вало поторопиться, чтобы не потерять и Гримо. Атосу и Портосу пришлось прокладывать себе дорогу шпагами. Наконец Гримо, бледный, но живой и невредимый, был освобожден.
     - Скорее - в сад, - крикнул Атос. - Сюда бежит еще целая толпа негодяев!
     Они бросились в сад и попытались затеряться среди его деревьев. Тут и там мелькали огни.
     - Вот стена. Портос, вы первый.
     Господин дю Валлон ухватился за зубцы, но безрезультатно. Они остались в его руках.
     - Сразу видно, что это стена богадельни! - прорычал Портос. - Она картонная.
     С помощью Атоса и Гримо Портос все же сумел усесться наверху.
     - Давайте руки! - услышали они над своими головами.
     В мгновение ока Атос и Гримо оказались на стене рядом с Портосом.
     - Скорее! Не дать им уйти! - раздалось совсем рядом.
     Голос офицера перекрывал остальной шум. Обоим друзьям он был знаком.
     - Это де Кавуа! - догадался Портос. - Проклятие!
     - Похоже, его высокопреосвященство напустил на нас всю свою гвардию, - бросил Атос, спрыгивая вниз.
     Они помчались дальше. Ветки хлестали по лицу, а ботфорты увязали в густой траве.
     - Сад заканчивается. Надо быстро пересечь улицу.
     - Но здесь светло как днем!
     - У нас нет другого выбора. Иначе нас загонят в тупик.
     - А это чей особняк? - спросил Портос. - Не маркизы ли Рамбулье?
     Позади снова замелькали огни, и послышались команды де Кавуа.
     Атос не сумел удержаться от улыбки:
     - Помилосердствуйте, Портос. Не предлагаете же вы забраться к маркизе. Она вряд ли будет рада полуночным гостям вроде нас.
     - Но она, кажется, противница кардинала.
     - Боюсь, этого недостаточно. К тому же наш визит небезопасен. Если по нашей милости сгорит еще и отель Рамбулье, весь свет будет проклинать нас, и король никогда не сделает вас бароном.
     - Но если мы не скроемся сейчас же, мне никогда не бывать бароном, - серьезно ответил Портос.
     - В таком случае - вперед!
     И они бросились через улицу. Едва достигнув середины, Атос понял, что их заметили. Здесь не было клубов густого дыма, служившего им союзником. Наоборот, все окна были освещены, повсюду горели огни, и это играло на руку преследователям. Сбоку послышался приближающийся топот копыт.
     - Тысяча чертей! Они бросили на нас кавалерию! - взревел Портос, делая гигантские прыжки. - Наверное, и пушки уже на подходе!
     Атос повернулся и увидел, что наперерез им выезжает карета, запряженная четверкой. Это была карета капитана гвардии его высокопреосвященства господина де Кавуа.
     - Кажется, мы пропали, - шепнул Атос, сжимая шпагу. Шляпу его сбила пуля, и благородное лицо графа осветилось внутренним светом, что бывает у незаурядных натур в минуты духовного подъема. - Простимся, друг мой. Живым они меня не получат.
     Портос встал рядом.
     - И меня, - просто сказал он. - Жалко, мы не вместе.
     И Атос понял, что его друг говорит о д'Артаньяне и Арамисе.
     - Да, - согласился он. - Жалко, мы не вместе в последнюю минуту. Д'Артаньян теперь состарится в Бастилии, а Арамиса, должно быть, уже нет в живых.
     В это время карета остановилась в нескольких шагах от них, дверца распахнулась, и перед ними возникло взволнованное лицо Арамиса.
     - Вы так и собираетесь стоять посреди улицы ?! Скорее садитесь в карету! - быстрым шепотом проговорил он.

Глава сорок шестая

Бессонная ночь

     Арамис появился на улице Святого Фомы очень кстати. Что же привело его туда?
     Добравшись до монастыря миноритов вместе с Анной Перье и Бежаром, он первым делом постарался увидеться с отцом Мерсенном. Тот еще не ложился, хотя было уже за полночь.
     Арамис вкратце сообщил патеру о событиях, которые привели его в монастырь в такой поздний час и с такими странными спутниками. Что касается последних, то их бывший мушкетер представил жертвами кардинала, не вдаваясь в подробности и не считая себя вправе посвящать отца Мерсенна во все тайны заговора.
     - Отца, разумеется, можно приютить, пусть остается тут сколько хочет. С настоятелем я поговорю сам. Но дочь... Вам ведь известно, что монастырь мужской.
     - Я потому и предложил ей подождать за воротами, во флигеле у экономки. Она почти без сил и очень испугана.
     - Несчастное дитя. Она может провести эту ночь у Клоринды, а наутро мы что-нибудь придумаем.
     - Мне, право, неловко вас затруднять, но если бы вы смогли написать письмо к настоятельнице какого-нибудь женского монастыря...
     - То?
     - То утром я мог бы отвезти ее туда.
     - Но, как я понимаю, вы рискуете гораздо больше. Уж вам-то министр предъявит счет.
     - И все же это мой долг. Ведь это я навлек на нее все напасти.
     Отец Мерсенн устремил взгляд своих внимательных умных глаз на Арамиса.
     - Вас привело в Париж важное дело, очень важное. И, насколько я могу догадываться, даже не одно. Я очень надеюсь, что с Божьей помощью благополучно завершив первое, вы не позабыли об остальных, ради...
     Арамис слегка покраснел.
     - Нет, - твердо ответил он. - Я помню о своем долге. И если в прошлом мне случалось принимать грезы за явь, то теперь я окончательно излечился от этого недуга.
     - Тем лучше, - со спокойным удовлетворением произнес преподобный Мерсенн, который убедился в том, что Арамис готов подвергнуться опасности отнюдь не из романтических побуждений. - Я рад, что между нами нет недомолвок и вы видите в этой девушке лишь человека, нуждающегося в помощи.
     Разговор был закончен, и так как было уже очень поздно, Мерсенн поспешил переговорить с настоятелем относительно устройства Бежара на ночлег. Об Анне Перье не было сказано ни слова. Тем временем Арамис, которого монастырский привратник хорошо знал, вернулся к девушке и от имени отца Мерсенна попросил устроить ее на ночлег и позаботиться о ней. Сама же девушка, казалось, ничего не замечала вокруг и лишь сидела, сложив руки и неподвижно глядя перед собой. Происходящее все же не оставалось без ее внимания. Арамис понял это по благодарному взгляду, брошенному на него девушкой, когда он, пожелав спокойной ночи ей и Клоринде, собрался уходить.
     Бежару была указана келья, где он мог провести ночь.
     Монах в черной рясе из грубой материи предложил ему скромный вегетарианский ужин и поставил на стол кувшин с водой. После чего, поклонившись, ушел. Но алхимик и думать не мог о сне. Он метался по строгой монастырской келье, и страсти, обуревавшие его заплутавшую в потемках душу, наверное, беспокоили мирный сон спящей братии. Давно в обители миноритов не появлялся источник подобной духовной смуты, какой являл собой алхимик Бежар в ту тревожную осеннюю ночь.
     Арамису тоже не спалось. Он видел, что алхимик Бежар - человек, пусть и с небезупречным прошлым, пусть и замышлявший отравить кардинала - низведен представителями Ордена до тяжелейшего состояния, лишен свободы, воли и всякой возможности распоряжаться своей судьбой и самой жизнью. Он отчетливо осознал, что Бежар послужит средством устранения кардинала, затем он будет устранен сам. Холодно, расчетливо, без всяких эмоций - в высших интересах. В интересах Дела. Цель снова оправдывала средства. И напрасно Арамис убеждал себя в том, что на совести Ришелье жизни многих людей, вся вина которых состояла в несколько ином видении государственного устройства.
     Напрасно Арамис напоминал себе, что на красной мантии первого министра - кровь герцога Вандома, Бутвиля, Шале и других. Получалось только хуже. Если кардинал - деспот, его смерть - благо, то Бежар - не злодей и отравитель, а герой и мученик. Бежар стремится избавить Францию от тирана, а он, Арамис, вчерашний соучастник и помощник его, превращается в палача. В лучшем случае - предателя. Кроме того, у Бежара есть дочь. Что станет с ней?
     Эти мысли были нестерпимы для Арамиса, в характере которого склонность к тайне и интриге причудливо сочеталась с мужественным благородством, то есть с тем качеством, которое и сблизило его сначала с Атосом и Портосом, а затем всех троих - с д'Артаньяном. Если во всем остальном друзья являли собой противоположность, то в этом они были едины.
     Итак, Арамис твердо решил спасти Бежара. С этим намерением он направился в келью, где нашел приют лекарь королевы-матери, и застал его мечущимся из угла в угол.
     Бежар имел неважный вид.
     - Вижу и вам не спится, - проговорил он, увидев Арамиса в дверях. - Нелегко обречь человека на верную гибель, не так ли, господин аббат?
     - Я сказал, что помогу вам.
     - Как я могу вам верить. Мы были партнерами и вместе занимались опытами. Но уже там, в Нанси, вы устроили мне проверку, помните?!
     - Но мне было поручено удостовериться в вашей надежности.
     - Видите! Вы принадлежите к Ордену. Неужели вы дерзнете ослушаться.
     - Я просто помогу вам исчезнуть, когда все будет кончено.
     "Когда все будет кончено, я сумею исчезнуть без посторонней помощи", - подумал Бежар, но лишь криво усмехнулся в ответ своим мыслям. Вслух же произнес:
     - Если я подпишусь под всеми вашими требованиями.
     Откажусь от Анны, отдав ее в заложницы Ордену.
     - Я не потребую от вас расписки, - решительно заявил Арамис.
     - Вы хотите сказать, что укажете мне, как найти тайник Медичи?!
     - Да.
     - И дадите мне ключ?
     - Да.
     - И ничего не попросите взамен?!
     - Я уже сказал - ничего! - твердо ответил Арамис.
     Бежар задумался. Какие-то сложные и противоречивые чувства противоборствовали в его душе.
     - Что же вы ответите тем, кто имеет право требовать у вас отчета?
     - Что получил от вас все необходимые бумаги.
     - Но ведь у вас их не будет!
     - Черт побери, это не ваша забота. Когда не станет кардинала, а добиться этого сможете только вы, если сделаетесь его личным врачом, разумеется, во Франции произойдет множество перемен. Появятся новые люди. Возвратятся из ссылок и тюрем те, чьи голоса, заглушенные расстоянием или толстыми стенами, не доходят до короля.
     И эти перемены будут благотворны, мне ли вам это говорить!
     - Поистине! - взволнованно вскричал Бежар. - Я так ненавижу его, что вы уже ничего не можете добавить. Перемены наступят, но у вашего Ордена длинные руки.
     - В миру - да, но есть обители, где Орден не властен.
     - Вы говорите о монастырях других Орденов?
     - Вы почти угадали. Слышали вы что-нибудь о монастыре Пор-Руаяль?
     - Почти ничего, кроме того, что это бенедиктинский монастырь в предместье Сен-Жак.
     - Верно. Его настоятельница, мать Анжелика - дочь Антуана Арно, адвоката из Оверни.
     - Того самого, кто произнес блестящую речь против . извините, э-э...
     - ..против нашего Ордена от имени Парижского университета, что в немалой степени способствовало изгнанию Ордена из Франции. Впрочем, как видите, это изгнание продолжалось недолго. Но вы можете быть уверены, что аббатиса Анжелика не жалует Орден, как и ее знаменитый отец. Монастырь смешанный, община состоит главным образам из монахинь, но есть и группа братьев-отшельников.
     Вы с дочерью сможете укрыться в этой обители.
     - Но все же...
     - Если я еще не убедил вас, то могу добавить, что Пор-Руаяль - оплот янсенизма <Янсенизм - религиозное течение в католицизме, названное по имени голландского теолога Корнелия Янсения, епископа Ипрского. Оно было направлено против иезуитов, которые, в свою очередь, обвиняли Янсения в ереси.>, а один из его духовных отцов - аббат Сен-Сиран - лучший друг епископа Ипрского.
     - Таким образом...
     - Таким образом, под опекой матери Анжелики вы и ваша дочь будете в полной безопасности.
     Взгляд Бежара потеплел.
     - Вы давно решили поступить таким образом?
     - Час назад, - не лукавя, ответил Арамис.
     - Только час назад?! Но почему?
     - Я узнал, что вам угрожает со стороны Ордена не меньшая опасность, чем со стороны шпионов кардинала.
     - Но когда вы узнали это?!
     - Только полтора часа назад.
     - Господин д'Эрбле, вы убедили меня. Вы храбрый, а главное - умный человек. Впрочем, я и раньше в этом не сомневался.
     - Вы лишь сомневались во мне самом, - улыбнувшись, уточнил Арамис. - Итак, чтобы рассеять все ваши подозрения, слушайте, как отыскать ларец. Вам, без сомнения, приходилось бывать в спальне королевы-матери...
     - Да, конечно...
     - В таком случае вы знаете, как расставлена мебель.
     Представьте, что вы вошли в спальню и повернулись лицом к пологу над кроватью.
     - Так, продолжайте, прошу вас...
     - Между кроватью и стеной должен быть узкий проход, я правильно описываю?
     - Все точно!
     - В проходе стоит большое зеркало...
     - В серебряной оправе, в которое ее флорентийское величество обожает смотреться.
     - Вы отлично осведомлены о привычках королевы-матери, любезный Бежар. Продолжим. Если зайти за зеркало, в самый угол, можно ощупью, поскольку там темно, отыскать потайную дверцу...
     - Которую я и отопру ключом, полученным от вас.
     - Терпение, мы еще только на полпути. Дверца не запирается на ключ и не является потайной в полном смысле слова. Отворив ее, вы попадете в маленькую молельню, поднимитесь на несколько ступеней и остановитесь на помосте перед аналоем. Стены молельни затянуты темным бархатом, и на его фоне вам будет легко увидеть золоченые гвоздики, на них висят кинжалы с инкрустацией. Короче говоря, женское оружие. Прямо за аналоем висит маленький изящный стилет в простых ножнах. Нажав на шляпку гвоздя, на котором подвешен этот стилет, можно привести в действие скрытый механизм, раздвигающий створки тайника в стене.
     Тайник - это ниша, закрытая еще одной дверцей, которую вы увидите после того, как створки, обитые бархатом в тон остальной обивке стен, раскроются. В замочную скважину этой дверцы вы и вставите ключ. Вот он.
     С этими словами Арамис передал алхимику маленький изящный ключик, который тот принял дрогнувшей рукой.
     - Вы говорили, что мне потребуется помощь второго лица, которое проследит, чтобы мне никто не помешал.
     Арамис заколебался. Первым его побуждением было назвать духовника королевы-матери Сюффрена, но он имел право сделать это, лишь получив подпись Бежара на бумаге.
     Арамис уже один раз нарушил данные ему инструкции, когда указал Бежару расположение тайника и вручил ему ключ, не получив ничего взамен. Но этим он ставил под удар только самого себя. Назвав имя Сюффрена, он нарушил бы инструкции вторично и подверг бы риску еще и другого члена Ордена. Схваченный сыском кардинала, Бежар под пытками, без сомнения, выдал бы все имена. Поэтому Арамис медлил с ответом.
     - Кто в Люксембургском дворце поможет мне? - допытывался Бежар.
     - Такого человека там нет, - сказал наконец Арамис.
     - Но вы же говорили, что есть!
     - Вы меня сами вынудили к тому, любезный Бежар. Вы ведь собирались выпустить в меня пулю... Надо же было как-то охладить ваш пыл!
     - Но как же быть?! Ведь и вправду в покои королевы-матери я могу войти лишь тогда, когда она сама находится там. Если же ее нет во дворце - это совершенно исключено. Меня туда не пропустит охрана. Разрешение имеют только госпожа де Вернейль, герцог д'Эпернон, две служанки, которые сменяют друг друга через день, и ее духовник... - Тут Бежар запнулся, и мгновенная догадка поразила его словно вспышка молнии. Однако он тотчас же придал своему лицу обычное выражение и только бросил украдкой пару взглядов на Арамиса, словно желая удостовериться, что тот ничего не заметил.
     - Значит, флорентийка не слишком доверяет своему врачу? - принужденно улыбнулся Арамис. Улыбка получилась почти естественной, но тонкий наблюдатель заметил бы фальшь. От Арамиса, конечно, не укрылась секундная заминка Бежара, и это встревожило его.
     - По-видимому, - угрюмо отвечал алхимик. - Но вы же имеете какой-то план.
     - Он прост, - непринужденно сказал Арамис. - Предполагается подкупить одну из служанок. Она займет королеву на несколько минут в ее кабинете или комнате для приема гостей каким-нибудь пустяком, а вам этого времени будет вполне достаточно. Ларец невелик, вы легко поместите его там, где вы носите свои врачебные принадлежности.
     Ларец вы передадите мне. Надеюсь, вас не обыскивают при выходе?
     - До этого дело не дошло, - по-прежнему угрюмо ответил Бежар. Напускная веселость Арамиса не обманула его.
     - Почему вы просто не подкупили служанку? Она достала бы вам ларец - и дело с концом.
     - План составлен не мной, - холодно ответил Арамис. - И те, кто составил его, не склонны доверять слугам.
     - Но, черт возьми, вы только что сказали, что мы подкупим служанку...
     - Подкупим, но не доверимся ей. Доверять слугам и прибегать к их помощи - не одно и то же. Ей будут предложены деньги за то, что она займет флорентийку на небольшое время, пока вы задержитесь в спальне. Но впоследствии она может все рассказать своей госпоже... Вы к тому времени уже поступите на службу к кардиналу и, следовательно, будете защищены от мести королевы-матери.
     К тому же ей намекнут, что вы действовали и в ее интересах, а ларец будет ей возвращен.
     - Как так "возвращен"?!
     - Разумеется, после того, как его содержимое будет тщательно изучено и скопировано.
     - Выходит, вы все предусмотрели?!
     - Как видите.
     Бежар немного помолчал, прислушиваясь к тишине, царящей вокруг. Толстые монастырские стены надежно ограждали сон братии от звуков улицы.
     - И все же у вас есть свой человек во дворце, - заметил Бежар, пытаясь исподтишка проследить за реакцией Арамиса. - Иначе, кто подкупил бы служанку?
     "В самом деле, какая глупость, впутывать какую-то служанку, когда духовник королевы - иезуит, - подумал Арамис. - Будем надеяться, что Бежару об этом ничего не известно. Однако, что еще я мог ему сказать?"
     - Ее пока никто не подкупил, любезный Бежар.
     - Но это значит...
     - Это значит, что подкупом придется заняться вам.
     - Мне?!
     - Вы сами понимаете, что, кроме вас, больше некому.
     Не хотите же вы предложить это дело мне!
     - Черт подери, нет, конечно! Но у меня нет денег, я вынужден считать каждый ливр!
     - Вот вам, - сказал Арамис, подавая тяжелый мешочек. - Здесь хватит денег, чтобы подкупить обеих служанок.
     - Ладно, - проговорил обрадованный Бежар. - Попробую, хотя мне никогда не приходилось заниматься подобным делом. Что мне делать, если девушка откажется?
     Она ведь может тут же донести на меня королеве-матери!
     - Не беда. В конце концов, мы и добиваемся того, чтобы вас прогнали из Люксембургского дворца. Это случится чуть раньше - только и всего.
     - Но - ларец! Вы не получите ларца! - торжествующе вскричал Бежар. - Неужели это для вас не имеет значения?! Нет, дорогой д'Эрбле, вам не удалось убедить меня!
     Вы хотите уверить меня в том, что играете честно, но постоянно что-то скрываете. Во дворце, конечно же, есть человек, который способен добыть ларец, но он не хочет рисковать сам. И этот человек несомненно достаточно важная персона. Кроме того, он должен принадлежать к числу ближайшего окружения Марии Медичи. Этот человек открылся бы мне, подстраховавшись моей подписью на той бумаге, которую от меня требовали. Это было бы его оружием против меня, вздумай я остановиться на полпути. О, я все вижу!
     Напрасно вы скрытничаете. Если же меня схватят слуги кардинала прежде, чем мне удастся осуществить мой замысел, и назови я под пытками ваши имена, у вас, узнаю иезуитов, будет документ, свидетельствующий против меня. Все подумают, что я действовал из мести, скажут, что я вор и мерзавец, слово которого не заслуживает никакого доверия, и, умирая, я просто-напросто решил свести счеты с Орденом, который моими руками выкрал ларец из королевской опочивальни. Кардинал ведь ненавидит королеву-мать, он одобрит любой поступок отцов-иезуитов, направленный против Марии Медичи.
     Бежар вложил в эту обличительную тираду слишком много страсти и умолк, вытирая капли пота, выступившие на лбу, и тяжело переводя дыхание.
     Арамис размышлял.
     - Хотите, я сам назову имя этого человека из Люксембургского дворца?
     Ара