фигура, закутанная в плащ  с
капюшоном.  Она  тотчас  же  скрылась  между  деревьями  старого   сада,
прилегавшего к  монастырю  и  принадлежавшего  монахиням  ордена  Святой
Урсулы.
   Из тени деревьев навстречу женщине  выступила  другая  фигура,  также
закутанная в плащ. Однако  шпага,  приподнимавшая  край  плаща  и  более
высокий рост позволяли предположить, что это был  мужчина.  Он  протянул
даме руку, и они исчезли в темноте.
   Получасом позже мэтр Дюпон, поджидавший поздних гостей, отворил двери
двум закутанным в плащи людям. Незнакомцы поднялись наверх -  в  комнаты
второго этажа, а  достойный  лавочник  задвинул  дубовую  дверь  тяжелым
засовом и отправился спать.
   Из всего вышесказанного следует, что д'Артаньяну в  ту  ночь  повезло
меньше всех.

Глава двадцать восьмая
Каким образом д'Артаньян разрешил свои проблемы

   Мы сказали, что нашему гасконцу повезло меньше, чем Арамису, который,
передав даме  своего  сердца  послание  иезуитов  (точнее  -  испанского
министра), посвятил оставшееся время делам сердечным.
   Но все в этом мире имеет свою оборотную сторону, что и будет видно из
дальнейшего.
   Девушка нагрела воды, промыла  и  перевязала  две  легкие  скользящие
раны, полученные мушкетером.
   Очутившись в доме, д'Артаньян получил возможность для передышки.
   - Ты очень вовремя открыла дверь, Кэтти, - весело сказал он.
   Гасконец и не думал унывать, хотя сердце его бешено билось в груди. К
тому же он был уверен,  что  вооруженным  головорезам  нужен  именно  он
собственной персоной.
   Д'Артаньян не подозревал о том, что при  первом  же  выпаде  проткнул
своей шпагой того единственного человека, кто знал  Арамиса  в  лицо  и,
следовательно, мог разрешить недоразумение.
   Несчастный Леруа мог, но не успел сделать это. Ему помешали  излишнее
рвение  дю  Пейра  и  его  подчиненных,  а  также  молниеносная  реакция
д'Артаньяна. Последние слова умирающего никем не были  услышаны  в  пылу
схватки.
   Таким образом,  сейчас  уже  некому  было  сообщить  нападавшим,  что
человек, опасно ранивший  двоих  из  них,  а  третьего  -  смертельно  и
успевший отступить обратно в дом, который  он  пытался  покинуть,  -  не
Арамис, разыскивающий г-жу де Шеврез  и  обвиняемый  в  заговоре  против
кардинала и Франции.
   - Вы ранены, сударь! Ах, Боже мой, вы ранены! - воскликнула  бледная,
как полотно, Кэтти. -  Почему  вы  только  не  послушались  меня  -  вам
следовало тотчас уйти отсюда.
   - Как? Не отведав твоего ужина, Кэтти? Не ты ли сама пригласила  меня
задержаться?
   - Ах, вам не надо было вообще появляться  здесь.  Они  же  теперь  не
успокоятся, пока не убьют вас! Они взломают двери!  Ах,  хорошо,  что  я
закрыла ставни на окнах!
   Говоря все это, девушка, однако, не теряла времени. Она нагрела воды,
промыла и перевязала две легкие скользящие раны, полученные мушкетером.
   Ее  действия  сопровождались  несмолкаемым   грохотом   в   двери   и
проклятиями по адресу д'Артаньяна.
   - Теперь вам не уйти. Не лучше ли  сложить  оружие!  -  прокричал  дю
Пейра, приблизившись к дому. - Все равно мы узнали вас. Вы мушкетер роты
Тревиля - Арамис, прибывший из Парижа с письмом к герцогине де Шеврез. С
письмом от врагов Франции! Сдавайтесь! Видите - нам известно все!
   - Вот так штука! Оказывается, меня приняли за Арамиса, -  пробормотал
д'Артаньян. -  Видишь,  Кэтти,  не  стоит  слишком  высоко  ставить  мою
персону. Им нужен вовсе не я, а Арамис.
   - Тогда есть надежда на спасение - вы объясните им, что  вы  не  тот,
кто им нужен!
   - Надежда есть всегда! А вот разочаровывать их я, пожалуй, не стану.
   - Что вы такое говорите,  господин  д'Артаньян!  -  вскричала  Кэтти,
всплеснув руками.
   - Только то, что я постараюсь сыграть роль Арамиса как можно лучше  и
дольше. В конце концов - за  кого  ты  меня  принимаешь,  Кэтти?  Уж  не
думаешь ли ты, что я способен направить эту свору по следу моего  друга,
спасая свою шкуру?!
   - Ах, господин д'Артаньян! У вас такое благородное сердце! Но я боюсь
за вас - как вы выберетесь отсюда?
   - Может быть, как раз с этим и не стоит  спешить.  Если  я  правильно
тебя понял, герцогиня сейчас на свидании с Арамисом?
   - Она, конечно, не показывала мне записки,  которую  ей  прислал  ваш
друг...
   - И что же ты, Кэтти? - со смехом спросил д'Артаньян.
   Между тем люди дю Пейра кричали и стучали у входа.
   - Мне неловко признаваться, но... госпожа, разорвав записку в клочки,
поднесла ее к огню...
   - Хочешь, я закончу за тебя, Кэтти?
   - Господин д'Артаньян!
   - Не все обрывки превратились в  пепел,  а  все  хорошенькие  девушки
очень любопытны...
   Кэтти  вспыхнула.  Мы  не  беремся  утверждать  точно,  каким  именно
чувством была вызвана эта краска на свежих щечках девушки: смущение  это
было или радость, однако глаза ее заблестели.
   Шум снаружи продолжался.
   - Что же будет,  когда  вернется  госпожа?!  -  снова  забеспокоилась
Кэтти.
   - Мне только сейчас пришло в голову, что мое долгое пребывание в доме
герцогини компрометирует ее, - в раздумье отвечал д'Артаньян.
   - Но что же делать?!
   - Будем размышлять.
   Однако времени на размышления оставалось немного. Входная дверь  пока
не поддавалась, но окна были атакованы с  не  меньшей  силой,  и  ставни
могли не выдержать.
   "Как бы поступил на моем месте Портос? - сказал себе мушкетер. -  Наш
великан открыл бы двери, схватил в охапку первого попавшегося и,  орудуя
им, как палицей, разметал бы всю эту шайку. Честное слово, на это стоило
бы поглядеть! Как жаль, что Портос теперь далеко отсюда!"
   И д'Артаньян вздохнул.
   "Итак, оставим  Портоса.  Что  же  сделал  бы  здесь  Атос.  Человек,
благороднее и храбрее  которого  я  не  знаю.  Он  наверняка  бы  дрался
столько,  сколько  смог,  а  увидев,  что   силы   противников   слишком
значительны, дал бы себя арестовать и, не открывая своего имени, был  бы
препровожден... В самом деле - куда? А если  сразу  в  Фор-Левек  или  в
Бастилию?! Нет, я не Атос, я уже раздумываю о последствиях.  Увы,  метод
Атоса не годится для меня еще и по той причине, что я  сам  в  бегах,  и
кардинал вряд ли придет в восторг, узнав, что к Рошфору прибавилось  еще
два-три его человека. Положительно  тактика  Атоса  мне  тоже  никак  не
подходит!"
   И д'Артаньян вновь завершил это размышление вздохом.
   "Остается Арамис! Наш  скрытный  аббат,  конечно  же,  постарался  бы
обвести этих горлопанов вокруг пальца, что он, собственно говоря, уже  и
сделал, принимая во внимание их поведение и святую  уверенность  в  том,
что я - это он. Что же, милый Арамис вовсе не виноват в  том,  что  меня
угораздило  оказаться  тут  в  такой  неподходящий  момент.   Этого   он
предвидеть никак не мог. А у меня совсем из  головы  вылетело,  что  его
герцогиня тоже живет в Туре, иначе я еще хорошенько бы порасспросил того
старика на рынке".
   В ставни били чем-то тяжелым. Двери обнаружили признаки готовности  к
капитуляции.
   "Почему бы мне не последовать примеру Арамиса? - подумал  д'Артаньян.
- Но как это сделать?!"
   - Открывай, негодяй! - рычал снаружи дю Пейра. - Тебе  все  равно  не
уйти - дом окружен!
   - Кэтти, хочешь помочь мне? - спросил мушкетер.
   - Вы еще спрашиваете! - с упреком отвечала девушка, ломая руки. - Как
бы я хотела, чтобы вы сейчас оказались за сто лье отсюда!
   - Тогда слушай меня внимательно.
   И мушкетер, склонившись к ее розовому ушку, коротко изложил созревший
в голове план.
   Через несколько минут двери особняка по улице  Мюрсунтуа,  в  котором
жила герцогиня де Шеврез, поддались под напором осаждавших, и те  шумной
гурьбой ввалились внутрь, толкая друг друга и держа оружие наготове.
   Едва успев сделать несколько шагов,  они  были  остановлены  властным
голосом д'Артаньяна:
   - Если хоть кто-нибудь из вас сделает еще шаг, клянусь - эта  девушка
умрет.
   Гасконец стоял на лестнице, ведущей  наверх,  и  держал  перед  собою
бледную от страха служанку герцогини, приставив  пистолет  к  ее  виску.
Второй пистолет его был заткнут за пояс.
   - Ты не сделаешь этого, негодяй! - воскликнул дю Пейра,  не  решаясь,
однако, двинуться дальше.
   - Я сделаю это! Мне нечего терять.
   Воцарилось гробовое молчание.
   - Отойдите подальше! Все, все, - скомандовал д'Артаньян и шепнул:
   - Давай, Кэтти, больше убедительности. Все идет, как надо.
   Впрочем, девушку не надо было уговаривать. Ее испуг был неподдельным.
Кэтти очень боялась за д'Артаньяна.
   - Я требую, чтобы ваши люди расступились и дали мне пройти, - говорил
д'Артаньян, адресуясь к дю Пейра и  направляя  на  него  пистолет.  -  И
учтите: я вам нужен живым, в  крайнем  случае  -  раненым.  Но  если  вы
сделаете хоть малейшую попытку захватить  меня,  я  успею  спустить  два
курка, и вам достанутся лишь два мертвых тела. Кровь этой девушки  падет
и на ваши головы.
   - А, подлец! - бормотал  дю  Пейра,  кусая  усы.  Его  подчиненные  в
замешательстве переглядывались.
   - Отступите! - сдался наконец их начальник.  -  Отойдите  назад,  это
приказ!  -  голос  его  сорвался.  -  Негодяй!  Ты  совершил   поступок,
недостойный дворянина. Ты повел себя, как наемный убийца.
   - А я было принял за  наемников  вас  и  ваших  головорезов,  сударь.
Правда, нескольких минут драки хватило для того, чтобы  понять,  что  вы
всего лишь шпионы,  -  с  издевательским  поклоном  отвечал  д'Артаньян,
увлекая за собой Кэтти.
   Один из людей дю Пейра, выхватив пистолет, прицелился в мушкетера, но
крик неподдельного ужаса,  вырвавшийся  из  груди  Кэтти,  заставил  его
замереть на месте.
   - Оставьте, Лебрен, - чуть  слышно  проговорил  дю  Пейра,  отводя  в
сторону его руку с пистолетом. - Не  сейчас.  Он  не  уйдет  от  меня  -
клянусь! Я разыщу его где бы он ни был, но... не сейчас.
   Д'Артаньян вышел на улицу, помогая обессилевшей  от  волнения  Кэтти.
Больше никто не пытался преградить им путь. Дю Пейра и  его  люди  молча
наблюдали, как белый чепец Кэтти медленно растаял в темноте.
   - Кэтти, ты спасла меня, - шепнул д'Артаньян, когда  они  свернули  в
переулок.
   Но девушка почти не слышала его слов.  Она  тяжело  повисла  на  руке
мушкетера.
   Тогда  д'Артаньян  взял  ее  на  руки  и  понес  прочь,  стараясь  не
оступиться в темноте.
   Свежий воздух и необычный способ передвижения оживили Кэтти.  Сначала
она слабо  запротестовала.  Однако  видя,  что  мушкетер  быстро  шагает
вперед, видимо, не считая свою ношу чересчур обременительной, она вскоре
смирилась со своим положением и покорно замолчала.
   - Куда же вы несете меня, господин д'Артаньян?  -  спросила  в  конце
концов Кэтти, которая уже пришла к выводу,  что  вечер,  начавшийся  так
ужасно, имеет не столь уж неприятное продолжение.
   - В гостиницу, где я остановился, милочка, - отвечал мушкетер.
   - Что это за гостиница?
   - "Герб и корона".
   -  Но  это  неудобно!  -  неуверенно  предположила  Кэтти,   мысленно
поздравив себя с тем, что до названной гостиницы еще далеко.
   - Неудобно сегодня будет Жемблу, потому что  ему  придется  подыскать
себе другое место для ночлега, - отвечал д'Артаньян, не замедляя шага.
   - Ах, господин д'Артаньян, - тихонько вздохнула  Кэтти,  охватив  шею
мушкетера своими нежными ручками. - У вас на все готов ответ.
   Теперь  мы  опустим  занавес,  повинуясь  законам  жанра  и   чувству
деликатности, отметив лишь, что  если  эта  ночь  была  осенена  крылами
Купидона для госпожи,  то  и  служанка  тоже  принесла  дары  на  алтарь
кудрявого бога.

Глава двадцать девятая
Арамис появляется вовремя

   - Удалось ли тебе узнать что-нибудь, Жемблу? - спросил д'Артаньян  на
следующее утро. - Я вижу, ты трудился, не жалея себя.
   - Святая правда, сударь. Мне и сейчас еще хочется спать. Какая  нужда
гонит нас в дорогу?
   - Пожалуй, Тур стал небезопасен для  меня,  а  следовательно,  и  для
тебя. Однако окончательное решение зависит от результатов наших поисков.
   - То-то, я гляжу, вы встали ни свет ни заря, сударь...
   - Ты так и не ответил на мой вопрос.
   - Сударь, прошу меня извинить - я еще не совсем пришел  в  себя...  И
потом мне показалось...
   - Что, Жемблу?
   - А вы не рассердитесь на меня?
   - Как я могу тебе обещать это, не зная наперед, что ты скажешь?!
   - Тогда я лучше уж совсем ничего не стану говорить.
   - Вот теперь я точно рассержусь!
   - Как, сударь?!
   - Еще бы!  Сначала  ты  позволяешь  себе  какие-то  намеки,  а  потом
собираешься молчать. Оставь эти дипломатические ухищрения, любезный.
   Этот  разговор  происходил   утром,   когда   д'Артаньян   и   Жемблу
позавтракали и мушкетер приступил  к  составлению  плана  действий.  Для
этого ему требовались сведения от Жемблу.
   - Сударь, я никак не позволил бы себе истратить ваши пистоли впустую.
Во-первых, я совершил на них доброе дело, вернее не одно, а целую дюжину
добрых дел, так как избавил от жажды  целую  дюжину  страждущих.  Им  не
часто выпадала бесплатная выпивка в этой  жизни.  Во-вторых,  я  сдержал
свое слово и  сам  выпил  за  ваше  здоровье,  наверное,  целый  бочонок
местного кисленького вина, а  это  значит,  сударь,  что  вы  теперь  не
заболеете по меньшей мере несколько лет...
   - Закончишь ли ты наконец эти предисловия, плут?! Ты же  знаешь,  что
от меня просто так не отделаешься. Каков результат твоего  беспробудного
пьянства?!
   - Ах, вот оно что! А то я все же не решался заговорить с вами на  эту
тему, сударь.
   - Что же смущало тебя, любезный?
   - Ну... я, видно, спьяну,  видел  этой  ночью  сон.  Будто  бы...  вы
принесли на руках одну девушку, хорошенькую,  словно  утренняя  заря,  а
меня прогнали досыпать на кухню. Вот я и подумал было, что, может  быть,
та, прежняя, уже не слишком вас интересует.
   - Другой бы на моем месте и впрямь рассердился и высек тебя за  такие
разговоры, но я добрый господин,  -  ответил  д'Артаньян,  -  поэтому  я
прощаю тебя. А теперь скажи мне наконец -  что  тебе  удалось  узнать  о
Камилле де Бриссар?
   - То, что в Туре ее уже нет, сударь.
   - Ах, черт возьми! Где же она?
   - Ее опекун уехал в Клермон. Он увез девушку вместе с собою.
   - Вот оно что! Эти сведения верны, Жемблу?
   - Вы можете не сомневаться, сударь.
   - Клермон! Ну что ж, - прошептал д'Артаньян, - значит,  в  Туре  меня
больше ничто не удерживает.
   Вслух же он произнес:
   - Мы отправимся в Клермон, Жемблу. Я благодарю тебя за эту новость. И
вот еще что, Жемблу, - очень серьезным тоном продолжал мушкетер. - Я  не
сержусь на тебя потому, что мне тоже приснился сон. Я знаю одну девушку,
одну славную девушку, которая не раз помогала мне в трудную минуту.  Эта
девушка незаслуженно дарит меня своим расположением, считая меня  лучше,
чем я есть на самом деле. И вот прошлой ночью мне привиделось, будто  бы
поиски Камиллы привели меня в один дом, который с некоторых пор вызывает
большое подозрение у господина кардинала.
   Я попал туда совершенно случайно, так как на этот  раз  у  меня  и  в
мыслях не было перебегать дорогу его высокопреосвященству,  что  мне  не
раз случалось  делать  наяву.  Но  ведь  сон,  Жемблу,  а  ты,  конечно,
понимаешь, что все это был только сон, есть продолжение яви, и  в  своем
сне я снова стал поперек дороги  слугам  его  высокопреосвященства.  Мне
пришлось драться с ними, и я ранил, а может быть, и заколол, одного  или
двоих. И вот - ты знаешь, как это случается  во  сне,  -  явился  добрый
ангел и спас меня. И знаешь, кто  был  этим  добрым  ангелом?  Та  самая
девушка! Она спасла меня. Видно, ты улавливаешь мои мысли, Жемблу, -  мы
с тобой видим одинаковые сны.
   И Жемблу тоже очень серьезно и даже торжественно ответил:
   - Я очень рад этому, сударь. И хорошо, что  наши  сны  имели  хороший
конец.
   Разговаривая подобным образом, хозяин и слуга приблизились к  заставе
у городских ворот.
   Тур в те времена, как, впрочем, и сейчас, намного уступал Парижу  как
по количеству жителей, так и по числу  людей,  ежедневно  прибывающих  и
покидающих его. Поэтому у заставы не было той шумной толчеи, той очереди
повозок и карет, которую наши путники встретили бы непременно при выезде
из Парижа.
   Однако именно тишина и безлюдье не радовали д'Артаньяна - он вовсе не
желал сейчас бросаться кому-либо в  глаза.  От  его  опытного  глаза  не
укрылось, что несколько солдат стражи внимательно вглядываются во  всех,
кто покидает город, не обращая  при  этом  никакого  внимания  на  вновь
прибывающих. Позади солдат виднелась фигура человека, скрывавшего цепкий
взгляд холодных серых глаз под низко надвинутой шляпой. Как ни  старался
этот человек оставаться в тени, д'Артаньян все же узнал его.
   - Черт побери, - вырвалось у гасконца, -  тот  самый,  что  собирался
прошлой ночью размозжить  мне  голову  из  пистолета.  Наверняка  где-то
поблизости прячется целая шайка с лошадьми наготове. Жемблу, - обратился
он к лакею, - ты, помнится, говорил, что, будучи в услужении у  прежнего
хозяина... как бишь его звали?..
   - Дон Алонсо дель Кампо-и-Эспиноса, сударь.
   - Конечно, как я мог запамятовать такое  простое  имя!  Так  вот,  ты
говорил, что, странствуя с доном Алонсо по Франции, не раз слыхал  свист
пуль?
   - Случалось и такое, сударь.
   - Приготовься услышать их пение снова. Главное - не отставай от меня,
а обгонишь - скачи вперед без оглядки, я не обижусь!
   С этими словами мушкетер дал шпоры своей лошади и направил  ее  прямо
на группу солдат,  которые,  повинуясь  безошибочному  инстинкту  людей,
спасающих свою жизнь или по меньше мере - кости, разбежались в  стороны,
освободив дорогу.
   Жемблу тотчас же последовал, за хозяином, и они,  оставив  за  спиной
заставу, понеслись во весь опор по дороге на Блуа.
   Однако радоваться было рано. Соглядатай дю Пейра  Лебрен  уже  поднял
тревогу, и спустя несколько минут из городских ворот показалось  четверо
или пятеро всадников, пустившихся вдогонку за беглецами.
   -  Пришпоривай,  Жемблу,   не   отставай!   -   крикнул   д'Артаньян,
нахлобучивая шляпу, чтобы ее не снесло ветром.
   - Я стараюсь, сударь! - искренне отвечал Жемблу.
   Как и предсказывал д'Артаньян, вскоре мимо ушей  беглецов  засвистели
пули. Преследователи метили в лошадей, но,  видимо,  после  "злодейского
похищения"  Кэтти,  устроенного  д'Артаньяном,  дю  Пейра   считал   его
отъявленным головорезом и приказал не слишком церемониться с ним.
   Погоня  приближалась.  Преследователи  скакали  на  свежих,   холеных
лошадях. Раздался еще выстрел, и шляпа слетела с головы д'Артаньяна.
   - Кажется, они пристрелялись, - проворчал мушкетер. -  Пора  изменить
тактику.
   С этими словами  он  осадил  коня  и,  резко  повернув  его,  натянул
поводья. Конь остановился. Гасконец вынул один из пистолетов,  тщательно
прицелился в ближайшего из преследователей и выстрелил.
   Человек вскрикнул и, раненный пулей д'Артаньяна, припал к шее лошади,
которая, не чувствуя более жалящих уколов шпор, перешла на шаг и  вскоре
остановилась совсем.
   Жемблу тем временем успел  умчаться  далеко.  Не  теряя  ни  секунды,
мушкетер пришпорил коня и снова пустился вскачь - догонять своего лакея.
   Вслед ему прогремел целый залп проклятий: количество  преследователей
сократилось до четырех человек. Прозвучали и два  выстрела.  Пули  снова
пропели в опасной близости, так как расстояние, отделявшее мушкетера  от
погони, заметно уменьшилось.
   - Их только четверо!  Если  бы  фокус  удался  и  во  второй  раз,  -
пробормотал д'Артаньян, - мы с Жемблу могли  бы  обратить  оставшихся  в
бегство, да, видно, парень не большой любитель потасовок -  его  уже  не
видно впереди. Впрочем, с моей стороны было  бы  несправедливо  упрекать
его в том, что он всего лишь хорошо выполняет мое распоряжение!
   Слуги его высокопреосвященства не отставали, а  конь  мушкетера  стал
обнаруживать признаки усталости. Д'Артаньян пришпоривал его, но животное
скакало все медленнее.
   Неожиданно вдали по