емя
магазины уже закрыты. Она торопливо бросилась наружу.
  Коробка оттягивала ей руку, став невероятно тяжелой; казалось, коробка
притягивает к себе все взгляды. Только тут она сообразила, что у нее даже
нет плана: куда же девать страшную ношу? В реку, конечно, в реку! Но это
оказалось не так-то просто: на набережной гуляли, внизу, на ступеньках
каменных лестниц, спускавшихся к воде, тесно прижавшись друг к другу,
сидели парочки... После двухчасовых блужданий, совершенно изнемогшая, она
оказалась где-то на окраине. Здесь ей наконец удалось найти безлюдное
место, и она спустилась к воде. С берега в воду уходили небольшие мостки.
Она подошла к самому краю. Было тихо, темно... Размахнувшись, она с
отчаянием швырнула коробку. Плеск воды показался ей взрывом. Она бросилась
бежать, точно утопила не мундир, а самого генерала.
  Мостки, устроенные для причала лодок, служили также местом сбора для
рыболовов. С утра веселая компания подростков и людей вполне зрелых и даже
пожилых занимали рыболовные позиции. Сначала дело шло по-обычному: каждый
пойманный пескарь и карась, сопровождаемый одобрительными или насмешливыми
комментариями общества, отправлялся в ведро, потом крючок одного рыболова
подцепил чересчур тяжелую рыбину: она никак не поддавалась, но вместе с
тем вела себя очень спокойно: не дергала, не рвала лесы. Очевидно, попался
какой-то большой предмет. При помощи багра была извлечена изрядно
размокшая коробка, и в ней обнаружено нечто зашитое в мешок. Почуяв
недоброе, компания воздержалась вскрывать мешок и командировала одного из
мальчишек за полицейским. Вскоре процессия направилась в полицейское
отделение. Здесь коробка была вскрыта. Спустя минуту в кармане мундира
была найдена записная книжка генерала. Сообщили в военное министерство, в
генеральную прокуратуру, следователям - и дело завертелось.
  Даже квалифицированные преступники не могут предусмотреть всего и часто
ломают шею, поскользнувшись на не замеченной ими апельсиновой корке. У
Анни же не только квалификации, но и просто преступления не было - вот
почему второпях она проглядела довольно-таки заметную вещь: фирменную
наклейку на внутренней стороне коробки. И хотя надпись довольно сильно
размыло, следователю удалось установить фамилию и адрес портнихи. Итак,
конец нити был в руках властей.
  Не одно платье было отпущено портнихой за эти два дня, но, к несчастью
Анни, только она одна взяла в кредит, а потому ее адрес был вписан в книгу
должников. Хозяйка объяснила, что девушка не раз брала в долг, но показала
себя аккуратной в платежах, а потому и пользовалась полным доверием. По
мнению хозяйки, у нее был богатый покровитель.
  Анни, которая вначале очень волновалась, под конец следующего дня уже
вполне успокоилась. Немало содействовал этому и лейтенант. Новое платье
окончательно вскружило ему голову. Анни поняла, что может рассчитывать на
новую квартирку, пусть не столь большую, но все же вполне приличную.
Полная этих радужных надежд, она, опять после полуночи (теперь бояться
нечего), открыла дверь своей квартиры, вошла к себе, включила свет и...
окаменела: в креслах сидели два господина.
  - Здравствуйте, барышня, - сказал один. - Надеюсь, вам понятно, зачем мы
здесь?
  Конечно, ей это было понятно. Но она сначала попробовала отрицать. Военный
министр? Нет, она с ним не знакома... Откуда ей, простой, скромной
девушке, быть знакомой с таким высокопоставленным лицом? Двое господ
принялись за кропотливый обыск. И тут обнаружился второй промах Анни: в
ящике ночного столика была найдена связка ключей. Один ключ подошел к
замку входной двери, другой к шкафу, назначения остальных Анни объяснить
не могла. Двое господ, грустно вздохнув, продолжали свою работу - и на
свет выплыл третий промах Анни, самый смешной и самый глупый: из-под ее
кровати были извлечены ботинки генерала. Она не догадалась заглянуть туда
раньше, а главное, не сообразила, что, в чем бы его ни похитили, все равно
либо башмаки, либо ночные туфли должны были остаться дома. Конечно, нельзя
было доказать, что ботинки принадлежат Реминдолу, но Анни растерялась,
расплакалась и созналась в своем знакомстве. Однако она отрицала, что
знает что-нибудь о генерале, и клялась, что не видела его уже две недели.
Как сюда попали башмаки, ей непонятно. Если генерал заезжал сюда, то,
очевидно, в то время, когда ее не было дома. У него были свои ключи, те
самые, которые найдены в ночном столике.
  - И он ушел отсюда босиком, не так ли? - насмешливо спросил один из господ.
  Анни не стала объяснять, что у генерала были здесь ночные туфли: она
понимала, что ходить генералам по городу в ночных туфлях так же мало
свойственно, как и босиком. Она была рада уже и тому, что господам,
видимо, ничего не было известно о мундире генерала.
  Но когда ее привезли в полицейское управление и предъявили этот самый
мундир, Анни совсем пала духом. Рыдая, умоляя ее выслушать (хотя оба
господина внимательно ее слушали), она рассказала, как все было: как она
нашла в шкафу мундир, как в страхе выбросила его в реку...
  - Вы уже обманули нас, барышня: уверяли, что не были знакомы с генералом,
- сказал один из следователей. - Теперь вы хотите заставить поверить еще
более удивительным вещам: будто вы просто так, ни с того ни с сего,
бросили такую важную улику в реку.
  - Я испугалась, что меня замешают...
  - Если невиновны, чего ж бояться? Наоборот, узнав об исчезновении своего
высокого покровителя, найдя у себя его костюм, вы должны были бы сообщить
властям... Именно так поступил бы невиновный...
  - Вот что, барышня, - сказал другой следователь, - всеми этими сказками вы
вредите себе. Подумайте: молодая, красивая, нет ничего удивительного, что
вами заинтересовался генерал. Вот так и представляю вас в блестящем
обществе, в кресле, в окружении шумной толпы поклонников... и вдруг вы
всему этому предпочитаете электрический стул!
  Анни побледнела.
  - Электрический стул?! - воскликнула она в ужасе.
  - Конечно, если вы будете скрывать тех, кто похитил и, может быть, уже
убил генерала. Да, да, возможно, и убил, а потом, заметая следы, бросил в
речку его мундир. Обычный прием убийц: раздеть и изуродовать свою жертву,
чтобы ее нельзя было опознать, а одежду скрыть в другом месте. Подумайте,
барышня: когда найдут тело, убийство будет числиться за вами, потому что
вы сами признали, что бросили одежду в реку.
  - Боже мой, что же делать? - зарыдала Анни.
  - Чистосердечно раскаяться и помочь нам найти виновников. Обещаем вам, что
при этих условиях мы поможем вам, иначе...
  - Но ведь я же ничего не знаю...
  Но следователи, как все следователи, были настойчивы, упорны и, главное,
уверены в том, что преступник обманывает, но они-то правду знают. Надо им
отдать справедливость, допрос они вели вполне корректно - зачем девушку
колотить, когда она сама сознается? Они умело ставили вопросы, и на другой
день Анни сообщила, что генерала похитили коммунисты, но произошло это в
ее отсутствие. Потом коммунисты пришли ночью, когда она уже вернулась,
произвели обыск, нашли мундир и плащ генерала (видимо, похитили его в
пижаме), забрали их и приказали ей молчать под страхом смерти. Оба
следователя, прослушав новый вариант, улыбнулись его наивности - слишком
уж большими растяпами были похитители: сначала забыли мундир, потом обувь
и ограничились лишь угрозой барышне. Они решили все же, что это ближе к
истине, которую они надеялись раскрыть через денек-другой, а потому и
сообщили печати, что арестована некая женщина, причастная к похищению
генерала, которая признала, что похищение совершено коммунистами.
  Так в газетах появились сенсационные сообщения о коварной фурии, служившей
помощницей коммунистам, и о найденном при таинственных обстоятельствах
окровавленном мундире генерала Реминдола - улике, заставляющей
подозревать, что национальный герой уже убит коммунистами. Несомненно, и
таинственные лучи из-за океана, и попытка коммунистического мятежа в
Медиане с похищением секретных чертежей изобретения Ундрича, и так
называемое разоблачение изобретения Ундрича Чьюзом, и наконец трагическая
гибель генерала Реминдола - все это звенья ужасного коммунистического
заговора и агрессии против Великании!
  Все было настолько ясно, что следователям, в сущности, оставалось уже мало
работы. Вскоре под их умелым руководством бедняжка Анни, поняв, что иного
выхода нет, решила "чистосердечно раскаяться" и признаться, что это она
выдала генерала коммунистам. Конечно, сделала это она, уступив страшным
угрозам коммунистов, - следователи обещали ей, что суд примет это во
внимание и окажет ей снисхождение.
  Затруднение состояло лишь в том, что, не интересуясь политикой, она не
могла припомнить ни одного имени крупного коммуниста. Следователи и тут
пришли ей на помощь - в результате и появилось обширное показание о
"коммунистическом заговоре" во главе с членом палаты коммунистом Редчэллом.
  Оба следователя от удовольствия потирали руки.
  И вдруг... вдруг Анни выпустили на все четыре стороны, настойчиво
рекомендовав позабыть всю эту историю, если только она не хочет попасть в
еще худшую. Девушка это поняла и поспешила убраться из столицы в
провинцию, к старой тетке, так и не ведая, что же произошло.


15. Некто ј354



  Правдивое иногда неправдоподобно.


  М.Буало



  Генерал Реминдол очнулся рано утром. Он лежал в комнате с голыми стенами,
на довольно жесткой койке. Сквозь окно, забранное решеткой, проникал
слабый свет. Вверху, под потолком, тускло светила лампочка.
  Генерал с трудом припоминал, что с ним случилось. Прежде всего, в его
памяти возник пронзительный вопль сирены, возвещающий об опасности, затем
воскрес ужасный луч, прорезавший туман. Дальше все представлялось смутно.
Он бежал, кричал, бежали и кричали какие-то люди, мчались машины, вновь
вопила сирена, и из тумана опять вырвался луч. Потом его схватили, втащили
в машину - больше ничего он не помнил. Ясно, что под прикрытием
таинственных лучей произошло вторжение коммунистических войск в Великанию,
и он сейчас в плену. Неясно только, успели уже перебросить его через океан
или он еще в Великании, где-нибудь на оккупированной территории.
Свершилось то, что он предсказывал, торопя бросить атомную бомбу. Теперь
уже поздно! Пусть хоть теперь поймут, как он был прав! И пусть пеняют на
себя!
  Но интересно, знают ли коммунисты, кого они взяли в плен? Во всяком
случае, надо быть очень осторожным. Терпение и осторожность!
  Он встал. На нем была та же пижама, в которой он выбежал от Анни. Подошел
к окну. В наступающем рассвете увидел деревья. Видимо, дом был в саду.
Наступал день. За дверью послышалось движение. Реминдол внимательно
слушал. Вскоре дверь открылась. Вошли двое в белых халатах. Врачи или
маскируются врачами?
  - Как спали? - спросил один. Говорил он чисто, без иностранного акцента.
  Реминдол, как и решил, держался осторожно.
  - Неважно, - сказал он. - Койка могла быть не такой жесткой.
  - Я распоряжусь, - сказал тот же. - А может быть, вы предпочтете вернуться
домой?
  Реминдол удивленно посмотрел на спрашивающего. Что это - ловушка?
  Врач (или тот, кто выдавал себя за врача), заметив недоверие, сказал:
  - Я говорю серьезно. Но, вы понимаете, нам необходимо знать, кто вы и ваш
адрес.
  Ага! Вот оно что! Они не знают, кто он, и хотят это узнать. Хорошо, что
случайность благоприятствовала ему. Будь на нем мундир, а не пижама, его
инкогнито было бы раскрыто.
  - Вы желаете знать, кто я? - переспросил Реминдол и надменно добавил: - Во
всяком случае, об этом я буду говорить не с врачом, а с вашим командующим
или начальником. Так и передайте ему. Вы же, господин врач, мне не нужны:
я вполне здоров.
  Когда врач ушел, Реминдол снова стал раздумывать о том, что произошло. И
чем больше он думал, тем яснее ему становилось, что не мог он попасть в
плен просто по несчастной случайности. Взять сразу министра - нет, такая
случайность слишком невероятна. Охотились именно за ним. Но откуда могли
знать, где он находится? Реминдол думал, думал, и вдруг его озарило: Анни!
Вот кто выдал его. Недаром же ее не было дома. Она была подкуплена ими!
Ясно, совершенно ясно! Он уже давно заметил в ее отношении к нему что-то
напряженное, точно она боялась его. Ясно!
  В этот и на следующий день врач снова заходил, но Реминдол не пожелал
отвечать на вопросы. На третий день двое солдат, тоже почему-то в белых
халатах, провели Реминдола наверх, в кабинет начальника. И этот был в
белом! Странный маскарад!
  Начальник предложил сесть, открыл и придвинул Реминдолу коробку с сигарами.
  - Мне передали, - сказал он, также чисто, без акцента, - что вы готовы
вернуться домой. У нас нет оснований задерживать вас. Если вы сообщите ваш
адрес или ваш домашний телефон...
  - Послушайте, прекратите эту комедию! - раздраженно крикнул Реминдол. -
Вы, господин коммунист, отлично знаете, кого вы захватили. Вы давно
охотились за мной. Вам не удалось бы это так легко, если бы не эта
бесчестная женщина, предавшая меня. Но и вы и она еще поплатитесь! Я
уверен, что правительство уже принимает меры к моему освобождению.
  - Так, значит, это вы пропавший военный министр? - совершенно спокойно
спросил начальник.
  - А, пришлось сознаться! - торжествующе воскликнул Реминдол. - Ваше
притворство, будто вы ничего не знаете, слишком глупо.
  - Что ж, ваше превосходительство, - примирительно сказал начальник, -
сообщите ваш адрес, и мы немедленно доставим вас домой.
  - Мой адрес? - возбужденно воскликнул Реминдол. - Вы не знаете адреса
военного министерства?!
  Он почувствовал, что коммунист готов идти на уступки, видимо испугавшись
его, и становился дерзок.
  - Домашний адрес устраивал бы нас больше... - осторожно сказал начальник
коммунистов.
  Ясно: они боялись обратиться в министерство, боялись ответственности,
наказания.
  Реминдол ударил кулаком по столу:
  - Я требую, чтобы вы немедленно позвонили в министерство! Сейчас же!
  Он снова ударил по столу, но тут вскочили двое, скрутили его, яростно
рычавшего, и, оттащив в камеру, бросили на койку.
  Врач, навещавший Реминдола, постучал в кабинет начальника.
  - Ну как, господин директор, - спросил он, входя, - удалось что-нибудь
узнать?
  - Удалось узнать, что у нас беспорядки, безобразие! - сердито сказал тот,
кого называли директором.
  - Что вы имеете в виду, господин директор? - удивленно спросил подчиненный.
  - За чем вы смотрите? Как вы могли допустить, чтобы к нему попала газета?
  - Газета? Не может быть!.. А почему вы думаете?
  - Еще бы! Слышали бы, что он тут нес: он - военный министр, мы его
похитили, мы, конечно, злобные коммунисты, выдала его коварная женщина...
Разве сумасшедший сам такой бред выдумает? Все из "Горячих новостей"...
  - Решительно не понимаю, как это случилось, - смущенно сказал врач. -
Разве кто-нибудь из служащих? Вряд ли... А может быть, он через форточку
услышал? - догадался врач. - Знаете, как в соседнем парке орет
громкоговоритель...
  - Надо бы поговорить, чтобы его сняли. Мало хорошего, если радио будет
сбивать с толку наших сумасшедших. Сами знаете, как трудно разуверить их,
если они что-нибудь вобьют себе в голову. Да уж черт с ним, воображай себя
хоть министром, но адрес-то свой сообщи...
  - Пожалуй, застрянет у нас...
  - В том-то и дело. Наполеон торчит вторую неделю, теперь этот...
  Директор имел все основания быть недовольным. Возглавляемое им учреждение
было приемным пунктом "Скорой психиатрической помощи", основанным частным
филантропическим обществом. С тех пор как настала эра атомной энергии, все
большее количество людей теряло душевное равновесие, почему
филантропическое общество и сочло своим долгом прийти на помощь. Но в
обязанности пункта входила именно скорая помощь, а не лечение. К
сожалению, пациентов забирали иногда при обстоятельствах, не позволявших
выяснить их адреса. Долго не могли обнаружить адреса "атомной бомбы".
Пациент, вообразивший себя ею, был чрезвычайно беспокоен, так как каждые
десять минут со страшным грохотом "взрывался" и норовил опрокинуть койку,
табуретки, стол. Служители с ним замучились. Впоследствии он оказался
скромным бухгалтером и, истощив свою атомную энергию, попал в
психиатрический стационар, в отделение для тихих. Пациент ј354,
вообразивший себя после чтения газеты военным министром, в сущности,
представлял ординарный случай мании величия и коммунизмобоязни. Для
психиатрической науки он интереса не представлял, и, естественно, директор
торопился освободить койку.
  Вечером врач сообщил, что пациент ј354 по-прежнему называет себя министром
и требует, чтобы его доставили в военное министерство. Новым в его бреде
было только то, что он дал имя таинственной женщины, предавшей его.
  - Сообщите, пожалуйста, о нем подробнее полиции, пусть разыщут семью или
родных, - сказал директор. - Наполеон Бонапарт и министр Реминдол - это
для нас слишком много. Мы - не правительство...
  Описав внешние приметы пациента ј354, врач сообщил полиции, что он был
задержан три дня тому назад ночью на одной из окраин города, бежавшим в
одной пижаме за пожарной машиной, мчавшейся на пожар. Больной кричал: "На
нас напали коммунисты!" Доставленный на пункт "Скорой психиатрической
помощи", он каким-то чудом раздобыл номер газеты и вообразил себя
похищенным военным министром, причем винит в предательстве какую-то
коварную Анни.
  В тот же день из полиции явился чиновник, который долго глядел в глазок
палаты ј354. Он удалился с явно взволнованным видом. А через полтора часа
к подъезду пункта "Скорой психиатрической помощи" подкатила машина, из
которой вышло четверо в генеральской форме. Вызвав директора пункта и
предъявив свои удостоверения, они просили проводить их к пациенту ј354.
Спустя несколько минут они вышли вместе с ним, один из генералов
расписался в получении на руки пациента ј354, и всей группой двинулись к
ожидавшей их машине. Удивленные директор и врач вышли на крыльцо. Один из
генералов, сняв с себя шинель, накинул ее на плечи пациента ј354 и,
заботливо поддерживая его под руку, усадил в машину. Другой генерал,
обернувшись к директору, сказал:
  - Вы понимаете, господин директор, что публика знать об этом прискорбном
случае не следует.
  Машина, мягко шурша по гравию дорожки, укатила за ворота.
  А профессор и врач, окаменелые, все еще стояли и молча смотрели вслед.
  - Послушайте, господин директор, - проговорил наконец врач, - но ведь это
значит - он действительно... действительно...
  - Телеграфируйте сейчас же в Париж! - отрывисто бросил директор.
  - В Париж? - изумился врач.
  - Да... Сообщите им, что император французов Наполеон - у нас. Пусть за
ним присылают...



  16. Энтузиазм! Энтузиазм!


  Мудрый человек греется от той же самой головни, которой безумец поджигает
свою палатку.


  В.Скотт. "Ричард Львиное Сердце"


  Генерал Реминдол был доставлен не домой, не в лечебницу, а на загородную
виллу друга-секретаря Бедлера. Решено было, что он здесь передохнет, чтобы
привести в порядок расшалившиеся нервы. Бедлер объяснил своему шефу, как
произошло печальное недоразумение, когда обычный свет от фар пожарного
автомобиля он принял в тумане за таинственный луч. Генерал слушал молча, и
Бедлер не понял, поверил ли друг ему или так и остался при прежнем мнении.
  - Во всяком случае, тебе надо передохнуть, слегка успокоиться... - говорил
секретарь. - Серьезного ничего нет... Просто покой... Перестань пока
думать о делах...
  В распоряжение генерала были предоставлены обширные апартаменты. Оставив
генерала на попечении медицинской сестры и штата лакеев, Бедлер удалился
для личного доклада президенту Бурману, а также для информирования прессы.
  Великанская печать обладает одним удивительным свойством: сегодня все
газеты могут, захлебываясь, кричать о самых ужасных ужасах, а завтра о них
никто и не вспомнит. Короче говоря, они в одинаковой степени обладают
искусством, если требуется, сделать из мухи слона и, опять-та