хорошенькая камеристка.  -
С тех пор как один из ваших друзей, господин Арамис, помог мне поступить
в услужение к госпоже де Шеврез, я неотлучно нахожусь при ней.
   "Ах вот оно что, - сказал себе д'Артаньян, наконец сообразив, куда он
попал. - Мальчишка привел меня туда, куда и должен был  привести,  а  я,
кажется, сделал глупость".
   Вслух же он произнес:
   - Твоя госпожа, верно, дома, Кэтти?
   Тень разочарования скользнула по лицу девушки.
   - Ах, ну конечно, вы ведь еще сразу сказали, что хотите ее видеть! Но
ее нет дома, - добавила она с оттенком легкого злорадства.
   Д'Артаньян еле сдержал вздох облегчения.
   "Вот так штука", - подумал он мгновение спустя. Он чувствовал себя не
в своей тарелке, но в его быстро соображавшей голове уже созрел нехитрый
план, позволявший с честью выпутаться из неловкой ситуации, в которую он
попал.
   Еще минутой  раньше  он  уже  было  решил,  что  обменяется  учтивыми
приветствиями с герцогиней де Шеврез, передаст ей привет от королевы, не
преминув упомянуть о  своих  лейтенантских  галунах,  и,  сославшись  на
срочные дела, поскорее  откланяться.  Иными  словами,  д'Артаньян  думал
сделать вид, что он зашел к герцогине по пути, будучи в  Туре  по  делам
королевской службы.
   Однако отсутствие  хозяйки  избавляло  его  от  светских  разговоров.
Впрочем, предстояло выяснение отношений с Кэтти.
   - Наверное, случилось  что-то  важное,  о  чем  вы  хотите  известить
госпожу? Вам надо подождать ее. Боже, уж не случилось ли что-то дурное с
королевой?! - всплеснула руками девушка.
   - Ее величество находилась в добром здравии, когда я покинул Париж, а
я не терял времени в дороге, - отвечал д'Артаньян, обводя взглядом покои
герцогини и обдумывая пути к отступлению.
   - Но ведь вы знаете, что о вашем визите наверняка донесут  кардиналу,
- тревожно продолжала девушка. - Он и так, наверное, теперь разгневан на
вас за то, что вы проникли в тайну миледи, - ведь она была его  шпионкой
и, верно, не простила вам до сих пор.
   - А знаешь,  Кэтти,  ведь  миледи  больше  нет  на  свете,  -  сказал
д'Артаньян.
   - Это правда?! Нехорошо так думать, но только теперь  я  стану  спать
спокойно. Она была страшный человек, и все это время я боялась ее мести.
   - Она была страшный человек, Кэтти, - глухо откликнулся  мушкетер,  -
но теперь ты можешь спать спокойно.
   - Я думаю, она сейчас в аду, -  убежденно  проговорила  Кэтти.  -  Но
кардинал - он по-прежнему преследует вас?
   - Что ты, Кэтти! Мы теперь с его высокопреосвященством почти  друзья.
Он даже пожаловал мне чин лейтенанта.
   - А, господин д'Артаньян! Я так рада за  вас!  -  порывисто  объявила
Кэтти, подтвердив справедливость той мудрой пословицы,  которая  гласит,
что истинные друзья познаются не в беде, а в радости: мало кто  способен
искренне разделить чужую радость, в то время как утешить в  горе  всегда
легче, так как это горе не ваше.
   Что  касается  Кэтти,  то,  без  сомнения,  девушка   была   искренне
обрадована. Она разрумянилась и стала еще привлекательнее, чем всегда.
   - Так ваши новости добрые? - спросила Кэтти.
   - Как тебе сказать... Скорее, я ищу новостей в Туре и хочу поговорить
с твоей госпожой. Может быть, она поможет найти мне одного человека.
   - Я так и знала, что вы меня совсем забыли,  сударь,  хотя  я  о  вас
помнила все это время.
   - Ты несправедлива ко мне, Кэтти. К тому же я вовсе  не  забыл  тебя.
Просто я не имел возможности добраться к тебе раньше: сначала была война
- как ты знаешь, мы осаждали Ла-Рошель. Потом  меня  собирался  повесить
комендант  этого  славного  городка.  А  потом  я  имел   неосторожность
проткнуть шпагой кавалера де Рошфора, помешав ему  тем  самым  проткнуть
меня. Видишь, я был занят, милая Кэтти.  Как  только  я  освободился,  я
поспешил в Тур.
   - Нас, бедных девушек, так легко сбить с толку, - со вздохом отвечала
Кэтти. Однако в тоне ее было немало кокетства. - Так вы приехали  в  Тур
один?
   - Конечно, если не считать моего слугу. А с  кем  еще  я  должен  был
приехать, по-твоему?
   - С господином Арамисом, конечно.
   "Вот так штука, - подумал д'Артаньян. - Наш скрытный Арамис  снова  в
центре какой-то интриги, о которой мне ничего не известно".
   Чтобы удостовериться в том, что его догадка правильна, он спросил:
   - Он все-таки обогнал меня?
   Видя, что Кэтти не выказывает никаких признаков  удивления,  гасконец
заключил, что ей известно о том, что Арамис в Туре.
   - Он отправился в Тур раньше меня, - добавил мушкетер.
   - Понимаю, сударь. Вы не хотели  ехать  вместе,  чтобы  не  возбудить
подозрений. Выходит, вы прибыли в Тур только сегодня?!
   - Откуда  ты  узнала  это,  Кэтти?  -  спросил  д'Артаньян,  решивший
разузнать как можно больше.
   - Потому что записку от господина Арамиса моя госпожа получила вчера,
то есть он прибыл на день раньше вас.
   - Ты просто золото, Кэтти, - сказал д'Артаньян. -  Но  ты  не  должна
никому, кроме меня, говорить об этой  записке,  в  противном  случае  ты
погубишь и свою госпожу, и Арамиса, и, возможно, меня.
   - Ну, конечно, сударь. Но от вас-то мне нечего  скрывать,  -  так  же
простодушно отвечала Кэтти, и мушкетер  почувствовал  нечто  похожее  на
угрызения совести. - Поэтому-то я и  была  так  удивлена  и  встревожена
вашим  появлением.  Я  подумала,  что  что-то  случилось  с  госпожой  и
господином Арамисом.
   "Ну, конечно! Как я не догадался раньше! Арамис назначил ей  свидание
- вот  почему  ее  нет  дома!  -  решил  мушкетер.  -  Однако  не  стоит
злоупотреблять доверием славной Кэтти. Оставим  Арамису  его  интриги  и
любовные дела и ретируемся, сохранив лицо".
   - Успокойся, Кэтти. Думаю, что ни с  Арамисом,  ни  с  герцогиней  не
случилось ничего плохого. Не этим жалким школярам тягаться  в  искусстве
интриги с нашим достойным аббатом. Дело в  том,  что  он  даже  меня  не
посвятил во все детали своего плана, поэтому  я  и  рассчитывал  застать
дома госпожу - время уже довольно позднее.
   - Так что же, вы так и уйдете? - грустно спросила Кэтти.
   - Я, наверное, пробуду здесь еще какое-то время и увижу тебя снова.
   - Вы, верно, остановились в одной из этих гостиниц, где  на  завтрак,
обед и ужин подают все того же холодного  зайца?  -  участливо  спросила
девушка.
   - Ты угадала, Кэтти! - со смехом отвечал мушкетер.
   - Тогда я сначала накормлю вас, а потом  уж  вы  отправляйтесь,  куда
захотите, - решительно заявила Кэтти, и наш герой не смог устоять.

Глава двадцать седьмая,
В которой говорится о везении

   Когда проголодавшийся за день д'Артаньян воздавал должное  запасам  и
кулинарным талантам Кэтти, над его головой сгущались тучи.
   Кавалер дю Пейра, получив от  своих  шпионов  сообщение  о  появлении
возле особняка на улице Мюрсунтуа черноволосого, худощавого дворянина  в
шляпе с обыкновенным красным пером,  что,  по  мнению  доносивших,  лишь
подчеркивало нежелание указанного дворянина  выделяться  своей  одеждой,
тотчас же распорядился окружить дом и никого не выпускать из него.
   - Мышка сама пришла  в  мышеловку,  -  удовлетворенно  потирая  руки,
констатировал шевалье дю Пейра,  и  сам  отправился  к  месту  действия,
захватив с собой прибывшего из Парижа агента отца Жозефа по имени Леруа,
знавшего Арамиса в лицо.
   Поскольку герцогиня де Шеврез часом раньше  отправилась  в  монастырь
Св.  Урсулы,  с  настоятельницей  которого  она  поддерживала  дружеские
отношения, ожидалось, что она возвратится не раньше девяти часов вечера.
   Шпионы  дю  Пейра  незаметно  проводили  г-жу  де  Шеврез  до   ворот
монастыря, где она, сама не подозревая об этом,  должна  была  поступить
под  негласное  наблюдение  одной  из  сестер-урсулинок,  имевшей  самые
недвусмысленные инструкции на этот счет.
   Оба шпиона остались дожидаться г-жу  де  Шеврез  у  ворот  монастыря,
тогда как основные силы, имевшиеся в распоряжении шевалье дю Пейра, были
стянуты к тихому особняку герцогини.
   По мысли дю Пейра, арестовать посланца следовало по возвращении  г-жи
де Шеврез. Однако он распорядился задержать любого, кто захотел бы выйти
из дома до этого.
   Улица была пустынной. Сгустились сумерки, и несколько  окон  особняка
осветились  изнутри  неярким  светом.  Это  Кэтти  угощала  д'Артаньяна,
памятуя нехитрую истину, свидетельствующую о  том,  что  путь  к  сердцу
мужчины лежит через его желудок.
   Леруа, прискакавший из Парижа, был подведен к освещенным  окнам.  Ему
помогли подняться повыше и предложили опознать гостя. К счастью (или - к
несчастью, потому что любое событие в этом мире всегда  имеет  оборотную
сторону), д'Артаньян сидел спиной к окнам, и шпион отца Жозефа мог  лишь
подтвердить, что гость особняка герцогини  вполне  может  быть  Арамисом
(читатель, наверное, помнит, что д'Артаньян был примерно одного роста  и
сложения с Арамисом).
   Слова Леруа убедили шевалье дю Пейра в том, что дичь, на  которую  он
охотился по приказанию кардинала, попалась в его силки.
   Шевалье вернулся к своим людям и вместе  с  ними  принялся  караулить
возвращение госпожи де Шеврез. Теперь он был просто убежден в  том,  что
дворянин, находящийся  в  доме,  не  кто  иной,  как  Арамис.  Дю  Пейра
заключил, что раз дворянин не вышел из дома, узнав от служанки, что г-жа
де Шеврез отсутствует, а, напротив, остался дожидаться ее,  несмотря  на
поздний  час,  у  него,  несомненно,  какое-то  важное  дело  к  хозяйке
особняка. Все свидетельствовало в пользу того, что развязка близка.
   Тем временем ничего не  подозревающий  о  том,  что  происходило  под
покровом сумерек за стенами особняка, д'Артаньян очень  мило  подкреплял
свои силы, окруженный заботами и вниманием Кэтти.
   - А знаешь, Кэтти, в эту минуту я, кажется, вовсе  не  завидую  моему
слуге, хотя  этот  смышленый  малый  наверняка  хорошо  проводит  время,
попивая местное винцо.
   - Другими словами, сударь, вы хотите сказать...
   - Другими словами, я хочу сказать, что провожу время ничуть не  хуже,
а лучше, чем он.
   От этих слов д'Артаньяна Кэтти зарделась, и наш  герой  посмотрел  на
нее с удовольствием.
   Однако он ни на минуту не забывал о цели  своего  визита.  Поэтому  в
следующее мгновение он вздохнул и поднялся, собираясь на  этот  раз  уже
без всяких задержек отправиться в гостиницу, чтобы встретить там Жемблу,
который обещал вернуться к этому часу.
   - Я от всей души благодарен тебе, Кэтти, за такой прием. Но мне  пора
идти.
   - Но вы еще не покинете Тур? - спросила бедная девушка.
   - Нет еще, - отвечал д'Артаньян, не знавший хорошенько этого и сам.
   Впрочем,  если  бы  Жемблу   сообщил   ему   что-либо   положительное
относительно того, что Камилла живет здесь, он наверняка задержался бы в
городе. Вряд ли это обрадовало бы Кэтти, узнай она об истинных  причинах
такой задержки. Попрощавшись с девушкой, наш герой вышел на  улицу,  но,
не пройдя и нескольких шагов, был остановлен грубым окриком:
   - Эй, сударь! Куда вы так спешите? Постойте, если вам дорога жизнь!
   Кровь мгновенно ударила гасконцу в голову. Поэтому  он  обернулся  на
голос и насмешливо проговорил:
   - А вы, милейший, видно, совсем не дорожите своей, раз обращаетесь ко
мне в подобном тоне!
   Краем глаза д'Артаньян заметил движение у себя  за  спиной.  Мушкетер
решил, что это уличные грабители.
   Люди, один из которых окликнул его, подошли поближе. Их было трое.
   - Подайте-ка сюда огня, чтобы мы могли рассмотреть этого храбреца,  -
насмешливо проговорил все тот же голос.
   Говоривший, по-видимому, был начальником,  так  как  к  нему  тут  же
подбежал человек с горящим факелом и приблизил огонь к лицу д'Артаньяна.
В другой руке он держал обнаженную шпагу.
   - Эй, полегче, негодяй! - воскликнул д'Артаньян.  -  Сейчас  я  отучу
тебя от скверной привычки совать огонь в лицо незнакомым людям.
   С этими словами он также  выхватил  шпагу  из  ножен.  Это  послужило
сигналом.
   - Взять его! - прорычал предводитель. Немедленно сзади  на  мушкетера
набросились еще несколько человек.
   - А, канальи! Вас тут целая  шайка!  -  крикнул  д'Артаньян,  парируя
чей-то клинок, и сделал выпад, нанося удар ближайшему из нападавших.
   Им оказался человек, первым подскочивший к нему с зажженным  факелом.
Это был Леруа. Он охнул и упал, выронив горящий факел из рук.
   - Не тот... - прошептал умирающий побелевшими губами.
   В шуме схватки никто не расслышал этих слов.
   Д'Артаньяну пришлось нелегко, так как на него напали с трех сторон.
   Ему не оставалось ничего другого, как  броситься  назад  и  прижаться
спиной к каменной стене особняка г-жи де Шеврез  неподалеку  от  входных
дверей. Эта позиция была по крайней мере хороша тем,  что  не  позволяла
напасть на него сзади.
   Между тем нападавшие энергично атаковали, но  мешали  друг  другу.  К
тому же д'Артаньян заметил, что они стараются лишь обезоружить  его,  но
не убить.
   "Неужели его высокопреосвященство послал всю эту ораву по моему следу
из-за одного удара шпагой Рошфору. Плохо дело! Уж, наверное, кавалер  не
пожалел  черных  красок,  расписывая  кардиналу  мою  кровожадность",  -
подумал мушкетер, отбиваясь от наседавших людей дю Пейра.
   Он уже ясно видел, что это не уличное нападение на одинокого путника.
   "Буду драться, сколько смогу, и  они  вынуждены  будут  покончить  со
мной. Чем  сгнить  в  Бастилии,  лучше  умереть  со  шпагой  в  руке.  А
впрочем... лучше не умирать вовсе!"
   И он удвоил активность. Вскоре еще один из нападавших выронил из  рук
оружие и, зажав рану рукой, отбежал в  сторону.  Туда,  где  за  спинами
своих подчиненных, вне пределов досягаемости  длинной  шпаги  мушкетера,
стоял сам шевалье дю Пейра.
   - А, негодяи! Сколько вам заплатили?!  -  кричал  д'Артаньян,  нанося
удары с быстротой молнии.
   Сам он тоже был дважды легко ранен.
   - Проткните ему руку, чтобы он не смог держать шпагу!  -  раздраженно
командовал дю Пейра.
   - Поберегите своих  людей,  сударь.  Лучше  пожалуйте  сюда  сами,  -
отвечал ему д'Артаньян, переводя дух. Улучив удобный момент, он применил
прием, показанный ему в свое время Портосом и  нанес  неотразимый  удар.
Еще один противник вышел из строя.
   Темнота также была союзницей д'Артаньяна  -  нападающим  трудно  было
согласовывать свои действия. Однако вечно  так  продолжаться  не  могло:
мушкетер очень устал.
   В этот момент  двери  особняка  отворились,  и  на  пороге  появилась
испуганная шумом Кэтти. Она правильно угадала причину шума и, совладав с
естественным страхом, решилась отпереть двери. Д'Артаньян, не  теряя  ни
мгновения, бросился к ней и исчез в доме, захлопнув  двери  перед  самым
носом у нападавших.
   Покуда возле особняка на улице Мюрсунтуа звенела сталь,  а  там,  где
звенят клинки, как известно, всем  заправляет  бог  войны  Марс,  другое
знакомое  читателю  действующее  лицо  нашего  повествования  находилось
скорее во власти Бахуса. Речь, конечно же, идет о Жемблу,  отправившемся
добывать сведения о Камилле и ее опекуне по городским кабачкам и  другим
питейным заведениям.
   К  тому  времени,  когда  гасконец  вступил  в  сражение  с  численно
превосходящим противником, слуга  его  уже  поступил  в  распоряжение  к
козлоногому Пану,  что  происходит  со  всяким,  воздающим  щедрую  дань
веселому богу виноделия.
   Нетвердой походкой возвращаясь в гостиницу в сопровождении одного  из
новых своих знакомых, который и вовсе едва держался на ногах, Жемблу тем
не менее имел все основания гордиться своей персоной.
   В самом деле - в течение дня бедняга  сумел  разговорить  по  меньшей
мере дюжину отпетых городских бродяг, угощая их обильной выпивкой  и  не
забывая при этом себя, - "чтобы не вызвать и тени подозрения".  Наконец,
когда любой  менее  стойкий  человек  непременно  заснул  бы,  сраженный
беспробудным сном, Жемблу напал на желанный след.
   Один из бродяг, отчаянно страдавших от жажды, в порыве  благодарности
сообщил Жемблу, что знавал одного мрачноватого господина, который жил на
окраине города вместе с красивой девушкой,  имя  которой  было  Камилла.
Судя по всему, оборванец знал, о чем говорил, так как один из двух слуг,
живших в доме упомянутого мрачноватого  господина,  был  постоянным  его
собутыльником.
   Однако господин  с  девушкой  пробыли  в  Туре  недолго  и  уехали  в
Клермон-Ферран по каким-то личным причинам.
   "Отлично! Клермон - не Париж, и мой господин отыщет их без труда",  -
сказал себе Жемблу.
   После этого  он,  гордый  сознанием  выполненной  задачи,  отправился
домой. Словоохотливый бродяга  пошел  его  провожать,  чтобы  Жемблу  не
заблудился и не упал по пути.
   Когда,  благодаря  совместным  усилиям,  они  наконец  добрались   до
гостиницы, городские часы на башне ратуши пробили десять раз.
   - Как поздно! - удивился Жемблу.
   Его спутник поспешил разделить это удивление.
   - Часы, верно, сломались, - убежденно добавил  Жемблу.  -  Сейчас  не
может быть так поздно.
   - Наши часы не могут сломаться, говорю тебе, - отвечал  его  спутник,
который всю дорогу до гостиницы не  столько  поддерживал  своего  нового
товарища, сколько держался за него сам.
   - Хозяин велел мне вернуться в девять. Выходит, я  опоздал  на  целый
час?!
   - Выходит...
   - Но это невозможно!
   - Почему - невозможно?
   - Да потому, что мы вышли из  этой  дыры,  где,  впрочем,  вино  было
совсем неплохое... так вот, мы вышли оттуда ровно в половину восьмого.
   - Я же не виноват, что ты тащился, как черепаха.
   - А ты хотел, чтобы я шел быстрее, когда ты висишь на мне, как мешок.
   - Как что?! - спросил бродяга, оскорбленный в своих лучших  чувствах,
а уважение к собственной  персоне  у  многих,  несомненно,  является  их
лучшим чувством. - Повтори еще раз!
   Жемблу задумался на минуту. Потом,  решив,  что  выяснение  отношений
следует отложить, он молча развернулся и вошел в гостиницу.
   -  А-а,  испугался,  парижанин!  -  крикнул  ему  вдогонку   недавний
собутыльник. - Вот и проваливай.
   Последовать за Жемблу он не решился, догадываясь,  что  из  гостиницы
его вытолкают взашей, поэтому он пошумел еще  немного  и  побрел  прочь,
спотыкаясь на каждом шагу.
   А Жемблу, узнав от хозяина заведения о том, что д'Артаньяна еще  нет,
поднялся к себе и со словами:  "Я  же  говорил,  что  эти  дрянные  часы
сломались - вот  и  хозяина  нет  еще,  а  уж  он-то  никогда..."  -  не
раздеваясь, повалился на кровать и захрапел, не закончив своей мысли.
   Мы  не  развернули  бы  перед  читателем  полной   картины   событий,
происходивших той ночью в Туре, если бы умолчали об Арамисе.
   Между тем, покуда д'Артаньян поневоле находился в плену воинственного
Марса, называемого античными греками Аресом, а Жемблу служил Вакху, пока
не упал в объятия Морфея, Арамис находился в плену самом  приятном  -  в
плену крылатого Купидона - бога  любви,  известного  также  под  именами
Эрота и Амура.
   Герцогиня де Шеврез, оставив у входа в монастырь старика,  служившего
у нее привратником, а сейчас выполнявшего роль провожатого, прошла прямо
к настоятельнице.
   Шпионы дю Пейра также остались за воротами монастыря, издали наблюдая
за стариком, который явно намерен был дожидаться свою госпожу.
   Урсулинка, имевшая задание доносить о всех посещениях монастыря г-жой
де Шеврез, убедилась в том,  что  интересующая  ее  особа  уединилась  с
настоятельницей, после чего скрылась в своей келье, постаравшись  никому
не попадаться на глаза. Время от  времени  она  выглядывала  оттуда,  но
двери кельи настоятельницы  оставались  закрытыми  и  никто  не  нарушал
тишины коридора своими шагами.
   Однако средневековые монастыри скрывают в своих поседевших от времени
толстых стенах много тайн. И  не  все  эти  тайны  доступны  молоденьким
монашкам.
   Не много времени успело пройти с  того  момента,  как  настоятельница
пригласила герцогиню в свою келью, а  из  незаметной  калитки  в  задней
глухой стене монастыря выскользнула женская