же  судорожно
вдохнул. До него только сейчас дошло, что все это  время  он  стоял,  затаив
дыхание. Впрочем, этот факт его не очень-то поразил. Пока он  чувствовал  на
себе взгляд этого, как ему  показалось  при  первой  встрече,  сопляка,  его
вообще не покидало ощущение, что этот взгляд сначала сдирает  с  него  кожу,
затем очищает кости от мышц, а продолжайся эта пытка еще  минуты  две,  дело
дошло бы до печенки с селезенкой. Вот дьявол, и угораздило же его  вляпаться
в эту историю...
   О существований этих людей он узнал всего семь  часов  назад  в  кабинете
своего старого дружка, главы администрации Усть-Неры. Тот позвонил  ему  еще
накануне вечером:
   - Макарыч, у меня-меня хорошие новости.
   Макарыч в тот вечер как раз хорошо посидел с нужными людьми,  которым  он
устроил отличную охоту. На оленей,  с  вертолетов.  Так  что  в  его  слегка
затуманенной голове не сразу сложилось, кто и по какому поводу звонит.
   - Кто это говорит?
   Самая большая номинальная шишка Оймяконского улуса рассмеялся:
   - Не узнал. Богатым буду-буду.
   Тут наконец правильной мысли удалось  пробиться  в  заполненные  приятным
алкогольным  туманом  мозги  (подобная  манера  сдваивать  слова  среди  его
знакомых  была  присуща  только  одному  человеку),  и  тот,  кого   назвали
Макарычем, облегченно выдохнул:
   - А, это ты, Захарыч... Проблемы какие?
   Тот ответил все тем же веселым голосом:
   - Наоборот. В общем, так, - ты мне завтра нужен здесь-здесь и  желательно
трезвый.
   Макарыч обиженно втянул воздух:
   - Обижаешь, разве ж я, когда нельзя, допускаю?
   - Вот и отлично-отлично, - подытожил царь и  бог  территории  размером  с
Бельгию  (с  населением,  правда,  вышла  незадача  -  всего  чуток  поболее
пятнадцати тысяч душ), - и не допускай. А  завтра  к  десяти  чтоб  был  как
штык-штык. Понятно?
   - Да в чем дело-то?
   - А вот про это тебе сейчас-сейчас все равно говорить бесполезно, так что
завтра все-все и узнаешь. - И он бросил трубку.
   На следующий день в десять утра  Макарыч,  точно  как  штык,  появился  в
приемной. Глава улуса был изрядной сволочью, и портить с ним отношения  было
себе дороже. Тот его уже ждал:
   - А, Макарыч, заходи-заходи. - Пропустив гостя в кабинет,  хозяин  плотно
притворил за ним дверь. Усадив Макарыча, он выудил из шкафа початую  бутылку
водки и стакан, щедро ливанул в оный живительной влаги.
   - На, полечись.
   Макарыч удивленно воззрился на мэра:
   - Ты ж сказал - трезвый?
   Тот, осклабившись, суетливо потер руки:
   - Ладно, я ж вижу, как тебе тяжко-тяжко.
   Макарыч хмыкнул. Бог ты мой, реки  горят,  камни  текут,  галка  в  сосне
утонула. Да чтоб этого жлоба беспокоили такие мелочи, как чье-то здоровье...
Судя по всему, длинный сизый нос этого проныры учуял  деньги,  причем  очень
большие. Однако стакан Макарыч взял (еще бы, вряд ли на одной  шестой  части
суши найдется существо  мужского  пола,  способное  отказаться  от  дармовой
выпивки).
   - Ну так что случилось?
   Хозяин кабинета нервно хихикнул:
   - Понимаешь, Макарыч, вчера меня посетили такие-такие люди, что...  -  Он
задохнулся от полноты чувств, но быстро справился с собой и продолжал:
   -  Короче,  они  собираются  построить  у   нас   новый   аэропорт   и...
многое-многое другое. Причем,  когда  я  заикнулся  о  том,  что  у  нас-нас
проблемы с электро  -  и  водоснабжением,  они  тут  же  не  моргнув  глазом
перечислили сто тысяч этих американских рублей-рублей на неотложные нужды. -
Он запнулся, едва не поперхнувшись слюной, сглотнул и с усилием проговорил:
   - Представь, деньги-деньги уже на счету администрации.
   Макарыч удивленно покивал головой и настороженно спросил:
   - А я-то на что?
   Глава улуса вскинулся:
   - Дык, понимаешь, они собираются  построить-построить  в  тайге  какой-то
крупный исследовательский центр. Ну, рядом с Оймяконом,  конечно.  Чего  они
там собираются-собираются исследовать - я так и не понял, но это и не важно.
Понимаешь, Макарыч, - это ж инвесторы! - Хозяин кабинета патетически вскинул
руки. Он очень любил это иностранное словечко,  так  любил,  что  на  каждом
совещании призывал всех неустанно искать этих самых  инвесторов,  а  на  все
упреки  сверху  в  развале  городского  хозяйства   сокрушенно   вздыхал   и
горько-озабоченно возглашал: "Не идут инвесторы в улус,  ну  никак-никак  не
идут".
   Между тем мэр продолжал:
   -  Им  и  аэропорт  нужен  как  раз   для   того-того,   чтобы   завозить
стройматериалы и оборудование для этого центра.
   - Ну и что?
   Глава администрации укоризненно посмотрел на гостя,  словно  сам  он  был
учителем, а тот - нерадивым учеником, и пояснил:
   - Они ищут место под строительство,  причем  очень-очень  конкретное.  Им
нужен котлован.
   - Чего? - не понял Макарыч. Хозяин кабинета снова всплеснул руками,  едва
сдержавшись, чтобы не выругаться, но вместо этого сплел  пальцы  и  голосом,
явственно показывающим, что его терпение на исходе, пояснил:
   - Котлован, Макарыч, котлован, дырка, яма  такая  в  земле-земле.  Причем
большая яма. Как я понял-понял, глубиной метров пятьдесят и метров пятьсот в
диаметре. - Мэр раскинул руки,  как  будто  его  пухленькие  грабельки  были
способны отмерить эти самые пятьсот метров.
   - Ну а я-то здесь при чем?
   Хозяин Оймяконского улуса упер в гостя умоляюще-многозначительный взгляд:
   - Найди им этот котлован.
   Гость удивленно воззрился на хозяина кабинета:
   - То есть как это? Где ж я его найду?
   Хозяин снова плеснул водки в  стакан  и,  хитро  прищурившись,  вкрадчиво
произнес:
   - А если Проклятые озера?
   - Чего-о-о? - Макарыч округлил глаза. - Ты совсем того? Там же  эта,  как
ее, радиация!
   Проклятыми  озерами  называли  три  вытянувшихся  в  цепочку   котлована,
расположенных в ста двадцати километрах от  Оймякона.  Когда-то  давно,  лет
тридцать назад, военные произвели там подрыв трех ядерных зарядов. Почему не
на полигоне, а здесь, в лесной глуши, неизвестно. Да что там, говорить, даже
просто знать об этих взрывах в то время было  довольно  опасно.  Во  времена
перестройки об этих взрывах вспомнили и местные  демократы  подняли  большой
шум, требуя от военных объяснений по  этому  поводу.  Но,  как  и  следовало
ожидать, ни к каким результатам это не  привело.  Но  слухов  ходило  много.
Кто-то   говорил,   что   в   тайге   потерпел   катастрофу   стратегический
бомбардировщик с атомными бомбами на борту, и заряды,  жахнувшись  о  землю,
перешли в боевое положение. Так что трогать их с места было  уже  нельзя,  и
потому их решили подорвать. Другие возражали, говоря, что для бомб, выпавших
в результате  катастрофы,  эти  котлованы  располагаются  уж  больно  ровно,
прямо-таки по ниточке. Так что это наверняка были  полевые  испытания  новой
методики прокладывания речных русл (тогда как раз широко  обсуждался  проект
поворота северных рек для восполнения  дефицита  воды  в  Каспийском  море).
Третьи считали, что это были засекреченные полевые  испытания  сейсмического
оружия. Но мало-помалу интерес общественности к  этим  взрывам  поутих.  Тем
более что-между Оймяконом и Проклятыми озерами было больше ста километров, и
располагались они по ту сторону линии водораздела.
   - Да какая там радиация, Макарыч, нет там уже ничего. Столько лет прошло.
А они обещали хорошо заплатить.
   Макарыч задумался:
   - А для чего ж он им так нужен? Что, сами выкопать не могут?
   -  Дак  у  нас  ведь  тут  вечная  мерзлота.  Пока  выкопаешь  -  столько
техники-техники угробишь. А ты ее попробуй сюда еще  доставь.  Да  и  копать
придется гораздо глубже, и  еще  там  какие-то  заморочки...  И  вообще,  не
забивай мне-мне голову. Им нужен котлован,  а  Проклятые  озера  как  раз  и
подходят. Они сказали, что вода им не помеха.  Так  что  ты  давай-давай.  А
заплатят они хорошо. Увидишь.
   Гость задумчиво пожевал губами:
   - Так это, проводить-то мы их, конечно, проводим. Чего  ж  не  проводить.
Только...
   - Да че там только! -  вскинулся  хозяин  кабинета.  -  ТАКИХ  инвесторов
упускать нельзя-нельзя. Это ж налоги, опять же рабочие  места-места.  Ты  уж
порадей. Улус тебе спасибо скажет.
   Макарыч чуть заметно поморщился. Как же... улус... знаем мы этот  улус...
как раз  напротив  сидит.  Но  портить  отношения  с  хозяином  кабинета  не
следовало. Хозяин Оймяконского улуса был личностью упрямой и  злопамятной  и
во многом благодаря именно этим качествам занимал свой  пост  уже  четвертый
срок подряд.
   - Да ладно, чего уж, раз надо - сделаем.
   - Вот и ладненько, - обрадовался хозяин кабинета, - сейчас я им  позвоню.
Договорюсь, когда ты за ними заедешь-заедешь...
   В два часа дня Макарыч подрулил к  покосившемуся  зданию  гостиницы.  Его
наниматели уже ждали его на улице. Их оказалось всего трое - высокий,  очень
молодой парень в дорогом летнем пальто, такая же высокая дамочка с несколько
лошадиным лицом и черными волосами и еще  один  молодец,  судя  по  массе  и
габаритам, исполнявший роль телохранителя. Но для его "уазика" это  была  не
нагрузка (до 98-го он разъезжал на  "ниссан-патроле",  но  сейчас  это  чудо
японской мысли благополучно дремало в гараже, кураж прошел, а любая запчасть
для "японца" обходилась на вес золота, да  и  проходимость  по  сравнению  с
"УАЗом" оставляла желать лучшего). В принципе, Захарыч говорил ему, что всем
заправляет совершенно молодой парнишка, с которым  он,  однако,  не  рискнул
вступать в какие-то игры. "Понимаешь, Макарыч, есть в нем что-то такое... не
правильное. Ну вроде как у рыси. С виду  -  тьфу,  кошка  лесная,  облезлая,
веником шугануть можно, а  попробуй  тронь".  Но  Макарычу  и  в  голову  не
приходило,  что  он  УЖ  ТАК  молод.  К  тому  же  одежка  гостей  явно   не
соответствовала ни погоде, ни будущему месту действия. Ну кто идет в  тайгу,
одевшись так, будто собирается  прогуляться  по  Арбату?  И  это  показалось
Макарычу добрым знаком.
   Когда  пассажиры   вскарабкались   в   салон   "УАЗа",   он   окинул   их
покровительственным взглядом и, снисходительно улыбнувшись, пожурил:
   - Чтой-то вы принарядились. Чай, в тайгу едем.
   Молодой парень, устроившийся на переднем сиденье, повернулся  к  нему  и,
кротко улыбнувшись, ответил:
   - Не в тайгу. Поезжайте в аэропорт. Нас там ждут.
   Макарыч хмыкнул, но, разглядев  что-то  в  глубине  больших  серых  глаз,
спокойно смотревших на него, послушно крутанул руль и придавил акселератор.
   Спустя час  эскадрилья  из  шести  вертолетов,  среди  которых  были  три
огромных "Ми-26" и один "Ми-17" с таким роскошным салоном,  какого  Макарычу
за всю его долгую, переполненную полетами на вертолетах жизнь видеть еще  не
приходилось, заложила пологий  вираж  над  вытянувшимися  в  нитку  круглыми
котловинами, больше чем наполовину заполненными водой. Макарыч,  который  за
время полета имел честь побеседовать со своими нанимателями (отчего  у  него
появилось стойкое ощущение, будто его буквально вывернули наизнанку),  робко
мотнул подбородком в сторону иллюминатора.
   - Вот, они самые.
   Молодой человек, который в основном и довел своего тертого и  нагловатого
собеседника до подобного состояния,  наклонился  над  изогнутым  стеклом,  а
затем, глядя на него все так же  спокойно  и  безмятежно,  спросил  невинным
тоном:
   - Значит, это и есть Проклятые озера?
   Макарыч, который все это время старался всячески уйти от обсуждения  цели
их путешествия, приняв решение наплевать на все указания мэра и отстраниться
с самого начала от этого дела, ограничившись лишь доставкой заинтересованных
лиц к согласованному месту, дернулся и густо покраснел.
   - Отчего ж Проклятые, и вовсе даже нормальные.
   Его собеседник сочувственно кивнул  и  пояснил  все  тем  же  безмятежным
тоном, от которого Макарыч уже готов был выпрыгнуть из вертолета.
   - Я не имея в виду ничего плохого, просто у  вас  в  городе  их  называют
именно так. - И, не оставив Макарычу совершенно никаких  шансов  сыграть  на
том, что он якобы ничего не знает, добавил:
   - Что вполне справедливо, если учесть историю их возникновения...

***

   - Константин Макарович...
   Макарыч вздрогнул, выведенный из задумчивости, - слева над ним  склонялся
тот дюжий парень, которого он принял за  телохранителя.  Парень  смотрел  на
Макарыча с насмешкой, или, может, это просто показалось, ведь когда он снова
заговорил, его тон был подчеркнуто уважителен.
   -  Вот,  Дмитрий  Иванович  просил  вам  передать  в   качестве   аванса.
Окончательный расчет по окончании работ. - С этими словами парень сунул  ему
в руку пухлый конверт  и,  коротко  кивнув,  пошел  к  палаточному  городку,
практически молниеносно выросшему на опушке. Макарыч проводил его взглядом и
почти машинально раскрыл конверт. От того, что он увидел,  у  него  невольно
перехватило дыхание. Вот черт! СТОЛЬКО он не держал в руках еще никогда!
   Когда роскошный "Ми-17", сделав круг над котловиной,  полетел  в  сторону
Усть-Неры, Макарыч прыгал на гребне и что-то  восторженно  орал  вослед.  Он
понял, что, несмотря ни на что, готов делать все, что только  пожелает  этот
странный молодой парень.
   Между тем человек, который привел его  в  такое  возбужденное  состояние,
сидел в кресле и смотрел в  иллюминатор.  Черноволосая  девица  с  лошадиным
лицом, сидевшая  напротив,  внимательно  рассматривала  заполненные  цифрами
распечатки.  Наконец  котловины  скрылись  за  очередным  гребнем.   Дмитрий
оторвался от иллюминатора и повернулся к черноволосой.
   - Ну так что у нас получается, Ирина?
   Черноволосая оторвалась от распечаток, сложила листы, подровняла пачку  и
аккуратно уложила бумаги в кейс, стоявший у подлокотника кресла.
   - Прямо скажем - дороговато. Представляешь, во что нам  обойдется  только
доставка материалов и оборудования?
   Дмитрий усмехнулся:
   - Не важно, деньги существуют, чтобы их тратить, и желательно с толком. А
здесь как раз тот вариант.
   Она понимающе кивнула:
   - Значит - здесь.
   Дмитрий пожал плечами:
   - Конечно, надо еще дождаться результатов геологической экспертизы, но  у
меня сильное ощущение, что лучшего места для "Гнезда" нам не найти. А я, как
ты знаешь, привык доверять своим ощущениям.
   Они помолчали. Затем Ирина спросила:
   - А ты учитываешь, что стройка подобного  масштаба,  развернутая  в  этой
глуши, несомненно, привлечет внимание компетентных органов?
   Губы Дмитрия тронула легкая улыбка.
   - Стройка ТАКОГО масштаба привлечет внимание этих органов, где бы она  ни
затевалась.  Не  беспокойся,  мы   готовы   к   этому   вниманию.   Ну   что
предосудительного они смогут здесь найти? Жилые помещения? Тренажерные залы?
Медицинскую и исследовательскую аппаратуру? Но, господи, это же  стандартный
набор ЛЮБОГО исследовательского центра. У них  нет  и  не  будет  ни  одного
ЛЕГАЛЬНОГО  способа  сорвать  это  строительство.  А   никаких   нелегальных
возможностей сделать это мы им не дадим.
   Ирина зябко повела плечами и, обхватив себя руками, отвернулась  к  окну.
Внизу, насколько хватало глаз, простиралась тайга,  похожая  на  испещренную
проплешинами  шкуру  гигантского  старого  медведя,  развалившегося,   чтобы
погреться на нежарком летнем солнышке. Несколько минут  в  салоне  вертолета
стояла тишина.  Дмитрий  наклонился  и  погладил  женщину  по  волосам.  Она
склонила голову, щекой прижав его руку к своему плечу, и тихо произнесла:
   - Черт возьми... Дмитрий, мне страшно. Мы  никогда  не  играли  с  такими
ставками. Мы никогда не ставили перед собой ТАКИЕ цели.
   Лицо ее собеседника застыло. Он освободил руку и,  полуобняв  женщину  за
плечи, притянул ее к себе.
   - Криста (она вздрогнула, услышав это  имя  из  той,  уже  почти  забытой
жизни, разлетевшейся вдребезги на  том  далеком  балу  в  особняке  герцогов
Мальборо),  у  нас  нет  другого  выхода,  мы...  вынуждены  идти   ва-банк.
Представь, что произойдет с этой планетой, если она  останется  расчлененной
на множество государств и  во  главе  каждого  из  них  встанет  своя  элита
бессмертных.  Причем  НОВОИСПЕЧЕННЫХ  бессмертных.  Еще   опьяненных   своим
бессмертием, своей силой, могуществом. Только мы, те, кто  выжил  в  течение
уже сотен лет, имеем шанс удержать ситуацию под контролем. Не  столько  даже
потому, что мы такие уж умные или обладаем огромным,  прямо-таки  немыслимым
по меркам обычных людей опытом. А по той  простой  причине,  что  мы  прошли
гораздо более жесткий естественный отбор.
   У каждого из нас было гораздо больше времени,  чем  у  любого  из  людей,
чтобы совершить непоправимую ошибку. И все, кто был  предрасположен  к  ним,
уже их  совершили.  Все,  кто  рвался  к  власти,  не  имея  на  это  особых
способностей, - уже достигли своего и  благополучно  сломали  себе  шею.  Ты
думаешь, что Шикльгрубер принял яд оттого, что ему некуда было  бежать,  или
потому, что он не видел шансов вырваться из окружения? С его-то способностью
выворачиваться из абсолютно безвыходных  ситуаций?  Он  просто  не  выдержал
столь убедительного  доказательства  собственной  несостоятельности.  А  что
произойдет с нами, когда нынешним, пока еще  не  бессмертным  элитам  станет
известно, что бессмертие или хотя бы очень долгая, длиной в сотни лет  жизнь
вполне возможна? Ты представляешь, какая развернется охота за материалом для
исследований? И что мы можем ей противопоставить? У нас нет никаких  силовых
ресурсов, одна  незаметность.  А  с  тем  бумом  информационных  технологий,
который имеет место быть, эта незаметность  скоро  развеется  как  дым.  Нас
вычислят уже через тридцать-сорок лет.
   Дмитрий замолчал. В салоне опять установилась тишина. Ее нарушила Ирина:
   - А ты не боишься?
   Дмитрий повернулся к ней:
   - Чего? Повторить судьбу Шикльгрубера?
   Она медленно кивнула. Дмитрий тяжело вздохнул:
   -  Да,  боюсь.  Боюсь,  но  больше  боюсь  того,  что  я   тоже   окажусь
несостоятельным, - это будет не только мой крах. Это  будет  крах...  ВСЕГО.
Человечество уже стоит на пороге звезд, но, если оно шагнет за  этот  порог,
будучи расколотым, звезды рухнут на Землю и - горе самодовольным.  Мы  опять
вернемся в пещеры. Технологии, которые приблизят звезды,  могут  дать  людям
такое оружие, что атомные бомбы по сравнению с ним  покажутся  чем-то  вроде
камешков для пращи.

Часть II
УНИВЕРСИТЕТ

   - Ну что вы, Ниночка, мне всегда нравился ваш кофе, но сегодня вы  просто
превзошли саму себя. Честное слово.
   Эти слова, сказанные высоким улыбчивым мужчиной с аккуратно подстриженной
бородкой, вызвали наконец довольную улыбку на лице симпатичной секретарши.
   - Спасибо за комплимент, Игорь Александрович.
   - Ах, Ниночка, это не комплимент, а истинная правда. - Мужчина  отхлебнул
из чашечки и закатил глаза, демонстрируя блаженство. Но его старания пропали
втуне. Ниночка величественно наклонила головку, увенчанную довольно  сложной
прической, что для современной молодежи было  отнюдь  не  характерно  (если,
конечно,  не  считать  моды  на  бушменские  косички,  вполне   уместные   в
африканской саванне, но на  головах  молодых  европейцев,  да  еще  светлых,
выглядевшие откровенно по-дурацки, ну  да  бог  им  судья,  лучше  уж  пусть
убивают время, плетя косички, чем под героиновым кайфом), давая понять,  что
сказанное  услышано,  еще  раз  окинула  сервировочный  столик   придирчивым
взглядом и удалилась из кабинета. Мужчина вздохнул. Что ж, надо признать,  у
подчиненных хозяина этого кабинета прямо-таки твердокаменная  выдержка.  Вот
интересно, как этому пацану удалось так вышколить  персонал?  Еще  три  года
назад, когда эта самая Ниночка была его собственной студенткой, она млела от
любого случайного взгляда, брошенного на нее ректором Международной академии
современного менеджмента Игорем Александровичем Прусовым. А,  надо  сказать,
Игорь Александрович был изрядным бабником, поэтому  взгляды  он  разбрасывал
довольно широко, совершенно не стесняя