пышных
кафтанах и просторных штанах из темного  сукна,  в  шерстяных  чулках  с
подвязками, затянутыми красным бантом, раскладывали на прилавках кольца,
серьги, пелерины, манто и различные изящные дамские  безделушки.  Многие
из них знали Кэтти и приветствовали ее, отпуская галантные комплименты.
   Девушка покупала какую-нибудь безделушку  и  направлялась  на  рынок.
Походив между торговыми рядами, где провансальцы торговали апельсинами и
лимонами, а португальцы  амброй  и  тонким  фарфором,  Кэтти  решительно
сворачивала в квартал вафельщиков, пирожников и торговцев лимонадом.
   После того, как все необходимые и не очень необходимые  покупки  были
совершены, она возвращалась в особняк своей госпожи, посетив на обратном
пути заведение булочника на улице Скорняков.
   И в этот раз Кэтти не внесла в свой маршрут приятного разнообразия.
   Через полтора часа дю Пейра узнал о том, что камеристка  возвратилась
в дом. Никто не подходил к ней, никто не делал попыток заговорить,  если
не считать двух-трех  обычных  фраз,  которыми  девушка  обменивалась  с
приказчиками   и   торговцами,    совершая    свои    покупки.    Шпионы
свидетельствовали, что при этом ни Кэтти, ни кем-либо  из  торговцев  не
было сказано ничего необычного.
   "Ну что же, - сказал себе шевалье дю Пейра, -  ничего  другого  и  не
следовало ожидать. Еще слишком рано - он не  успел  доскакать  до  Тура.
Подождем!"
   И начальник агентуры его высокопреосвященства в Туре стал ждать.
   Шевалье дю Пейра был прав - в тот день Арамиса в Туре еще не было.
   На следующее утро у городских ворот появился человек, одежда которого
свидетельствовала о его  принадлежности  к  третьему  сословию.  Однако,
присмотревшись к нему внимательнее, можно было заметить,  что  внешность
вновь  прибывшего,  его  осанка,  гордый  взгляд  и  белизна   кожи   не
гармонируют с запыленным костюмом путешествующего мещанина и  за  версту
выдают в нем дворянина.
   Это был Арамис.
   Справедливо полагая, что трюк с переодеванием в рясу  францисканского
монаха был с течением времени разоблачен, он не рискнул появиться в Туре
в том же облачении, а  вместо  этого  приобрел  себе  в  Орлеане  платье
буржуа.
   Арамис старательно укрывал лицо с холеной бородкой и тонкими  усиками
под широкополой шляпой и не поднимал глаз.
   Он быстро и уверенно  двигался  по  улицам,  видимо,  неплохо  в  них
ориентируясь, из чего можно было сделать вывод о том, что ему  случалось
бывать в городе. Ему  потребовалось  не  так  уж  много  времени,  чтобы
разыскать улицу Скорняков, а затем обнаружить на ней вывеску булочника.
   Войдя внутрь и выждав несколько минут,  пока  его  глаза  привыкли  к
полумраку, царившему внутри, а  двое-трое  покупателей,  находившихся  в
лавке, вышли на улицу, Арамис подошел к хозяину заведения.
   - Добрый день, любезный хозяин, - негромко сказал Арамис.
   - Добрый день, сударь. Чем могу служить вам? - отвечал тот.
   - Вы меня очень обяжете, если ответите на один вопрос.
   - Спрашивайте. Может быть, я и смогу быть вам чем-нибудь полезен.
   - Ваше имя Дюпон, не так ли?
   - Ваша правда, сударь. Это просто удивительно!
   - Что же вас удивляет, мэтр Дюпон?
   - То, что вам известно мое имя. У меня хорошая память на  лица,  и  я
готов поклясться, что вы не из числа моих покупателей.
   - Евангелие не велит нам давать клятвы, - тихо произнес Арамис.
   Затем он обернулся, чтобы проверить, не может ли кто-нибудь  услышать
их разговор. В лавке никого не было.
   - Отошлите своего подручного, любезный мэтр Дюпон, - приветливым,  но
не допускающим возражений тоном произнес  Арамис.  -  И  проводите  меня
наверх - туда, где мы могли бы поговорить без помехи.
   Однако почтенный булочник был человеком не робкого десятка и, видимо,
не собирался повиноваться пришельцу, хотя бы и такому, как Арамис.
   - Полегче, любезный. С какой это стати я должен отсылать мальчишку  и
тратить время на разговоры с вами? Могут прийти покупатели, а в лавке  -
никого!
   Арамис спокойно расстегнул воротник так, чтобы стало видно  небольшое
распятие, висевшее на тонкой серебряной цепочке. Затем он поднес крестик
к глазам мэтра Дюпона таким образом, чтобы тот  мог  рассмотреть  четыре
латинские буквы на обратной стороне распятия.
   Хозяин переменился в лице. Затем он быстро повернулся  и  дал  своему
юному помощнику какое-то поручение, позволявшее отослать его из лавки на
продолжительный срок.
   - Прошу вас следовать за мной,  сударь,  -  сказал  он,  обращаясь  к
Арамису и сопровождая свои слова почтительным поклоном.
   В одиннадцать  часов  следующего  дня  Кэтти  вышла  из  дому,  чтобы
отправиться в свою обычную прогулку  по  торговым  лавкам  города.  Двое
соглядатаев отправились следом. Сегодня это были скромно одетая  женщина
и человек, похожий на судейского чиновника.
   Они следовали за девушкой по разным сторонам улицы. Женщина  несла  в
руках корзинку, словно собиралась делать какие-либо покупки, что  давало
ей возможность в случае надобности заходить в те же лавки, куда заходила
Кэтти, и подходить к тем же лоткам, к которым  приближалась  она,  чтобы
слышать,  о  чем  камеристка  герцогини  де  Шеврез  станет  говорить  с
лавочниками и торговцами.
   И снова девушка зашагала вдоль по улице Мюрсунтуа, внимательно изучая
все выставленные для продажи украшения и не менее внимательно выслушивая
все комплименты,  какие  нашлись  в  этот  день  в  запасе  у  почтенных
негоциантов, обитавших на славной улице Мюрсунтуа.
   Покончив с этим необременительным занятием  и  невольно  раздосадовав
шпионку шевалье дю Пейра (а какая женщина сможет спокойно выслушивать  в
течение получаса любезности, отпускаемые в адрес другой женщины?), Кэтти
отправилась на рынок,  где  купила  свежую  зелень  и  апельсины.  Затем
девушка двинулась обратно.
   На улице Скорняков  она  нанесла  обычный  визит  в  лавку  булочника
Дюпона.
   - Доброе утро, мэтр Дюпон! - приветливо поздоровалась Кэтти.
   - Скорее,  следует  сказать  "добрый  день",  милочка,  -  добродушно
отвечал хозяин. - Но это не значит, что я не рад вас видеть,  тем  более
что выглядите вы сегодня хорошо, как никогда.
   - Вот уже без малого год, как вы мне каждый раз говорите это,  папаша
Дюпон. Послушать вас - так  я  уже  должна  стать  первой  красавицей  в
городе.
   - Не в городе, прелестная Кэтти, а  в  целой  Франции.  Возьмите  эти
булочки - они такие же румяные и сдобные, как ваши щечки.
   Расплатившись с лавочником, Кэтти вышла на улицу в хорошем настроении
и легкой походкой направилась домой.
   Убедившись,  что  девушка  вернулась  в  знакомый  особняк  на  улице
Мюрсунтуа, подручные шевалье дю Пейра снова донесли ему о  том,  что  во
время прогулки по торговым лавкам с Кэтти  не  случилось  ровным  счетом
ничего необычного.
   Это не соответствовало действительности.
   Впрочем, Кэтти и сама не подозревала о том, что сегодня  она  оказала
своей госпоже серьезную услугу.
   Во время обеда опальная герцогиня,  разломив  булочку,  положенную  в
корзинку Кэтти рукой мэтра  Дюпона  парой  часов  раньше,  вздрогнула  и
издала приглушенное восклицание.  Г-жа  де  Шеврез  тотчас  же  овладела
собой, но румянец, выступивший на ее лице, свидетельствовал о  том,  что
она чем-то взволнована.
   Булочка была свежей, но ей не суждено  было  разделить  участь  своих
товарок. Искусная рука мэтра Дюпона вложила в нее послание Арамиса.
   Отослав   Кэтти,   от   внимания   которой   не   укрылось   минутное
замешательство госпожи, герцогиня торопливой рукой развернула записку  и
углубилась в чтение.

Глава двадцать шестая,
в которой д'Артаньян находит не то, что искал

   - Судя по всему, сегодня мы сможем рассчитывать на приличный  ночлег,
Жемблу, - весело сказал д'Артаньян, когда копыта их лошадей застучали по
камню турских  мостовых.  -  А  главное  -  на  приличный  ночлег  могут
рассчитывать и наши лошади. Бедные животные порядком устали.
   - Правильно, сударь. Этот трактирщик, у которого мы ночевали  прошлый
раз, заставил нас  спать  в  настоящем  хлеву,  а  плату  за  одну  ночь
потребовал такую, словно поселил нас на неделю в Лувре.
   - Успокойся, Жемблу. Если я заплатил ему десятую часть того,  что  он
просил, ты имеешь право назвать меня мотом.
   - Вы и впрямь проливаете бальзам на  мои  душевные  раны,  сударь,  -
отвечал обрадованный Жемблу, предпочитавший ночевать под открытым небом,
если было не очень холодно, чем платить  за  постой  в  тех  придорожных
гостиницах, где они останавливались по пути.
   - Долго ли мы пробудем в  Туре,  сударь?  -  почтительно  осведомился
Жемблу спустя некоторое время.
   - Это зависит сразу  от  нескольких  обстоятельств...  -  в  раздумье
произнес д'Артаньян.
   - От каких же, сударь?
   - От того, как пойдут дела в Париже, и...
   - Вы хотели сказать что-то еще, сударь?
   - И, разумеется,  от  того,  как  пойдут  дела  здесь,  черт  возьми.
Надеюсь, теперь тебе все ясно, любезный Жемблу?
   - Все, сударь.
   - Тогда не мешай мне, я должен подумать.
   Подумав, д'Артаньян пришел к выводу, что розыски  дома  бывшего  мэра
Ла-Рошели  можно  отложить  до  завтрашнего   утра,   а   пока   следует
позаботиться об ужине, разыскав подходящую гостиницу, так как солнце уже
клонилось к закату.
   Жемблу обратился с расспросами к прохожим, и те  вскоре  указали  ему
ближайшую гостиницу, в которой приличествовало бы остановиться господину
столь внушительного вида, какой являл постороннему взгляду д'Артаньян  -
усы лихо топорщились, а длинная шпага довольно выразительно  похлопывала
о запыленные ботфорты.
   Разыскав названную гостиницу, д'Артаньян приказал Жемблу  присмотреть
за лошадьми, разрешив ему возвратиться не раньше, чем он  убедится,  что
они накормлены. Сам же он занялся распоряжениями, касающимися ужина.
   Утром наш герой отправился на поиски Камиллы. Он приступил к  делу  с
нетерпением, свойственным всем влюбленным, а у нас не должно  возникнуть
и тени сомнения в том, что мушкетер был снова влюблен. Мысли его опять и
опять устремлялись к хорошенькой девушке, вытащившей его из ларошельской
тюрьмы, и все мостовые и улицы Тура  казались  ему  милее  во  сто  крат
только оттого, что по ним, должно быть, ступали туфельки Камиллы.
   По странному стечению обстоятельств инициалы Камиллы были такими  же,
как и у бедной госпожи Бонасье, и в этом  совпадении  мушкетеру  чудился
знак судьбы.
   Как  мы  уже  сказали,  рьяно  принявшись  за  дело  с  самого  утра,
д'Артаньян к полудню должен был признать, что  не  продвинулся  в  своих
поисках ни на шаг. Имя Жана Гитона, равно как и имя Камиллы де  Бриссар,
ровным счетом ничего не говорило почтенным турским горожанам.
   "Вот так штука, - сказал себе д'Артаньян.  -  Оказывается,  Тур  куда
больше, чем я ожидал. Здесь живет слишком много людей".
   - Не все потеряно, сударь, - сказал  Жемблу,  уяснив  себе,  что  его
хозяин разыскивает каких-то людей, из которых один мужчина, а  другая  -
молодая женщина. - Разрешите мне совершить маленькую прогулку по местным
кабачкам.
   Разрешение было незамедлительно получено.
   -  Только  для  того,  чтобы  развязать  языки  здешним  бродягам   и
оборванцам,  мне  придется  угостить  их  выпивкой...  -  вы  понимаете,
сударь... - добавил Жемблу.
   - Отлично понимаю, - отвечал д'Артаньян. - Вот тебе от меня  пистоль,
любезный.
   - Благодарю вас, сударь, - с поклоном отвечал Жемблу. - Однако  этого
может оказаться недостаточно.
   - Как?! Ты, верно, собираешься выпить все содержимое винных  погребов
этого не в меру разросшегося города, Жемблу! Твоя  "небольшая  прогулка"
оборачивается, похоже, продолжительным паломничеством  по  всем  злачным
местам.
   - Упаси Бог, сударь! Сам я и капли в рот не возьму, разве  что  осушу
стаканчик-другой за ваше здоровье,  но  это  же  не  в  счет?  Ведь  мне
придется поить всех этих нечестивых бродяг. Из них без этого и слова  не
вытянешь! Кроме того  примите  во  внимание,  сударь,  что,  если  я  не
пригублю местного винца, это может показаться странным моим собеседникам
и насторожит их.
   - Так я тебе и поверил, - сказал д'Артаньян, которому новый  слуга  в
этот момент живо напомнил пропавшего Планше. - Стоит  только  посмотреть
на твою лукавую физиономию, как сразу становится  ясно,  что  количество
стаканчиков, осушенных якобы за мое здоровье, следует  по  меньшей  мере
учетверить.
   Никаких возражений на это утверждение от Жемблу не последовало.
   - Так и быть, вот тебе еще один, - заключил д'Артаньян. - Но смотри -
без новостей не возвращайся!
   Затем они разошлись в разные стороны.
   Расспросы привели д'Артаньяна на рынок - основной источник  новостей,
слухов и сплетен.
   "Возможно, бывший мэр Ла-Рошели живет в Туре под вымышленным  именем,
- подумал д'Артаньян. - Но, черт возьми, ведь  он  все  равно  наверняка
находится здесь под надзором кардинала".
   Потолкавшись в людской толпе, мушкетер наметил себе  седого  старика,
торговавшего каким-то старым тряпьем.
   "Этот  человек  вряд  ли  может  оказаться  шпионом  его  вездесущего
преосвященства", - сказал себе д'Артаньян и подошел поближе.
   Увидев дворянина, остановившегося рядом, старик робко  предложил  ему
купить шляпу с красным пером - единственную  приличную  вещь  среди  его
незатейливых товаров.
   - Я куплю у вас эту шляпу, если вы  поможете  мне  в  одном  деле,  -
предложил гасконец.
   - Я к вашим услугам, господин.
   - Ведь вы, должно быть, уроженец этого города, не так ли?
   - Вы не ошиблись, господин... мне  неловко  оттого,  что  я  не  знаю
вашего имени и титула и не могу обращаться  к  вашей  милости  так,  как
подобает.
   - Ну, это к делу не относится.  Однако  вы  можете  называть  меня...
шевалье де Рошфором, если вам так будет легче разговаривать со мной.
   - Чем же такой старик, как я, может помочь шевалье де Рошфору?
   - Мне хотелось бы навести справки об одной молодой особе, появившейся
в городе не так давно и, по-видимому, сосланной в Тур.
   - Вы хотите сказать, сударь, что эта особа оказалась  неугодной...  -
тут старик прервал свою  фразу  и  опасливо  огляделся  по  сторонам,  -
неугодной кардиналу?
   - Думаю, что это так.
   - Тогда считайте, что вам повезло, шевалье де Рошфор.  Я  знаю  такую
особу и дом, в котором она живет.
   - И эта особа...
   - Это красивая женщина, шевалье де Рошфор.
   - И с нею в доме живет...
   - Не могу вам точно сказать, сударь, кто еще живет с нею в  доме,  но
точно знаю, что там живет еще по крайней мере один человек...
   - Это она! - воскликнул  д'Артаньян,  не  дожидаясь  конца  фразы.  -
Покупаю шляпу. А вот вам от меня сверх того за хорошую новость.
   - Рад был услужить  вам,  сударь,  -  произнес  обрадованный  старик,
принимая монеты, которые протянул ему мушкетер. - Но вы еще  не  знаете,
где искать этот дом.
   - Черт побери, правда!
   - Я мог бы проводить вас туда, но боюсь, что  не  моим  старым  ногам
состязаться с вашими. Поэтому я лучше  позову  одного  мальчика  -  этот
сорванец живо отведет вас, куда нужно.
   С  этими  словами  старик,  кряхтя  и  охая,  подковылял  к  рыночной
торговке, расположившейся неподалеку.
   - Эй, мамаша Мари, позови-ка своего шалопая!
   - Сейчас разыщу его, опять  он  куда-то  запропастился,  -  заспешила
торговка,  видя,  что  ее  сын  понадобился   какому-то   дворянину   и,
следовательно, у него появилась возможность заработать.
   Розыски потребовали времени, в течение которого д'Артаньян кусал  усы
и нетерпеливо хмурил брови: он был готов броситься навстречу  прелестной
крестнице мрачного Жана Гитона, знакомство с которым чуть было не стоило
ему жизни.
   Наконец мальчишка был найден.  Уяснив,  в  чем  дело,  он  не  мешкая
направился к искомому дому, указывая путь д'Артаньяну.
   Если бы, шагая за несовершеннолетним жителем Тура, наш герой  не  был
всецело поглощен  мыслями  о  предстоящей  скорой  встрече  с  девушкой,
представлявшейся ему теперь чуть ли не верхом совершенства, возможно, он
обратил бы  внимание  на  невзрачного  судейского  чиновника,  торопливо
последовавшего за ними.
   Этот человек, старательно делая вид, что мушкетер  и  его  провожатый
нимало не занимают его, и следуя за ними на почтительном  расстоянии,  с
завидным постоянством повторял их  маршрут.  Когда  д'Артаньян,  ведомый
своим проводником, сворачивал в какую-нибудь улицу или  тихий  переулок,
судейский неизменно оказывал предпочтение тому  же  переулку  и,  выждав
несколько мгновений, поворачивал следом.
   Наконец д'Артаньян со своим  провожатым  оказались  перед  особняком,
прячущимся среди платанов и лиственниц.
   - Это здесь, сударь, - сказал мальчишка.
   Получив от д'Артаньяна за труды больше, чем  ожидал,  он  удалился  в
полном восторге. А гасконец, взбежав по ступенькам, уже стучался в двери
молчаливого дома, указанного ему в качестве обители  властительницы  его
дум.
   Стучаться пришлось довольно  долго.  Наконец  за  дверью  послышались
легкие шаги, и девичий голосок осведомился у д'Артаньяна о его персоне и
цели визита.
   - Передайте своей госпоже, милочка,  что  ее  хочет  видеть  господин
д'Артаньян - ее давнишний знакомый, - отвечал мушкетер, подкручивая ус.
   Из-за двери донеслось приглушенное восклицание.
   - Боже праведный! Господин д'Артаньян, возможно ли это?!
   - Вот как! Кажется, здесь хорошо известно мое имя. Это  обнадеживает,
черт побери, - пробормотал д'Артаньян. - Уверяю вас, что это именно я, -
сказал он громко, адресуясь к служанке за дверью.
   - Ах! - снова воскликнули по ту сторону.
   Из-за двери донеслось еще несколько невнятных возгласов. Наконец  тот
же взволнованный девичий голосок проговорил:
   - Господин д'Артаньян - вам лучше уйти отсюда. Вы подвергаете себя  и
нас всех большой опасности, ведь за домом постоянно наблюдают.
   - Мне известно, что за домом наблюдают,  но  о  какой,  черт  возьми,
опасности вы говорите, милочка? - отвечал озадаченный мушкетер.
   Что-то было не так. Кроме того, гасконец мог поклясться, что голосок,
отвечающий  ему  из-за  по-прежнему  запертых  дверей,  несомненно,  ему
знаком.
   - И все-таки я прошу вас впустить меня в дом, - сказал он. - Если  за
домом следят, то лучше мне не стоять здесь у  дверей  на  виду  у  всех.
Откройте мне, милочка.
   "Надо разобраться во всей этой загадочной истории", - подумал он  про
себя.
   После недолгого молчания голосок ответил:
   - Раз вы настаиваете, господин д'Артаньян, то, наверное, у  вас  есть
для этого причины. Я их не знаю, но, видно, случилось что-то важное, раз
вы рискнули появиться здесь. Ведь не из-за  бедной  же  простой  девушки
вроде меня вы подвергаетесь опасности.
   "Час от часу не легче",  -  подумал  д'Артаньян,  которого  последние
слова служанки привели в полное замешательство.
   - Открывайте же, - сказал он, чтобы что-нибудь сказать.
   За дверью загремели засовы, и через  несколько  мгновений  д'Артаньян
встретился лицом к лицу со служанкой, которая так тревожилась  за  него,
но тем не менее так долго продержала его на улице.
   - Кэтти! - воскликнул наш герой, замерев на пороге. Теперь пришла его
очередь.
   - Господин д'Артаньян! - эхом откликнулась  девушка,  к  счастью,  не
замечая удивления и разочарования мушкетера и истолковывая  его  возглас
по-своему.
   Отсюда ясно видно, что Кэтти не забыла  красавца  гасконца,  которого
видела последний раз больше года назад в своей  старой  кофте  и  старой
юбке, когда он в предрассветный час спасался из дома разъяренной миледи,
неосторожно раскрыв ее страшную тайну.
   - Что же вы стали в дверях? Заходите скорее! - С этими словами  Кэтти
втолкнула д'Артаньяна внутрь и поскорее затворила двери.
   - Кэтти, ты здесь!  -  вырвалось  у  д'Артаньяна.  Однако  осторожный
гасконец уже  понял,  что  ему  не  следует  с  порога  расспрашивать  о
мадемуазель де Бриссар.
   - Конечно, где же мне еще быть? - отвечала