спят, тогда как непривычные к этому люди каждую
минуту просыпаются и испуганно вскакивают.
   Вот точно так и все, кто находится в  Чечне,  просто  свыкаются  с  этими
гнетущими  ощущениями  и  словно  не  замечают  их.  То,  что  это  не  так,
выясняется, лишь когда ты вновь выбираешься на бетонку аэродрома и  вдыхаешь
московский воздух, который и пахнет-то как-то иначе,  не  так,  как  в  этих
проклятых горах, и не так, как ты это запомнил, когда  уезжал,  и  тут  тебя
наконец начинает отпускать. И ты осознаешь, что  ЭТО  жило  в  тебе  все  то
время, пока ты был ТАМ (конечно, если ты уже  не  залился  водкой  по  самую
макушку еще в брюхе "Ила").  Но  там  все  это  через  неделю  действительно
становится неощутимым. Просто все гораздо чаще, чем обычно, дают  измученной
психике короткий отдых с помощью водки или  взбадривают  измочаленные  нервы
каким-нибудь  вполне  обычным  здесь  безумством  типа  русской  рулетки  на
трофейном нагане или жонглирования  гранатами  с  разогнутыми  и  наполовину
вытащенными чеками до того момента, пока  чека  одной  из  них  не  выскочит
окончательно, и тогда надо тут же поймать  остальные,  отложить  в  сторону,
подхватить взведенную и успеть откинуть подальше, пока она не взорвалась.  А
замедлитель горит всего три-четыре секунды. Да еще  это  тоскливое  ожидание
конца командировки. Когда ты вроде как бы и не живешь, а просто ждешь, когда
кончатся эти три месяца, их просто надо пережить, выжить и вернуться. И  вот
тогда вновь начнется настоящая жизнь, а пока  -  надо  терпеть  и  ждать.  И
потому все, что делаешь там, ты делаешь  автоматически,  без  особого  пыла,
просто потому, что это вроде бы надо делать, но не ломая голову, не позволяя
работе затронуть тебя, завладеть твоей жизнью и торопясь до заката вернуться
в  уютный  полумрак  управления,  к  которому  ты  прикомандирован,  в  свою
осажденную крепость, и залиться водкой до "капуста плавает".
   Хотя, конечно, бывают вспышки ненависти, захватывающие тебя целиком. Чаще
всего это происходит, когда кто-то из твоих отправляется на родину в  глухом
цинковом ящике с окошком. Причем, как правило,  его  смерть  случается  либо
абсолютно по-дурацки, из-за какой-нибудь  мелочи,  которую  ТАМ,  в  обычной
жизни, он обязательно бы заметил и  учел,  а  здесь  сработало  это  чертово
ощущение временности, трехмесячной выключенности из  жизни,  либо  изуверски
подло. Но эта ненависть тоже абсолютно глупа и  ничуть  не  уменьшает  общей
безысходности, потому что в этот момент тебе  бешено  хочется  поубивать  их
всех - мужчин, женщин, детей, чтобы  не  осталось  больше  на  земле  такого
народа, а эти горы стали бы по-могильному тихи и спокойны. Но потом водочные
пары выветриваются, ненависть притухает, и ты злишься уже  на  себя,  потому
что то, что кипело в твоей  душе,  совершенно  бессмысленно,  ведь  никто  и
никогда не сможет это осуществить. Даже ты сам, даже в одном селении, даже в
одном доме. Ну не поднимется у тебя рука на  этих  чумазых  пацанов,  весело
сверкающих белками на смуглых мордашках.
   Хотя временами это кажется тебе  твоей  собственной  слабостью,  как  раз
из-за которой и тянется без конца эта  подлая  война,  множится  и  множится
число грузов "200", которые увозят "на материк" "Черные тюльпаны"...
   Но сейчас командировка была позади. Виктор прилетел  после  обеда,  домой
добрался только к пяти, отмылся, наконец-то натянул на отвыкшее тело  джинсы
и джемпер, позвонил подруге и закатился с ней на весь вечер в "Метлу".  Душа
страшно жаждала чего-то дорогого и роскошного, того, чего  ТАМ  нельзя  было
получить ни за какие деньги. И только через двенадцать часов, проснувшись на
рассвете, он покосился на взлохмаченную женскую головку, уютно  посапывающую
у него под мышкой, на отблески хрусталя  в  горке,  на  настежь  распахнутое
окно, на подоконнике которого не было ставших такими привычными  за  столько
дней мешков с песком, прислушался к  неумолчному  гулу  Москвы  за  окном  и
наконец осознал всем своим существом, что он - дома.
   В Управлении он появился  в  понедельник.  Мужики  дружно  облапили  его,
дернули "законную" за возвращение  и  разошлись  по  кабинетам.  Коростылев,
которому он на  время  своей  командировки  передал  свои  дела  оперативной
разработки, выволок из сейфа стопку папок и шмякнул ему на стол:
   - По Лучнику и Бороде ничего нового,  а  вот  Груздь  трижды  мотался  на
Сейшелы. Судя по всему, готовит очередную  аферу.  Сегодня  после  обеда  из
техотдела  должны  переслать  расшифровку  адресной  книги  его  звонков  за
последние два месяца, так что тут тебе и карты в руки. Ты его  связи  знаешь
намного лучше, чем я. - Присев на край стола, Коростылев  вытащил  сигарету,
но не стал прикуривать, а, хмыкнув, сказал:
   - Ты слышал? Дед уходит.
   Виктор, копавшийся в ящиках стола, резко выпрямился:
   - Как?!
   - Да вот так. Он в очередной раз кому-то там наверху хвост  прищемил,  да
тот тип оказался Деду не по зубам. Так что кончилась твоя ссылка...
   Виктор удивленно покачал головой:
   - Да-а-а, дела...
   Коростылев вздохнул:
   - Жалко Деда, теперь  нас  точно  подомнут.  А  и  то,  ему  уже  почитай
семьдесят. В нашей системе столько не живут...
   До Деда  Виктор  добрался  поздней  ночью.  Он  еле  успел  на  последнюю
электричку. То есть он-то  приехал  на  вокзал  к  предпоследней,  причем  с
запасом,  но  тут  выяснилось,  что  последняя  отменена,  а  за  время  его
отсутствия  расписание  изменилось,  и  до  отхода  предпоследней   остаются
считанные минуты. Так что он еле успел запрыгнуть в последний вагон.
   Когда Постышев, постучав, отворил дверь и оказался на  знакомой  веранде,
Дед сидел в своем любимом кресле и смотрел  телевизор.  Увидев  Виктора,  он
приветливо кивнул и, указав рукой на диван, вновь  обратил  взор  к  экрану.
Постышев сел. На экране какой-то лощеный тип  в  безукоризненной  английской
тройке поучал:
   - Основой успешного развития страны  может  быть  только  демократия.  Мы
должны использовать опыт цивилизованного мира.  Зачем  опять  проводить  над
страной какие-то  эксперименты?  Неужели  нам  мало  семидесяти  лет?  Зачем
возвращаться к  тому,  что  уже  отринуто,  причем  не  только  нами,  но  и
большинством цивилизованного мира?
   Тут его перебил другой тип, весьма импозантной  внешности,  с  окладистой
бородой, в строгом костюме и почему-то в  рубахе-косовороте,  что  выглядело
нелепо. Он саркастически рассмеялся:
   - Чепуха! Ваши развитые демократии развязали две мировые войны.  Вот  это
были бойни! А что вы скажете по поводу того, что все самые страшные средства
уничтожения были не только изобретены, но и применены вашими так называемыми
цивилизованными народами? Ах Америка, ах столп  демократии!  А  кто  атомную
бомбу сбросил? Кто  вьетнамцев  ядами  поливал?  Кто  пол-Европы  обедненным
ураном засыпал? Тоже мне, нашли пример для подражания. Нет, наш народ -  это
уникальный мировой кладезь духовности и соборности.  И  у  него  свой  путь,
вернуть его на который может только помазанник Божий, лицо,  возведенное  на
престол не грязными миллиардами и сатанинскими технологиями, а волею  народа
и благословением Господа нашего. А чего стоит ваша  хваленая  демократия,  -
знаем, насмотрелись в девяносто шестом. Ельцина, от  которого  всех  блевать
тянуло,  президентом   сделали.   Стыдоба!   Нет,   только   потомки   семьи
царя-искупителя, святого Николая Романова, могут  вновь  вернуть  нам  Божью
благодать и помочь обрести свой путь...
   Дядю явно занесло, и ведущий, перехватив микрофон, тут же встрял  в  этот
монолог, грозивший стать нескончаемым:
   - Э-э-э, позвольте  мне  поблагодарить  господина  Мещовского-Дворника  и
профессора Вульфа за столь интересную беседу и предоставить  слово  третьему
гостю нашей передачи, - тут камера развернулась, а голос ведущего исполнился
некоего воодушевления, - главе известной благотворительной организации "Фонд
Рюрика" Его Высочеству Дмитрию Ивановичу Ярославичеву.
   Послышались   аплодисменты.   Камера   скользнула   по   студии,   полной
аплодирующих людей, и вновь вернулась к столу ведущего.  Профессор  Вульф  и
ведущий  аплодировали  вместе  со  всеми,  дядя  в  костюме  и   косоворотке
демонстративно отвернулся.
   - Скажите,  Дмитрий  Иванович,  а  каково  ваше  мнение  по  обсуждаемому
вопросу? Возможна ли в России реставрация монархии и нужна ли она?
   Ярославичев обаятельно улыбнулся:
   - Ну, мой ответ на вторую половину вашего вопроса, вы, как  мне  кажется,
уже знаете. А что касается первой, то,  по  моему  мнению,  наиболее  верным
будет ответ - нет. К сожалению.
   - А почему мы должны испытывать от этого  сожаление?  По  вашему  мнению,
конечно.
   Ярославичев снова улыбнулся:
   - Знаете,  дело  в  том,  что  я  и  согласен  и  не  согласен  с  обоими
присутствующими здесь ораторами. Сначала о том, в чем я с ними не  согласен.
Во-первых,   я   не   считаю   монархию   отжившей   и   устаревшей   формой
государственного устройства. Посмотрите, сколько государств Западной  Европы
до  сих  пор,  несмотря  на  все  войны  и  революции,  сохранили   верность
монархической  традиции  -  Великобритания,   Швеция,   Норвегия,   Бельгия,
Нидерланды, Испания, Люксембург, Монако. И,  я  думаю,  никто  не  осмелится
утверждать,  что  Западная  Европа  -  это  отсталый  регион  либо  что  эти
государства плетутся в хвосте технологической революции. Более  того,  самое
технологически развитое государство мира - Япония, тоже монархия.  А  такого
уровня  социального  обеспечения  своих  граждан,  какого  достигло   другое
монархическое государство - Кувейт, нет ни в одной стране мира.  Конечно,  -
он вскинул руку, предупреждая возражения, - в Кувейте есть нефть.  Но  нефть
есть не только в одном  Кувейте,  и  если  мы  проведем  даже  поверхностный
анализ, то с удивлением  обнаружим,  что  страны  -  экспортеры  нефти,  где
содержание королевской семьи является дополнительным бременем  для  бюджета,
тем  не  менее  добиваются  наиболее   высокого   уровня   жизни.   Сравните
Великобританию, Норвегию, Кувейт, Объединенные Арабские Эмираты,  скажем,  с
Нигерией и Венесуэлой. И если продолжать сравнение дальше, то окажется,  что
семь из десяти стран с наибольшей  на  планете  продолжительностью  жизни  -
монархии. Точно такую же картину мы увидим при сравнении стран  с  наивысшим
уровнем жизни, с наибольшим валовым доходом  на  душу  населения  и  еще  по
десятку  показателей.  Так  что  граждане  государств   с   той   или   иной
монархической  формой  организации  в   современном   технологическом   мире
почему-то  оказываются  наиболее  обеспеченными  и  защищенными.  Интересная
закономерность, не правда ли?
   Ведущий развернулся к профессору Вульфу:
   - А что вы думаете по этому поводу?
   Тот улыбнулся отточенной улыбкой  человека,  привыкшего  часто  выступать
перед камерой:
   - Выводы  Его  Высочества,  несомненно,  заслуживают  более  пристального
изучения. Признаться, я как-то не рассматривал  эти  проблемы  под  подобным
углом зрения, но все же, смею заметить, приведенные им  в  качестве  примера
европейские страны  и  Япония  в  первую  очередь  и  в  основном  -  именно
демократии. И монархию там можно рассматривать  скорее  как  дань  традиции,
некий исторический памятник, чем как реально действующую структуру.
   Ведущий вновь повернулся к Ярославичеву. Тот улыбался:
   - Я совершенно не собираюсь спорить с господином  профессором  по  поводу
того, что демократия на сегодняшний день наиболее устойчивая  и  эффективная
система организации общества. Но что касается памятника... я бы  поостерегся
от подобных сравнений. Наличие в структуре государственной власти  человека,
которого с детства, на протяжении нескольких десятков лет, готовят  к  посту
главы государства, учат использовать минимальные, оставленные в распоряжении
конституционного монарха средства и методы воздействия,  человека,  которому
ежедневно, на протяжении всей  его  жизни,  ложатся  на  стол  аналитические
доклады всех секретных служб, который за время своего царствования общался с
несколькими тысячами или даже десятками тысяч наиболее  влиятельных  граждан
своей страны и иных стран мира,  главами  иностранных  государств  и  доброй
дюжиной  собственных  премьер-министров,  должно,  без  сомнения,   каким-то
образом оказывать влияние на состояние и развитие  государства.  К  тому  же
часть из перечисленных мною  государств  отнюдь  не  являются  демократиями,
однако это не мешает им динамично  развиваться,  намного  опережая  соседей,
которые лет тридцать-сорок  назад  пошли  по  иному  пути.  Как  ни  обидно,
большинство соседей монархических Кувейта, Саудовской  Аравии,  Объединенных
Арабских Эмиратов, несмотря на наличие нефти,  практически  не  вылезают  из
череды войн и революций, меняющих названия с национально-освободительных  на
гражданские,  потом  исламские  и  так  далее.  Так  что  я   бы   советовал
повнимательнее присмотреться к современным монархиям. Нам есть  чему  у  них
поучиться.
   Ведущий перевел взгляд на профессора. По лицу того было заметно,  что  он
раздражен и совершенно не склонен вступать в дискуссию с  Ярославичевым.  На
фоне посконно-патриархального Мещовского-Дворника он  выглядел,  без  всяких
сомнений,  выигрышно,  но  спор  с  Ярославичевым   профессор   Вульф   явно
проигрывал. Он не был готов к подобной дискуссии.  Превосходство  демократии
профессор воспринимал как однозначную аксиому,  которая  уже  имеет  столько
доказательств, что ни в каких  новых  доказательствах  не  нуждается.  А  на
монархистов он привык смотреть больше как на ряженых  или  кукольно-одиозных
субъектов. Так  что  противопоставить  аргументации  Ярославичева  ему  было
практически нечего. Нет, он, конечно, нашел бы аргументы, цифры,  уличил  бы
оппонента в подтасовках, потому что все это не могло быть так однозначно, но
это потом, а сейчас...
   - И все же,  как  вы  можете  заметить,  все  перечисленные  вами  страны
получили  монархию  как  бы  в   наследство,   счастливо   избежав   крупных
революционных потрясений. А страны, прошедшие по схожему с нашим пути, через
революцию и гражданскую войну, совершенно не собираются возвращаться к столь
архаичной, да-да, я на этом настаиваю, форме государственного устройства. Из
семи наиболее экономически и технологически развитых государств только два -
Великобритания и Япония - являются монархиями, а такие бывшие монархии,  как
Франция, Германия, Италия, не испытывают по бывшей королевской семье никакой
ностальгии, не говоря уж о США и Канаде, которые никогда монархиями не были.
   Его  оппонент  рассмеялся.  Профессор  позволил  эмоциональному  всплеску
возобладать над логикой и допустил досадную оплошность. Что  ж,  это  бывает
даже с весьма образованными и искушенными в дискуссиях людьми.
   - Полноте, профессор, если даже  два  из  семи  наиболее  экономически  и
технологически развитых государств являются монархиями, то уже это одно вряд
ли позволит считать монархию "архаичной формой государственного устройства".
К тому же вы ошиблись. Таких стран - три. Кстати, как вы  можете  объяснить,
что граждане двух современных и  экономически  мощных  государств,  де-факто
являющихся абсолютно независимыми, на протяжений вот уже нескольких десятков
лет продолжают  упорно  отвергать  свою  реальную  независимость,  оставаясь
де-юре колониями, доминионами?  Я  говорю  об  Австралии  и  Канаде.  И  это
несмотря на то, что  противники  отделения  не  только  не  могут  выдвинуть
каких-либо серьезных обоснований  своей  позиции,  кроме  верности  трону  и
королеве,  но  и  не  доставляют  себе  особого  труда  заниматься  этим,  а
сторонники, наоборот, предъявляют  обществу  очень  серьезные  политические,
экономические и социальные резоны.
   Например, оставаясь доминионами, эти государства рискуют быть втянутыми в
абсолютно чуждые их интересам военные конфликты типа того же  Фолклендского.
Но  население  этих  государств  неизменно,  референдум   за   референдумом,
проваливает  идею  отделения.  А  вот,  скажем,  такое  мощное,   но   чисто
демократическое государство, как Соединенные Штаты, фактически присоединив к
своей территории Пуэрто-Рико, на протяжении уже нескольких десятилетий никак
не может утвердить этот факт де-юре. Поскольку пуэрториканцы, тоже  вот  уже
несколько референдумов подряд, неизменно отказывают своим политикам в  праве
гордо именовать страну новым штатом США. Хотя  если  сравнить  потенциальные
выгоды от альянса с Англией или подобного альянса с США  -  контраст  просто
разителен. Согласитесь,  очень  странный  пример  умопомрачения,  постигшего
население  столь  успешных  во  всех  других  отношениях  государств.  Если,
конечно, считать монархию  ТОЛЬКО  архаичным  пережитком  и  чудачеством.  -
Ярославичев замолчал, словно ожидая возражений со стороны профессора и,  так
и не дождавшись, продолжал:
   - Что касается наследственности, то и здесь вы не правы. У нас под боком,
в Западной Европе,  есть  очень  показательный  пример  -  Испания,  которая
пережила и революцию,  и  гражданскую  войну,  и  свой  собственный  вариант
тоталитаризма. И своя национальная проблема у нее имелась в полном объеме  -
баски, которое, в отличие от одного процента чеченцев, в Испании  составляют
почти четверть населения.  Но,  восстановив  монархию,  Испания,  отнюдь  не
обладая  ни  нашими  ресурсами,  ни  таким  "бриллиантовым"   запасом,   как
уникальные технологии ВПК, всего за десять лет сумела выйти  на  европейский
уровень, вступить в Европейский союз и занять достойное место в  мире.  Вот,
скажем, во время конфликта в Югославии блок НАТО возглавлял именно испанец.
   По-видимому, ведущий почувствовал охватившее профессора  недовольство,  а
потому решил переключить внимание аудитории на второго оппонента:
   - Ну что ж,  Ваше  Высочество,  в  чем  ваши  разногласия  с  профессором
Вульфом, наши телезрители уже, несомненно, уяснили, как и  то,  что  вы  оба
являетесь сторонниками демократии, но что вы скажете по поводу точки  зрения
председателя Российского монархического союза господина Мещовского-Дворника?
   Ярославичев повернулся к бородатому, который с довольной ухмылкой смотрел
на профессора Вульфа, и, растянув губы в вежливой улыбке, произнес:
   - Ну, внимательный слушатель уже, несомненно, заметил, что  с  господином
председателем я расхожусь... даже несколько больше, чем с профессором.
   Мещовский-Дворник оторопело вытаращил глаза.
   - Пожалуй, с господином Мещовским-Дворником мы расходимся практически  во
всем, кроме одного - что монархия была бы для России скорее  благом,  нежели
бременем. Во-первых, я не испытываю особого желания видеть  на  возрожденном
русском троне кого-нибудь из Романовых. Для  меня  эти  люди  -  всего  лишь
достаточно обеспеченные обыватели в третьем-четвертом  поколении.  Причем  -
западные обыватели, слабо понимающие, что такое Россия  сегодня.  Во-вторых,
мне  претит  подчеркнуто  патриархальный  подход  к  монархии,  исповедуемый
сторонниками господина председателя. Я считаю,  что  в  России  имеет  право
претендовать на реализацию только такой вариант  монархии,  который  поможет
стране сделать технологический, экономический  рывок,  ускорит  формирование
гражданского общества. А в варианте господина Мещовского-Дворника я не  вижу
никаких намеков на это.
   Ведущий  резво  развернулся  к  председателю  Российского  монархического
союза. Тот злобно скривился:
   - Ну естественно, - процедил он. - Господин Его Высочество (эти три слова
он произнес с нескрываемой насмешкой) видит на русском троне только себя.
   Ярославичев со снисходительной улыбкой возразил:
   - Отнюдь, наиболее предпочтительным вариантом  я  считаю  приглашение  на
царствование  принца  какого-нибудь  европейского   дома.   Это   вполне   в
монархических традициях.  Голландцы