овской  окружной,  Трофим  Алексеевич
встрепенулся, несколько раз развел  в  стороны  и  согнул  руки  и,  потерев
ладонью лицо, тронул клавишу на подлокотнике. Из  перегородки  мягко  выполз
жидкокристаллический  экран  телевидеосистемы.  За  прошедшие  сутки  он  не
смотрел ни  одного  выпуска  новостей  и  потому  чувствовал  себя  немножко
неуютно. Лубынин знал, что, хотя он вроде бы и держит в своих  руках  вожжи,
российская  журналистская  братия  представляет  собой  настоящую  вольницу,
гораздо менее управляемую, чем  их  так  кичащиеся  независимостью  западные
собратья. Видимая независимость западных журналистов прежде всего  зиждилась
на высоком  уровне  конкуренции,  поэтому  любой  репортаж  или  публикация,
наносящие серьезный политический, экономический или финансовый  ущерб  неким
даже очень влиятельным персонам, оказывались вполне выгодны  для  других  не
менее влиятельных персон. И ни один журналист, не умеющий  точно  улавливать
баланс тех и других, просто не  мог  достигнуть  успеха,  потому  что  любая
ошибка стоила неудачнику как минимум работы, а зачастую и  карьеры.  Поэтому
все громкие разоблачения, как правило, довольно тщательно  просчитывались  и
готовились, а нужные люди заранее знакомились с  "накопанными"  материалами,
чтобы реакция на публикацию последовала незамедлительно и  сразу  после  нее
началась  бы  "битва  титанов",  предоставив  возможность   герою-журналисту
относительно  спокойно  и  далее  разрабатывать  золотую  жилу,  создавая  и
укрепляя собственный имидж бескомпромиссного борца и правдолюбца:  У  многих
же из наших в голове все еще  царила  романтика,  воспитанная  голливудскими
блокбастерами про смелых и независимых  американских  журналистов,  а  также
парадными биографиями наиболее известных из них. Так что с нашими надо  было
держать ухо востро. Но каких-то серьезных трудностей он не ожидал.  Поэтому,
когда  на  экране  возникло  столь  знакомое  ему  лицо,  Лубынин   невольно
вздрогнул. В его голове тут же всплыла дурацкая фраза  из  какой-то  детской
сказки: "Вот врешь-врешь, да и ненароком правду  соврешь",  но  в  следующее
мгновение все  посторонние  мысли  исчезли  из  его  головы,  а  сам  Трофим
Алексеевич  наклонился  вперед,  судорожно  стиснув  левой  рукой  массивный
подлокотник.
   - ...ранее вы не были столь  скептически  настроены.  Я  помню,  вы  даже
утверждали, что большим благом для России  является  именно  демократический
вариант монархического государства. Почему же вы сейчас столь  категорически
отвергаете вероятность принять корону на таких условиях?
   Его Высочество покачал головой:
   - Вы не правы. Я  просто  считал,  что  этот  вариант  имеет  для  России
наибольшую среди всех вариантов монархии вероятность воплощения. Хотя и  она
была не  очень-то  высока.  Но,  -  тут  Ярославичев  вскинул  вверх  палец,
максимально концентрируя внимание телезрителей, - и  в  этом  я  согласен  с
теми, кто предложил мне  поддержать  их  шаги  по  восстановлению  в  стране
монархии. Даже этот, по моему мнению, довольно половинчатый вариант я считаю
гораздо лучшим выходом из нынешней ситуации,  чем  просто  досрочные  выборы
президента. Однако Я САМ никогда не соглашусь только на роль  символа.  Если
на меня ДЕЙСТВИТЕЛЬНО будет  возложена  обществом  достаточно  большая  доля
ответственности за страну, я считаю для себя обязательным иметь  необходимый
набор  прав  и  возможностей,   позволяющий   мне   максимально   эффективно
реализовать эту ответственность...
   Это утро началось довольно обыденно. Филипп был  на  ногах  уже  в  шесть
часов утра. Сегодня Его Высочество должен присутствовать  на  Дне  знаний  в
одном из детдомов, включенных в программу "Фонда Рюрика". Ярославичев до сих
пор занимал только два официальных  поста  -  президента  "Фонда  Рюрика"  и
ректора Терранокого университета. И все знали, что к своим  обязанностям  на
этих постах он относится чрезвычайно серьезно. Присутствие президента "Фонда
Рюрика" на  Дне  знаний  в  каком-нибудь  из  детских  домов,  включенных  в
программу поддержки Фонда, уже давно стало  традицией.  Более  того,  график
таких посещений был разработан на  годы  вперед.  Так  что  в  каком  именно
детском доме и в какое  время  будет  присутствовать  Его  Высочество,  было
известно задолго до дня самого посещения. Как и то, что отказаться от  этого
посещения  Ярославичев   может   только   из-за   очень,   ОЧЕНЬ   серьезных
обстоятельств. В обществе был широко известен факт, когда во время подобного
праздника главу "Фонда Рюрика" проинформировали,  что  в  здании  обнаружена
бомба, Ярославичеву  об  этом  сообщили  строго  конфиденциально,  предложив
покинуть здание, "пока не началась паника".  Но  он  отказался  и,  на  ходу
изменив сценарий праздника, этаким веселым хороводом вывел детей  из  здания
на опушку ближайшего леса. Причем сам покинул здание чуть ли не последним.
   Саперов дождаться просто не успели, потому что  едва  шумный  хоровод  из
полутора сотен детей и взрослых, большинство из которых не подозревало,  что
сей выход на воздух не был предусмотрен первоначальным сценарием  праздника,
достиг той самой опушки  -  здание  взлетело  на  воздух.  И  потому  Филипп
полагал, что данное мероприятие как нельзя лучше  подходит  для  организации
пресловутого покушения. Конечно, теперь у Его Высочества  была  своя  Служба
безопасности, но те же любящие цифры американцы подсчитали, что,  даже  если
охранник знает время, место и форму нападения, его шансы  выйти  победителем
приблизительно 1:4. Терранцы не такие, как все люди, что есть то есть, да  и
у его не совсем обычных подчиненных скорость и  точность  реакции  ненамного
хуже, чем у терранцев, так что столь простой подсчет шансов здесь неуместен,
и все же... если заложить в нужном месте и в нужное время рвануть  килограмм
пять-десять  пластита,  не  поможет  никакая   реакция   и   способность   к
регенерации.  Ибо  никакой   терранец   или   даже   старший   не   способен
регенерировать из куска окровавленной плоти весом в пару килограммов. А  то,
что покушение должно было все-таки произойти, но не должно  было  увенчаться
абсолютным успехом, делало стоящую перед Филиппом задачу еще труднее.
   Во-первых, следовало максимально исключить возможность  подрыва.  Поэтому
Филипп  настоял,  чтобы  последние  полгода  Ярославичев   пользовался   для
переездов только автомобилем и самолетами, чтобы участники покушения  забыли
о том, что в распоряжении главы "Фонда Рюрика" имеется еще и  вертолет.  Это
средство  передвижения  начало  активно  использоваться  лишь  в   последние
несколько дней (когда все возможные  площадки  приземления  были  взяты  под
наблюдение). То есть было сделано все, чтобы у тех, кто  готовил  покушение,
сложилось твердое убеждение, что угадать транспортное средство  или  маршрут
движения, которым воспользуется Его Высочество в этот день, будет  абсолютно
невозможно. Детский дом располагался на окраине  небольшого  провинциального
городка Тутова, в двухстах сорока километрах от Москвы  (для  изготовленного
по спецзаказу "ГАЗа" преодолеть такое расстояние  -  дело  полутора  часов).
Ядов Филипп тоже не  боялся.  Большинство  ядов  Ярославичев  просто  бы  не
заметил, а те, которые были достаточно опасны, Его Высочество мог определять
на вкус. Но, на всякий случай, в обслуживающий персонал детского дома восемь
месяцев назад были внедрены два терранца.
   Кроме того, на чердаках всех  зданий,  а  также  на  пожарной  каланче  и
звонницах двух  церквушек,  одна  из  которых  была  действующей,  а  вторая
находилась в процессе реставрации, откуда хорошо просматривался детский  дом
и прилегающая к нему местность, были скрытно установлены цифровые  камеры  с
пакетным принципом передачи информации, срабатывающие от тепловых  датчиков.
Так что в аналитической группе к настоящему моменту  накопилось  около  трех
тысяч фотографий массовых  голубиных  тусовок,  пьянок  бомжей,  трахающихся
парочек и всего десяток таких, кто действительно вызывал если не подозрение,
то хотя бы вопросы. Но все наиболее вероятные места  расположения  снайперов
также были под контролем.
   К семи  часам  Филиппа  вызвал  к  себе  Его  Высочество.  Когда  Филипп,
постучав, вошел в кабинет, Ярославичев  стоял  перед  зеркалом  и  завязывал
галстук.
   - Заходи, Филипп. Присядь. Я сейчас закончу.
   Гранин молча кивнул и занял предложенное место.  Ярославичев  закончил  с
галстучным узлом, поправил воротник,  окинул  себя  придирчивым  взглядом  и
повернулся к своему начальнику Службы безопасности.
   - Ну что, сегодня?..
   Филипп нахмурился:
   - Не знаю, вроде как самый удобный момент на ближайшие два месяца.  А  вы
за последнее  время  сделали  так  много  для  того,  чтобы  ОНИ  попытались
остановить вас любой ценой, что... - Филипп запнулся.  -  И  все-таки  я  не
понимаю, как Лубынин предполагает выпутаться из этой  ситуации?  Ярославичев
усмехнулся:
   - Ты совершаешь общую ошибку, Филипп.
   Гранин удивленно воззрился на Ярославичева.
   - Ты по-прежнему считаешь Лубынина единственным ответственным за  все.  -
Ярославичев снял с напольной вешалки пиджак, надел, потом заговорил снова:
   - Лубынин не имеет НИКАКОГО отношения к подготовке покушения на  меня.  Я
не склонен  утверждать,  что  он  ничего  не  знает  и  даже  ни  о  чем  не
догадывается,  такую  старую  лису  очень  непросто  оставить  в  абсолютном
неведении, но вся инициатива в этом вопросе принадлежит отнюдь не ему.
   - А... кому?
   Улыбка Ярославичева стала несколько снисходительной.
   - Президенту Громовому.
   Брови Филиппа от удивления встали домиком. Ярославичев понимающе кивнул:
   - И тем не менее это так. Громовой принадлежит к той  породе  отъявленных
трусов, которые, будучи зажаты в угол, способны на отчаянной храбрости  удар
в спину. Лубынину надо было напугать Пашу. Я это просчитал и начал  активные
действия именно в тот момент, когда он это сделал.  Оказалось,  что  Лубынин
напугал Пашу слишком  сильно,  и  тот  буквально  заметался,  не  зная,  как
вывернуться и спасти свою шкуру. А вокруг него сейчас уйма тупиц. Еще бы, ты
можешь представить рядом с Пашей Громовым  хоть  одну  умную  голову?  Ну  а
тупицы всегда предпочитают самые простые решения,  причем  редко  дают  себе
труд просчитать последствия. Так что все, что творится  в  окружении  нашего
дражайшего президента, можно было просчитать без особых усилий.
   Филипп нахмурился:
   - Но вы,  Ваше  Высочество,  просчитали  все  ДО  того,  как  это  начало
твориться в его окружении.
   Ярославичев покачал головой:
   - У меня достаточно опыта, чтобы более или менее ясно представлять  себе,
как поступит тот или иной человек в тех или иных обстоятельствах. К тому же,
я, как правило, имею в запасе несколько вариантов действий.
   - На случай непредвиденного развития событий?
   Его Высочество добродушно рассмеялся:
   - Ни один человек не может подготовить варианты на  случай  действительно
НЕПРЕДВИДЕННОГО развития  событий.  Но  это  и  не  нужно.  Действия  любого
человека, как правило, зиждятся на  его  собственном  личном  опыте,  а  это
предполагает достаточно  узкий  набор  вероятных  реакций  на  те  или  иные
ситуации. Просто некоторые реакции более вероятны, другие менее, но их число
всегда ограничено. Достаточно просчитать их  и  проработать  свой  ответ  на
каждую... хотя иногда, в одном случае, может быть, из ста или  даже  тысячи,
события  действительно  начинают  развиваться  непредсказуемо.  Но  у   меня
все-таки несколько больший личный опыт, чем у подавляющего большинства  ныне
живущих.
   - Так, может, имеет смысл задействовать такой из ваших вариантов, который
не предполагает даже попытки покушения?
   Ярославичев пожал плечами:
   - Нельзя исключать, что нам, в конце концов,  придется  поступить  именно
так. Если я все-таки не правильно  просчитал  степень  Пашиного  испуга.  Но
САМЫМ  предпочтительным  для  ДАЛЬНЕЙШЕГО  развития  событий  представляется
все-таки вариант с состоявшимся, но не достигнувшим успеха  покушением.  Так
что готовь вертолет. Мы вылетаем через десять минут.
   Филипп кивнул и вышел из кабинета, по-прежнему  продолжая  ломать  голову
над своими проблемами. Однако, как оказалось, разгадка ждала  его  буквально
за дверью.
   Он вышел из вестибюля как раз в тот момент, когда все закончилось. Метрах
в десяти от входа, на тротуаре, лицом  вниз,  лежал  мужчина  с  красным  от
напряжения лицом и  вывернутыми  руками  и  ногами.  Над  ним  нависло  трое
подчиненных Филиппа.  Гранин  на  мгновение  замер,  оценивая  работу  своих
ребятишек, классический "падающий  стриж",  специальная  поза,  при  которой
человек не только не может себе позволить пошевелиться,  но  и  не  способен
выдавить из себя ни единого звука. Потому что в этом положении все его мышцы
(даже  челюстные)  находятся  в  напряженном  состоянии  и  не  способны  ни
сократиться, ни расслабиться. Причем сам зафиксированный как бы  подвешен  в
воздухе, касаясь поверхности земли только подбородком и носками ног. Так что
даже если распластанный человек - террорист-камикадзе,  напяливший  на  себя
бомбу,  подорвать  ее  у  него  нет  никакой  возможности.  Нечто   подобное
используют МОССАД и ЯМАМ, но у них фиксируется только  верхняя  часть  тела,
так  что  если  приспособить  взрыватель  к  ноге,  террорист  вполне  может
выполнить порученную задачу. А  их  "падающий  стриж"  приводил  человека  в
абсолютную неподвижность. Впрочем, задержанный  был  не  очень-то  похож  на
террориста.
   - Кисть, Блок, Рык - отбой.
   Трое мгновенно распустили захваты и мягким,  но  стремительным  движением
поставили  задержанного  на  ноги,  заботливо  придержав  под  локти.  После
"падающего  стрижа"  человек   некоторое   время   испытывал   трудности   с
координацией даже в горизонтальном положении, не говоря уж о вертикальном.
   Филипп сделал скупой жест ладонью, и  трое  бывших  даунов  отступили  на
десяток шагов и отвернулись, тут  же  сосредоточившись  на  своих  секторах.
Идеальные боевые машины!  Филипп  повернулся  к  задержанному,  который  уже
немного пришел в себя, но  держался  на  ногах  только  за  счет  того,  что
вцепился в фонарный столб.
   - Кто вы такой и что вам нужно?
   Задержанный судорожно втянул воздух в легкие и с трудом выдавил:
   - Я - подполковник Федеральной службы  безопасности  Виктор  Постышев.  У
меня  есть   информация,   представляющая   жизненную   важность   для   Его
Высочества... - тут он закашлялся, пробормотал:
   - Вот черт, - и, хрипя, произнес с некоторым оттенком восхищения:
   - Ну у вас и ребятки, они тоже терранцы?
   Филипп, у которого после первой же фразы незнакомца екнуло под  ложечкой,
отрицательно качнул головой:
   - Нет, - и тут же вернулся к интересующей теме:
   - Вы говорили о безопасности? Я - начальник Службы охраны Его  Высочества
Гранин.
   Незнакомец (вернее, теперь уже знакомец) кивнул:
   - Я узнаю, майор, но лучше проводите меня к Его  Высочеству.  То,  что  я
сообщу, будет полезно услышать и ему тоже.
   Ярославичев ждал их в своем кабинете. Он был в плаще и с тростью.  Кивком
дав понять Филиппу, что ему  уже  доложили  о  произошедшем,  он  указал  на
кресла, расставленные вокруг журнального столика в углу кабинета:
   - Прошу вас, Виктор Андреевич.
   Постышев вздрогнул, услышав, что его назвали  по  отчеству,  которого  он
пока не упоминал, но затем усмехнулся:
   - О ваших базах данных ходят легенды.
   Они расселись вокруг столика, и Ярославичев мягко сказал:
   - Мы слушаем вас. Только прошу простить, у нас мало времени.  У  меня  на
сегодня определенные планы, и я уже должен выезжать.
   Постышев нахмурился:
   - Я, собственно, по этому поводу и пришел. Вы не должны сегодня  ехать  в
Тутовский детский дом. Вас собираются убить..
   Его Высочество и Филипп переглянулись. Что ж, с  местом  и  временем  они
попали в точку.
   - Убить? Меня?! И кто же это?
   Постышев усмехнулся:
   - Тут все довольно запутано. Во-первых, господин Громовой.  Один  из  его
новоиспеченных полковников сейчас  взбирается  на  подготовленную  метрах  в
трехстах  от  опушки  охотничью  площадку  с  "винторезом"  в  руках.  -  Он
усмехнулся. -  Паша  с  испугу  позабыл  даже,  что  вокруг  него  постоянно
находятся несколько  десятков  агентов  Федеральной  службы  безопасности  и
службы охраны. Как и то, что ему как бы полностью подчинены и эти структуры.
И решил прибегнуть к услугам своих прихлебателей.
   - А почему "как бы"?
   Постышев чуть скривил губы:
   - Вы довольно популярны в нашей среде, так что подобные  действия  против
вас имеют гораздо больше шансов дойти до ваших ушей, чем успешно воплотиться
в жизнь. Впрочем, то, что Паша все свои "мероприятия" планировал  и  готовил
только со своим ближайшим окружением, позволяет предположить, что он не  так
уж и глуп.  Если  бы  он  только  не  был  так  уверен  в  том,  что  слова,
произнесенные шепотом в ухо собеседнику при включенном на  полную  громкость
телевизоре служат именно сокрытию тайны, а не ее разглашению... - Он оборвал
себя. - Но я не об этом. Это покушение у нас серьезных опасений не вызывало.
Меткость бывшего прапорщика, несмотря на весь его апломб,  оставляет  желать
лучшего, оружие  свое  он  освоил  слабенько,  да  и  вся  подготовка  этого
покушения была  настолько  дилетантской,  что  мы  решили  дать  возможность
господину  Громовому  зайти  так  далеко,  как  он  сможет  зайти,  а  затем
преподнести его вам, так сказать, на блюдечке с голубой каемочкой. Но  ночью
выяснилось, что это еще не все. - Постышев на мгновение умолк, словно  желая
придать вес тому, что сейчас сообщит. - Существует еще один план  покушения.
Он составлен гораздо более профессионально, и,  судя  по  всему,  воплощение
этого плана в жизнь контролируется лично Трофимом Алексеевичем Дубининым.
   Его Высочество с легкой гримасой, лишь отчасти  напоминавшей  насмешливую
улыбку, повернулся к Филиппу:
   - Видишь, вот это как раз из серии непредвиденного развития  ситуации.  -
Он  прищурил  глаза,  и  Филипп  почти  физически  ощутил,  как   в   голове
Ярославичева завибрировали нейроны. Его Высочество обратился к Постышеву:
   - Поправьте меня, если я ошибаюсь.  Лубынин  или  те,  кого  он  к  этому
привлек, разработали достаточно профессиональный  план  с  высокой  степенью
вероятности воплощения. Но ему надо представить дело так,  чтобы  все  улики
прямо или косвенно указывали именно на президента, оставляя  за  кадром  его
самого. Скорее всего он  "приговорил"  того  дебила  прапорополковника,  ибо
лучшей метки для умных людей и не нужно. Так что тот будет стрелять,  только
чтобы замарать винтовку. - Ярославичев зло  хохотнул.  -  Великолепный  ход,
Трофим  Алексеевич,  просто  великолепный.  Естественно,  вы  все  замажете,
скидывать Пашу вам совершенно не с руки, но с таким убойным материалом  Паша
все свое президентство будет с вами просто пай-мальчиком... - Его Высочество
снова повернулся к подполковнику. - А как вы об этом узнали?
   Постышев усмехнулся:
   - Я считаюсь у нас в "конторе" самым большим специалистом по вашей части.
К тому же всем известно, что я вас, мягко говоря, недолюбливаю. Так что  без
меня им было не обойтись.
   Ярославичев усмехнулся в ответ:
   - А почему вы все-таки пришли ко мне?
   Постышев тяжело вздохнул:
   - А-а-а, обрыдло все. А вы... Должен вам сказать - я пристально  наблюдаю
за вами уже больше пятнадцати лет, но до сих пор в  вас  не  разобрался.  То
есть ЧЕГО ИМЕННО вы хотите, мне уже ясно, - власти. Причем не абы  какой,  а
такой, которая вас абсолютно устраивает и  по  возможностям  и  по  внешнему
антуражу. Но, может, это даже к лучшему. Во времена Путина казалось, что все
вроде как налаживается, так нет - Путин отработал свое и ушел, а мы  тут  же
начали выбирать себе таких уродов... - Постышев сокрушенно махнул  ру