казал
Пэдж? Но это ложь!
  Уиппль старался понять, что же произошло. Пэдж - обманщик, враг? Или,
может быть, Керри его запугал и заставил лгать?.. Так же, как запугал и
его, Уиппля...
  - Нет, нет, профессор, не верьте! - заикаясь от волнения, говорил Уиппль.
- Я сейчас... Сейчас... Я все узнаю. Привезу его... Сюда привезу... Я
заставлю его сказать правду!.. Вы увидите...
  Уиппль бросился к дверям.
  - Не смейте возвращаться! - крикнул ему вдогонку Чьюз. - Никому не поверю.
Одна компания!
  Уиппль, ничего уже не слыша, выбежал из кабинета.


  11. Ясное дело


  Когда дьявол облачается в одежды ангела, распознать его могут лишь
исключительно тонкие знатоки, и он так часто прибегает к этому
переодеванию, что беседовать с ангелами вообще не безопасно.


  С. Бетлер. "Путь всякой плоти"


  Уиппль явился в редакцию крайне возбужденный. Он готов был схватить Пэджа
за шиворот и силой тащить его к Чьюзу. Но... Пэджа не оказалось: Керри еще
накануне уволил его. Уиппль пытался узнать адрес Пэджа, но и это ему не
удалось.
  Напрасно он расспрашивал репортеров - никто не знал, где жил Пэдж.
  - Кому же и знать, как не тебе? - усмехаясь, заметил один из репортеров. -
Ведь вы же с ним дружки были.
  Взбешенный Уиппль ворвался к Керри. Он обвинял редактора, что тот
использовал Пэджа для клеветы, а теперь упрятал его. Но он разыщет Пэджа,
он докажет Чьюзу...
  - Уиппль, вы совсем потеряли голову, - спокойно сказал Керри. - Ничего вы
Чьюзу не докажете. Неужели вы не понимаете, что Чьюз больше не поверит ни
одному вашему слову? Путь для отступления вам отрезан! Вы сами видите, что
остается только тот путь, который я вам предложил. Даже сегодня еще не
поздно... Поезжайте и мирно учитесь... И согласитесь, что после всего
случившегося мы поступаем с вами очень милосердно.
  - Я разоблачу вас! Я обо всем напишу в "Рабочий".
  - Вы обратитесь в коммунистическую газету?
  - Я обращусь туда, где признают правду.
  - Можете идти, Уиппль. Коммунистов мы не переубеждаем. Для них у нас есть
другие методы...
  Выйдя от Керри, Уиппль буквально дрожал от негодования. Он решил не
тратить времени на поиски Пэджа и направился прямо в редакцию "Рабочего".
  У входа в редакцию его остановил незнакомый юноша.
  - Господин Уиппль?
  - Что вам угодно?
  - У меня есть к вам чрезвычайно важное дело.
  Уиппль насторожился.
  - Простите, я вас не знаю, - сухо сказал он.
  - Зато я вас знаю. Я был вчера там... Ну, словом, около дома Чьюза... Я
видел, как вы пугнули "дев".
  - Что вам угодно? - повторил Уиппль.
  - Я догадываюсь, зачем вы здесь... Ну, конечно, раз вы идете в редакцию
"Рабочего"... Я, видите ли, пришел с той же целью: разоблачить обман.
  - О чем вы говорите? - не сдавался Уиппль.
  - Господин Уиппль, нам незачем играть в прятки... Но отойдем дальше. Здесь
неудобно. За нами могут следить...
  Несколько шагов они сделали молча.
  - Я понимаю, - снова начал неизвестный спутник, - ваша подпись будет
выглядеть в газете внушительней, чем мой псевдоним. Но есть ли у вас
фотография?
  - Какая фотография? - спросил Уиппль. Неужели в самом деле существует
фотография, о которой говорил Чьюзу Пэдж?
  Незнакомец вынул из внутреннего кармана пальто бумажную трубку и развернул
ее. Уиппль глянул и обомлел: в воинственной позе, с тазом в руках он стоял
на подоконнике. Юная Дороти Эрландо висела, зацепившись подолом платья за
решетку.
  Уиппль невольно потянулся за фотографией. Незнакомец быстро спрятал ее.
  - Что вы, что вы! Тут могут следить. Может быть, я отдам вам фотографию...
Мне надо посоветоваться с товарищем... Фото принадлежит ему. - Незнакомец
задумался. - Вот что, - осторожно оглядываясь, сказал он. - Мы придем к
вам. Через четверть часа... На той улице есть гостиница "Уют". Снимите там
номер. Ждите...
  Юноша исчез. Неожиданная встреча взволновала Уиппля. О, если бы фотография
была в его руках! Он передал бы ее Чьюзу. Нет, этим он только подтвердил
бы слова Пэджа... Лучше напечатать ее вместе с письмом в "Рабочем". Самое
важное - разоблачить обман.
  Уиппль нашел гостиницу "Уют". Вскоре в номер к нему постучали.
  Юноша пришел с товарищем немолодым мужчиной огромного роста, атлетического
сложения. Они объяснили Уипплю, что тоже работают в газете, но сейчас
предпочитают не называть своего имени. Вчера им удалось сделать снимок.
Пленка вчера же была куплена, но одно фото они успели отпечатать.
  - Куплена? - спросил Уиппль. - Кем?
  - Разве вы не знаете, что все подобные фотографии скупаются агентами
Докпуллера? Простите, одну минутку...
  Великан встал и, слегка раздвинув шторы, некоторое время смотрел на
освещенную улицу.
  - Нет, никого... Мне показалось, что за мной увязался какой-то тип в сером
пальто. Как говорится, у страха глаза велики. Они, вероятно, подозревают,
что у нас остался снимок... Хотя газетное вранье нас и возмущает, но,
знаете, ввязываться в эту историю - дело опасное. А мой друг сказал, что
встретил вас на пороге "Рабочего". Вы не боитесь назвать там свое имя?
  Уиппль отрицательно покачал головой.
  - Это благородно, господин Уиппль! Вас будут преследовать агенты
Докпуллера!
  - Я знаю, - сказал Уиппль, - и все-таки я должен... Если у меня будет эта
фотография, я не боюсь ничего;
  - У вас могут спросить, как она к вам попала, - сказал великан.
  - Вам ничто не грозит, - поспешно сказал Уиппль. - Ведь я даже не знаю,
как вас зовут.
  - А не могли бы вы, господин Уиппль, написать, что фотография сделана
вами?.. То есть в последний момент вы оставили свой аппарат приятелю и
просили его снять демонстрацию.
  - Я напишу, напишу, - поспешил согласиться Уиппль, вынимая блокнот и
ручку. - Что вы советуете написать?
  - Пишите так: "Нападение "юных дев" на дом Чьюза сфотографировано моим
приятелем. Уходя к Чьюзу, я оставил ему аппарат с просьбой снять
демонстрацию. Таким образом, фотография сделана как бы мной самим, и никто
другой не может нести за это ответственность. Я передаю фотографию
редакции "Рабочего" по своей инициативе, без всякого принуждения с чьей
либо стороны. Меня предупреждают, что мои действия равносильны тому, будто
бы я сам кончаю с собой. Я обязан так поступить. Делаю я то, что велит мне
совесть, и никто другой за мои действия отвечать не должен. Джордж Уиппль."
  - Очень благородно! - сказал юноша и передал Уипплю фотографию.
  Уиппль обрадовался, как ребенок. Такая неожиданная удача! Фотография была
довольно четкая. Во всяком случае, он вышел прекрасно. Да и прелестную
Дороти тоже нетрудно было узнать.
  ...Затем перед глазами Уиппля как будто возникла черная стена. Что-то
мягкое коснулось его лица, полезло в нос, в рот, стеснило дыхание, и вдруг
железные клещи сдавили горло...
  На другой день в вечерних газетах появилось следующее сообщение:
  "Вчера в десятом часу вечера молодой человек Джордж Уиппль, как
впоследствии выяснилось, студент медицинского факультета, снял номер в
гостинице "Уют". Вещей с ним не было. Так как новый постоялец на следующее
утро очень долго не выходил из номера, администратор гостиницы около трех
часов постучался к нему. Ответа не последовало. Дверь, оказавшуюся
запертой только на автоматический замок, открыли, и глазам вошедших
представилась жуткая картина. Постоялец висел на крюке электрической
люстры. Были немедленно вызваны врач, полицейские и следственные власти.
Врач установил, что смерть последовала от удушения. На столе была
обнаружена написанная на клочке предсмертная записка следующего
содержания: "Я сам кончаю с собой. Я обязан так поступить. Делаю я то, что
велит мне совесть, и никто другой за мои действия отвечать не должен.
Джордж Уиппль". Следствие установило, что клочок бумаги вырван из
блокнота, обнаруженного в пиджаке самоубийцы. В пиджаке нашли также ручку,
которой была написана записка. Произведенное в дальнейшем расследование
позволило с несомненностью установить, что предсмертная записка написана
самоубийцей. Покойный был одинок, родственников не обнаружено. Некоторое
время покойный работал репортером в газете "Свобода". Редактор-издатель
"Свободы" г. Керри своими показаниями пролил свет на причины самоубийства.
Г. Керри выдал Уипплю пять тысяч на редакционные расходы, что
подтверждается соответствующей распиской. Ни при самоубийце, ни в его
квартире, ни на его счету подобной суммы не обнаружено. Следователем
вынесено заключение о самоубийстве на почве растраты. Ввиду полной ясности
дела следствие прекращено".
  Среди сотен подобных сообщений известие о смерти Уиппля прошло
незамеченным. Тысячи читателей прочли его с полным равнодушием. Некоторые
из них даже удивились: какой допотопный способ самоубийства! То ли дело
Бэл Карбул! Этот маленький служащий заставил всю страну говорить о своем
самоубийстве! Двенадцать часов стоял он на карнизе семнадцатого этажа. Вся
страна стояла у его ног, умоляла его пощадить себя и в то же время
боялась, как бы он не внял этой мольбе. В конце концов, ему надоело - и он
свалился на головы потевшей от нетерпения толпы зевак. Вот это рекордсмен!
Даже в момент самоубийства он думал о том, чтобы поддержать национальную
честь и славу!
  Впрочем, некоторые читатели остались вполне довольны газетными сообщениями
о самоубийстве Уиппля. Господин Кенгей даже прищелкнул пальцами и
самодовольно сказал себе: "Чистая работа!"
  Пэдж принял сообщение о гибели своего недавнего покровителя со смешанным
чувством сожаления и досады. Не то чтобы ему было жаль Уиппля, он жалел о
том, что Уиппль, заслужив полное доверие Чьюза, не сумел этим
воспользоваться. На месте Уиппля он не упустил бы счастья, когда оно само
шло в руки! Впрочем, у него не было времени предаваться бесплодным
сожалениям: господин Вундертон поручил ему новое дело.
  Чьюз, никогда не интересовавшийся газетными сенсациями, попросту не
заметил сообщения о самоубийстве Уиппля. После того, как репортер убежал
от него в чрезвычайно возбужденном состоянии, профессора охватили
сомнения: а что если Уиппль все-таки не лжет? Может быть, в его поступках
не было злого умысла. Искренний тон его уже не казался Чьюзу наигранным.
Втайне он надеялся, что Уиппль вернется и разъяснит недоразумение.
  Лишь после двух дней бесплодного ожидания Чьюз пришел к грустному выводу,
что он снова стал жертвой своей доверчивости: Уиппль, которому он так
доверял, тоже оказался врагом и провокатором! Чьюз опубликовал в "Рабочем"
письмо, опровергающее газетные выдумки, но об Уиппле не упомянул ни одним
словом. Таким образом, истории с медным тазом не суждено было появиться в
печати.
  Редактор-издатель "Свободы" господин Керри отнесся к сообщению о
самоубийстве Уиппля с философским спокойствием. Совесть его была чиста: он
сделал все, что мог. Он бросил юноше спасательный круг, он вытащил его
сухим из воды... Кто же виноват, что безумец снова ринулся в водоворот?..
  Некролога о бывшем сотруднике своей газеты Керри печатать не стал.
Человек, чье имя запятнано растратой, не заслуживал доброго слова даже
после смерти.


  12. "Аргус-журнал" все знает, все видит!


  В Голливуде производят стандартные сны столь же быстро, столь же умело,
как производят в Чикаго мясные консервы.


  И. Эренбург. "В Америке"


  Через два дня после того, как разыгрались трагические события перед домом
Чьюза, "Аргус-журнал", унаследовавший для своей эмблемы всевидящее око,
которое некогда украшало грозное чело древнего бога, выпустил на экраны
страны свой очередной номер. Гвоздем этого номера был бой с "юными девами".
  Прежде всего перед зрителем появлялась прелестная Дороти Эрландо. В
течение пяти минут она улыбалась в анфас и в профиль. Затем, повиснув на
решетке, она не менее пяти минут демонстрировала свои премированные ноги.
На самом деле она не висела на решетке и двух минут, но "Аргус-журнал"
всегда умел правильно понять эстетические запросы публики. Даже если бы
хроника содержала только эти кадры, то и тогда она ни по сюжету, ни по
исполнению не уступала бы любому полнометражному художественному фильму.
Но это было только начало. Далее в окне своего дома появлялся сам старый
Чьюз. "Документальный фильм" с неумолимой беспристрастностью фиксировал
каждое движение старика. Вот он устанавливает свой чудовищный аппарат. Вот
он наводит его. Вот он нажимает на рычаг и включает лучи. Первый план -
рука старика лежит на рычаге, затем она делает решительное движение. На
лице профессора змеится сатанински-самодовольная улыбка...
  Но хватит серьезного! После работы зритель имеет право отдохнуть и
посмеяться. "Юные девы" в панике бегут, сталкиваются друг с другом,
падают, поднимаются и опять бегут... Весь зал грохочет от смеха.
Добродушный юмор вскоре сменяется героической патетикой: отважная Эльга
Оллис, как на крепостную стену, с которой льют горящую смолу, лезет на
решетку и спасает прелестную Дороти.
  Сердце зрителей разрывается от жгучей ненависти к злодею-изобретателю,
горячей любви к новой звезде и искреннего сожаления о том, что
демонстрация премированных ног окончена. Мудрый режиссер, отлично знающий
своих зрителей, спешит удовлетворить их запросы. На фоне морского прибоя
по экрану пробегает надпись: "Страницы из жизни юных дев". Дороти Эрландо
на пляже... На первом плане - ноги, изумительно длинные, стройные,
сверкающие на солнце, матово отсвечивающие под тентом... Сверхъестественно
гибкие линии фигуры, которые не способна воссоздать никакая высшая
геометрия... Ослепительно белозубая улыбка... И, опять ноги...
  Вдруг - старушонка с печеным яблоком вместо лица, с беззубой улыбкой, с
такими ногами, что их даже не показывают. Вкрадчивый голос диктора: "Вот
во что хочет превратить это чудо природы злодей-изобретатель".
  В заключение "чудо природы" дает интервью. Госпожа Эрландо сидит за
письменным столом. Теперь это уже не звезда экрана. Это - государственный
человек. "Мы не разбиты, мы вынуждены были временно отступить перед
губительным действием ужасных лучей. Но юные девы не уступят, не
успокоятся, пока не уничтожат лучи старости". На смену государственному
человеку снова приходит звезда. На устах ее вновь сверкает ослепительная
улыбка. Изображение удаляется. Зритель видит звезду во весь рост.
Медленно, словно нехотя, наплывает диафрагма, задерживаясь вокруг
несравненных, премированных ног. Это - последнее, что видит и надолго
запоминает зритель.
  "Аргус-журнал" продолжается. На экране возникает здание в несколько
десятков этажей. Универсальный магазин Конрой и Конрой (мебель,
мануфактура, белье, платье, парфюмерия, домашние вещи - высшее качество,
умеренные цены). Гремит джаз, вращаются стеклянные двери, бесшумно
скользят лифты... За зеркальным прилавком улыбается очаровательная
продавщица - улыбка звезды, ресницы звезды, прическа звезды... Мелодичным
голосом она объясняет способ употребления электропылесоса-пульверизатора.
Покупатель улыбается, продавщица улыбается, даже пылесос улыбается сотней
никелированных улыбок. Жизнь - одна сплошная улыбка. Игривый голос диктора
спрашивает: "Вы, конечно, уже узнали, кто эта миловидная продавщица? Это
героическая "юная дева" Эльга Оллис, которая спасла Дороти Эрландо. Она
работает старшей продавщицей универсального магазина Конрой и Конрой
(мебель, мануфактура, белье, платье, парфюмерия, домашние вещи - высшее
качество, умеренные цены). "Лига юных дев" - демократическое общество. Оно
с радостью принимает в свои члены и дочь миллионера и продавщицу - все
равны в нашей ВДР". Следует интервью Эльги Оллис: "Я чувствовала, как лучи
проходили сквозь мое тело, обжигая адским пламенем".
  "Аргус-журнал" продолжается... "Лига юных дев" с радостью принимает и
продавщицу и дочь миллионера... Казначей "Лиги юных дев" - Маргарэт Блэйк,
дочь знаменитого короля "Всеобщей пищевой компании"... Диктор объясняет -
"Госпожа Маргарэт Блэйк по своей прирожденной скромности отказалась
сниматься, но согласилась, чтобы были показаны некоторые черты из ее жизни
и быта" Небоскреб фирмы. "Всеобщая пищевая компания". Вилла госпожи
Маргарэт Блэйк на Южном море... Вилла на Юго-Западном море... Вилла на
Юго-Восточном море... Вилла в Южных горах... Вилла в Юго-Западных горах...
Яхта госпожи Блэйк... Туалеты госпожи Маргарэт Блэйк... "Госпожа Маргарэт
Блэйк надевает платье только один раз, чтобы больше к нему никогда не
возвращаться". Зрители не видят госпожи Блэйк, но и то, что они видят,
потрясает их.
  "Аргус-журнал" кончается... На экране появляется всевидящее око древнего
бога. Оно фамильярно подмигивает зрителям. "Аргус-журнал" все знает, все
видит!


  13. Обручальное кольцо


  Улики! Конечно, хорошо иметь улики, но лучше, быть может, вовсе не иметь
их. Вообще поддельные документы, как доказательство, гораздо ценнее
настоящих - прежде всего потому, что сделаны специально для данного
случая, на заказ и по мерке... И все же я предпочел бы, чтобы у нас не
было улик.


  А. Франс. "Остров пингвинов"


  "Аргус-журнал" снова воодушевил уже начинавшую выдыхаться прессу. Во всех
газетах появились кадры из фильма: злодей Чьюз в окне своего дома, на лице
змеится сатанински-самодовольная улыбка, все пять пальцев лежат на рычаге,
готовые включить "лучи старости".
  "Лига юных дев" выпустила листовку с призывом уничтожить ненавистные лучи.
Сотни тысяч таких листовок сбрасывались с автомобилей и с аэропланов.
  Тот самый огромный зал, который некогда был свидетелем триумфа Y-лучей, но
который профессор Чьюз недавно уже не мог получить для повторения своих
опытов, - этот самый зал сняла теперь "Лига юных дев" для "общественного
просмотра" документального фильма.
  На просмотре присутствовали в полном составе местные отделения "Лиги юных
дев", "Ассоциации дочерей демократии", множество "золотых рубашек",
представители газет, сам министр просвещения... Но что самое удивительное,
на просмотр приехал... Чьюз.
  Его приезд был полной неожиданностью для организаторов просмотра: никто
его не приглашал, никто не предполагал, что он посмеет явиться...
  Чьюза сопровождала группа телохранителей-студентов из общества его имени.
Они предъявили пригласительные билеты - не пустить их было нельзя.
  "Юные девы" встретили появление Чьюза диким кошачьим концертом. Но Чьюз
совершенно спокойно уселся в кресло, будто все это не имело к нему
никакого отношения.
  Во время демонстрации "Аргус-журнала" "юные девы", казалось, готовы были
броситься на экран и разорвать Чьюза, а ведь он был не только на экране,
но и среди них!
  По окончании фильма Дороти Эрландо произнесла пламенную речь.
  И вдруг - это совершенно невероятно - пожелал говорить... Чьюз.
  В зале начался невообразимый вой. Он не стихал пять, десять, пятнадцать
минут. Так как на просмотре присутствовали все-таки не только "юные девы",
"золотые рубашки" и "дочери демократии", то, в конце концов, послышались
возгласы: "Тише!", "Пусть скажет!" Чьюз, которому удалось, под охраной
студентов, пробраться к микрофону, крикнул: "Вы же не знаете, что я хочу
оказать! Может быть, я хочу признаться?" Это произвело впечатление. В зале
наступила тишина. Неужели злодей Чьюз хочет всенародно покаяться?..
  - Я попрошу сюда госпожу Эрландо и кого-нибудь из ее помощниц. - В зале
стало так тихо, что Чьюз уже не повышал голоса. - Я знаю, вы так храбры,
что не побоитесь подойти ко мне, тем более, что со мной нет никаких
приборов. Так. Благодарю вас! Вот, господа, моя правая рука! - Чьюз высоко
поднял руку. - Госпожа Эрландо, будьте любезны, попробуйте снять это
кольцо. Так. Сильней, сильней - не бойтесь! Ну, снимайте же! Может быть,
ваша помощница будет счастливее? Нет? Тоже не удается? О, слабые
женщины... Тогда вот господин в первом ряду. Попробуйте, тяните!.. И вы не
можете? Представьте себе, и я не могу! Уже двадцать лет я не могу снять
это обручальное кольцо. Так вот, господа, вы все видели мою фотографию со
зловредным аппаратом - ее раздавали при входе. На этой фотографии я
нажимаю рычаг правой рукой. Осмотрите внимательно руку. Вы убедитесь, что
кольца на ней нет. "Аргу