ие интересные вопросы вертятся у вас на  языке  и  как  вам
хочется задать их Его Высочеству. И я уверен, что он будет рад  побеседовать
с вами на эту тему. Но, я думаю, вы понимаете,  что  в  ближайшие  несколько
месяцев у него вряд  ли  найдется  время  для  серьезного  и  обстоятельного
разговора. - Тут Гранин слегка смодулировал голос,  переведя  его  на  более
низкую частоту. - Более того, как я уже говорил, некоторая часть имеющейся у
вас информации может создать для него дополнительные трудности.
   Эти голосовые модуляции вновь вызвали у Постышева приступ  чувства  вины.
Он нахмурился и тихо спросил:
   - И что же вы предлагаете?
   Филипп улыбнулся и пожал плечами.
   - Да в общем-то ничего.
   - То есть?
   Гранин развел руками:
   - А  вот  так  вот.  Я  поставил  перед  вами  проблему,  которую  считаю
достаточно важной и решение которой, по моему мнению,  находится  всецело  в
вашей компетенции. А что и как предпринять - решать вам, и только вам.  -  С
этими словами Филипп поднялся на ноги и, коротко кивнув, направился к выходу
из зимнего сада, оставив Постышева наедине с его расстроенными мыслями.  Уже
у самой двери он на мгновение приостановился  и  бросил  быстрый  взгляд  на
своего покинутого собеседника, затем едва заметно улыбнулся и вышел. Похоже,
дело было сделано. И это  означало,  что  дорога  к  трону  России  для  Его
Высочества была не только открыта, но и с  нее  были  убраны  самые  крупные
камни. По прикидке Ярославичева, все проблемы с  референдумом  по  коронному
договору,  выборами  Земского  Собора,  изменением   Конституции   и   иными
ступеньками к превращению  России  в  заготовку  будущей  метрополии  новой,
невиданной доселе империи должны были быть решены менее чем за год. А это не
такой уж и долгий срок, учитывая, что смерть, хочется  надеяться,  придет  к
ним очень нескоро.

ЭПИЛОГ
(Десять месяцев спустя)

   Ярославичев стоял на самом верху  Боровицкой  башни,  в  проеме  башенной
двери и смотрел вниз, на Соборную площадь. Там, напротив трибун, выстроенных
у  Грановитой  палаты,  выравнивались   строгие   шпалеры   Преображенского,
Семеновского и Измайловского полков,  а  чуть  поодаль  цокал  подковами  по
брусчатке эскадрон кавалергардов в новеньких, с иголочки мундирах. По  идее,
Дмитрий Иванович Ярославичев должен был сейчас находиться у себя в кабинете,
в Большом Кремлевском дворце и готовиться к церемонии  коронации.  А  вместо
этого человек, которому спустя  три  часа  предстояло  стать  новым  русским
императором, стоял в одиночестве на самой верхотуре и смотрел на Кремль.
   - Что с тобой, Дмитрий?
   Ярославичев оглянулся:
   - Здравствуй, Ирина.
   Тучина, так внезапно и незаметно появившаяся на башне, подошла ближе и  с
тревогой заглянула ему в глаза.
   - Что-то случилось?
   - С чего ты взяла?
   Тучина пожала плечами:
   - Ну, не знаю, просто вся охрана стоит  на  ушах.  Этот  мальчик,  Филипп
Гранин, гоняет своих ребят, как драных котов, пытаясь выяснить, как  и  куда
ты мог исчезнуть.
   Ярославичев усмехнулся:
   - Я путешествовал по здешним катакомбам еще  тогда,  когда  эта  крепость
была раза в два меньше, а ее стены были сложены  из  белого  камня.  "Москва
Белокаменная" - это из тех времен, дорогая.
   Тучина удивленно воззрилась на него:
   - Ты хочешь сказать...
   Ярославичев рассмеялся:
   - Да нет, я никогда не был русским царем. ТОГДА  я  числился  итальянцем.
Просто для производства  крупных  работ  русские  всегда  приглашали  лучших
специалистов со всего мира, а  в  то  время  лучшими  каменщиками  считались
итальянцы...
   Они помолчали, потом Ярославичев негромко спросил:
   - Как дела в университете?
   Тучина очнулась от размышлений и усмехнулась.
   - Кембридж снова прислал предложение об обмене студентами.
   - Который раз по счету?
   - Двенадцатый.
   Ярославичев качнул головой:
   - Настырные.  Оксфорд,  насколько  мне  помнится,  остановился  на  семи,
Сорбонна - на восьми, а Гарвард и Йель подвели черту на десятом...
   Внизу  грянул  военный  оркестр.  Трибуны  уже  практически   заполнились
народом. Ярославичев вздохнул:
   - Ладно, Ирина, пошли. Не хватало еще, чтобы  я  опоздал  на  собственную
коронацию. И так уже "свободная"  пресса  обвиняет  меня  во  всех  смертных
грехах.
   Тучина опять усмехнулась.
   - Потерпишь. Во всяком случае, после того как ты выволок из этих катакомб
на  свет  божий  и  представил  Земскому  Собору  византийскую   библиотеку,
привезенную в Россию царевной Софьей, которую все здесь  отчего-то  называют
библиотекой Ивана Грозного, никто больше не сомневается, что ты как  минимум
имеешь отношение к роду Рюрика. - Ирина  вдруг  остановилась.  -  Слушай,  а
может, ты действительно имеешь?  Почему  ты  назначил  коронацию  именно  на
семнадцатое июля?
   Ярославичев иронически улыбнулся:
   - Ирина,  ты  же  прекрасно  знаешь,  что  люди  привержены  символам.  А
коронация  нового  императора  в  день  убийства  последнего  царя  из  рода
Романовых задает очень сильный символизм всему моему последующему правлению.
Люди будут попеременно толковать это то как добрую, то как  плохую  примету.
Так почему бы мне не доставить им удовольствие, дав такую славную игрушку?
   Тучина покачала головой:
   - Меня всегда удивляла в тебе  эта  безумная  смесь  сентиментальности  и
цинизма, Дмитрий.
   И они пошли вниз по ступеням башенной лестницы...


    Роман ЗЛОТНИКОВ
    ИМПЕРИЯ II
    АРМАГЕДДОН


Анонс

   Империя очень  быстро  поднимается.  Вместо  того  чтобы  развивать  свои
традиционные сырьевые отрасли, Россия делает скачок в высоких технологиях  и
постепенно  заполняет  мировой  рынок  своими  товарами,  вытесняя  западные
страны. В мире зреет недовольство. "Нет,  надо  поставить  этих  зарвавшихся
русских на место" - так думают на Западе. "У этих  русских  слишком  большая
территория, а нам тесно", - думают на Востоке.
   И те, и другие не подозревают, что  такое  армия  Русской  Империи,  и  с
легкой душой начинают войну.
   Никто,  кроме  немногочисленной  группы  людей,   не   знает,   что   все
происходящее - эксперимент, имеющий целью объединить человечество и  вывести
его в Космос. Одним из этапов этого эксперимента становится "ядерная зима".

ПРОЛОГ

   Денек был хорош. Яркий, солнечный, умытый небольшим ночным  дождиком,  он
сверкал,  словно  начищенный   петровский   пятак,   заставив   пенсионеров,
составлявших основную массу пассажиров этой утренней  электрички,  забыть  о
проблемах, безденежье, старческих  болячках,  повытаскивать  на  свет  божий
заботливо укутанные по осени в старые  тряпки  лопаты,  грабли  и  тяпки  и,
подобно леммингам во время их странных кочевок, устремиться толпой на  штурм
электричек. Вот  толпа  выплеснулась  на  перрон  и  торопливо  двинулась  к
автобусным остановкам, по пути смешавшись с теми, кто по  утреннему  холодку
спешил  к  привокзальному  рынку,  вольготно  раскинувшемуся  Ш   специально
огороженной территории, своевольно выплеснувшемуся на  ступеньки  подземного
перехода и даже протянувшему свои щупальца к самым автобусным остановкам.
   Высокий  подтянутый  майор  с  эмблемами  горного   Грелка,   неторопливо
двигавшийся в толпе, вдруг остановился и замер, не отрывая глаз от безногого
мужика,  сидевшего  на  грязноватом  половичке  с  полузакрытыми  глазами  и
тихонько,  с  надрывом,  тянувшего:  "И  на  рассвете  вперед  уходит   рота
солдат...", неумело подыгрывая себе на гитаре.  Несколько  мгновений  офицер
вглядывался в  лицо,  искривленное  страдальческой  гримасой,  затем  шагнул
вперед и негромко позвал:
   - Григорий? Изгаршин?
   Безногий вздрогнул, его лицо мертвенно  побледнело,  он  медленно  открыл
глаза:
   - Командир?..
   Майор присел на корточки, снял фуражку и пригладил волосы.
   - Вот, значит, как...
   Безногий сглотнул. Несколько мгновений они оба молчали, и это молчание да
еще разительный контраст между чисто выбритым, лощеным офицером  и  заросшим
щетиной, каким - то замызганным, опустившимся инвалидом - при том,  что  они
тем не менее явно были одно, - как бы обособило их от  многолюдного  потока,
отделило напрочь от весеннего тепла и суеты выходного дня.
   - Давно ты так?
   Безногий скривил губы в непонятно что обозначавшей тоскливой гримасе.
   - У тебя есть квартира? Пенсия? Безногий хмыкнул. Майор покачал головой и
поднялся на ноги.
   - Вот что, Григорий, пожалуй, нам стоит пообщаться поближе.
   На небритых щеках безногого заиграли желваки.
   - Нет, командир, не о чем нам разговаривать.  Да  и  как?  Половичка  мне
одному мало, да и не сядешь ты на него, а  туда,  где  ты  сядешь,  меня  не
пустят. Да и ползти долго,  мне  еще...  день  отработать  надо.  -  Инвалид
скрипнул зубами. - Разошлись наши дорожки, и теперь уж навсегда...
   Майор криво усмехнулся, безногий замер. Когда его  взводный,  на  погонах
которого тогда еще  сверкало  по  паре  маленьких  лейтенантских  звездочек,
усмехался так, очень  многое  из  того,  что  казалось  раньше  невозможным,
неожиданно переставало быть таковым.
   - Ну это мы еще посмотрим... - Майор, гибко наклонившись,  с  неожиданной
легкостью поднял безногое, но довольно массивное тело. - Держись за шею.
   Инвалид сдавленно произнес:
   - Измажу...
   Однако майор лишь насмешливо фыркнул и двинулся вперед легким,  неспешным
прогулочным шагом...
   Когда они вышли из подземного перехода, впереди нарисовались двое качков.
Вот они заметили необычное зрелище, на которое смотрели почти все, кто в тот
момент шел по переходу или в его сторону, секунды две оторопело пялились  на
странную парочку, затем один из них поспешно подскочил к майору:
   - Эй, ты че, ты куда безногого понес?
   Майор остановился, резко развернулся (так, словно у него на руках  ничего
не  было)  и,  окинув  двойку  громил  небрежно  -  презрительным  взглядом,
вполголоса произнес:
   - Это мой бывший  солдат.  Мы  решили  немного  выпить,  -  Он  мгновение
помедлил. - А почему это вас так заинтересовало?
   Качок, задавший вопрос, наморщил лоб, напряженно переваривая  информацию,
затем его  лицо  прояснилось  и  он  уже  открыл  было  рот,  чтобы  вежливо
предложить этому придурку в форме положить вещь на место и не вмешиваться  в
бизнес, когда его опередил второй:
   - Какие проблемы, командир? Все  в  ажуре,  идите  к  "Любаше".  Скажите,
Баркас послал - обслужит в лучшем виде.
   Офицер небрежно кивнул:
   - Спасибо, - но мы,  пожалуй,  поищем  что  -  нибудь  получше.  -  Легко
развернувшись на каблуках, он  направился  к  стоянке  такси.  Первый  качок
проводил их недоуменным взглядом, затем повернулся к товарищу:
   - Ты че, Колян, он же... это ж Гришаня - инвалид... нам же Татарин...
   Второй окинул его снисходительным взглядом:
   - Дурак ты, Молотила. Ты значок на мундире видал? Это  ж  терранец.  Я  в
армии на них насмотрелся. Если б ты сейчас начал права качать, то уже  через
пять минут тут была бы толпа ментов и военных. А потом нас в такой бы оборот
взяли, что никакой ментовский крышарь не помог бы. - Он  помолчал,  усиленно
размышляя. - А вообще, Татарину надо сказать... Похоже, с Гришаней  придется
распрощаться. А жаль - не мужик, а золотая жила был. Орденоносец!
   - Да ты че, - скривился Молотила, - этот... военный... он же  не  наш.  Я
его никогда здесь не видел. Уедет - и никуда Гришаня не денется.
   Второй вздохнул:
   - Дурак ты, Молотила, потому тебя и в армию не взяли. Вон даже званий  не
различаешь. Я ж тебе сказал -  это  терранец.  А  если  они  за  какое  дело
берутся, то самое правильное - не путаться у них под ногами. Если этот майор
за Гришаню взялся, можешь быть уверен, на вокзале он больше не появится...
   В ресторан "Золотая корона"  их  пустили  не  сразу.  Метрдотель  сначала
пораженно  уставился  на  неожиданное  явление,  возникшее  на  пороге   его
фешенебельного ресторана, после  чего  попытался  деликатно  намекнуть,  что
остальные гости будут не в восторге от  подобного  соседства.  А  потому  он
предпочтет лучше потерять двух столь  уважаемых  клиентов,  нежели  лишиться
всех остальных и своими руками разрушить
   - ауру престижности, окружающую его заведение. Но майор только  улыбнулся
(правда, так, что у метрдотеля по спине пробежали мурашки) и учтиво сказал:
   - Мы никоим образом не хотим создавать вам дашних проблем. И  если  среди
ваших  посетителей  есть  люди,  коим  созерцание  кавалера  ордена   Андрея
Первозванного с мечами может создать проблемы с пищеварением, то  мы  готовы
оплатить отдельный кабинет.
   Метрдотель несколько мгновений вглядывался  в  холодно  блестевшие  глаза
высокого военного, которому  дополнительный  груз,  казалось,  нисколько  не
мешал вести учтивую беседу, и молча кивнул головой...
   Спустя час изрядно осоловевший Григорий закончил свой горестный рассказ:
   - ... и за это меня посадили на пятнадцать суток. Но скажу  тебе  честно,
командир, если бы все случилось еще раз, я бы опять дал ему в морду.
   Майор некоторое время сидел  молча,  задумчиво  рассматривая  на  просвет
остатки водки в своей рюмке, затем решительным жестом поставил ее на стол и,
взяв бутылку, разлил по рюмкам остатки водки.
   - Вот что я тебе скажу, Григорий, либо я чего - то  не  понимаю,  либо...
кто - то другой еще не понял, что мы живем в  империи!  Сдается  мне,  более
вероятно второе. А потому давай - ка на посошок и... поехали.
   - Куда? - оторопело спросил инвалид.
   - Увидишь. - Майор усмехнулся и лихо опрокинул рюмку.
   Когда  эта  неординарная  парочка  появилась  в   приемной   губернатора,
секретарша, которая и так была не в очень хорошем настроении,  еле  сдержала
раздражение (опять охрана прошляпила каких - то полоумных). Дело в том,  что
сегодня был вроде бы как выходной и она собиралась пораньше сбежать с работы
- смотаться к подружке на смотрины. У той появился новый хахаль, а  у  него,
как выяснилось, есть приятель, немолодой, не особенно богатый, разведенный и
с некоторыми проблемами в сексуальной сфере, короче,  как  раз  то,  что  ей
надо, чтобы, с одной стороны,  быть  "замужем",  а  с  другой  -  не  менять
привычного образа жизни. Но шеф еще  утром  прозрачно  намекнул,  что  вечер
сегодня для нее закончится поздно и, скорее всего, в "Медведях"  (загородном
доме для приема почетных гостей). В принципе она была совершенно не  против.
Губернатор  -  мужчина  видный  и  в  самом  соку,  к   тому   же   подобное
"неформальное" общение приносило кое - какие дивиденды материального  плана,
но сегодня... Итак, секретарша с  трудом  сдержала  раздражение  и,  вымучив
улыбку, которая ей самой казалась вполне приветливой, вежливо спросила:
   - Вы к кому, господа?
   Тот, что стоял на своих ногах, улыбнулся в  ответ  и  без  какой  -  либо
натуги в "голосе (что было,  в  общем  -  то,  необычно,  поскольку  кабинет
губернатора  располагался  на  четвертом  этаже  старого,   еще   сталинской
постройки, здания областной администрации, и ему пришлось волочь на себе эту
безногую обузу аж двенадцать лестничных пролетов) ответил:
   - Этот человек - кавалер ордена Андрея Первозванного  с  мечами  Григорий
Изгаршин. Мы идем к губернатору.
   Секретарша, внутренне воздев  руки  к  небу,  незаметно  надавила  кнопку
вызова охраны и, повторив (опять безуспешно) свое покушение  на  приветливую
улыбку, терпеливо пояснила:
   - К сожалению, губернатор сейчас занят и не может  вас  принять.  У  него
серьезное совещание.
   - Майор снова улыбнулся в ответ, но на этот раз с некоторой иронией:
   - Ничего, мы подождем.
   Секретарша снова надавила кнопку  (что  они  там,  заснули,  что  ли?)  и
ответила, уже не пытаясь скрыть раздражение:
   - Боюсь, сегодня у губернатора слишком плотный график и вряд ли  найдется
время вас принять.
   В этот момент двери приемной  распахнулись  и  на  пороге  появились  два
сержанта - милиционера.  Секретарша  облегченно  вздохнула,  но  военный  не
обратил на них никакого внимания. Зато на его щеках задвигались  желваки,  а
тон внезапно стал сух и холоден.
   - Извините, сударыня, а вы  когда  -  нибудь  читали  Указ  Императора  о
статусе кавалера ордена Андрея Первозванного?
   Секретарша сердито поджала губы:
   - Нет и не испытываю никакого желания. - Она повернулась к милиционерам:
   - Проводите, пожалуйста, наших гостей к выходу.
   Но  те,  вместо  того  чтобы  тут  же  кинуться  на  этих   придурковатых
посетителей, почему - то замялись, а майор вздохнул и небрежным жестом,  как
будто у него на шее не висело  как  минимум  килограммов  шестьдесят  живого
веса, извлек из кармана мобильный телефон:
   - Прошу прощения, я должен сделать один звонок...
   То, что произошло в следующие полчаса,  не  могло  присниться  секретарше
даже в самом кошмарном сне. Через десять  минут  из  кабинета  выскочил  как
ошпаренный губернатор. Затормозив на пороге, он окинул приемную затравленным
взглядом, а затем, точно мартовский заяц, скакнул  к  странным  посетителям,
скромно устроившимся на  дальнем  диванчике  под  охраной  двух  милицейских
сержантов,  которые  вели  себя  с  этими  гостями   словно   заторможенные.
(Секретарша даже собиралась сразу по уходе этой парочки позвонить начальнику
отделения  и  высказать  ему  все,  что  она  думает  о   подобном   вопиюще
пренебрежительном отношении его подчиненных к своим обязанностям.) Подскочив
к гостям, губернатор всплеснул руками и плаксиво запричитал:
   - Ну что ж вы так?! Ну зачем же сразу... Разве мы не могли...
   Майор неторопливо поднялся. В неторопливости  этой  было,  однако,  некое
странное величие. Вот так же неторопливо выходит из своей  защищенной  шахты
стартующая межконтинентальная баллистическая ракета.
   - Извините, уважаемый, но мы попытались  действовать  в  соответствии  со
статусом кавалера ордена Андрея Первозванного. Однако,  как  оказалось,  ваш
персонал совершенно не осведомлен о том, что,  согласно  пункту  "Г"  статьи
шестой  статуса,   кавалер   ордена   Андрея   Первозванного   имеет   право
внеочередного обращения к  губернатору,  прокурору,  начальникам  управлений
Внутренних дел и Службы безопасности и председателю суда территории. - Майор
перевел дыхание. - Я не говорю уж о том, что вы либо ваши некомпетентные (он
выделил  это  слово  голосом)  подчиненные  нарушили  еще  несколько  статей
статуса. Так что во всем, что произошло, вы должны винить только себя.
   Секретарша не верила  своим  глазам.  Губернатор,  всегда  такой  важный,
преисполненный уверенности в себе мужчина (даже занимаясь с ней  сексом,  он
не терял своей барственной вальяжности), стоял сейчас, переминаясь с ноги на
ногу, перед каким - то общевойсковым майором, и на лице его было  испуганное
выражение проштрафившегося школьника Однако этот майор, похоже, не  видел  в
этом ничего необычного.
   - Вы до сих пор не поняли, что вот уже три года живете в Империи, а не  в
том бардаке, что был до нее - И что каждый гражданин Империи вправе ожидать,
что гарантированные ему Императором  права  будут  соблюдаться  полностью  и
неукоснительно. - Майор сделал короткую  паузу,  не  спуская  с  губернатора
несколько брезгливого взгляда, затем заговорил снова:
   -  Подумайте  вот  о  чем,  уважаемый  (это  слово  майор  произносил   с
интонацией, не очень - то соответствовавшей его смыслу): Император царствует
уже третий год, и за все это время на свет появилось  дай  бог  три  десятка
документов, на которых стоит его личная подпись. Даже под Конституцией стоят
подписи выборных Земского собора. Неужели вы  не  задумывались,  почему  это
так? - Он покачал головой. - А все дело в том,  что  Император,  ставя  свою
подпись, дает таким образом личную гарантию того, что  этот  документ  будет
выполняться неукоснительно. - Под суровым взглядом майора стоявший перед ним
хозяин огромного региона, на территории которого уместилась бы добрая треть,
а то и побольше, европейских госуда