невысокий, но совершенно квадратный чеченец из числа  тех  военных,  которым
как - то не подходит название "солдат", зато так и просится  на  язык  слово
"воин". Его пулеметчики из своих пулеметов могли побрить кошку, перебегающую
дорогу метрах в трехстах перед его позицией. Поэтому сразу же после выговора
комбата в наушниках раздался скрежет его зубов, а  затем  напряженный  голос
Атгериева с характерным кавказским акцентом произнес:
   - Сейчас... Й - ест, командыр! - И сразу же вслед за этим  оборонительную
линию китайцев заволокло пылью. Это  заработали  рельсовые  "шинковки"  роты
тяжелого оружия. Спустя мгновение вновь послышался голос Атгериева:
   - Сэргей, дарагой, десять секунд!
   Это означало, что через десять секунд  у  "шинковок"  Атгериева  кончатся
боеприпасы и огонь прекратится, о чем он и информировал их ротного.
   - Рота, броском вперед! - Голос ротного звучал  еще  напряженнее,  чем  у
комбрига. - Приготовить шрапнель!
   Борька торопливо засунул  в  двуствольный  подствольник  две  толстенькие
чушки шрапнельных гранат и, слегка поморщившись, упер приклад в левое плечо.
При выстреле шрапнелью отдача была такая, что плечо превращалось в  сплошной
синяк. Но зато шрапнельный залп роты по эффективности  был  ничуть  не  хуже
работы атгериевских "шинковок".
   - Залп!
   Тысячи стальных шариков шрапнели, визжа и завывая, унеслись в ночь, снося
и калеча все, что попадалось на пути.
   - Огонь!
   Борька  торопливо  перекинул  левую  руку  с  рукоятки  подствольника  на
накладку шнекового магазина и надавил на спуск. Автомат забился в его руках,
поливая
   Темноту яркой, огненной полосой трассеров. Спустя десять  секунд  звонкий
звук отсекателя показал, что магазин кончился, и тут же вновь раздался голос
ротного:
   - Нашлемные экраны  в  полный  ночной  режим,  после  замены  магазина  -
индивидуальный огонь... и держать цепь, сукины дети, держать цепь!...
   Когда они пересекли уничтоженный лагерь и вышли на другую сторону, Борька
отключил нашлемный экран и, облегченно выдохнув,  вытер  лоб.  Бой  все  еще
сидел в его башке мешаниной звуков,  образов,  смесью  страха  и  бешенства,
шумел в ушах и кружил голову. Рядом тяжело дышал Бабл. Они  некоторое  время
молча стояли рядом,  шумно  заглатывая  и  выдыхая  воздух,  а  потом  вдруг
одновременно посмотрели друг на друга и расплылись в улыбке. Живы! И  задали
жару!
   - Фу  -  у,  блин,  -  все  еще  скалясь,  проговорил  Борька  и  тут  же
насторожился. Откуда - то с севера слышались звуки  боя,  и  небо  там  было
окрашено всполохами разрывов. - Чего это там?
   Бабл, который всегда  первым  оказывался  в  курсе  всего  происходящего,
снисходительно махнул рукой.
   - А - а - а, это наши танкеры узкоглазым жару поддают. Там, километрах  в
двадцати отсюда, нахоженный перевал, и сразу после него  долинка,  там  река
изгиб делает... так китаезы сосредоточили там что - то около  пяти  дивизий.
Прямо как сельди в бочке. Ни сесть, ни пернуть.  А  местность  там  довольно
пологая. Для наших танков вполне проходимая, а вот для ихних не особо - мощи
не хватает. Так что наши им сейчас там жару  дают.  -  Бабл  прислушался.  -
Гляди - ка, похоже, там и самолеты? Слышишь звук, как у наших "горбатых", да
и "вакуумники" вроде как только они могут носить... Убей меня  бог,  их  там
сейчас хорошо мочат "вакуумниками". Вот сейчас, слушай...
   Борька молча кивнул.
   Он не знал, что ради обеспечения  авиационного  прикрытия  операции,  без
которого по всем расчетам выходило, что имперские войска  будут  уничтожены,
не выполнив своей задачи, в три часа после полуночи были частично  отключены
на  шесть  часов  батареи  излучателей  на  трех   орбитальных   платформах,
перекрывавших этот регион. Никто и подумать не мог, что это  кратковременное
отключение ввергнет мир в такую катастрофу, какой он еще никогда не видел.
   В наушниках послышался сигнал тон - вызовае и только тут  Борька  обратил
внимание, что на экранчике его коммуникатора горит индикатор самого верхнего
уровня сети. Блин, так вот почему он  во  время  боя  всю  дорогу  слышал  и
комбрига, и Атгериева, зато совсем не слышал голосов взводного  и  сержанта.
Похоже, после того доклада о результатах разведки он  так  и  не  удосужился
переключиться на пару ступеней ниже, в ротную сеть. Впрочем, сейчас это было
уже не важно.
   Бабл сплюнул на землю и мотнул головой.
   - Ну че стоишь, пошли, взводный зове... - Он не договорил, потому что под
их ногами задрожала земля. Несколько мгновений она ходила ходуном,  а  затем
вдруг  успокоилась.  Борька,  все  это  время  едва  державший   равновесие,
выпрямился и удивленно произнес:
   - Что это было?
   Бабл, который не удержался на ногах и чувствительно приложился  о  землю,
сел, потряс головой и как - то тихо, с тоской, ответил:
   - Не знаю, но чует моя жопа, что это был полный пи... ц!

6

   - "Латники", сэр... приказывают остановиться.
   Клайд наклонился вперед и, высунувшись из - за плеча водителя,  уставился
на дорогу. "Латник" был один. И выглядел совершенно обычно. То есть  сейчас,
|через два месяца после  того  как  союзнические  войска  пересекли  границы
Империи, Клайд мог сказать себе, что этот "латник" выглядит как обычно. А  в
первый раз... И Клайд припомнил, как он в первый раз услышал о "латниках".
   Это произошло спустя неделю после начала вторжения. Клайд уже  готов  был
поверить в то, что самое страшное позади и больше русские не преподнесут  им
никаких сюрпризов. Просто потому, что не успеют.
   Тем более что сначала все шло просто великолепно.
   Они довольно быстро оправились от шока, вызванного русскими спутниками, и
через два дня маршевые колонны вновь двинулись  вперед.  Они  набрали  лихой
темп, за сутки буквально пролетая сотни километров (что было  во  много  раз
больше того, что  они  ожидали  при  планировании  операции),  и  при  такой
скорости передвижения передовые части должны были выйти на  окраины  русской
столицы через три, максимум четыре  дня.  Но  потом  движение  колонн  резко
замедлилось. Хотя для этого как будто не было никаких особых оснований.
   Противник по - прежнему  не  оказывал  почти  никакого  сопротивления,  и
сообщений об обнаружении крупных  сил  имперских  войск  по  -  прежнему  не
поступало. Кое - где, правда, внезапно обнаружились мелкие отряды,  начавшие
слегка покусывать победоносные союзнические войска, но  общие  цифры  потерь
были до смешного малы. Состояние дорог,  по  которым  передвигались  войска,
также было вполне удовлетворительным. Конечно, они по -  прежнему  не  имели
доступа на трансконтинентальную автостраду, но дороги, шедшие по поверхности
земли  параллельно  ей,  вполне  позволяли  держать   очень   высокий   темп
наступления. Однако скорость продвижения стала падать, причем  необоснованно
быстро. К исходу седьмых суток с начала вторжения  вдруг  пришли  сообщения,
что соединения, до того дня продвинувшиеся наиболее далеко в сторону  Москвы
и Санкт - Петербурга, вдруг вообще остановились.
   Дивизия генерала Брейди за предыдущие сутки продвинулась на тридцать  три
километра. А дивизия генерала Аргенса, прежде демонстрировавшая прямо - таки
рекордные темпы, за это же время  преодолела  всего  пятнадцать  километров,
умудрившись при этом потерять несколько "Паттонов". Ну а  в  следующие  двое
суток ни один танк, ни одна БМП этих соединений вообще не двинулись с места.
Клайд затребовал сводку потерь, но все потери относились к тому  дню,  когда
им удалось хоть и немного, но продвинуться вперед, да  и  потери  эти,  если
абстрагироваться от существующего положения дел, были не так  уж  велики.  У
Аргенса - девять "Паттонов" и четыре человека. А у Брейди вообще  всего  две
БМП.  Правда,  одним  из  убитых  оказался  капитан  Грейси,  командир  роты
разведывательных танков. Он стал первым офицером, погибшим в этой  кампании.
Но после гибели Грейси никаких потерь не было, и все же, невзирая на  прямые
приказы командования,  за  два  следующих  дня  ни  одна  боевая  машина  не
продвинулась вперед ни на метр. Это было странно. И  Клайд  решил  на  месте
выяснить, в чем дело.
   До дивизии Аргенса он добрался в семь сорок вечера. Там его уже ждал  его
любимый "хаммер" (слух о странной любви помощника Президента по национальной
безопасности к этому старью прошел по всему фронту), но  самого  Аргенса  не
было. Как доложили Клайду,  он  уехал  в  притормозившую  передовую  бригаду
разбираться в  обстановке.  Клайд  подождал  полчаса,  но  радиосвязь  снова
отказывалась работать, а телефонный кабель до  штаба  той  бригады  пока  не
протянули, так что Клайд решил больше не ждать у моря погоды, а  отправиться
вслед за Аргенсом и разобраться со всеми неприятностями непосредственно там,
где они имели место быть.
   С Аргенсом они разминулись. Когда "хаммер" с Клайдом и "джипы" с  охраной
добрались до злополучной бригады, командир дивизии уже  уехал.  Впрочем,  он
был Клайду не очень - то и нужен, поскольку Клайд и сам уже  находился  там,
где надеялся получить ответы на свои вопросы.
   Командира бригады они обнаружили  в  штабе.  Крепкий  высокий  генерал  с
квадратной фигурой и коротко стриженным ежиком тронутых сединой волос  сидел
над картой в компании... с бутылкой русской водки. Рядом стояло  блюдце,  на
котором были аккуратно разложены тонко нарезанные ломтики  сала  и  кружочки
соленого огурца. Это  зрелище  показалось  Клайду  таким  странным,  что  он
замешкался на пороге в нерешительности: стоит ли вообще входить. Он не  имел
чести лично знать бригадного генерала Найтвуда,  но,  по  отзывам,  это  был
настоящий военный,  добрый  служака,  живая  иллюстрация  к  образу  крутого
американского вояки, созданному голливудскими боевиками. Уж его -  то  Клайд
меньше всего ожидал увидеть в обнимку с бутылкой. И вот такой пассаж.
   - Э - э - э, генерал...
   Найтвуд медленно повернул голову, и Клайд понял, что тот пьян.
   - Ты... к - к - к - то?
   Клайд покачал головой.  Генерал  Найтвуд  был  не  просто  пьян,  а  пьян
вусмерть.
   - Я - помощник Президента по национальной безопаснбсти, Смитсон. Чем  это
вы тут занимаетесь?
   Найтвуд несколько мгновений напряженно морщил  лоб,  пытаясь  вникнуть  в
смысл того, что ему только что сказали, наконец что - то  все  же  пробилось
сквозь пьяный туман, окутывавший его мозг, и от столь  успешных  результатов
мыслительной деятельности его лицо расплылось в счастливой улыбке.
   - Я... это... и - и -  изучаю  противника.  -  Он  замолчал,  старательно
осмысливая собственные слова, и, очевидно справившись с этой  задачей  более
или менее удовлетворительно, выдал следующую порцию:
   - Оказывы... э - э - э - вывается, что мы его нич... ик... нич - черта не
знаем, - он икнул, - ну - у - у... его... противника. - Тут  рука  генерала,
поддерживавшая подбородок, подломилась, и он упал лицом  на  блюдце.  Огурцы
веером рассыпались по карте. Но  генерала  это  ничуть  не  обеспокоило.  Он
коротко всхрапнул и... уснул сном младенца.
   Клайд молча окинул взглядом картину и,  тихо  затворив  дверь,  вышел  на
улицу.
   У крыльца дома, занятого Найтвудом под штаб бригады, переминался  с  ноги
на ногу лейтенант, командир приданного ему взвода охраны. Клайд спустился по
ступенькам, вытер  вспотевший  лоб  и,  повернувшись  к  лейтенанту,  нервно
спросил:
   - Сигареты есть, лейтенант?
   Тот изумленно  уставился  на  Клайда.  Ведь  всего  полчаса  назад  Клайд
довольно резко заявил, что не только не курит, но  и  на  дух  не  переносит
табачного дыма.
   - Не желаете сигару, мистер...
   Клайд обернулся. Слева от  него  замер  сержант,  сверля  его  испытующим
взглядом. Клайд благодарно кивнул и, ухватив сигару,  нервно  отгрыз  у  нее
кончик, сплюнул и, наклонившись к услужливо протянутой зажигалке,  прикурил.
Сержант убрал зажигалку, продолжая все так же испытующе вглядываться  в  его
лицо:
   - Один вопрос, мистер... Вы меня не помните? Клайд всмотрелся, и вдруг  в
его памяти что - то забрезжило.
   - Автобус... Даллас?..
   - Во! - взревел сержант. - Я же говорил! Рад с  вами  снова  встретиться,
мистер. Сержант Коллингсвуд к вашим услугам.
   Глядя на  его  простую  физиономию,  на  которой  сейчас  было  выражение
искреннего восторга, Клайд невольно заулыбался:
   - Помнится, вы собирались пойти в бомбардировочную авиацию.
   - Пф! - пренебрежительно скривился сержант. - И  где  бы  я  сейчас  был?
Торчал на аэродроме и грыз ногти?
   Клайд кивнул и  нервно  затянулся.  Сержант  стоял  рядом  со  счастливой
физиономией  деревенского  увальня,  за  тридевять   земель   повстречавшего
земляка.
   - М - м - мистер Коллингсвуд, я могу - задать вам один вопрос?
   - Конечно, сэр, - расплылся в улыбке сержант.
   - Я хочу знать, что здесь произошло?
   Конечно, было несусветной наивностью спрашивать у  сержанта  (!),  почему
бригада вдруг ни с того ни с сего застряла на месте,  но  до  ТАКОЙ  степени
выбить генерала Найтвуда из колеи могло только что - то экстраординарное.  А
это экстраординарное вполне могло быть уже известно всей бригаде.
   Улыбка тут же сползла с лица сержанта.
   - Вы о капитане Грейси, сэр? О -  па!  Похоже,  стопроцентное  попадание.
Клайд подобрался:
   - Да.
   Сержант пожал плечами.
   - Ну, тут все просто. Он сам  виноват.  Если  "латники"  говорят  -  надо
делать.
   "Латники"... Сержант, кажется, считает, что это слово объясняет все.  Вот
только Клайд слышит его в первый раз. Он  незаметно  сглотнул  и  осторожно,
стараясь  не  спугнуть  удачу  и  не  дать  понять  сержанту  степень  своей
неосведомленности, спросил:
   - И как все произошло? Сержант пожал плечами.
   - Ну... они, как обычно, выставили щит с указателем.  Правда,  мы  успели
пройти всего пятнадцать километров, но если "латники" ставят щит...  ну,  вы
же знаете. А Грейси... он просто не верил во все эти истории с  "латниками".
Поэтому сказал, что ни один дерьмовый имперец не смеет указывать ему,  когда
разбивать бивак. Он., я понимаю, что так не стоит  говорить  о  мертвым,  но
капитан Грейси всегда был немного... странным, сэр. Он хотел, чтобы его  все
считали самым крутым, и очень быстро приходил в бешенство,  если  что  -  то
было ему не по нраву. Вот и тогда он приказал  своему  механику  -  водителю
снести этот щит к чертям и двигаться дальше. - Сержант развел руками:
   - Вот и все, сэр.
   Клайд нахмурился:
   - Что все?
   - Ну - у... "латники" его наказали.
   - Как?
   Сержант недоуменно уставился на Клайда, и тот понял,  что  узнает  сейчас
великую тайну, которая  уже  давно  известна  каждому  сержанту  и  рядовому
экспедиционного корпуса. Коллингсвуд пожал плечами:
   - Ну - у - у, разнесли его танк на куски, а затем дали остальным экипажам
его роты десять секунд, чтобы  покинуть  машины  и  укрыться  в  придорожных
кюветах, и разнесли все машины его роты.
   Клайд медленно кивнул:
   - Понятно.
   Он  пару  минут  помолчал,  переваривая  услышанное,   потом   заговорил,
тщательно подбирая слова:
   - Понимаете, сержант Коллингсвуд, я... не очень хорошо представляю  себе,
кто такие  эти  "латники"..  Вы  не  могли  бы  описать  мне  их  немного...
подробнее?
   Сержант удивленно воззрился на Клайда, но тот продолжал спокойно смотреть
ему в глаза. Коллингсвуд слегка покраснел:
   - "Латники", сэр, это... ну, это "латники" сэр.  Они  крутые  ребята,  но
стараются зря никого не убивать. Если ты  не  полный  идиот  и  не  мечтаешь
оторвать себе яйца, то ты всегда сможешь с ними договориться. Ну, то есть не
совсем... но они тебя не убьют.
   - А как они выглядят?
   Этот вопрос, похоже, застал сержанта врасплох.
   - То есть, сэр?
   - Ну... во что одеты, как вооружены?
   - "Латники"?!
   Коллингсвуд как будто не мог поверить, что до сих пор существуют люди, не
знающие, как выглядят "латники". Однако Клайд  продолжал  смотреть  на  него
требовательным взглядом.
   - Они в латах, сэр. Говорят, что их невозможно пробить даже  из  танковой
пушки, но я не слышал, чтобы  кто  -  то  пытался  это  сделать.  А  вот  из
"Браунинга", говорят, пытались... - Он замялся, словно не  зная,  продолжать
ли дальше.
   - И что? - поощрил его Клайд.
   - И... не получилось. Пятидесятый калибр отлетал  от  него,  как  мяч  от
бейсбольной биты, а "латнику" хоть бы что.
   - Ты сам это видел? Сержант смутился:
   - Нет, сэр. Мне свояк рассказывал. Это было у них в батальоне. Он сам это
видел.
   - А в какой дивизии он служит?
   - В двадцать восьмой, сэр.  Клайд  понимающе  кивнул.  Это  была  дивизия
генерала Брейди.
   - Какое у них оружие?
   - Оружие... Так у них все оружие в латах. То есть никаких  стволов  я  не
видел, только раструбы здесь и здесь, - сержант показал справа  и  слева  от
своей шеи, - один побольше, другой поменьше. Я не знаю, что  там  такое,  но
ствол танковой пушки перерубает запросто.
   Клайд мысленно присвистнул, а сержант между тем продолжал:
   - И стреляют метко. Мы тут пару дней назад на биваке  повесили  на  столб
мишень для дартса и начали кидать стрелки. А "латник" маячил милях в двух  с
половиной. Так вот он пялился на нас, пялился, а потом взял да  выстрелил...
Столб просто унесло, а мишень... Я потом видел ее у Джинка,  это  его  дартс
был, так вот там дыра была с мой кулак и точнехонько посредине. Я  не  знаю,
что это такое, может, лазер, ну, как у пришельцев в "Черном утре", но мне бы
не хотелось, чтобы это что - то стреляло в меня...
   Клайд уехал из дивизии генерала Аргенса,  так  и  не  встретившись  с  ее
командиром (хотя это выглядело достаточно невежливо), и к полудню следующего
дня уже был у Брейди. Он даже не стал сажать вертолет  у  штаба  дивизии  (у
него была одна из  немногих  машин,  снабженных  русским  электродвигателем,
поэтому он мог передвигаться в высотных  эшелонах,  накрытых  этим  чертовым
излучением), а сразу приказал лететь  в  бригаду,  в  которой  служил  свояк
Коллингсвуда.
   Когда вертолет, посвистывая лопастями (сам двигатель  работал  совершенно
бесшумно), опустился на зеленую лужайку, командир бригады ждал его у  дверей
штаба. Клайд выбрался наружу, молча выслушал доклад и  сразу  взял  быка  за
рога:
   - Почему вы остановились, генерал? Бригадный генерал побагровел:
   - У меня... есть веские причины. Клайд сурово нахмурился:
   - Меня  не  интересуют  эти  причины.  Вы  должны  немедленно  продолжить
наступление. Немедленно, слышите?! Если у вас  есть  неисправная  техника  -
бросьте, если больной личный состав - оставьте, я сам организую его отправку
в госпиталь, но через полчаса вы должны уже двинуться вперед,
   Цвет лица командира бригады стал еще более насыщенным.
   - Э - э - э... понимаете, сэр...
   - Вы отказываетесь выполнять мое распоряжение? - перебил его Клайд.  Кожа
генерала приобрела почти свекольный оттенок.
   - Прошу прощения, сэр... но я не могу этого сделать.
   - То есть? - с нарочитым недоумением спросил Клайд.
   - Я не могу двигаться вперед. - О физиономию  бригадного  генерала  можно
было зажигать спички.
   - Но почему?
   -  Мне...  запрещено,  сэр,  -  выдавил  бригадный  генерал,  после  чего
развернулся на каблуках и, смешно вскидывая колени, потрусил к штабу.  Клайд
проводил его хмурым  взглядом.  Да,  дело,  похоже,  зашло  слишком  далеко.
"Латников" боятся уже не только солдаты и сержанты. Они сумели запугать даже
генералов. Он поднял глаза. Весь наличный  состав  штаба  высыпал  наружу  и
сейчас таращился на него, то есть не столько на него,  сколько  на  чудесную
машину, которая может летать в интерферентном поле этого чертового  русского
излучения. Клайд обвел взглядом собравшуюся толпу:
   - Эй, лейтенант!
   - Да, сэр.
   - Найди мне сержанта Пригли. Офицер даже  не  стал  никуда  двигаться,  а
просто повернул голову и заорал:
   - Дуг!
   - Чего?
   - Иди сюда, ты нужен своей стране.
   Вокруг заржали. Клайд тихонько вздохнул. Неужели они не понимают, ч