у в последней инстанции, я советую  вспомнить,  что  это
произнес человек, который всю свою жизнь был  высокопоставленным  британским
бюрократом. САМЫМ  высокопоставленным  бюрократом,  не  постеснявшимся  ради
того, чтобы удержаться  наверху,  дважды  сменить  политическую  партию,  по
существу предав друзей и соратников. Я не знаю, сумел бы он так подняться  в
условиях всевластия монарха.
   Вероятно, да. Ведь история знает немало примеров  возвышения  талантливых
простолюдинов, от Бирбала до Алексашки Меншикова, и при абсолютной монархии.
Но к предателям монархи относились не в  пример  суровее.  Так  что  в  этом
случае урожденный герцог Мальборо,  скорее  всего,  прожил  бы  жизнь  более
приличным  человеком  и,  вполне  возможно,  одарил  бы  потомков  не  менее
сакраментальной фразой по  поводу  абсолютизма.  Поскольку  более  яростного
сторонника британской МОНАРХИИ, чем лорд Черчилль,  стоит  еще  поискать.  -
Улыбка на лице гостя студии  стала  горестной,  как  будто  он  сочувствовал
невезучему  Уинстону.  -  И  столь  высокий   результат   меня   отнюдь   не
обнадеживает, - продолжал он. - Вполне может  оказаться,  что  наш  нынешний
высокочтимый президент - не менее дутая фигура, чем многие из тех,  за  кого
мы голосовали в недалеком прошлом. И тогда большие ожидания, выразившиеся  в
столь  высоком  проценте  отданных  за  него  голосов,  кончатся   очередным
грандиозным провалом. - Ярославичев развел руками. - Увы, всем, кто  считает
демократию панацеей,  могу  посоветовать  вспомнить,  как  НАЧИНАЕТСЯ  фраза
Черчилля.
   Лубынин надавил на кнопку  "ленивчика",  вырубая  звук,  и  откинулся  на
спинку кресла. Сердце колотилось, но не от того,  что  Лубынин  услышал.  Он
внезапно понял, КТО та самая загадочная личность, что столь виртуозно играла
за него на предвыборном поле. И чем это  может  грозить  им  с  Громовым,  а
вернее, лично ему. Ну кто может принимать в расчет придурка Громового?..

***

   - ...вы же добрые люди!.. Я жить хочу!!
   На экране телевизора молодой парнишка  в  голубой  футболке,  камуфляжных
брюках  и  шлепанцах  на  босу  ногу,  давясь   слезами,   бился   в   руках
похохатывающего бородача в разгрузочном жилете и  с  обнаженным  кинжалом  в
руке. Тот лениво пнул его ногой и, повалив на живот,  схватил  за  волосы  и
вздернул голову вверх.
   - Конечно... добряши, - хохотнул бородач, а затем, примерившись,  воткнул
кинжал в шею мальчишки и начал сноровисто перепиливать ему горло.  Мальчишка
завизжал, забился, но в следующий миг его визг  оборвался,  превратившись  в
шипение воздуха, выходящее из перерезанной трахеи. Бородач сделал  еще  пару
движений кинжалом, и его лезвие уперлось  в  позвоночник  с  противоположной
стороны  шеи.  Бородач,  улыбаясь,  разогнулся  и  приветственно  помахал  в
объектив окровавленным  кинжалом.  Камера  сдвинулась,  охватывая  панораму.
Слева лежало еще несколько тел с перерезанными глотками. Камера  наехала  на
ближнее. Этот мальчишка был в тех же шлепанцах на  босу  ногу,  но  по  пояс
голый. Он лежал на животе, и если бы  не  фонтанчик  крови,  вспухающий  при
каждом выдохе над его правым плечом, разрез, почти отделивший голову от  его
тела, можно было бы принять просто за  глубокую  царапину.  Еще  один  лежал
лицом к камере и все время  пытался  поднять  голову,  отчего  края  разреза
расходились  и  хлопали  друг  о   друга,   будто   огромный   окровавленный
причмокивающий  рот.  А  его  голова,  мгновение  покачавшись  на   лишенном
поддержки мышц  позвоночном  столбе,  тут  же  сваливалась  то  направо,  то
налево...
   Еще пара минут, и запись кончилась. Ярославичев надавил на кнопку пульта,
отключая видеомагнитофон, и повернулся к молодому подполковнику, сидевшему в
соседнем кресле. Тот медленно повернул голову к собеседнику:
   - Я видел эту запись, Ваше Высочество.
   Ярославичев кивнул:
   - И как ты это оцениваешь, Миша?
   Казаков пожал плечами:
   - Тут нет никакой загадки. Эти ребятки были захвачены абсолютно спокойно.
Они,  как  видно,  сразу  "поняли  жизнь".  Сидели  на  своем  блок-посту  и
наслаждались кавказской природой.  С  местными  договорились,  имея  за  это
приработок сверх "боевых" и собираясь вернуться из Чечни и,  скажем,  купить
себе по квартире. Местные им уши прожужжали про то, как они  сами  ненавидят
боевиков и как их тейп с  ними  люто  воюет.  Водочки  ребятам  подкидывали,
местная пацанва рядышком вертелась, девушки шли мимо - улыбались...  Короче:
"Какая война, командир? Не хер нам тут баки забивать и эту тяжесть на  плечи
навешивать". - Он кивнул в сторону  потухшего  экрана.  -  Видите  -  все  в
тапочках, футболочках, курорт... И  тут  -  "чехи",  настоящие,  с  оружием,
направили автомат и, вот  так  же,  похохатывая,  сказали:  "Бросай  оружие,
парень, побудешь заложником, а потом мы тебя  на  кого-нибудь  обменяем".  А
наше телевидение очень многое сделало для того, чтобы у таких  вот  сопляков
сложилось впечатление, что чеченцы  рано  или  поздно  обменивают  или  даже
просто отпускают ВСЕХ заложников. Ну мама там приедет - поплачет, или родичи
квартиру продадут и заплатят... А ствол, вот он, и дядька хоть на вид  такой
добрый и веселый, но на курок нажмет не задумываясь.  И  ребятки  решили  не
рисковать своими жизнями и не злить... добреньких чеченцев.
   Ярославичев коротко кивнул:
   - Я понял, но я не об этом, Миша. Тебе  не  кажется,  что  все  это  было
сделано как-то демонстративно?
   Казаков мотнул головой:
   - Нет. Я видел уйму схожих записей. Пусть там не перерезали глотки  живым
пленникам, но и того, что они над ними  вытворяют,  хватит,  чтобы  закалить
любую психику. Если бы все эти записи показали по телевидению, то две  трети
начали бы просто блевать у своих телевизоров...
   - А остальные?
   Казаков скривился:
   - А остальные... по-разному. Одни просто  взяли  бы  топор  и,  выйдя  на
улицу, зарубили первого попавшегося кавказца, похожего на чеченца, а  другие
сели бы на машину, добрались до окраины ближайшего чеченского  села,  а  там
просто вскинули бы автомат и пошли молотить, пока не  кончились  патроны.  А
поскольку чеченцев всего-то около миллиона, то цели кончились бы  достаточно
быстро.
   В кабинете на некоторое время воцарилась тишина, потом Казаков спросил:
   - Вы вызвали меня только для того, чтобы узнать мое мнение по поводу этой
пленки?
   Его Высочество отрицательно качнул головой:
   - Нет, Миша. Просто мне надо понять, что со всем этим делать.
   Казаков на мгновение задумался, в  его  глазах  вспыхнул  огонек,  он  не
совсем уверенно проговорил:
   - Насколько мне представляется, ПОКА это не ваша проблема.
   Ярославичев покачал головой:
   - Возможно, скоро она станет моей проблемой, причем такой,  которую  надо
решить быстро и эффективно.
   Губы Казакова тронула легкая улыбка.
   - Ну наконец-то... - Он возбужденно откинул  голову  назад  и,  взъерошив
волосы, заговорил:
   - А мы-то уж думали, что вы решили поставить рекорд долготерпения. Это же
надо, пропустить в президенты такое дерьмо, как Громовой...
   Его Высочество улыбнулся:
   - Ты не прав,  Миша,  Громовой  -  абсолютно  идеальная  кандидатура  для
ПОСЛЕДНЕГО президента России. Никто лучше него не сможет показать, какое это
дерьмо - наша демократия. А что еще надо, чтобы  люди  озаботились  поисками
чего-то более приличного? Но мы отвлеклись. Как ты считаешь,  каким  образом
можно там быстро переломить ситуацию? Может быть, как  предлагают  некоторые
политики, построить некую  специальную  усиленную  границу  между  горной  и
равнинной частями Чечни?
   Улыбка Казакова стала даже не скептической, а ядовитой.
   - Ну что ж, Ваше Высочество, если вас интересует  мое  мнение  по  поводу
этого   бреда...   Можно    вспомнить,    что    САМУЮ    оборудованную    в
инженерно-техническом  отношении  границу  на  свете  -   Берлинскую   стену
преодолела  толпа  простого  народа.  Причем   они   не   только   не   были
профессионалами, но и готовились к ее  преодолению  в  условиях  практически
тотального  контроля   со   стороны   "штази".   А   если   брать   действия
профессионалов, то ту границу впору назвать не Берлинская стена, а,  скажем,
Берлинский проходной двор. А эти му...  дрецы  предлагают  вообще  выпустить
из-под контроля горную Чечню. Предоставить боевикам прекрасный плацдарм.  Не
пройдет и полугода, как  нам  придется  строить  границу  уже  по  периметру
административной границы Чечни, затем по границе Ингушетии, а  потом,  -  он
кивнул подбородком в сторону окна, - по периметру Московской окружной.
   - И что же ты предлагаешь?
   Казаков снова задумался. Ярославичев его  не  торопил.  Он  уже  выслушал
добрую  сотню  различных   мнений,   и   кое-какие   выводы   у   него   уже
сформулировались. Но пока еще шел процесс накопления информации, так что эти
выводы были неполными и вполне могли измениться. Казаков вновь  сфокусировал
взгляд на собеседнике.
   - Мне кажется, первое, что мы должны сделать, это перестать  врать.  Хотя
бы себе. Пора четко осознать, что мы воюем именно  с  НАРОДОМ.  С  чеченским
народом, обладающим определенным менталитетом.  И  этот  менталитет  сегодня
однозначно ставит их на сторону боевиков. Иначе  ни  о  каких  басаевых  или
хаттабах мы бы уже давно не слышали. Тип боевых действий, который мы  сейчас
там имеем, НЕВОЗМОЖЕН без поддержки населения. Оно, это население,  собирает
информацию, укрывает оружие, взрывчатку, самих боевиков, а зачастую  и  само
участвует в таких операциях, как закладка фугаса. - Он усмехнулся. -  Кирилл
Богомолов, с медико-биологического, выпуск-9,  недавно  рассказал  мне  один
показательный случай.  Он  чистил  автомат,  а  тут  мимо  ворот  блок-поста
ковыляет бабушка, да не просто  ковыляет,  а  волочет  на  себе  здоровенную
сумку. Бабке-то лет под восемьдесят,  пыхтит,  потом  обливается...  Ему  ее
жалко стало. Он быстро собрал автомат, догнал бабку и вознамерился было  той
помочь. А бабка как на него окрысится! Короче - полный облом.
   Кирилл вернулся, раскаянно думая про себя: вот ведь как, мирных  чеченцев
озлобили, уже бабушки божьи одуванчики на солдат волком смотрят. Тут, глядь,
бабка от поворота дороги уже обратно семенит, и шустро так, весело, а пустая
сумка у нее по ногам хлопает. Кирилла любопытство взяло. Что же такое  бабка
в сумке волокла и куда она это дела? Домов поблизости нет,  а  мусор  волочь
так далеко от седа - тоже глупо.  Вот  Кирилл  и  проскочил  рысью  до  того
поворота. Знаете, что он обнаружил? - Улыбка Михаила  застыла  на  губах,  в
глазах загорелась злость. - Четыре  противотанковых  мины  -  вот  что!  Там
здоровенная лужа образовалась в низинке, как раз  сразу  за  поворотом,  так
бабка их туда и скинула. И таких случаев -  десятки,  а  мы  все  произносим
красивые слова-заклинания по поводу того, что там-де первую  скрипку  играют
иностранные наемники. Чушь.
   Ярославичев согласно кивнул:
   - Да, но считается, что это скорее способ заработка,  ведь  в  республике
сейчас не так-то много возможностей заработать.  А  боевики  платят  за  это
просто сумасшедшие, по местным меркам, деньги.
   Казаков хмыкнул:
   - Если бы все было так просто! Просто мы для них - чужие, для всех,  даже
для тех, кто якобы на нашей стороне. А те -  свои.  А  чеченский  менталитет
таков, что своих можно любить или не любить, считать  кровными  врагами  или
побратимами, но выдавать ЧУЖИМ - нельзя. И пока мы будем  играть  там  в  те
игры, в которые играем сейчас, деля их на "наших и  ненаших",  а  не  ломать
этот менталитет через  колено,  никакого  толка  не  будет.  Знаете,  сейчас
негласно определен лимит времени для операций по захвату выявленных боевиков
- тридцать минут. Если спецподразделение  не  укладывается  в  это  время  -
операцию можно считать  проваленной.  Тут  же  набегают  женщины  с  детьми,
вцепляются в боевика, начинают  орать,  тыкать  в  бойцов  грудными  детьми,
кричать, что, мол, это их родной муж и что он никакой не Ваха или Хункер,  а
самый что ни на есть Ахмад. Потом приковыляют старейшины и,  задрав  бороды,
заведут ту же песню, примутся уверять, что в их селе  боевиков  отродясь  не
было, а если те появятся, то они сами, не утруждая русских воинов, порвут их
на холодец. А в конце появляются представители местной власти, то есть вроде
как "наши", в окружении роты местного ОМОНа  и  во  главе  с  прокурором,  и
все... Кстати, знаете, как та пленочка, - Казаков  вновь  кивнул  в  сторону
экрана, - оказалась в наших руках?  Когда  ЭТИ,  сделав  свое  дело,  весело
возвращались  в   лагерь,   они   наткнулись   на   спецподразделение   ФСБ,
возвращавшееся  с  боевого  выхода.  Наши  ребятки   засекли   их   первыми,
рассредоточились и... Короче, троих убили, а остальных захватили.  Так  вот,
через несколько часов все оставшиеся в живых  "чехи"  выпущены  на  свободу!
Прокурор посчитал,  что  "данная  видеозапись  не  является  основанием  для
задержания".
   Казаков замолчал. Ярославичев некоторое время размышлял над его словами.
   - Хорошо, и что же ты предлагаешь? - наконец спросил он.
   Офицер пожал плечами.
   - Знаете, я не  готов  давать  всеобъемлющие  советы,  но...  в  принципе
чеченцы - люди довольно простого образа мыслей. И чрезвычайно прагматичного.
Мы должны поставить перед собой одну задачу  -  довести  до  сознания  этого
народа, что шанс стать и ОСТАТЬСЯ богатым  и  здоровым  ты  можешь  получить
только в одном-единственном случае - если верно и преданно пашешь  на  благо
нашей большой страны. И выполнять эту задачу планомерно и  по-следовательно,
невзирая ни на какие протесты. Каждая  бабушка  и  каждый  пацан,  таскающие
противотанковые мины, должны осознать, что  потери  будут  гораздо  ощутимее
заработка.
   - То есть - расстреливать на месте?
   Казаков наморщил лоб.
   - Не совсем. То есть людей с оружием или, там, взрывчаткой -  несомненно.
Любого возраста и пола. Как в Москве  в  сорок  первом,  во  время  осадного
положения. А в остальном... Ну, например, чеченцы очень  привязаны  к  своим
домам. Так что  -  израильский  принцип.  Нашел  оружие  в  доме  -  час  на
выселение, а дом под бульдозер. Установил дом боевика - людей наружу, а  под
дом - двадцать килограмм взрывчатки. Подорвалась машина рядом с каким-нибудь
селением - каждый десятый или двадцатый дом - к  черту.  Не  хотят  -  пусть
смотрят в оба и, заметив что-либо подозрительное, сами выставляют  охрану  и
сообщают в комендатуру. А тем, кто это сделал, - вознаграждение.  -  Казаков
усмехнулся. - Я думаю, чеченцы тут же сочинят новый способ заработка.  Будут
брать у боевиков мины, ставить их, а потом бежать в комендатуру  и  получать
вознаграждение за "обнаруженные" мины. Ну и пусть, все равно  это  обойдется
нам гораздо дешевле подорванного грузовика или БТРа, не говоря уж о людях...
Способов много. Я не готов сейчас дать развернутые  рецепты  на  все  случаи
жизни, но если не будет  политической  воли,  причем  целенаправленной,  без
всяких шараханий от  заборов  в  триста  или  пятьсот  километров  длиной  к
"общечеловеческим ценностям" в отношении  вооруженных  людей,  стреляющих  в
наших солдат и их защитников из числа "мирного населения", то проблему можно
решить. Кто не будет убит или  не  сдастся  -  тот  просто  уйдет.  И  пусть
американцы сами разбираются с Хаттабом где-нибудь в Косово.
   Его Высочество приподнял уголки рта, показывая, что оценил шутку, а затем
произнес размеренно-спокойно:
   - То есть ты считаешь, что проблема решаема, причем довольно быстро  и...
без уничтожения чеченского этноса?
   Подполковник  Казаков  несколько  мгновений  размышлял,  затем  осторожно
спросил:
   - А вы рассматривали и такой вариант... решения вопроса?
   -  Я  рассматриваю  ВСЕ  варианты.  Но  этот  вариант  ПОКА  не  является
определяющим. Ты можешь судить об этом хотя бы по  тому,  что  в  Терранском
университете сейчас учится около трехсот выходцев  из  Чечни.  Но...  он  не
отброшен. Во всяком случае,  при  всех  его  недостатках  и  создаваемых  им
проблемах он дает максимальный обучающий эффект. - Его  Высочество  встал  и
прошелся туда-сюда по кабинету. Проходя мимо Казакова,  он  бросал  на  него
задумчивый взгляд, как будто размышляя, стоит ли продолжать разговор  в  том
направлении,  в  котором  он  развивается,  или  лучше  сменить   тему.   И,
по-видимому, решил не менять.
   - Понимаешь, Миша, - начал он, садясь в кресло, - мой авторитет  в  нашей
среде связан именно с тем, что я лучше  всего  представляю  линию  поведения
именно крупных масс людей, составляющих народности, нации, да  и,  возможно,
человечество в целом, при воздействии на них тех или иных факторов. И  лучше
всех знаю, как и чем на них  воздействовать,  чтобы  события  развивались  в
наименее трагичном направлении. Конечно, до сего  времени  особенно  крупных
воздействий не было, для этого нужны гораздо более весомые инструменты,  чем
те,  что  были  в  нашем  распоряжении.  Скажем,  когда  мы  решили  сыграть
по-крупному, нам пришлось обратиться за помощью к вам, терранцам. И, как  ты
помнишь выкладки, даже для установления достаточного уровня контроля  только
над ЭТОЙ страной требуется довести  численность  терранцев  до  полумиллиона
человек. Однако до последнего времени, как ты знаешь, никого подобного вам в
нашей среде  не  существовало,  так  что  все  мои  действия,  как  правило,
ограничивались, образно говоря, боем сигнального колокола. То есть я, уловив
какую-либо опасную тенденцию, просто сообщал: "Люди, скоро там-то  и  там-то
будет жарко".
   Хотя иногда это "жарко" затрагивало интересы слишком большого  количества
наших людей, и тогда приходилось просить некоторых  из  них  сделать  нечто,
направленное на затухание этого пожара  или,  наоборот,  на  более  активное
раздувание, чтобы дать возможность накопленному горючему материалу  выгореть
как можно быстрее, дабы на земле, удобренной пеплом,  быстрее  взошли  новые
всходы... И пока что у большинства тех, кто имел со мной дело на  протяжении
этих  веков,  сложилось  впечатление,  что  я,  как  правило,  гораздо  чаще
добиваюсь успеха, чем терплю поражение. Так  вот,  вам  в  университете  уже
изложили теорию, основная мысль которой заключается  в  том,  что  при  всем
различии в уровне жизни,  образовании,  составе  и  структуре  производства,
особенностях национального менталитета и иных  факторов  все  крупные  массы
людей по своей реакции  на  раздражители  скорее  напоминают  не  сообщество
высших разумов, а некое аморфное образование...
   Его  Высочество  мгновение  помолчал,  словно   ожидая   от   собеседника
какого-нибудь замечания, и заговорил снова:
   - По большому счету, это именно так. Как амеба реагирует на тепло, холод,
свет, наличие  в  среде  обитания  посторонних  примесей  в  виде  пищи  или
токсинов, так и крупные массы людей в первую очередь  реагируют  на  уровень
жизни, состояние преступности, уровень  бытового  насилия  и  еще  несколько
основных параметров, так сказать, внешней среды. И, так же, как амебы,  люди
в определенных условиях начинают перемещаться в среду  с  более  комфортными
условиями, суть эмигрировать, утолщают внешнюю оболочку,  то  есть  начинают
ставить  замки,  железные  двери,  заводить  собак,  покупать   ружья,   для
увеличения количества поступающей пищи выбрасывают дополнительные ложноножки
в виде садово-огородных участков,  окукливаются,  то  есть  резко  сокращают
размножение, либо, наоборот, начинают активно  делиться.  Причем  последнее,
вразрез с распространенным мнением, отнюдь не зависит от уровня жизни.
   Скажем,  сейчас  в  России  наиболее  популярны   малодетные   семьи,   и
определяющим аргументом такого положения  дел  на  бытовом  уровне  как  раз
считается низкий уровень жизни. То есть "нечего нищету плодить". Но у тех же
чеченцев, чей уровень жизни несравнимо ниже,  чем  в  целом  по  России,  мы
наблюдае