ся ускользнуть из западни.  Двери  остались
распахнутыми, охраны на месте не оказалось...
   Выбравшись в сад, я сразу же заметил  высокие  тюрбаны  стражников  у
единственного входа в палаццо. Туда мне путь был заказан. Недолго думая,
я обежал дворец и, очутившись с тыльной его стороны,  огляделся.  Совсем
рядом рябила от утреннего ветерка поверхность зеленевшего  пруда.  Зябко
поводя плечами, я вошел в воду и поплыл к противоположному берегу. Через
пять минут я уже ощутил ногами дно и вышел из воды.
   Удивительно, но многочисленные купания в холодной воде  за  последние
дни не привели меня к простуде, а лишь родили во мне стойкое  отвращение
ко всякому холоду вообще. Я с удовольствием представил, что,  когда  все
кончится, стану бесстыдно изнежен и привередлив. Жар очага, теплое вино,
ох как это здорово!... Но мечты, мечты... Сейчас я был  мокр,  меня  бил
озноб, и я опять должен был скрываться, бежать. Но  куда?  Думал  я  над
этим вопросом недолго. Единственный путь  к  спасению  -  подземный  ход
около кладбища. При моей зрительной памяти найти туда дорогу не составит
труда.
   Город был охвачен паникой. Воины и мирные жители метались по  улочкам
от  падающих  неумолимо  и  жестоко  пушечных   ядер.   Убогие   домишки
разлетались,  поднимая  столбы  пыли,  пылали  пожары.  Крики,   женские
причитания, стоны раненых дополняли общую картину  хаоса  и  ужаса.  Мне
стало совсем дурно. В этот момент будто молния пронзила меня -  четко  и
ясно осознал я дьявольскую суть войны. Мне даже  померещилось  недоброе,
всепроницающее око над крепостью, наслаждающееся плодами трудов своих не
праведных.
   - Будь ты проклят! - Я поднялся  во  весь  рост  и  погрозил  кому-то
кулаком.
   Мне показалось, что в  ответ  я  слышу  дьявольский  хохот.  Но  это,
конечно же, был рев орудий, слившийся с криками идущих на приступ войск.
   Между тем нельзя было терять ни секунды. Мало того, что за мной могла
быть снаряжена погоня, вдобавок к этому в суматохе я мог  пасть  как  от
рук турок, так и русских. Ибо и те  и  другие  с  равным  успехом  могли
принять меня, человека странного вида, за врага.
   Бежал я  сломя  голову,  и,  хотя  дыхание  перехватывало,  а  сердце
выскакивало из груди, я все-таки почувствовал опасность и  успел  упасть
на землю и прикрыть голову руками. Рядом  со  мной  взорвался  пороховой
склад, и я едва не был погребен под обломками рухнувшего дома...
   Вот и мечеть со снесенным ядром  полумесяцем,  кладбище.  Здесь  было
пусто, и место оказалось спрятанным от любопытных глаз. Я прислонился  к
надгробью и попытался отдышаться. Спасен! Еще  немного  -  и  весь  этот
кошмар останется позади. Потом будут долгие  объяснения  с  начальством,
удивление, недоверие, усмешки за спиной - мол,  инженер  с  ума  спятил.
Главное, я выберусь отсюда...
   Я успел нырнуть за надгробье и поэтому остался  незамеченным.  Спасло
меня  все  то  же  чутье  на   опасность   и   чувство   самосохранения,
пробудившееся в полной мере за последние дни. Две  фигуры  появились  со
стороны подземного хода. Я с ужасом понял, что эти двое - мои  "заклятые
друзья", которых мне хотелось сейчас  видеть  меньше  всего.  Кривоногий
барон и лже-Никитин, облаченные в одеяния янычар; за их поясами  торчали
ятаганы.  Лица  их  были  хмурыми  и  даже  злыми.  Они  остановились  в
нескольких метрах от надгробия, за которым прятался человек, доставивший
им столько неприятностей...
   До меня доносились лишь обрывки фраз,  и  я  не  мог  составить  себе
четкое представление о предмете их разговора.
   Неожиданно лже-Никитин гордо выпрямился и громко произнес:
   - Ты уже совершил страшный  проступок  -  непослушание.  Я  не  волен
решать это, но Мудрые в таких случаях непреклонны - ты призываешь к себе
смерть. Серую смерть. Слышало ней? Конечно, слышал, но чтобы понять  что
ЭТО, нужно расстаться со своей бренной оболочкой. Ха, я не завидую тебе,
Массаус! Мне тебя даже жаль.
   - Магистр, твой ум слишком  узок  для  порученного  тебе  задания.  В
случае удачи я войду во вторые врата. Я все продумал, брат, и в  дураках
можешь оказаться ты.
   - О, Массаус, если бы твои познания о вещах скрытых  равнялись  твоей
самоуверенности, тебе не было бы равных. Но... ты умрешь, если  сделаешь
то, что вознамерился. Умрешь и  уйдешь  в  большой,  тяжкий  путь  серой
смерти.
   - Не грози попусту.
   - Я помешаю тебе сделать то, что ты  задумал,  Массаус.  А  о  вторых
вратах забудь. Они не для тебя.
   Мне показалось, что  барон  ввергнут  в  сомнения  и  готов  идти  на
попятную.  Он  о  чем-то  напряженно  размышлял,  а  потом  отпрянул  и,
пораженный какой-то своей мыслью, воскликнул:
   - Я все понял, Магистр! Я все понял!
   - Я рад этому.
   Из моего убежища было видно, что  произошло  дальше.  Барон  выхватил
ятаган и со всей силы рубанул по шее Магистра. От  такого  удара  голова
бедняги неминуемо должна была слететь с плеч.  Но  Магистр  стремительно
согнулся и отскочил  в  сторону.  Он  выхватил  свое  оружие,  и  теперь
противники стояли друг против  друга  на  изготовке.  Будто  сам  дьявол
вселился в них, так они были страшны. Казалось, что  сейчас  между  ними
проскочит искра и все запылает вокруг адским огнем. Мне довелось  видеть
несколько схваток, но нигде не было такого ощущение мощи  и  ужаса,  как
здесь. Злая энергия исходила от этих двух фигур,
   Рубились они ожесточенно и безжалостно, владея оружием  виртуозно,  и
мастерство их было равным, удары парировались или рубили  пустоту.  Лишь
несколько незначительных царапин оставили противники на теле друг друга.
Но постепенно барон начал теснить Магистра,  все  больше  приближаясь  к
тому надгробию, за которым я прятался. И тут барон изловчился и со  всей
силы ударил противника плашмя ятаганом по голове. Тот упал, тогда  барон
занес свое страшное оружие  над  головой  поверженного  врага,  картинно
воскликнув:
   - Пришел твой час! Умри, грязный паук!
   Он, видимо, хотел полюбоваться собой, а зря...
   Зачем я это  сделал?  Понятия  не  имею.  За  последние  дни  я  стал
совершенно другим человеком. Теперь в трудную минуту мне не  нужно  было
просчитывать и взвешивать все "за"  и  "против".  Решение  пришло  само,
будто извне явившееся знание озарило меня: "Надо именно так!"
   Движимый этим импульсом, я выскочил из укрытия и изо всей  силы  пнул
барона ногой. Он отлетел на несколько шагов  и  удивленно  воззрился  на
меня. Выигранного мгновения хватило, чтобы Магистр  вскочил  на  ноги  и
ринулся на своего бывшего  соратника,  а  ныне  смертного  врага  Ятаган
вылетел из рук барона и звякнул о камень Но докончить дело  не  удалось.
Барон весьма проворно бросился наутек, подхватив по пути свое оружие
   Лже-Никитин прислонился к надгробию,  не  в  силах  двинуться,  потом
взглянул на меня. Я уже  решил  было  броситься  прочь,  но  он  властно
прикрикнул!
   - Стоять!
   Он выдернул из-за пояса пистолет, которым не успел воспользоваться  в
драке, и..."

***

   День выдался просто безумный.  Я  такого  не  припомню  за  все  годы
работы. Произошло еще два убийства: наркоманы в притоне до смерти забили
своего товарища, приняв его за стукача; муж спьяну выбросил тоже  пьяную
жену с четырнадцатого этажа и к приезду патрульной машины повесился.  На
аккумуляторном заводе  рванул  котел,  несколько  человек  находились  в
тяжелом состоянии. Молоковоз на Северном шоссе  врезался  в  пригородный
автобус. Взорван кооперативный ларек - слава Богу, без жертв.  О  мелких
вспышках насилия и говорить не приходится  -  с  утра  мордобой,  пьяное
выяснение отношений. Все сорвалось  с  рельс.  Город  летел  прямиком  в
преисподнюю.
   Я едва успевал давать указания, выслушивать  отчеты,  читать  рапорта
оперативников. Несколько раз меня вызывал Пиль. Его донимали звонками из
Москвы по поводу Вампира. Завтра прилетают старший оперуполномоченный по
особо важным делам из ГУУР
   И еще один "важняк" из прокуратуры России по фамилии Никаноров. Утром
их надо будет встретить в аэропорту.  Завтра...,  Наступит  ли  оно  для
меня?
   Ветер разогнал к вечеру  тучи.  На  небо  выползла  большая,  налитая
отвратительной желтизной луна.  Коридоры  управления  опустели.  Большие
часы со звоном (наследие еще со времен НКВД) отбили двенадцать раз. Все,
пора что-то решать. Полная луна уже овладела этим миром
   Я отпер несгораемый шкаф. Так, "Макаров" в  сторону  Двадцатизарядный
"стечкин" - надежный, мощный - подойдет. В кобуру его  под  мышку.  Все,
поехали.
   Машина застряла намертво. Похоже,  где-то  прорвало  трубу  и  колеса
тонули в грязи. Чем больше я давил  на  газ,  тем  глубже  мои  "Жигули"
врастали в землю... Время! Я  выскочил  из  машины,  с  размаху  хлопнул
дверью. До цели - метров двести - триста. Вперед!
   Ветер достиг ураганной силы и буквально валил с ног. Чувство близости
смертельной опасности росло. Пришла мысль,  что  надо  было  кого-нибудь
взять с собой... Ерунда! Ни один спецназ мне сейчас не поможет, тут идет
какой-то иной счет. Я  должен  что-то  сделать  сам.  Я  один  могу  это
сделать, так сказала Аля. Вот только что сделать? А, разберемся. Вперед!
   Ботинок утонул в луже, я споткнулся, запыхался, карабкаясь по склону.
Колючие кусты цеплялись за куртку и брюки. Быстрее!
   Я вывалился из кустов, до крови расцарапав колючками руку. Поздно!
   "Бульник" от меня находился метрах в двадцати.
   - Стой! - не своим голосом закричал я.
   Как медленно я двигаюсь. И  как  мне  не  хватает  времени.  На  бегу
выхватываю "стечкина". Снять  с  предохранителя,  передернуть  затвор...
Почему я не сделал этого раньше? Драгоценные секунды уходят.
   Хорошо, что убийца медлит. Стоит перед "бульником" спиной ко  мне.  Я
вижу его ясно. Он освещен луной, но  кажется,  что  и  сама  его  фигура
излучает  свет.  Сквозь  вой  ветра  доносятся  каркающие  обрывки  слов
незнакомого языка. В его руке нож. Рука вздымается вверх...
   - Остановись! - кричу я.
   ...и начинает стремительное движение вниз.  Я  стреляю  навскидку.  И
попадаю. Мне везет. Удар в плечо отбрасывает его в сторону, но  нож  все
равно успевает достичь цели... Почти достигает.
   Нож был нацелен в горло лежащей на  "бульнике"...  Але!  Лезвие  лишь
пропороло  ей  руку.  От  грохота  выстрела  и  от  боли  она  очнулась,
вскрикнула и скатилась на землю. Человек с ножом попытался  схватить  ее
снова, но она, вскочив на ноги, бросилась наутек. Я опять  выстрелил  по
человеку с ножом, но на этот  раз  промахнулся.  Только  после  третьего
выстрела убийца удосужился повернуться ко мне лицом. У меня  перехватило
дыхание. В четвертый раз я не смог нажать на спусковой крючок.
   - Ты опоздал, воин! Кровь  уже  пролилась,  и  печать  сломана.  Вход
открыт!
   Он сделал круговое движение рукой, и смерч, преследовавший  меня  все
эти дни, налетел с яростью взбесившейся собаки. Он крутил,  ломал  меня,
пробирал насквозь, высасывал мою жизнь. Пальцы  разжались,  и  "стечкин"
упал на землю.
   - Ты уже мертвец! - крикнул убийца.
   Только теперь я узнал его. Он сбросил не один десяток  лет.  Движения
его наполнились  легкостью  и  быстротой.  От  патологоанатома  Григория
Сотника теперь исходила мощь, как от мифического существа.
   - Сбылось! - прогремел его голос. Он поднял нож и ударил рукояткой по
камню. "Бульника" - городской достопримечательности  не  стало.  На  его
месте колыхалась скользкая лоскутная чернота. Мой  враг  сделал  шаг,  и
чернота начала поглощать, растворять его в  себе.  Было  в  этом  что-то
отвратное, физиологически омерзительное.
   Я не мог остановить его. Что делать? Шагнуть  следом  в  колыхающуюся
тьму? От одной этой мысли становилось дурно. Но даже если бы я и решился
на такое, все равно мне ничего не удалось бы сделать.  Я  был  пленником
смерча, высасывавшего из меня последние частички  жизненной  энергии.  С
каждой секундой моя сила перетекала в него.
   И тут мелькнула догадка. С огромным напряжением моя рука доползла  до
внутреннего кармана, пальцы сжали гризрак, я вдавил разом все кнопки. От
"портсигара" стала растекаться по телу освобождающая животворная сила. И
смерч отступал перед ней. Отступал нехотя, не желая упускать  добычу.  Я
сумел сбросить оковы и освободиться. И пошел навстречу черному  сгустку.
Мое сознание было ясно, как  никогда.  Я  видел,  что  у  кустов  лежит,
уставившись невидящими глазами на черное звездное небо покойник. Я узнал
его. Именно он преследовал Алю. Я вспомнил и то, кто он  есть  на  самом
деле. Карнаухов Владимир  Шамилевич,  водитель  "икаруса",  погибший  во
время катастрофы и поднятый дьявольской силой из гроба. Теперь его плоть
прямо на глазах разлагалась, обнажая кости. Мне было не до  него.  Ветер
хлестал такой, что сшибал с ног. Дышать было нечем. Но я продолжал  идти
вперед. Оставался последний шаг. И я сделал его...
   Что было потом, помню лишь урывками.  Я  летел  куда-то,  вращался  в
дикой круговерти. Я оказался там, где мой опыт, мои представления о мире
стоили немногого. Теперь мне нужна была не сила мышц, а сила воли.  Меня
несло вперед мутным течением. Что окружало меня -  не  описать  никакими
словами.
   Мне нужен был Он. Мой враг. Его тоже уносило мутным  потоком,  но  он
сопротивлялся ему, пытался овладеть им, стать  его  хозяином.  С  каждой
секундой он приближался к этой цели.
   Мы летели в чернильном тоннеле. В  конце  его  маячил  фиолетовый,  с
нездоровой желтизной, как у сегодняшней луны, свет. Его источник  и  был
самым худшим. Тем, что хотел выпустить в наш  мир  мой  враг.  Дремлющая
неизвестно с каких времен древняя сила  разобьет  преграды  и  хлынет  в
город.
   Потом мы схлестнулись с моим противником.
   - Дурак, ты не захотел просто  умереть,  -  прохрипел  он.  Звук  его
голоса отдавался внутри  меня,  наполняя  болью  каждую  частичку  моего
существа. - Уходи! Ты еще  можешь  уйти  и  получить  в  награду  легкую
смерть!
   Я знал, что предложение заманчиво.  Знал,  что  могу  еще  отступить,
уйти. Легкая смерть - это же верх того, что  может  пожелать  человек  в
моем положении. Перед ней ничто все богатства и удовольствия мира.  Уйти
от этого мертвенного, испепеляющего света... Мне казалось, что  когда-то
я уже  пытался  пройти  по  такой  дороге  и  когда-то  тоже  был  готов
предпочесть плену смерть. Но когда и  где  это  было?  Может,  в  другой
Вселенной? А может, в каком-то  сводчатом  монастырском  помещении,  где
горели черные свечи и пробирал насквозь ритм загадочных слов загадочного
языка?..
   Как и тогда,  я  не  ушел,  не  отступил,  выбрал  борьбу.  Я  держал
противника за стальную, несгибаемую руку. Но и моя  рука  тоже  налилась
железом. Нас влекло вперед.
   - Отпусти!!! - ревел он, вырываясь.
   Я слабел. Он побеждал меня. Еще немного, и он вышибет меня  из  этого
тоннеля в какой-нибудь мир. Один из тысячи миров... Для меня  это  будет
лучше всего, но тогда он выйдет победителем... И я кинулся с ним в самое
пекло. Последним усилием я повлек его к свету.
   - Не смей! Ты не знаешь, что это! - завопил он, и в  этом  вопле  был
необъятный ужас.
   Я знал, что хуже цели, куда мы стремились, не может быть  ничего.  Но
это был единственный шанс ЗАКРЫТЬ ДВЕРЬ - так подсказывало мне пришедшее
со стороны и озарившее яркой вспышкой мозг ЗНАНИЕ.
   Мы ворвались в океан света. На миг на  меня  обрушилась  вся  боль  и
ненависть, все страхи и ужасы, которые когда-либо существовали  в  мире.
Кратчайший миг растянулся для меня в тысячелетия...
   - Прощай, Хранитель! -  исторг  я  откуда-то  из  глубины  того,  что
составляло сейчас мое существо, крик.
   - Мы встретимся, Эрлих-х-х! - Вопль  моего  извечного  врага  колыхал
фиолетовую дымку и уносился куда-то вдаль.
   А потом для меня все кончилось. Я вернулся в теплый, ясно  очерченный
мир. Теперь  я  был  не  начальником  уголовного  розыска  Аргуновым,  а
инженером Курнаковым. Точнее, я был одновременно и тем и другим. А  если
быть совсем точным, я и был одним человеком, прожившим эти две  жизни  и
обреченным еще на многие жизни...
   Я был стар и немощен. Мой дух находил все  меньше  соприкосновения  с
дряблым, слабым телом Курнакова.  Я  прожил  на  земле  очень  долго,  и
приходил час, когда я был вынужден ее покинуть. Но это не пугало меня. Я
знал, что мой долг не выплачен и мне  еще  немало  предстоит  пройти  по
нелегкой дороге борьбы. По дороге  воина,  с  которой  не  свернуть,  на
которой не замедлить шаг.
   Мигал шар, стоящий на столе. В нем не было свечи,  не  тлел  фитилек.
Шар  просто  горел  как  напоминание  о  великих  цивилизациях,  которые
тысячелетия назад владели Землей. В его меняющемся с розового на зеленый
и красный свете я исписывал страницу за страницей. Мой труд  близился  к
завершению, а значит, смерть уже стоит у моего порога. Это мое последнее
дело, а после мы, костлявая, столкнемся с тобой лицом к  лицу  Наверное,
ты хорошо запомнила меня и не прочь будешь припомнить все  свои  прошлые
проигрыши. Ничего, я не держу на тебя зла.  Ты  только  выполняешь  свою
очистительную работу...
   Я, инженер Курнаков,  макаю  пером  в  чернила  и  продолжаю  писать.
Строчка  за  строчкой.  Лист  за  листом.  Может,  местами  патетично  и
мелодраматично, местами блекло, поскольку чернила не  в  силах  выразить
весь огромный искрящийся мир, но я дописываю историю своей жизни...  Ну,
тупая голова...

***

   "Ну, тупая голова", - выругал я себя. Угораздило же меня ввязаться  в
эту драку! Ну, поубивали бы они друг друга - глядишь, и мои проблемы все
бы разрешились наилучшим образом. Так нет, влез! Обидно  было  до  слез.
Обидно за свою молодую жизнь, за то, что только что собственными  руками
вырыл себе могилу. Вот найдут  меня,  военного  инженера,  православного
человека мертвым на мусульманском кладбище, да еще в такой одежде -  что
подумают? Да ничего не подумают. Не узнают. Погребут вместе с другими по
мусульманскому обычаю, а то и просто закопают. Кто будет разбираться?
   Что делать? Бежать? Бесполезно - с двух шагов он пристрелит меня  без
особого труда. Тихо ждать своей участи? Так тоже вроде не годится. Гордо
бросить перед смертью какую-нибудь высокопарную фразу, чтобы видел,  как
умирает русский человек, да что-то в голову ничего не лезет.
   - Что же, стреляй, отец Пафнутий!
   Я думал, в моих словах прозвучат презрение и ирония, но, похоже,  это
не очень-то удалось. Лже-Никитин усмехнулся и,.. Этого я не  ожидал.  Он
вытер кровь со лба и бросил пистолет к моим ногам.
   - Заряжен. Возьмите, и мы будем на равных. Вы должны выслушать  меня.
Выслушать и помочь.
   Он скривился от боли и ощупал подвернутую в конце схватки лодыжку.
   - Хорошо, - кивнул я.
   - Я знал, что мы снова встретимся. Знал,  с  той  самой  минуты,  как
впервые столкнулся с вами на том захудалом постоялом  дворе.  Бы  правы,
тогда меня звали отцом Пафнутием.
   Он откинулся, прикрыл глаза, и я увидел, как  на  (его  бледном  лице
появляется румянец. Слова он произносил тихо, но я слышал все:
   - Сейчас я окончательно  приду  в  себя,  и  мы  остановим  Массауса.
Иначе... Иначе здесь вскоре  разверзнется  земля  и  будет  пламенеть  и
пылать геенна огненная. И вы... вы поможете мне!
   - Сомневаюсь, - настала моя очередь усмехаться. - С меня довольно,  и
помогать в  чем-то  слугам  саганы  мне  вовсе  не  хочется.  Тем  более
участвовать в ваших внутренних распрях.
   - Массаус слишком коварен и умен. Он знает то, о чего  простым  людям
не додуматься и за двести лет. Ты знает, как  камень  сделать  огнем,  -
продолжил лже-Никитин, будто не слушая меня.
   - Чепуха какая-то...
   - Под крепостью и в ее окрестностях имеются пустоты, а  также  редкое
сочетание минералов. Если направить определенным образом взрывную волну,
через  несколько  минут  тут  будет  все  пылать,  Живого  человека   не
останется. Но не это страшно.
   - А что страшно? - Я почему-то начинал верить ему.
   - Верхняя точк