ас  принято  именовать  нашего  главу  этим
титулом.
   Дашуня задумчиво потерлась ухом о плечо:
   - Странный у вас глава... А как называется эта ваша организация?
   Татьяна ответила с некоторой заминкой:
   - Служба эскорта Его Высочества.
   Дашуня часто заморгала, стараясь изо всех сил, чтобы Татьяна не  заметила
ее удивления и разочарования. Но, по-видимому, ей это не  очень-то  удалось.
Татьяна чуть заметно поморщилась и произнесла нарочито спокойным тоном:
   - Это совсем не то, что ты подумала.
   Дашуня сделала круглые глаза:
   - Я?! Да я ничего такого и не подумала.
   Татьяна усмехнулась:
   - Ну, положим, подумала. И я тебя понимаю. Сказать по правде, я  бы  тоже
подумала. Но... это действительно другое. - Она на мгновение  задумалась.  -
Впрочем, сейчас не стоит об  этом  говорить.  Если  тебя  это  заинтересует,
поговорим позже, а пока вот что - я завтра поговорю о твоих проблемах с  Его
Высочеством. Возможно, он решит помочь.
   - Как?
   Татьяна усмехнулась:
   - Не важно. До какого числа принимают документы в твоем институте?
   - До послезавтра.
   - Вот и отлично. Послезавтра попробуешь сдать документы еще раз.
   - Но у меня же нет справок!
   Губы Татьяны вновь разошлись в усмешке, на этот раз недоброй.
   - Это не важно. Впрочем, гарантировать, что ты поступишь, никто не может.
Но до экзаменов тебя допустят. А уж там - как повезет. Иногда  внимание  Его
Высочества вызывает довольно негативную реакцию.
   Она замолчала. Несколько мгновений в комнате стояла  напряженная  тишина,
потом Дашуня тихо спросила:
   - Ты это серьезно?
   Татьяна пожала плечами:
   - Вполне. Только прыгать  от  радости  не  стоит.  Надо  еще,  чтобы  Его
Высочество принял решение заняться твоим делом.
   Дашуня поникла, но Татьяна тут же добавила:
   - Впрочем, вероятность  этого  очень  высока.  Он  ЛЮБИТ  восстанавливать
справедливость.
   Они снова помолчали.
   - А кто он такой?
   - Не знаю, - ответила Татьяна. - Он родился и вырос за  границей.  У  нас
ходят слухи, что он прямой потомок Ивана Грозного...  Лже-дмитриев  помнишь?
Так  вот,  судя  по  тому  трепу,  что  ходит  у  нас,  царевич  Дмитрий   в
действительности не погиб, а  был  вывезен  сначала  в  Польшу,  а  затем  в
Саксонию. Причем некоторое время он находился в  том  самом  монастыре,  где
потом Мнишеки откопали Лжедмитрия I. Видимо, на  каком-то  этапе  информация
просочилась... Так что, вполне возможно, они  были  искренне  убеждены,  что
отыскали царевича, и сумели убедить в этом того самого  монашка,  который  и
въехал в Кремль на польских копьях. Иначе трудно  себе  представить,  почему
такие абсолютно здравомыслящие и скуповатые, скорее  даже  жадноватые  люди,
как Мнишеки, решились на ПОДОБНУЮ авантюру...
   Дашуня слушала ее как завороженная. Перед ней открывались картины древней
и кровавой истории, о которых ее новоявленная подруга говорила с царственной
небрежностью высокопоставленной свидетельницы. Когда она  закончила,  Дашуня
сладко вздохнула:
   - Неужели все это правда?
   - Не знаю, -  неуверенно  сказала  Татьяна.  -  В  это  не  так-то  легко
поверить. К тому же, похоже, никто из руководства не  собирается  настаивать
на истинности этой версии или размахивать какими-то доказательствами во всех
присутственных местах. Есть такая версия, а верить в нее  или  не  верить  -
личное дело каждого.
   - А ты сама веришь?
   Татьяна задумчиво посмотрела перед собой;
   - А я не считаю это важным. Понимаешь,  меня  не  очень-то  занимают  эти
проблемы, но, если завтра в списках кандидатов в президенты странны появится
фамилия "Ярославичев", я буду абсолютно точно знать, за кого  проголосую.  -
На лице Татьяны вырисовалось огорчение. - Только этого, к сожалению, никогда
не произойдет.
   - Почему?
   Татьяна вскинула взгляд на свою гостью:
   - Просто он уже однажды высказался на этот счет. И вполне определенно.
   На этом их ночной разговор и закончился...
   Через день Дашуня благополучно подала документы и  въехала  в  общежитие.
Экзамены она сдала вполне успешно, хотя на устной  математике  с  нее  сошло
семь потов. А затем началась студенческая жизнь, которая закрутила  ее  так,
что за первые три месяца она позвонила Татьяне только два раза. Да  что  там
говорить, она домой-то позвонила только однажды, сразу после того, как нашла
свою фамилию в списках зачисленных на первый  курс.  К  тому  же,  благодаря
одной знакомой девчонке, удалось устроиться на цветочный лоток у  ближайшего
метро, так что времени  совершенно  не  было.  Однако  к  ноябрьским  Дашуня
наконец-то вынырнула из круговорота проблем и, купив тортик,  напросилась  к
Татьяне в гости. Татьяна встретила ее радушно:
   - Ну заходи, пропащая. - Приняв у Дашуни пальто,  она  с  мягким  упреком
сказала:
   - Хоть бы звонила, а то: "Танечка, я поступила! Я тебя люблю!"  -  и  три
месяца ни слуху ни духу.
   Потом они сидели и пили чай. Дашуня взахлеб рассказывала о своей жизни, а
Татьяна с улыбкой кивала и в нужный момент ахала  и  поддакивала.  Но  после
третьей чашки Дашуня спохватилась:
   - Ой, что это я все про себя да про себя, как ты-то, нормально?
   Татьяна усмехнулась и утвердительно моргнула. Дашуня хихикнула:
   - Ну да, вижу загарчик. В Турции грелась напоследок?
   Татьяна покачала головой:
   - Не совсем... - Она замолчала, словно колеблясь, говорить об этом или не
надо, затрем, очевидно приняв решение, сообщила:
   - Это я лечусь.
   - От чего это? - весело поинтересовалась  Дашуня,  не  замечая  застывшей
улыбки на лице подруги.
   - Так... пристали трое в скверике. Слава богу, там  несколько  собачников
гуляло... но физиономию они мне покарябали.
   Дашуня замерла, кляня, себя за тупость и бестолковость.  Но  Татьяна  уже
справилась с собой и, склонившись к девушке, потрепала ее за плечо:
   - Ладно, не кукожься. Все нормально. Мне сделали пластическую операцию, и
уже ничего не видно. Вот ты ведь не заметила.
   Дашуня несколько секунд боролась со слезами, которые готовы были  хлынуть
из глаз и почему-то застряли комком в горле, потом участливо спросила:
   - Больно было?
   Татьяна посмотрела на нее с иронией и засмеялась:
   - Да уж, не сладко.
   Дашуня, удивившись, чему это подруга смеется, вдруг сообразила, что более
идиотского вопроса, чем тот, что она задала, просто нельзя  и  придумать,  и
тоже прыснула...
   Когда они обе успокоились, Дашуня тихонько спросила:
   - А операция дорогая была?
   Татьяна пожала плечами:
   - Видимо, да, не знаю. За все платила Служба.
   Дашуня озадаченно уставилась на подругу.
   - То есть... у тебя полис?
   Татьяна отрицательно качнула головой:
   - Да нет. В принципе, можно было бы оформить и полис,  причем  достаточно
дорогой, но в таком случае, как и где лечиться -  были  бы  уже  только  мои
проблемы. А так... мне сделали операцию через два часа после происшествия, в
полпервого ночи. В какой-то частной клинике.
   Дашуня сочувственно покачала головой:
   - Вот хирург ругался, наверное.
   -  Да  нет,  хирург  был  крайне  предупредителен.  Мне   даже   выделили
специальную сестру, которая занималась только тем, что все время, пока я еще
была без наркоза, болтала со мной и вытирала пот у меня со лба.
   Дашуня удивленно вскинула брови:
   - Вот это да-а-а...
   - Я же тебе говорю, что это была частная клиника.  А  подобные  заведения
прекрасно умеют удовлетворять любые потребности своих клиентов.
   Дашуня мечтательно посмотрела на подругу:
   - Здорово, что ОН тебя так любит.
   Татьяна вскинула удивленные глаза на Дашуню, потом,  поняв,  о  чем  идет
речь, расхохоталась.
   - Ну ты даешь!.. - сквозь смех проговорила  она,  утирая  выступившие  на
глаза слезы. - Ну кукушонок... это ж надо... - Она снова залилась смехом.
   Дашуня обиженно надула губки:
   - А что, разве не так?
   Татьяна, окончательно успокоившись и вытерев слезы, объяснила:
   - В Службе эскорта почти сто пятьдесят эскорт-сопровождающих.  И  случись
подобное не со мной, а с какой-то другой девушкой, Его Высочество точно  так
же поставил бы на уши всех, кого необходимо, чтобы сделать для нее  то,  что
сделал для меня. Но к любви это не имеет никакого отношения...
   - А что же это тогда? - тихо спросила Дашуня. Татьяна, твердо глядя ей  в
глаза, тихим  голосом,  в  котором,  однако,  слышались  нотки  непреклонной
уверенности, ответила:
   - Вассальная клятва.
   С минуту в маленькой кухоньке тесной московской хрущобы  стояла  какая-то
ошеломляющая тишина, которую нарушила Дашуня. Облизав пересохшие  губы,  она
хрипло спросила:
   - Ты это о чем?
   Татьяна снисходительно улыбнулась:
   - Я - вассал Его Высочества... Я дала  ему  вассальную  клятву.  А  любой
суверен ОБЯЗАН защищать своего вассала. И словом, и кровью, и именем  своими
(эти слова она произнесла  так,  будто  они  были  частью  какой-то  клятвы,
впрочем, скорее всего, так оно и было). Иначе... это дерьмовый суверен.
   Позже, когда она сама уже пришла в Службу эскорта,  Дашуня  частенько  со
смехом вспоминала свою оторопь, но тогда... У нее  мелькнула  мысль,  уж  не
отразилось  ли  тяжелое   происшествие   на   душевном   здоровье   подруги?
По-видимому, Тятьяна что-то такое углядела в глубине ее зрачков, потому  что
опять рассмеялась.
   - Ну ладно, - она махнула рукой, -  не  будем  больше  мучить  твою  юную
головку такими странными вывертами... ты  лучше  скажи,  в  Третьяковке  уже
побывала (в ту памятную первую ночь  Дашуня  поделилась  с  Татьяной  своими
планами - в первые же полгода  обойти,  как  она  сказала,  "все  московские
музеи")?
   Дашуня с досадой тряхнула головой:
   - Если бы! Все еще собираюсь. - Она оживилась.  -  Представляешь...  -  И
разговор опять вернулся в привычное русло.  Но  то,  что  было  сказано,  не
забылось. Во всяком случае, когда Дашуня  всего  несколько  месяцев  спустя,
расцарапав пучком роз всю физиономию своему  любезному  работодателю,  снова
появилась в квартире Татьяны, она твердо знала, о чем будет просить свою так
случайно повстречавшуюся на ее пути, но  так  прочно  вошедшую  в  ее  жизнь
подругу...
   С   тех   пор   прошло   почти   три   года.   Татьяна   окончила    свой
инженерно-экономический,  прошла  годичную  стажировку  в  каком-то   крутом
агентстве и укатила в родной Саратов. Но Дашуня знала,  что  день,  когда  в
полумраке кабинета она опустилась перед Его Высочеством на одно колено,  вся
покрывшись холодным потом от волнения, и вложила свои руки в его  ладони,  а
затем то ли прошептала, то ли проблеяла слова вассальной клятвы,  был  самым
важным днем в ее жизни...
   После того как Дашуня разобралась со счетами за телефон, у  нее  осталось
всего около тысячи рублей. А прожить на них надо было почти полторы  недели.
Вообще-то в среду ей должны были перечислить очередную  порцию  ежемесячного
гранта, но как раз эта порция должна была почти  полностью  уйти  на  оплату
счетов интернет-провайдера, в фитнес-клубе, а также курсов корейского  языка
и кунг-фу. А в Службе довольно строго следили за  расходованием  грантов.  В
принципе, гранты выделялись как раз именно на такие нужды, а где  ты  будешь
жить и чем питаться, - это были  сугубо  твои  личные  проблемы.  Но  расчет
выделяемых сумм происходил, так сказать, по средневзвешенному курсу, поэтому
многие девчонки, побегав, разыскивали профильные курсы с существенно меньшей
оплатой, а сэкономленные деньги тратили на другие нужды. В  Службе  смотрели
на это сквозь пальцы, лишь бы был результат. А вот за  результат  спрашивали
строго.
   По итогам обучения в Службе устраивали свой собственный экзамен, и не дай
бог было его провалить. Первый провал заканчивался предупреждением, а  после
второго неудачница просто вылетала из Службы эскорта.  Впрочем,  расставание
было обставлено довольно мило. Девушку  вызывала  для  беседы  глава  Службы
госпожа Ирина Тучина и там, за чашкой чая, сообщала  провалившейся,  что  по
тем или иным причинам Служба эскорта больше не имеет возможности  продолжать
с ней сотрудничество. А поскольку беседа, как правило, заканчивалась  еще  и
вручением конверта, так сказать, "за беспокойство", большинство  уходило  из
Службы без тяжелого чувства, некоторые даже с радостью. Ну еще бы, для того,
чтобы жить в ритме Службы, надо было обладать  нечеловеческой  усидчивостью,
лошадиным здоровьем и невероятным потенциалом выживания.  За  прошедшие  три
года Дашуня успела довольно прилично выучить английский и казахский языки, в
достаточной мере освоить компьютер (Word, Excel, три СУБДешки, Corel и  пара
графических редакторов покруче, а также  простенькая  САПР  и,  естественно,
самые  распространенные  прикладные  пакеты   для   Интернета),   прослушать
несколько   курсов   по   искусствоведению,   неплохо   освоить    профессии
секретаря-референта, азы  бухгалтерии  и  приобрести  еще  несколько  крайне
полезных навыков. А фитнес-клуб и самозащита без оружия  были  предусмотрены
на все время работы в Службе. И все это без отрыва  от  учебы  в  институте,
причем первая  же  "тройка"  за  семестр  автоматически  означала  беседу  с
Тучиной... Однако надо было что-то срочно  придумывать.  Дашуня  выудила  из
сумочки кредитку, с досадой взглянула на нее (к сожалению, на карте  остался
только неснижаемый остаток) и бросила ее обратно. В этот  момент  в  сумочке
запиликал мобильник. Дашуня сердито поморщилась,  потому  что  сейчас  любой
звонок был для ее счетов буквально бронебойным, но все-таки достала трубку и
поднесла к уху.
   - Алло?
   - Дашенька?
   Дашуня вздрогнула. Это был голос госпожи Тучиной.
   - Слушаю вас, Ирина Валентиновна.
   - Ты не могла бы подъехать в офис?
   - Сейчас?
   - Да, желательно. Впрочем, если у тебя какие-нибудь неотложные дела...
   - Нет-нет, - поспешно перебила Дашуня, - сейчас буду.
   - Вот и хорошо.
   Дашуня отключила  мобильник  и  поспешно  кинулась  к  бордюру,  на  ходу
выбрасывая руку. Такси до офиса должно было обойтись ей рублей в  триста,  а
то и триста пятьдесят, но деньги ее сейчас не волновали. Если  ей  позвонила
Тучина, значит, для нее есть работа. И это решало все ее проблемы.  Поневоле
поверишь в божественное откровение.

***

   Когда ровно в три часа пополудни в динамике спикерфона что-то щелкнуло  и
знакомый голос референта сухо  доложил:  "Сергей  Петрович,  к  вам  Дмитрий
Иванович Ярославичев", министр на мгновение замер, отложил золотой "паркер",
бросил взгляд в зеркало, пригладил волосы, поправил узел галстука,  поднялся
и,  бросив:  "Просите",  вышел  из-за  стола  и   направился   к   массивной
двустворчатой двери.
   О сегодняшнем госте министр был уже довольно наслышан. Не столько даже из
прессы, где его имя не сходило с первых полос (журналисты  сделали  из  него
некую помесь капитана Немо  и  графа  Монте-Кристо),  сколько  от  столь  же
высокопоставленных друзей-приятелей. И все равно этот Ярославичев  оставался
личностью в высшей мере загадочной. Причем, несмотря на то что все до одного
отзывы были положительными (если не сказать больше), он все равно вызывал  у
хозяина кабинета серьезную настороженность. Если быть откровенным, то, когда
секретариат проинформировал его о том, что в  приемную  поступил  запрос  из
"Фонда Рюрика" с просьбой об  организации  встречи  министра  с  президентом
Фонда, у Сергея Петровича было большое желание потянуть время в надежде, что
все рассосется как-то само собой. Но  он  был  слишком  опытным  чиновником,
чтобы  не  понимать,  что  это  его  желание  относится,  увы,   к   разряду
невыполнимых. Не тот уровень. И это получило подтверждение буквально  в  тот
же день.
   Уже к вечеру ему позвонил директор ФСБ, отношения с которым  были  скорее
дружелюбно-служебными, чем приятельскими (а у кого, интересно, с этим  сычом
были  приятельские  отношения),  и  попросил  отнестись  к  нуждам   частной
благотворительной организации "Фонд Рюрика" со всем возможным вниманием. Кто
бы ни организовал этот звонок, не отреагировать  на  подобное  обращение  не
было никакой возможности. Не говоря  о  собственном  статусе  обратившегося,
всей  верхушке  было  известно  об  особых   отношениях   между   директором
Федеральной службы безопасности и президентом  страны.  Так  что  оставалось
только подчиниться и организовать встречу, причем в самое  ближайшее  время.
Впрочем, все, с кем он говорил, называли сегодняшнего гостя  "милым  молодым
человеком" или "славным парнишкой", который, однако,  "может  удивить",  так
что, не исключено, опасения министра не имели под собой никакой почвы.
   Министр встретил гостя у самых дверей:
   - Дмитрий Иванович...  очень,  очень  рад.  Прошу...  -  Хозяин  кабинета
широким жестом указал на устроенный  на  отдельном  ковре  уголок  отдыха  с
шикарным  бельгийским  кожаным  гарнитуром,  состоящим   из   дивана,   двух
бегемотообразных кресел и журнального столика со  стеклянной  столешницей  и
витыми деревянными ножками. - Чай, кофе?
   Гость благодарно кивнул:
   - Благодарю вас, лучше чай, - и после короткой паузы:
   - Борис Петрович рассказывал, что некоторых гостей вы  угощаете  каким-то
совершенно особенным чаем, с можжевельником, так что я  уже  неделю  мучаюсь
предвкушением.
   Хозяин  кабинета  оценил  шутку   и   раскатисто   рассмеялся.   Впрочем,
внимательное ухо различило бы в его смехе этакие раболепные нотки. Поскольку
дело было не только  в  удачной  шутке.  Борис  Петрович  был  руководителем
администрации президента и, так же  как  и  директор  ФСБ,  одним  из  самых
стародавних приятелей президента, так что эту небрежно брошенную фразу можно
было понять как намек на то, что тема  предстоящей  беседы  уже  обкатана  в
самых высших сферах и как бы уже и одобрена.
   Спустя десять-пятнадцать минут,  когда  чай  был  благополучно  выпит,  а
вазочка с берлинским печеньем ополовинена, министр отставил чашку в  сторону
и откинулся в кресле, обратив на гостя выжидательный взгляд. Тот все понял и
тоже поставил чашку на столик.
   - В общем-то, у меня к  вам  две  небольшие  просьбы  или,  вернее  даже,
предложения. - Ярославичев мгновение помедлил, как бы проверяя,  слушает  ли
его министр с  должным  вниманием,  что  тут  же  было  подтверждено  кивком
министерской головы, и продолжал:
   -  Первое  состоит  в  том,  что,  если  будет  на  то  желание  военного
руководства страны,  "Фонд  Рюрика"  готов  принять  самое  непосредственное
участие в восстановлении в составе Вооруженных сил России старых гвардейских
полков.  Я  имею  в  виду  полки,  которые   будут,   носить   наименования:
"Преображенский", "Семеновский",  "Измайловский",  "Кавалергардский"  и  так
далее. - Ярославичев замолчал. Министр некоторое  время  тоже  сидел  молча,
очевидно, обдумывая предложение, потом осторожно спросил:
   - А что вы понимаете под непосредственным участием?
   - Все.
   - А поточнее?
   - Все, что вы сочтете нужным. Мы готовы выделить деньги на закупку самого
современного     вооружения,     ни     постройку      всей      необходимой
материально-технической базы - казармы,  дома  офицерского  состава,  парки,
склады материально-технических средств и гээсэм, учебные городки и полигоны,
- а также на закупку автомобильной техники, обмундирования и так  далее.  По
нашим расчетам, расходы на обустройство и оснащение одного полка  в  течение
периода формирования, который вряд ли займет менее трех-пяти  лет,  составят
около одного-полутора миллиардов долларов США.
   Услышав эту цифру, министр чуть не вздрогнул, цифры  такого  порядка  уже
были сравнимы со всем военным бюджетом страны, а тут...  н-да,  вот  тебе  и
"может удивить". В кабинете воцарилась напряженная  тишина.  Наконец  хозяин
медленно спросил:
   - И сколько полков вы готовы... профинансировать?
   - Мы готовы в течение  ближайшего  месяца  открыть  кредитную  линию  для
развертывания четырех-пяти частей.
   Министр с минуту сидел молча, кивая головой, словно  разговари