готовились ко сну. По главной лестнице прошел дозор из трех солдат швейцарской гвардии и сержанта, каждый из солдат нес зажженный факел, в руках сержанта была алебарда. Когда швейцарцы скрылись за поворотом, в глубине коридора показалась фигура, закутанная в плащ. Человек направлялся к главному выходу из замка.
     Он шагал твердо, но, видимо, не искал встреч с обитателями замка, в основном, из окружения королевы-матери, временно находящейся в Лионе, в связи с болезнью короля.
     Дворянин, закутанный в плащ, добрался до широких ступеней лестницы, ведущей к главному входу, и стал торопливо спускаться. Лицо его скрывала широкополая шляпа с обычным красным пером, которые носило в те времена большинство военных...

***

     Во дворе застучали копыта лошадей, и появилась карета с королевскими гербами, послышались голоса, заплясали огни, отбрасывая причудливо колышащиеся тени на стены замка.
     Анна Австрийская немедленно прошла к королеве-матери. Ее сопровождали камеристка-испанка донья Эстефания, а также г-жа де Вернейль, г-жа де Ланнуа и м-ль д'Отфор.
     Последняя из названных дам тайно служила партии принца, так как была подкуплена его сторонниками. Г-жа де Вернейль являлась осведомительницей Марии Медичи, а г-жа де Ланнуа шпионила в пользу кардинала. Таким образом, несчастная королева Анна могла положиться лишь на преданную Эстефанию, приехавшую с ней из Мадрида.
     - Вы все уже знаете? - спросила ее королева-мать, предварительно убедившись, что все приближенные королевы удалились.
     Они находились за толстыми створками дубовых дверей и не могли подслушать разговор, находясь на виду друг у Друга. Впрочем, королева-мать для верности пригласила Анну Австрийскую перейти с ней в смежный кабинет, затворив и его двери.
     - Я все знаю, но испытываю лишь облегчение. Смерть его величества оставила бы в моем сердце незаживающую рану.
     - Я хорошо знаю вас, Анна, и в другой ситуации готова была бы разделить ваши чувства. Но не теперь.
     - Что вы имеете в виду, ваше величество?
     - То, что наш заговор против министра зашел слишком далеко, чтобы остановиться на полпути. И при теперешнем положении дел больной и немощный король был бы для нас куда более безопасен...
     Не дожидаясь дальнейших вопросов со стороны молодой королевы, королева-мать посвятила ее во все детали описанной выше сцены.
     Анна Австрийская всплеснула руками:
     - Это был он!
     - Кто - он?! О ком вы, Анна?!
     - Я видела его из окна кареты, подъезжая сюда. Он проскакал мимо, словно не заметил ни охраны, ни гербов на карете. Постарался спрятать лицо... Мы погибли!
     - Да о ком вы говорите, Анна?!
     - По дороге сюда я встретила...
     - Ну же!
     - Дю Трамбле. Он скакал во весь опор.
     - Вы не заметили в каком направлении?
     - К заставе у дороги на Дофине!
     Мария Медичи вздрогнула:
     - Значит, утром кардинал узнает все! Ах, почему я не приказала Бассомпьеру арестовать его сразу. Но как он выбрался из замка?!
     Маршала разбудили не без труда. Королева-мать повторила ему свой вопрос. Поскольку Бассомпьер затруднился с ответом, был призван испуганный капитан швейцарцев. Вызвали часовых.
     - Косподин маршал, ни отин шелофек, што гофорил пофранцусски ис дфорца не выходиль, - уверенно отвечали бравые усачи.
     Напрасно великолепный в гневе Бассомпьер грозил собственноручно расстрелять всех, кто упустил дю Трамбле.
     Швейцарцы упорно стояли на своем:
     - Гофорил по-немецки, косподин маршал! Ни один елофо францусски, все фремя - немецки!
     - Кто говорил, канальи?!
     - Тот косподин, который выходить.
     - А-а, так вы признаетесь, что выпустили его?!
     - По фаш приказ, косподин маршал. Ни слофо по-францусски!
     - Ах, черт побери!
     - Вы совершили ошибку, Бассомпьер, недооценив способности дю Трамбле к языкам, - ядовито заметила Мария Медичи. - Она может дорого стоить нам всем. Потому что с кардиналом господин дю Трамбле будет говорить на родном языке, что значительно облегчит взаимопонимание!

Глава четвертая,
в которой д'Артаньян получил приказ из первых рук

     Анна Австрийская опустилась в кресло, ноги плохо слушались ее.
     - Крепитесь, милая, ваше положение можно назвать завидным по сравнению с моим.
     Но королева плохо слышала ее.
     - Задержат де Фаржи, допросят ее... Людовик не простит, если узнает! - повторяла она.
     - Ну так надо, чтобы он не узнал.
     - Но дю Трамбле все сообщит кардиналу, а кардинал - королю.
     - А следовательно...
     - Следовательно?
     - Необходимо любой ценой задержать дю Трамбле.
     - Но как это сделать?! Он опередил нас!
     - Значит, необходимо догнать и арестовать его прежде, чем он доберется до Дофине.
     - Но это невозможно! Дю Трамбле несся во весь опор.
     Он не сойдет с коня, пока не доскачет до резиденции Ришелье!
     - Значит, надо послать за ним того, кто способен скакать быстрее!
     - Но таких людей нет!
     Мария Медичи пристально посмотрела на королеву.
     - Мне кажется, Анна, вы несправедливы к тем, кто вам предан.
     При этих словах королевы-матери слабый румянец про" ступил на бледном лице Анны Австрийской.
     - Мне предана одна Эстефания, ваше величество.
     - Вы знаете, что это не так.
     - Да, конечно, были еще несколько человек, но кардинал лишил меня моих друзей. Герцогиня де Шеврез в ссылке...
     - Теплее, Анна! Хотя я не имела в виду де Шеврез.
     - Право, я не знаю, о ком вы говорите, мадам.
     - Анна! Сейчас не время для дипломатии. Нам обеим грозит опасность. Ришелье - страшный человек!
     - О, мадам, мне ли не знать этого!
     - Так что же вы медлите?! Призовите на помощь тех, кто отводил от вас удары кардинала. Тех, кто не страшится ни его шпионов и приспешников, ни его самого! - Королева вскинула руки, словно пытаясь защититься от разящего удара. Она попыталась приподняться, но силы оставили ее. - Поймите, Анна! Время уходит. Я расположена к вам и никогда не причиню вам никакого зла. Что вас испугало?! Только то, что мне известно, что вам хорошо служат? Что в полку мушкетеров есть храбрецы, преданные своей королеве?!
     Я имела в виду лишь то, что надо прибегнуть к услугам этих солдат, привычных к седлу и свисту пуль.
     Анна Австрийская не могла не оценить деликатности королевы-матери.
     - Вы правы, ваше величество, - сказала она, овладев собой. - Но, к сожалению, прошло время. Ему подвластна даже дружба...
     - Вы хотите сказать...
     - ..Эти люди расстались, и нет уже тех, кто вчетвером оборонял бастион Сен-Жерве от целой армии.
     - Они больше не мушкетеры?
     - Да, мадам, я совсем потеряла их из виду. Впрочем, я знаю от.., от одной дамы, все еще помнящей обо мне, что один из них принял сан.
     - Этот, пожалуй, нам сейчас не поможет.
     - Он, кажется, в Лотарингии... Ax! - внезапно воскликнула королева. - Как я могла забыть?!
     Мария Медичи испытующе посмотрела на нее.
     - Кажется, вы все же вспомнили нечто важное?
     Румянец на щеках королевы стал заметнее.
     - Да... Остался господин д'Артаньян... Если я правильно помню, он - лейтенант мушкетеров де Тревиля.
     - Вот видите, Анна, - еле заметно улыбнулась королева-мать. - Что бы вы без меня делали?
     - Но что же мы теряем время! - всплеснула руками Анна Австрийская. - Надо немедленно послать за ним. Если еще в силах человеческих спасти нас, то это может сделать только господин д'Артаньян!
     - Именно в этом я убеждаю вас последние четверть часа, Анна, - произнесла Мария Медичи, подавив невольный вздох. Раскрасневшаяся и похорошевшая королева напомнила ей о собственной ушедшей молодости. - Однако, где он сейчас может быть?
     - Мушкетеры всегда сопровождают короля.
     - В таком случае - к королю!
     Маршал Бассомпьер был выслан вперед - пролагать дорогу в ночи.
     - Вы должны искупить свою вину, любезный мой Бассомпьер, - сказала королева-мать. - В карауле - швейцарцы, а теперь уж вы несомненно единственный человек в замке, способный с ними объясниться.
     - Рр-р-хх-грррмм, мадам! - прорычал маршал, отчаянно устремляясь вперед.

***

     Главный герой нашего повествования действительно находился подле короля. Он охранял сон выздоравливающего, не допуская к нему никого. На этот счет он получил строжайшие указания от единственного человека, для которого делалось исключение в любое время дня и ночи, - королевского врача Бувэра. Д'Артаньян нес дежурство.
     - Господин лейтенант! - прогремел Бассомпьер. - Сдайте дежурство кому-нибудь из своих подчиненных. Для вас есть срочное дело.
     - Мое имя - Д'Артаньян, господин маршал, - бесстрастно заметил гасконец.
     - Отлично, я приму это к сведению. А теперь, господин д'Арманьян...
     - А теперь, господин маршал, я вынужден просить вас говорить потише. Вы можете разбудить короля, в этом замке чертовски тонкие стены.
     - Господин Арманьян, я не привык к такому тону!
     - Господин маршал, я тоже. И потом, меня зовут Д'Артаньян.
     Бассомпьер понял, что перед ним серьезный человек.
     - Ну что ж, - сказал маршал. - Я вижу вы тот, кто нам нужен.
     - Возможно, - невозмутимо согласился лейтенант мушкетеров. - Но кого вы имеете в виду?
     Бассомпьер понял, что сказал лишнее.
     - Сударь, - произнес он внушительно. - Вы узнали меня.
     - Совершенно верно, господин маршал. - И мушкетер слегка поклонился. Поклон был вежливым, но не более.
     - Я имею право приказывать любому офицеру. Так вот, я приказываю вам немедля передать дежурство надежному человеку, взять самую резвую лошадь, какую только вы сможете здесь найти... - Бассомпьер резко обернулся: ему послышались легкие шаги. Д'Артаньян хранил прежнее бесстрастное выражение. - Так вот, сударь, - продолжал маршал. - Вы возьмете лошадь и поскачете по дороге на Дофине...
     - Сожалею, господин маршал, но это совершенно невозможно.
     - Черт побери! Это еще почему?
     - Потому что вы не господин де Тревиль.
     - Я - Бассомпьер! - гневно вскричал маршал.
     - Именно по этой причине я не сойду с места.
     - Однако вы упрямец, господин д'Арвильян! - вконец разгневался маршал.
     - Меня зовут Д'Артаньян. Вы опять говорите слишком громко, господин маршал, это может повредить здоровью его величества, - являя собой полную противоположность Бассомпьеру, отвечал мушкетер. Сам Атос не мог бы выказать больше хладнокровия.
     - Сударь, ваше упрямство неуместно! Оно сыграет с вами дурную шутку, - прошипел Бассомпьер. Маршал был взбешен, но решил не уступать мушкетеру в готовности оберегать покой выздоравливающего монарха.
     - Мною движет вовсе не упрямство, сударь, - холодно проговорил Д'Артаньян. - Жаль, что вы этого до сих пор не поняли.
     - А что же, черт побери?!
     - Чувство долга.
     - Так вам нужен приказ де Тревиля?
     - Да. Или его величества.
     - И вы отказываетесь подчиниться любому другому лицу?
     - Да.
     - Но это невозможно! Де Тревиля здесь нет! Король болен!!!
     - Это означает всего лишь, что вам надо приказать кому-нибудь из ваших непосредственных подчиненных.
     - Teufel! <Черт возьми) (нем.)> Да в том-то все и дело, что нужен не "кто-нибудь", а именно вы!! А время уходит, тысяча чертей!!!
     - Благодарю за доверие, господин маршал. Я постарался бы оправдать его, так как, судя по всему, вы действительно испытываете надобность во мне, но раз уж господина де Тревиля нет, а его величество спит, то...
     - ..то вас просит королева, - послышался голос, от которого мушкетер вздрогнул. И Анна Австрийская, откинув бархатную портьеру, вошла в помещение для дежурного офицера.
     - Королева! - пробормотал д'Артаньян. - Вы здесь, ваше величество!
     - Я здесь, шевалье. И я прошу вас о помощи потому, что знаю вашу преданность и отвагу. Если вы не поможете мне, этого не сумеет сделать никто.
     Королева-мать, наблюдавшая эту сцену из-за портьеры, удовлетворенно кивала. "Браво, Анна, - прошептала она. - Королева не приказывает, а просит. Это именно то, что надо".
     - Ваше величество, моя кровь и моя жизнь - ваши!
     Анна Австрийская повернулась к маршалу. Бассомпьер был умным человеком, он поклонился и вышел.
     Д'Артаньян и королева остались вдвоем.
     Анна Австрийская не могла скрыть своего волнения. Человек, стоявший перед ней, привез ей последний привет Бэкингема. Он рисковал своей жизнью, сначала спасая ее честь, а затем пытаясь спасти Бэкингема. Королева была предупреждена, но жизни герцога суждено было оборваться в тот момент, когда он читал ее письмо.
     Анна Австрийская смотрела на мушкетера, а видела перед собой другого. Он тоже носил в Париже мушкетерский плащ.
     - Господин д'Артаньян, - отгоняя наваждение, начала королева. Каждое слово давалось ей с трудом. - Когда-то вы спасли свою королеву! Молчите! Не говорите ничего: ни слова, ни звука! Говорю я! Когда я закончу, вы исполните... мое поручение.
     Анна Австрийская всмотрелась в черты гасконца, словно пытаясь проникнуть в его мысли. В глазах лейтенанта мушкетеров светились ум и природная живость, перед ней стоял отнюдь не простак. На этого человека можно было положиться.
     - Я, быть может, была несправедлива к вам, - продолжала Анна Австрийская. - Но я не забыла вашей преданности. Придет время, когда она будет оценена по достоинству.
     - Ваше величество, награда солдата - возможность вновь служить королеве Франции!
     - Молчите, господин д'Артаньян. У нас уже нет времени, а я еще должна предупредить о том, что мое поручение может навлечь на вас гнев кардинала. - Я не имею права посвящать вас в государственные тайны, тем более что они принадлежат не мне одной. Скажу одно: вам необходимо догнать и арестовать господина дю Трамбле, который в эту минуту во весь опор скачет в Дофине к кардиналу. От того, сможете ли вы это сделать, зависит моя судьба и судьба еще многих достойных людей, которые еще не покорились кровавому министру и сохранили честь и дворянское достоинство. Теперь, когда я сказала вам все, что могла, отвечайте, готовы ли вы преследовать дю Трамбле.
     - Да, ваше величество.
     - И вы сумеете догнать его?
     - Да, ваше величество.
     - Я рада, что не ошиблась в вас. При аресте вы можете действовать как от моего имени, так и от имени короля Франции. Помните, вы должны доставить дю Трамбле сюда, к королю.
     - - Он будет доставлен, ваше величество.
     И королева почувствовала, что гасконец выполнит обещание.
     - Он опередил вас почти на три четверти часа.
     - Я поскачу быстрее - только и всего.
     - У крыльца вас ждет самая резвая лошадь из королевской конюшни. Торопитесь!
     И д'Артаньян отправился в путь...

Глава пятая

...и выполнил его, насколько это было в силах человеческих

     Он скакал так быстро, что в Шамбери сократил свое отставание от дю Трамбле на четверть часа. В Вуароне ему сказали, что дворянин, закутанный в запыленный синий плащ, полчаса назад выехал в сторону Гренобля.
     - Как его лошадь? - спросил д'Артаньян хозяина постоялого двора, расположенного у самой заставы.
     - Лошадь неплохая, но не в моем вкусе, если я что-нибудь понимаю в лошадях, - словоохотливо отвечал тот. - Бабки у нее толстоваты, сударь.
     - Я спрашиваю тебя, олух, свежая у него лошадь или нет!
     - Ах, вот вы о чем! Свежая, сударь. Сам он весь в пыли, а лошадь только из конюшни - сразу видно.
     - Проклятие, - пробурчал мушкетер в усы, пуская свою лошадь в галоп. - Этот господин явно не расположен отдыхать в пути.
     - Где находится его высокопреосвященство? - спрашивал он у всех в Гренобле, на ком видел военный мундир.
     Одежда мушкетера служила ему лучшим пропуском. Ему отвечали, что ставка, кардинала в Аржантьере.
     - Ну что ж, - вздохнул мушкетер. - Во всяком случае, господин кардинал позаботился, чтобы у меня было время.
     Размышляя о том, что, окажись Ришелье в Гренобле, он не успел бы перехватить дю Трамбле в пути и, таким образом, выполнить приказ королевы, д'Артаньян поздравил себя с тем, что до резиденции кардинала еще далеко, и пустился по горячему следу. Мушкетер не проявлял нетерпения, не досадовал: он пришпоривал кобылу из королевской конюшни, вспоминая, что за алмазными подвесками королевы в Лондон ему пришлось путешествовать на собственной лошади.
     "Не все перемены к худшему", - подумал он.
     Однако погоня явно затягивалась, и д'Артаньян вынужден был признаться самому себе, что дю Трамбле сильно вырос в его глазах с того времени, когда он покинул Лион.
     Мы упомянули, что мушкетер пустился по горячему следу, и это соответствовало действительности. Расспросы жителей придорожных селений указывали на то, что мушкетер настигает всадника в запыленном синем плаще.
     Дю Трамбле, предполагая за собой погоню, торопился изо всех сил. Но одного он знать не мог, что преследует его один человек, и человек этот - д'Артаньян.
     Когда до Аржантьера оставалось немногим более трех лье, дю Трамбле обернулся на дробный перестук копыт позади. Ему бросился в глаза мушкетерский плащ, и он все понял.
     Усталый конь не откликался на все новые и новые посылы всадника, напрасно тот вонзал шпоры ему в бока.
     Д'Артаньян приближался как рок.
     Дю Трамбле узнал его, д'Артаньян часто дежурил в Лувре.
     - Проклятие, я пропал! У этого гасконца бульдожья хватка, - пробормотал дю Трамбле, немилосердно пришпорив коня.
     - Именем короля! - загремел д'Артаньян, настигая беглеца. - Остановитесь, шевалье дю Трамбле!
     Дю Трамбле сделал вид, что не слышит. Однако ничто уже не могло избавить его от встречи с мушкетером. Усталый конь беглеца перешел на шаг, дю Трамбле перестал пришпоривать его.
     Мушкетер поравнялся с ним и взял коня дю Трамбле под уздцы.
     - Именем короля, вы арестованы, шевалье. Прошу вас отдать мне свою шпагу.
     Дю Трамбле был умным человеком. Безошибочным чутьем он всегда определял, кто сильнее, а определив, становился союзником сильнейшего. Случалось, что в союзники принимать его не спешили, тогда он вооружался терпением и пытался наладить отношения с кем следовало.
     Дю Трамбле повиновался беспрекословно. Он отцепил шпагу и отдал ее д'Артаньяну.
     - Теперь, когда я исполнил ваше требование, господин д'Артаньян, могу я просить вас об одолжении?
     - Охотно, если только вы не просите меня вернуть ее обратно.
     - Мои притязания не простираются так далеко. Просто я хотел задать вам один вопрос.
     - Охотно отвечу, если смогу.
     - В таком случае, за что вы меня арестовали?
     - Черт возьми, мне это неизвестно!
     - Так я и думал.
     - Зато вы наверняка догадываетесь об этом.
     - Клянусь вам - нет! Мне и в голову не приходило, что вы преследуете меня от самого Лиона. Если бы я знал, я остановился бы и подождал вас, не проскакав и одного лье!
     - Проклятие, так отчего же вы скакали, словно на вас спустили свору гончих?!
     - Я торопился сообщить его высокопреосвященству радостную весть.
     - О выздоровлении короля?
     - Ну конечно! А что ж еще?! Это так понятно: государство спасено, а подданные его величества вздохнули с облегчением и возблагодарили небеса...
     - Вот что значит иметь брата священника!
     - И вы туда же, господин д'Артаньян. Однако я искренне молился за его величество!
     - А он первым делом приказал арестовать вас! - воскликнул мушкетер, и в его глазах на мгновение появилось то выражение, за которое народная молва от Пиринеев до Паде-Кале гласит: хитер как гасконец, вместо того чтобы сказать: хитер как лиса.
     - Поэтому я и теряюсь в догадках, - не очень уверенно продолжал дю Трамбле, заметивший этот взгляд.
     - Могу предложить вам простое решение.
     - Какое же?
     - Отправиться вместе обратно в Лион.
     - Есть ли у вас другое в запасе?
     - К сожалению, нет, сударь. Я должен доставить вас к его величеству.
     - Вы хотите сказать - "к ее величеству"?
     - Почему вы так решили?
     - Хотя бы потому, что король был еще слаб, когда вы отправились следом за мной.
     - Повторяю, я доставлю в