затворялась  дверь,
Дэймонд успел услышать ее возбужденный голосок:
   - Ой, девочки, представляете...
   Дэймонд усмехнулся про себя. Ну еще бы, его появление в  таком  маленьком
захолустном городке, как Боровск, само по себе произвело фурор. А уж слухи о
том, что американец не просто приехал посмотреть на местную экзотику, а  еще
и собирается здесь жить и даже принял подданство Империи, вообще должно было
поставить местное общество (а особенно его женскую  половину)  на  уши.  Они
даже  не  подозревали,  насколько  неожиданным  подобное  развитие   событий
оказалось для него самого. Несмотря на то что его предки приплыли в Штаты  в
начале прошлого века именно из России, Урусовы давно уже стали обычными, как
это  принято  говорить,  стопроцентными  американцами.  Для  Дэймонда,  как,
впрочем, и для его отца и деда, Россия всегда была чужой страной, не имеющей
к его жизни совершенно никакого отношения. Во всяком случае, им хотелось так
думать. Конечно, в их доме сохранились  кое  -  какие  вещи,  в  свое  время
вывезенные из России, но их было очень мало. К тому  же  самое  ценное  было
продано в первые, наиболее тяжелые годы.  Ценность  же  тех,  что  остались,
скорее была связана с воспоминаниями.
   Однако те, кто помнил, давно умерли, а для других эти вещи  стали  просто
милыми семейными безделушками,  имеющими  отношение  скорее  к  какой  -  то
волшебной стране, чем - то вроде страны Оз,  чем  к  реальному  государству,
занимающему изрядный кусок Европы и еще больший -  Азии.  Так  что  Дэймонду
была ближе Ирландия, хотя предки его матери покинули ее лет на  сто  раньше,
чем предки отца - Россию. И потому в его будущей жизни России места не было.
Более того, он временами испытывал раздражение оттого, что помимо своей воли
некоторым образом связан с этой отсталой страной, погрязшей  в  нескончаемых
проблемах.
   Все изменилось в тот  день,  когда  его  старый  университетский  друг  и
младший компаньон в фирме его  отца  (каковая  должность  досталась  ему  по
наследству) Рутгер Эмерсон (для друзей просто  Ругги)  влез  в  махинации  с
акциями БЗЛ. Причем он умудрился сделать это втайне не только от своего отца
и отца Дэймонда, но и от всех остальных,  включая  мистера  Деккероуза  (что
считалось  совершенно  невозможным).  Как  ему   удалось   провести   такого
волшебника аудита, каким был старый плешивый Деккероуз, никто не мог  понять
до сих пор. Первое время для Ругги все складывалось довольно удачно. Русские
как будто взялись за ум и всеми  силами  принялись  опровергать  устоявшееся
мнение по своему поводу. Так что Ругги в первые же полгода получил  заметную
прибыль на одном только росте курсовой стоимости, не говоря уж о дивидендах,
которую и пустил тут же в дело. Естественно, по отработанной схеме. Но удача
улыбалась ему не очень долго. Через полгода грянул знаменитый дефолт БЗЛ,  и
тут выяснилось, что Ругги влез в такие долги,  что  даже  продажа  фирмы  со
всеми потрохами  не  покроет  и  десятой  части.  Перед  обоими  семействами
замаячила близкая перспектива разорения. Разъяренный отец орал  так,  что  в
окнах дрожали стекла (до того дня  самым  серьезным  признаком  раздражения,
который Дэймонд наблюдал у отца, был холодный, подчеркнуто вежливый тон), и,
что самое странное, гневался он не столько на  остолопа  Ругги,  сколько  на
Россию, которая в очередной раз стала причиной их бед.
   Но даже в тот момент Дэймонду и в голову не пришло, что  это  трагическое
происшествие толкнет его на дорогу, которая приведет к тому,  что  он  решит
навсегда покинуть родную, такую уютную Филадельфию и связать свою дальнейшую
судьбу с непредсказуемой и  пугающей  с  точки  зрения  обычного  американца
Россией. Или, как ее теперь все чаще называли, Империей.
   Когда художества  Ругги  выявились  во  всей  красе,  был  срочно  созван
семейный совет. Или, скорее,  межсемейный,  поскольку  кроме  представителей
рода Урусовых - О'Кинли в совете участвовали еще и  члены  семьи  Эмерсон  -
Рейли. Ну и, конечно, должен был сказать свое веское слово  Эшли  Деккероуз,
которого дела задержали в Нью - Йорке, но который обещался непременно быть.
   Семейный  совет,  естественно,  начался  с  публичной  "порки"  Ругги.  В
университете Ругги носил кличку Красавчик Мустанг,  первоисточником  которой
одни считали его раритетный "Форд - Мустанг",  по  слухам  принадлежавший  в
свое время самому Кливу  Хернестону,  до  сих  пор  не  закатившейся  звезде
кантри, а другие - некие широкоизвестные наклонности Ругги, коими в той  или
иной степени страдает подавляющее большинство представителей мужского  пола,
а особо отличившиеся на этом поприще именуются "жеребцами". Впрочем, истина,
как оно всегда бывает, должно быть, находилась  посередине.  Но  дело  не  в
этом. Просто Дэймонд никогда еще не видел Ругги в таком жалком состоянии. До
сего  дня  Красавчик  Мустанг  умудрялся  из  самых,  казалось,  безнадежных
ситуаций выходить сухим и незапятнанным. Одно время Дэймонда  это  несколько
раздражало, поскольку он сам такой  способностью  не  обладал.  Более  того,
несколько раз ему пришлось в прямом смысле отдуваться за Ругги.  Но  сегодня
он простил ему все и понял, что простил бы и гораздо больше, лишь бы  только
никогда не оказываться на его месте.
   Хорошо  хоть  разговор  довольно  быстро  перешел  в  более  практическую
плоскость, к инвентаризации  семейного  имущества,  акций  и  иных  активов,
которые можно было обратить на покрытие долгов. Однако таковых отыскалось не
так много. В лучшем случае они покрывали семьдесят процентов долга, да и  то
лишь в том случае, если б акции удалось продать по наиболее  выгодной  цене.
Но надежды на это были довольно призрачными. Рынок  был  крайне  неустойчив.
Оказалось, что дефолт БЗЛ ударил по очень многим.  Ах,  эта  демократическая
Америка! Как презрительно она кривила нос при всяком упоминании о России. Ну
как же, эти недалекие русские в разгар XXI века не нашли иного пути  решения
своих проблем, кроме как  ввергнуть  свою  страну  в  пучину  средневековья,
утвердив в качестве государственного строя некий  модернизированный  вариант
абсолютизма (а как еще можно расценивать предоставление несменяемому монарху
прав демократически избранного президента?). И  вот  пожалуйста,  оказалось,
что в этой самой Америке множество людей доверили  недалеким  русским  самое
важное достояние любого американца - свои деньги. Мало -  помалу  обсуждение
на межсемейном совете сошло на нет, поскольку строить дальнейшие  планы  без
веского мнения мистера Деккероуза было пустым сотрясением воздуха, а старина
Эшли запаздывал. Главы семейств решили прерваться на ужин, к концу  которого
наконец появился и Деккероуз. Отказавшись от ужина, он тут  же  уединился  в
кабинете с дядей Эмерсоном и Урусовым - старшим, где  они  проторчали  почти
два часа. После чего в кабинет был приглашен Дэймонд...
   - Вот, проверьте и распишитесь.
   Дэймонд вздрогнул, вынырнул из воспоминаний и вновь  сфокусировал  взгляд
на паспортистке Любе.  Та  изо  всех  сил  старалась  казаться  серьезной  и
деловой, но в исполнении девятнадцатилетней девушки,  обуреваемой  отчаянным
любопытством, это выглядело несколько смешно, хотя  и  очень  мило.  Дэймонд
пододвинулся к экрану ноутбука, вчитался в разнесенные по графам сведения  о
себе, любимом и, взяв протянутое ему  световое  перо,  поставил  размашистую
роспись. Вот и все. Два года жизни в этой  стране  завершились  закономерным
итогом. Он выполнил то, что обещал отцу и дяде Эмерсону, но, странное  дело,
сейчас это совершенно не вызывало у него  того  внутреннего...  нет,  не  то
чтобы отвращения - неприятия, с которым он выслушал  их  предложение  в  тот
день...
   Когда он вошел в кабинет, отец сидел у окна, отвернувшись и подперев щеку
рукой, дядя Эмерсон утопал в большом кресле, в котором  так  любил  сиживать
дедушка Даниил, и смотрел  на  Дэймонда  взглядом  побитой  собаки,  а  Эшли
Деккероуз с суровым видом возвышался над  письменным  столом.  Именно  он  и
начал разговор:
   - Садись, Дэймонд. - Старина Эшли  молча  смотрел,  как  молодой  человек
садится в единственное остававшееся  незанятым  кресло,  и,  сухо  кашлянув,
заговорил:
   - Для начала я должен ввести тебя в  курс  некоторых  изменений,  которые
произошли в руководстве вашей семейной фирмы. Дело в том,  что  теперь  я  -
старший партнер -  Тут  мистер  Деккероуз  вновь  сделал  паузу,  а  Дэймонд
мысленно присвистнул. Несмотря на конфуз с Ругги, авторитет Эшли  Деккероуза
в денежных делах оставался в глазах Урусова - младшего очень высоким. И  то,
что плешивый Эшли решился вложить деньги во вроде бы практически  разоренное
предприятие,  показывало,  что  дела  фирмы  не  столь  уж  плохи,  как   им
представлялось.
   - Но я согласился войти в долю только при  одном  условии...  -  Судя  по
тому, что знаменитая плешь нынешнего старшего партнера изрядно  побагровела,
следующая фраза должна была стать самой важной в его  речи.  -  Это  условие
состоит в том, что ты, Дэймонд, станешь подданным Империи.
   Сначала Дэймонду показалось, что он ослышался. Ну какая может быть  связь
между согласием мистера Деккероуза войти старшим  партнером  в  их  семейное
предприятие и странным желанием заслать его, Дэймонда на другой конец  света
в хмурую и холодную страну? Потом до него дошло, что речь идет не  просто  о
поездке в Россию. Ему предстояло не только поехать в Россию, но и жить  там!
И более того, отказаться от высшего блага и высшей чести - быть  гражданином
Соединенных Штатов Америки, величайшего и самого могущественного государства
планеты! Дэймонд растерянно посмотрел на отца, но Урусов - старший  все  так
же сверлил взглядом оконную раму. Похоже, отец  уже  проиграл  свой  спор  и
теперь ничем не мог помочь сыну.
   - Но... как же так? Деккероуз развел руками:
   - Я понимаю тебя, мой мальчик, но другого выхода нет.  Дело  в  том,  что
этот сволочной сукин сын (о -  го  -  го!  такого  эпитета  из  уст  старины
Деккероуза не удостоились даже игроки  "Филадельфии  флайерз"  в  тот  день,
когда они совершенно позорно продули финал Кубка Стэнли)  русский  Император
придумал очень хитрый финт. Акции, которыми нас одарил наш младший  партнер,
в настоящий момент оцениваются даже ниже стоимости бумаги,  на  которой  они
напечатаны  (выражение  было  фигуральным,  поскольку  ни  одной   настоящей
бумажной акции ни у них, ни у Ругги на руках никогда не  было,  а  был  лишь
номер в реестре акционеров). Но положение  может  измениться,  причем  очень
скоро. Дело в том, что по оценкам людей, которым я привык доверять, дефолт и
банкротство БЗЛ, этого русского монстра, - всего  лишь  технический  акт.  И
спустя некоторое время то, что  сейчас  является  макулатурой,  может  вновь
обрести немалую стоимость. При наличии одной маленькой технической детали  -
владельцем этих бумаг должен быть  подданный  Империи.  -  Мистер  Деккероуз
замолчал, уставя на Дэймонда  испытующий  взгляд.  Тот  несколько  мгновений
переваривал сказанное, а затем попытался возразить:
   - Но почему я? У меня хорошая работа в "Эрениел инкорп..."
   - Потому что больше некому, - немедленно перебил его Деккероуз, -  твоему
отцу и мистеру Эмерсону будет гораздо сложнее адаптироваться. К тому же  они
нужны мне здесь, поскольку фирму еще надо будет возрождать, а ты никогда  не
работал в фирме, не знаешь ни клиентуры, ни тонкостей бизнеса и потому  вряд
ли сможешь нам в этом помочь. А Ругги я не доверяю. Ну а  если  представить,
что те акции, которые будут записаны на твое имя, в  будущем  могут  удвоить
наш совокупный капитал, нетрудно понять, что мы не можем доверить  это  дело
никому со стороны.
   Так что от твоего согласия, мой мальчик, зависит чрезвычайно многое.

***

   Спустя всего две  недели  Дэймонд  ступил  на  землю  своей  исторической
родины. Это произошло в Самарском аэропорту. Мистер  Деккероуз  через  своих
многочисленных знакомых нашел ему место на одном из  совместных  предприятий
GM,  расположенном  в  каком  -  то  глухом  русском  городке  с  неожиданно
итальянским названием Тольятти. Впрочем, пограничный контроль  он  прошел  в
одном из московских аэропортов со смешным русским названием Вниуково. Но  за
те полчаса, что он провел в аэропорту, Дэймонд успел только получить отметку
в паспорте, зайти в туалет и добежать до посадочного  терминала  внутреннего
рейса. Когда он, волоча чемодан и недоуменно озираясь, добежал до  одинокого
выхода на ленточный  транспортер,  ведущий  к  посадочным  эскалаторам,  его
встретила очень миленькая девчушка.  Мгновенно  поняв  затруднения  Дэймонда
(похоже, за ее смену тут проходил не один десяток  таких  же  непонятливых),
она пояснила, что тащить багаж на себе не было  никакой  необходимости  -  у
входа в любой зал стоят электротележки для транспортировки  чемоданов,  надо
было погрузить на них багаж, сунуть  в  приемник  билет  магнитной  полоской
вверх, и тележка сама бы нашла пункт погрузки багажа на его рейс. Но раз  уж
он приволок чемодан сюда, то может оставить его на входе и идти  в  самолет,
она все сделает.
   Полет до Самары Дэймонд как - то не запомнил. На  этом  русском  самолете
оказались неожиданно удобные кресла, да к тому же желающих поспать  снабжали
удобнейшими подушками и мягчайшими одеялами из верблюжьей  шерсти.  Так  что
Дэймонд, изрядно перенервничавший за время перелета через океан, бессовестно
заснул. И проснулся только перед самой Самарой, когда стюарды разбудили  его
на обед.  Обед  был  выше  всяких  похвал.  Дэймонд  выбрал  рыбное  меню  и
побаловался нежнейшей лососиной и вкуснейшей черной икрой. Поднабив  молодое
брюшка, он вздохнул и впервые за все время  путешествия  почувствовал,  что,
пожалуй, все не так плохо. И в этой стране вполне можно жить.
   В аэропорту его встретили. Прямо у дверей в небольшой  толпе  встречающих
возник молодой парень, одетый  в  джинсы  и  бейсболку,  державший  в  руках
табличку с крупной надписью "Дэймонд Урусофф". Поздоровавшись  с  Дэймондом,
он коротко представился:
   - Олег Пескарев. Кофе? Нам ехать часа два. Дэймонд недоуменно оглянулся:
   - Мне надо еще получить багаж. Олег усмехнулся:
   - Ну, это просто. - Он потянулся, снял с  длинного  подвеса  какое  -  то
устройство размером с ладонь с пружинным зажимом и посмотрел на Дэймонда.  -
Давай билет.
   Дэймонд молча протянул билет. Олег вставил его в устройство и повесил его
Дэймонду на пояс.
   - Вот и все, твой багаж сам тебя найдет, - и, заметив недоверие  на  лице
Дэймонда, рассмеялся, - не волнуйся система  отработана.  Она  действует  во
всех наших аэропортах уже третий год. И пока никаких проблем.
   Потом ему пришлось еще не раз удивляться тому, как  в  этой  удивительной
стране    параллельно    существуют    суперсовременные     технологии     и
полуразвалившиеся избушки с одинокими старушками. Возможно, дело было в том,
что подъем этой страны пока больше напоминал взлет. И  какие  -  то  стороны
жизни не успевали за теми, что вырвались вперед. Но спустя  полгода  Дэймонд
поймал себя на том, что ему  начинает  нравиться  эта  страна.  Он  объездил
множество мест, побывал в добром десятке городов. Ему нравилось ощущать, что
камни, по которым он идет, были уложены в эту стену еще до того, как Колумбу
пришла в голову мысль поискать путь в Индию, плывя  на  запад.  Он  раскопал
историю своей семьи и с удивлением узнал, что когда  -  то  предки  Урусовых
пришли на Русь как завоеватели, а затем влились в эту огромную семью народов
как ее неотъемлемая часть. И таких  было  много:  потомок  грузинских  царей
Багратион, считавший себя именно русским генералом и павший  на  Бородинском
поле. Софья Палеолог  -  последняя  наследница  древних  традиций  Византии,
ставшая великой русской княжной; великая  русская  царица  Екатерина  II,  в
девичестве принцесса мелкого немецкого княжества, - все они нашли  в  России
Родину. И этим Россия  очень  напоминала  Америку  и...  разительно  от  нее
отличалась. Поскольку Великая Америка просто давала каждому шанс,  а  Россия
еще и подставляла дружеское плечо. И именно этим скорее всего объяснялся тот
невероятный темп, который  эта  страна  демонстрировала  миру.  Этим  и  еще
непоколебимой уверенностью русских в том, что им все  по  плечу.  В  большом
зале дизайн - центра, в котором  он  работал,  под  потолком  висел  большой
плакат - "Мы - лучшие!", в цехах, в которые он иногда спускался,  на  стенах
было написано: "Может, кто - то и делает что - то лучше нас, но  это  только
пока!" или "Хорошие идеи могут прийти в голову любому человеку в любой точке
планеты, но если он хочет увидеть  их  самое  успешное  воплощение  -  пусть
приходит  к  нам!".  Сначала  он  иронически  морщил  нос,  дивясь  русскому
самомнению, но, когда выполненный им проект рестайлинга лобовой части  одной
модели автомобиля был поставлен на постовую сборку  опытно  -  промышленного
производства уже через неделю после утверждения  на  художественном  совете,
Дэймонд вдруг поверил в то, что было написано на этих плакатах.
   Вечером, когда  они  с  Олегом  (с  которым  он  успел  по  -  настоящему
сдружиться) и еще несколькими приятелями сидели в  маленьком  кафе,  отмечая
сию удачу, Дэймонд продолжал удивленно изливаться приятелю:
   - Понимаешь, я даже не ожидал, что они рискнут поставить  мой  проект  на
производство. Я делал его больше для себя, просто представил машину, которую
сам бы захотел купить, ну и...
   Олег усмехнулся:
   - Похоже, у тебя совершенно среднестатистические вкусы. Пурилин (это  был
главный дизайнер) сразу понял, что такую машину захотят купить  очень  много
людей.
   - Но твой проект был ничуть не хуже. Олег кивнул:
   - Ага, даже лучше, смелее, новее, но... на мой продукт  найдется  гораздо
меньше покупателей, чем на твой. Я не исключаю, что на основе моего  проекта
Пурилин решит делать шоу - кар. Хотя проект Вадика, - он кивнул на сидевшего
рядом молодого дизайнера, - тоже вполне... ну да ладно. Сейчас  мы  отмечаем
твой успех, Дэймонд. - Тут Олег наклонился поближе к Дэймонду и чуть понизил
голос:
   - Кстати, ты никогда не задумывался  над  идеей  открыть  свою  дизайн  -
студию?
   Дэймонд, в этот момент как раз опрокинувший рюмку "Смирновской", чуть  не
поперхнулся. Потому что эта мысль мучила его вот уже месяца два.
   - Так вот, если эта идея не  кажется  тебе  абсурдной,  то  сейчас  самое
время, - продолжал Олег. - Имея за душой такой багаж, как  рестайлинг  одной
из моделей CM - ВАЗ, можно быстро  раскрутиться.  Кстати,  если  тебе  нужны
компаньоны...
   В тот вечер они больше не возвращались к этому. Но слово было сказано.  И
процесс пошел. Следующие полгода они напористо обкатывали эту тему,  активно
выставляясь, завязывая контакты, исподволь определяя, когда  и  какие  могут
подойти заказы, а затем одновременно написали заявление  об  уходе.  Пурилин
отпустил их с некоторым ворчанием, но вполне по - доброму:
   - Жаль, конечно, ну да ладно, успехов  вам.  Кстати,  нашу  продукцию  вы
знаете, так что если будут интересные идеи - милости прошу.
   И они кинулись в свободное  плавание.  Местом  для  размещения  дизайн  -
студии был выбран живописный старинный  городок  с  древнерусским  названием
Боровск. Это было новой русской модой.  Начало  положили  большие  компании,
которые одна за другой начали переносить свои офисы из запруженной Москвы  в
маленькие городки вокруг. Там все было  заметно  дешевле  -  земля,  аренда,
коммуникации, жилье для сотрудников, а главное, там можно было  жить,  а  не
задыхаться, как в набитой  людьми  и  машинами  столице.  Потом,  следом  за
крупными заказчиками, потянулись и фирмы помельче. Так что в эти захолустные
городки потекли деньги, и они начали быстро превращаться в этакие музеи  под
открытым небом, реставрируя (либо заново обзаводясь ими) свои Старые  торги,
Детинцы, древние Соборы и набережные  (ну  и,  конечно,  пос