мя, его  привычки.
Я знал о нем достаточно, чтобы хорошо разыграть его роль.
   - Да уж...
   - Массаус - истинный слуга Тьмы и заслужил более  высокое  положение,
чем занимал. Немало сделано им для того, чтобы после его прихода  в  мир
тень простерлась дальше. Ныне пришло время дуги Асмодея.  Сосредоточения
высших сил и энергий таковы, что происходящие сейчас события  определят,
какими  будут  для  человечества  следующие  восемьдесят  пять  лет.  От
незначительных, казалось бы, событий, рядовых происшествий, крупных  или
мелких побед и поражений в войнах зависит  равновесие  добра  и  зла  на
столь длительный период. В это время война обостряется, поскольку и мы и
они знаем, как много зависит от каких-то несчастных  недель  и  месяцев.
Побеждает в ней тот, кому с помощью древней мудрости удается понять, где
происходит самое важное и каким образом можно влиять на события. Все шло
к тому, что Мудрые проигрывали сегодняшний бой. Им не удалось  вычислить
узлы Лимпериума - точки,  от  которых  зависит  все.  Им  казалось,  что
будущее решается под небом Индии. Но  нет.  Высшая  точка  дуги  Асмодея
именно здесь. Это - Измаил! И Иглой Судьбы,  то  есть  решающим  орудием
Черного Ордена, предстояло стать Массаусу. Барон понял это. Ему  удалось
узнать то, что не удалось Мудрым. Нужно сказать, что в чтении  судеб  он
был почти гениален. Он не ошибся, говоря, что достоин пройти через  двое
врат и стать вровень с Мудрыми. Но Мудрые не осознали этого.  Итак,  два
главных узла Лимпериума - князь Потемкин  и  Измаил.  Если  бы  Потемкин
волей несчастного случая до времени сошел  в  могилу,  а  осада  Измаила
закончилась катастрофой для русских войск, то благодаря течениям высоких
энергий эти события определили бы картину мира  на  столь  долгий  срок.
Грядущие годы и так будут не очень легкими - все те  же  войны,  мерзкие
деяния политиков, потрясения стран и народов, но уверяю вас, удайся этот
план - бедствия были бы неизмеримо большими.
   К сожалению, мы тоже не успели вовремя вычислить  высшую  точку  дуги
Асмодея и  хорошо  подготовиться  к  противостоянию.  В  результате  мне
пришлось действовать почти в одиночку.  Но  я  знал,  что  мне  при  дет
помощь. И я встретил ее.
   - И кто же вам помог?
   - Вы! Я же говорю, вы - наш! Рано или поздно  наши  пути  пересеклись
бы.
   - Уф-ф! - Я провел ладонью по лицу.
   -  Массаус  был  умен  и  прозорлив.  Он  собирался  устроить   здесь
чудовищный фейерверк. Тогда с лица Земли исчезли  бы  и  Измаил,  и  обе
враждующие  армии,  что  для  него  было  бы  выгодной  развязкой  узла.
Действовал он успешно, его паутина опутала все и вся. Просто  так  убить
его мне было не по силам. А  вот  с  вашей  помощью...  Когда  вы  стали
свидетелем нашей с Массаусом встречи на мельнице и  рассказали  об  этом
Терехину, тот явился за помощью прямо к казацкому  офицеру  Перебийносу,
естественно, и в мыслях не держа, что тот может оказаться врагом.  Казак
был преданным слугой  Тьмы,  ближайшим  подручным  Массауса.  Они  убили
Терехина, но им надо было непременно найти того, кто навел  Терехина  на
их след. Вот Перебийнос и стал повсюду громогласно обещать отомстить  за
смерть "друга", надеясь, что на эту удочку клюнут. И его план удался.
   - Ну и что следует из вашего рассказа? Чего  вы  от  меня  хотите?  -
спросил я после минутного молчания.
   - Ничего. Просто вы, брат, на веки вечные обречены на борьбу со  злом
и черными силами. Это ваш крест. Остается только ввести вас в Орден. Вас
ждет церемония прикосновения к Истине Вы согласны?
   - Не знаю...
   - Зато я знаю. И наш разговор, и ваше согласие - пустые формальности,
- усмехнулся он - Вам некуда деваться. Отныне вы не  принадлежите  себе.
Отныне легкая и простая жизнь, несерьезные заботы - все это в прошлом.
   - Ну да, как же! - вдруг разозлился я. - Вы думаете, что я безропотно
соглашусь на все! Может, единственное, чего мне хочется, - это покоя.  Я
жажду  счастья,  а  не  борьбы,  не  погони  за   чем-то   невидимым   и
ускользающим.
   - Счастья? Любви? Я вовсе  не  против...  Мне  не  нужно  производить
сложные вычисления, чтобы прийти к выводу, что вы с Лейлой предназначены
друг для друга.
   Я густо покраснел и сжал  кулаки,  а  он,  будто  не  замечая  этого,
негромко продолжал:
   - И все-таки я жду вашего последнего слова.
   - Я... согласен.  Вы  же  сами  сказали,  что  деваться  мне  некуда.
Возможно, я пожалею об этом, но что делать!
   - Конечно. Пожалеете и не раз, но другой жизни для  себя  вы  уже  не
сможете помыслить. Вот, возьмите.
   Он протянул мне брошь с изображением луны  из  драгоценных  камней  -
изделие тончайшей работы.
   - Это и знак, и защита, и символ. Владейте. А пока до свидания,  брат
мой. Он направился к выходу.
   - Как это "до свидания"... А что дальше?
   Но он скрылся и не ответил на мой последний вопрос.
   Я сел за стол и замер. Мой ум кипел, как вода в котле. Мир  изменился
для меня за последние несколько дней. И тут  я  ощутил  прикосновение  к
моему плечу ласковых рук. Обернулся  и  посмотрел  в  женские  глаза.  В
бездонные, черные глаза. Бог мой, а ведь  она  действительно  нужна  мне
больше, чем все остальные женщины в мире!
   На следующий день я узнал, что личным приказом Суворова за  храбрость
и  мужество,  проявленные  при  взятии  Измаила,  на  мое  имя   выписан
офицерский патент. Да, содействие братьев  из  Белого  Ордена,  кажется,
начиналось. Что же ожидает меня в дальнейшем?
   Не знаю. Но в ближайшем будущем - Москва,  где  я  должен  отчитаться
перед моим начальством по инженерной части и принять новое назначение.
   ... Сколько  же  лет  прошло  после  описанных  мной  событий?  Около
девяноста! И мне уже давно за сто. Как я  прожил  их?  Ступал  там,  где
редко ступала нога простого смертного, делал то, что мало кому по силам,
освоил такие премудрости, кои и не снились самым ее-, ликим философам  и
ученым. Я видел мир и войну, менял страны  и  личины,  побывал  на  всех
континентах и был представлен, наверное, всем  владыкам  этого  мира.  Я
манипулировал и играл императорами и князьями, владельцами мануфактур  и
ростовщиками, да что там - целыми державами и  империями.  Я  шел  через
кровь, смерть, понимая, какой несмываемой печатью ложится все зло на мою
бессмертную душу, и вместе с тем осознавая, что иначе нельзя. Я  раскрыл
в себе неведомые способности и с гордостью смогу сказать, что стал  тем,
кем  мне  было  суждено  стать.  Я  достиг  вершины.  Я  выполнил   свое
предназначение.
   С грустью смотрел я на мир. Мне было приятно думать, что  он  не  так
плох, ведь вместе с жестокостью в нем  существует  и  добродетель.  И  я
знал, что все было бы гораздо хуже, если бы  в  те  дни  у  Измаила,  на
Острие Иглы, не оказались мы, слуги Света. Камень в  высшей  точке  дуги
Асмодея мы столкнули в нужную сторону
   Но пришло  время  для  другой  дуги.  Борьбу  за  нее  мы  проиграли.
Стодвадцатилетняя большая дуга. Одна из самых смертельных в истории.  От
победы в этом бою зависело очень  многое.  Мы  проиграли,  и  на  пороге
следующего, двадцатого века я со страхом смотрю в  будущее,  в  страшное
будущее,  когда  ненависть  с  небывалым  размахом  вырвется  наружу   и
разольется кровавым  океаном  по  материкам  планеты,  когда  Зло  почти
погубит мою родину, когда  восстанет  брат  на  брата  и  будут  созданы
невиданные смертоносные средства. И мир погрязнет во зле и  безумии.  Но
это еще не будет концом.
   Жизнь моя заканчивается. Вскоре я допишу  свою  историю.  Она  займет
свое место здесь, в самом сокровенном святилище нашего Ордена.  Рядом  с
воспоминаниями, описаниями пути многих и  многих  слуг  Света,  рядом  с
потемневшими свитками, в которых томится истинная, а не  ложная  история
человечества, выдуманная людьми. Рядом с рукописью Эрлиха. Да,  рядом  с
рукописью скромного летсаря фрица Эрлиха. Я столько раз перечитывал  ее,
что, каюсь, выучил наизусть. Описание пути Эрлиха, который не так давно,
в начале прошлого века, вступил в неравную схватку с Магистром Хаункасом
- одним из самых коварных существ, служивших  Черному  Ордену.  Если  бы
Хаункас одержал верх, то неизвестно, какими бы еще кошмарами  украсились
дела Тьмы. Но Эрлих с его наставником победили!
   Я уже дописываю свою историю. Когда поставлю точку в конце, то  отдам
последние распоряжения,  а  потом  тихо  уйду  в  вечность,  провожаемый
братьями в долгий путь. Но смерть не пугает меня. Ибо кому, как не  мне,
знать, что настоящей смерти не существует, что она -  выдумка  Вольтера.
Смерти  нет,  а  есть  лишь  переход.  Переход,  а  потом   возвращение.
Возвращение и новая борьба.
   И эта моя жизнь тоже возвращение. И я есть не кто иной, как  Эрлих  в
прошлой жизни. Дромген-провидец  не  кто  иной,  как  мой  наставник,  с
которым мы одержали победу над Мудрыми еще  в  1703  году  от  Рождества
Христова, а Массаус не кто иной, как Магистр Хаункас.
   Я снова вернусь в этот мир. Я даже знаю, когда  это  произойдет.  Лик
планеты изменится. Люди пройдут через огонь и страдания, о которых и  не
помышляли.
   И тогда приду я, чтобы опять вступить в вечный бой. Я вернусь, ибо  я
не могу не вернуться. Ибо на моих плечах лежит груз вечной борьбы..."

***

   Теперь я находился не в тайном хранилище Ордена Светлого Лика.  Я  не
дописывал свои воспоминания, они были дописаны уже много лет назад. И не
в бездне, вход в которую  закрывал  "бульник".  Я  оказался  в  каком-то
невероятном, вовсе не враждебном пространстве.  Оно  было  мне  знакомо.
Надо только вспомнить... вспомнить...
   - Здравствуй, низринутый в бездну Арканаим, - услышал я.
   Я вспомнил. Вспомнил если не все, то многое.
   - Здравствуй, новый Наблюдатель, -  произнес  я,  не  шевеля  губами.
Слова возникали внутри меня. - Не прошло и тысячи лет, как ты занял  мое
место...
   Я купался  в  океане  звуков,  света,  неясных  образов,  неописуемых
ощущений. Все это когда-то было хорошо мне знакомо. Я находился здесь не
один. Какая-то часть меня общалась с невероятным, но хорошо знакомым мне
существом. Глаз не мог определить его формы, она постоянно менялась. Это
существо было чем-то  гораздо  большим  и  вместе  с  тем  меньшим,  чем
человек. Диверлок... Когда-то и я был одним из них. Был? Или есть?
   - Арканаим, ты сумел воспользоваться гризраком иглинов.  До  сих  пор
это не удавалось никому.
   - Ну и что?
   -  Иглины  властвовали  над  этой  частью   Галактики,   их   влияние
простиралось на единую  систему,  носившую  название  Тысячи  Миров.  Их
могущество  можно  сравнить  с  могуществом  миллиона  планет   Большого
Звездного Круга.
   - Ну и что?
   - Возможно, ты не по слабости низвергся в этот мир. Возможно, на тебе
знак предначертания. Возможно, тебе суждено исполнить что-то  важное  не
только для Земли и Тысячи Миров, но и для Большого Звездного Круга.
   - Что это означает?
   - Не знаю. И не знает никто.  Возможно,  нам  угрожает  опасность,  и
именно тебе суждено первым встретить ее, лицом  к  лицу.  Скоро  ты  все
узнаешь.
   - Когда?
   - Ты совсем стал человеком. Люди любят задавать вопросы,  на  которые
пока еще нет ответа. До свиданья, Арканаим.
   - До свиданья.
   - Мне не хотелось бы, чтобы  настал  день,  когда  я,  подобно  тебе,
перешагну порог.
   Это были последние его слова, прозвучавшие в моем сознании,  падающем
обратно в бездну...

***

   Первое, что я увидел, - белый  потолок.  Я  скосил  глаза  и  ухватил
взором капельницу надо мной, оранжевый  шланг,  иглу  в  вене.  Кажется,
живой.
   Я медленно приходил в себя. Встал с постели через пять дней.  История
моей болезни пестрила такими  словами,  как  "стресс",  "психологическая
травма" и прочее в  том  же  духе.  Тот  самый  детина,  завреанимацией,
сказал, что все это полная чепуха.  Если  честно,  он  вообще  не  может
поставить  никакого  диагноза,  Ни  видимых  телесных  повреждений,   ни
облучения,  ни  типичной   симптоматики   для   нервного   расстройства,
реактивного состояния  -  ничего,  что  могло  бы  уложить  человека  на
больничную койку.
   Нашли меня утром мальчишки, игравшие  в  войну  около  "бульника".  Я
лежал, вцепившись пальцами в руку  моего  врага,  в  которой  был  зажат
окровавленный нож. Мой противник был мертв. У него остановилось  сердце.
Метрах в десяти от "бульника"  лежал  полностью  разложившийся  труп,  в
котором удалось опознать погибшего шофера "икаруса". Зачем  понадобилось
похищать труп и тащить его к "бульнику" - никто  не  знал  Вряд  ли  мне
поверили бы, если бы я сказал, что водитель пришел туда сам. Чуть дальше
была обнаружена Аля, которая едва не стала жертвой. Она была  доставлена
в больницу примерно с тем же диагнозом, что и я.
   На следующий день после описанных событий неожиданно открыл  глаза  и
заговорил бродяга. Он  клялся,  что  никого  не  убивал.  Год  назад  он
случайно стал свидетелем убийства  девушки,  неизвестно  зачем  подобрал
слетевшие с ее шеи ракушки и нож. Через некоторое время он  встретил  на
улице убийцу и, узнав его, поднял шум. Когда его задержали, в милиции он
ничего не сказал, опасаясь, что ему  не  поверят.  Он  стал  следить  за
убийцей и оказался  свидетелем  расправы  над  иноком.  Бродяга  пытался
спасти несчастного, но каким-то неизвестным способом  убийца  лишил  его
чувств и сунул в руку нож...
   Звучал  этот  рассказ   не   слишком   убедительно.   В   нем   зияли
многочисленные пробелы, и  у  следствия  так  и  не  было  окончательной
уверенности в том, что Вампиром является именно погибший  доцент,  а  не
бродяга. Но при обыске у Сотника нашли старинную малахитовую шкатулку, в
которой лежал  набор  вещественных  доказательств:  пуговица  от  куртки
первой убитой женщины, серьга из уха  второй  и  кольцо,  принадлежавшее
третьей. Зачем-то,  может,  на  память  о  жертвах  (кто  этих  маньяков
разберет?), он брал от каждой какой-нибудь  предмет.  Кроме  того,  было
проведено множество экспертиз - по  крови,  по  частичкам  почвы  и  так
далее. И еще - точно установлено,  что  во  время  двух  первых  убийств
бродяга находился в другом месте.
   Жизнь постепенно возвращалась к бродяге. Теперь над ним как  дамоклов
меч висела статья о недонесении о совершенном преступлении.  Под  стражу
по такой статье его брать никто не собирался, так  что  он  отъедался  и
набирался сил в больничной палате.
   Аля появилась в моей одноместной  (по  чину  положено)  палате  через
четыре дня. На ней был фиолетовый спортивный костюм,  который  ей  очень
шел. Не ходить же ей в больничной пижаме.
   - Здравствуй, мой дорогой. - Она нагнулась и поцеловала меня в щеку.
   - Здравствуй, ведьмочка моя.
   - Ну вот, к тебе со всей душой, а ты ведьмой обзываешь.
   - Это комплимент. Как ты себя чувствуешь?
   - Видишь, порхаю уже. - Она взмахнула руками как крыльями.  -  Бодра,
здорова.
   - Изящна и красива.
   - Ну, не мне судить.
   - Расскажи-ка, как ты влипла в эту историю.
   - Потому что некий мой знакомый никак не хотел мне поверить.
   - Я раскаиваюсь, раскаиваюсь и еще раз раскаиваюсь.
   - Запоздалое раскаяние  тоже  ценно.  Возвращалась  вечером  домой  и
наткнулась на этого... Ну, на этого мертвяка. Он ко мне подошел, положил
руку на плечо. Я уже собралась заорать и тут отключилась... Бр-р, ты  не
представляешь, что это за чувство. Я будто упала в пропасть, в бездонную
пропасть его глаз. Можно считать, я побывала на том свете.
   - Я тоже побывал там.
   - Я выключилась и очнулась, когда ты палил в старичка из пистолета. Я
бросилась бежать. Такого страха никогда не испытывала. Далеко  не  ушла.
Потеряла сознание.
   - Шел, упал, очнулся - гипс.
   - Примерно, так. А ты не встаешь? Прирос к кровати?
   - Размышляю о смысле жизни.
   - Хочешь я буду кормить тебя с ложечки?
   - Хочу. Лучше, чтобы до пенсии.
   Она рассмеялась и поцеловала меня. Кормиться  с  ложечки  я  все-таки
отказался. Но Аля постоянно приходила, благо ее палата находилась  двумя
этажами ниже. И мне было с ней хорошо. Часть ее оптимизма передавалась и
мне. "Инвалиду" с "инвалидкой" легче найти общий язык.
   Через неделю я, наконец, выполз из лечебного корпуса и  устроился  на
лавочке под старой  липой.  Погода  стояла  хорошая,  пригревало  летнее
солнце,  прогоняя  воспоминания  о  том  ненастье,  которое  было  всего
несколько  дней  назад.  Легкий  ветерок  нисколько  не  напоминал  того
урагана, который валил меня с ног у "бульника". Я вдыхал  полной  грудью
воздух, а потом закурил "Пегас".
   - Здравствуй, - послышался  негромкий  голос.  Бродяга  стоял  сзади,
опираясь на палку. Он подошел и уселся рядом со мной.
   - Здравствуй, Адепт Винер, - произнес я.
   - Это слишком древнее имя.
   - Хорошо. Здравствуй, Доргмен-провидец.
   - Это тоже было давно. Но все равно спасибо, что ты помнишь  все  мои
имена, Эрлих.
   - Теперь помню. Чтобы их вспомнить, я побывал в аду.
   - Мало кому удается вспомнить старые имена. Я сумел  всего  два  года
назад. И мне тоже пришлось для этого окунуться в чистилище.
   - А я только сейчас... Что творится на Земле? Существуют  ли  до  сих
пор Ордена, или они сметены по--токами войн и катаклизмов? Ведь в аду, в
который превратилась Земля, в тесноте городов, в копоти заводов им  вряд
ли найдется место.
   - Именно сейчас и настает их время. Они существуют. Они  борются.  Ни
одно хранилище не разрушено. Ни одна  библиотека  не  пропала.  Ни  одна
минута не обходится без борьбы.
   - Значит, опять все как встарь. Петля Асмодея, точки Лимпериума?
   - Да.
   - И опять мы - на Острие Иглы?
   - Да. Если не считать, что теперь от нас зависит гораздо больше.  Ибо
возвращаемся мы после каждого воплощения  в  башню  Тирантоса,  в  город
городов.
   - Что хотел Робгур сделать здесь?
   - Открыть дверь, впустить в наш мир еще больше хаоса.
   - Ему это почти удалось. Почему Орден Ахрона не помог тебе в борьбе с
ним? Почему ты остался с ним наедине?
   - Не наедине, а с тобой... Да  и  о  какой  помощи  ты  говоришь?  Ты
мыслишь   категориями   сотрудника    уголовного    розыска.    Провести
расследование, спланировать  операцию,  привлечь  ОМОН.  Неужели  ты  не
помнишь, что такие сражения не выигрывают вооруженные до зубов армии?  В
таких боях побеждает воля, предначертания и сила, которая есть в тебе.
   - Ох, никак не могу свыкнуться со своей новой ролью. Мне это  кажется
полнейшей ерундой... Но почему я? Почему именно  мне  суждено  играть  в
такие  игры?  Я  же  обыкновенный  сыщик,  не  отличающийся  выдающимися
умственными, физическими способностями. Я не  Эйнштейн,  не  колдун,  не
экстрасенс, не Джуна или Кашпировский.
   -  Добавь  еще,  что  ты  был  обычным   лекарем   Эрлихом,   обычным
инженером-пиротехником... Ты опять говоришь не то. Ты прекрасно  знаешь,
что дело не в твоих способностях,  силе,  уме.  Дело  в  предназначении,
духе, судьбе. В Силе, которой и не обязательно проявляться в этом  мире.
Ты - хозяин судеб, а не их слепое орудие.
   - Нечто подобное я слышал от  покойного  патологоанатома.  Только  он
говорил это о себе.
   - И был прав. В тебе есть что-то, чего нет, пожалуй, ни у  кого.  Мне
кажется, что ты вообще из какой-то другой реальности. Иначе как  тебе  и
Хранителю удалось справиться с Чашей Тирантоса?
   - И с гризраком. Это не получалось даже у диверлоков.
   - Кого?
   - Диверлоков. Не слышал?
   - Легенда. Правители звезд за пределами Тысячи Миров. - Он  задумался
и некоторое время просидел, всматриваясь куда-то вдаль.  -  Диверлоки...
Ну что ж, возможно, ты и Робгур  происходите  из  внешних  миров.  Тогда
становятся понятными многие события. Но это ничего не меняет.  От  этого
креста теперь не уйти, не скинуть его ни тебе, ни мне, ни Робгуру.
   - Почему? Ведь Робгур в преисподней. Я собственноручно  отправил  его
туда. Он растворился в фиолетовом мареве. Из этого плена  ему  сроду  не
вырваться.
   -  Ну  уж  нет.  Какая-то  жалка