, но уже со столицей  в
Киеве,  поскольку  ныне  именно  Украина,  как  наиболее  могучее  из   трех
государств,  должна  послужить  основой  будущей  великой  державы".  Я  еле
отплевался. Слава богу, Ласкявичусу удалось все свести к шутке, а  вот  ляхи
обиделись, причем всем народом. До сих пор натянутость сохраняется.
   В этот момент за окном грянули:

   Ра - асцветали яблони и груши.
   Па - аплыли туманы над рекой...

   Чумак вновь поморщился:
   - И чего они наши песни не поют? Те же мое... кхе, наши  северные  соседи
прекрасно распевают. Полубай усмехнулся:
   - Так они считают, что все эти песни - наши, то есть  ихние.  Ты  вот  не
особо следишь за новыми веяниями, а теперь, оказывается, русские  -  это  не
национальность, а,  как  бы  это  сказать,  некая  географо  -  политическая
принадлежность. В летописях, вишь ты, нету, оказывается, никаких  упоминаний
о русах, россах и каких - то созвучных племенах. Да и река  Рось  не  сильно
много упомянута. Древляне, скажем, есть,  поляне  есть,  вятичи,  кривичи  -
есть, чудь, мерь, весь, мордва - тоже имеются, а Русь и  русские  появляются
только во времена Рюрика и именно как те, кто под Рюриковой рукой ходил. Так
что ныне у них в Империи все русские -  и  татары,  и  евреи,  и  карелы,  и
белорусы, и... украинцы, потому как по грамматике  это  имя  существительное
одновременно и имя прилагательное, а прилагательное это ко  всем  народам  и
нациям, что в Империи проживают, прилагать полагается.
   Чумак вновь помрачнел.
   - Эк как придумали. Тут за окном грянуло:

   Дывлюсь я на нэбо, тай думку гадаю...

   И Чумак обрадованно повернулся, но тут же  вновь  помрачнел,  потому  что
поющие  несли  впереди  императорский  штандарт,  а  их  щеки  и  лбы   были
разрисованы в цвета имперского флага.
   - Ну почему они так... Полубай пожал плечами:
   - А чего ты хочешь? У нас среднедушевой доход на душу населения едва одна
десятая от имперского, Укртрансгаз,  Украинские  нефтяные  сети,  Запорож  -
сталь,  Южмашзавод,  Николаевские   верфи,   ЗАЗ   и   другие   предприятия,
принадлежащие русским, дают львиную долю бюджетных поступлений, да и  считай
четверть  трудоспособного  населения  каждый  год  уезжает  на  заработки  в
Империю. Уже забыл, из - за чего слетел кабинет Видовича?
   Чумак вздохнул. Видович, пришедший к  власти  на  волне  обещаний  полной
интеграции Украины в Европу, предпочитал эпатировать  русских.  И  некоторое
время ему удавалось делать это безнаказанно. А затем Император  заявил,  что
руководитель государства, желающий  поддерживать  добрососедские  отношения,
так себя не ведет, а если добрососедские отношения нежелательны, то  Империя
будет вынуждена скорректировать  курс  в  сторону  резкого  снижения  уровня
культурного и промышленного обмена, и объявил шестимесячный подготовительный
срок к введению визового режима. Гривна тут же ухнула  на  двадцать  Пунктов
вниз, а народ вышел на улицы. Видович, то пытавшийся убедить  людей,  что  у
него уже на мази договор о полноправном  вступлении  Украины  в  Европейский
Союз, то грозивший разогнать и посадить смутьянов, к исходу недели  вынужден
был подать в отставку.
   Президент распустил парламент и  тут  же  объявил  досрочные  выборы,  на
которых ни одна партия не смогла набрать определяющего большинства. Но,  как
видно, после прошлогодних выступлений люди вошли во вкус, и вот уже  полгода
по стране то и дело вспыхивали  полустихийные  демонстрации,  вроде  как  не
имевшие никаких официальных лозунгов, но объединявшие всех мыслью: "Снова  с
русскими". Ну кто мог подумать, что люди будут так отмечать Девятое мая? Тем
более что официально на Украине праздник Победы  отмечали,  как  и  во  всей
Европе, восьмого.
   - И что теперь? - невеселым голосом спросил Петро.
   Полубай не ответил,  а  только  задернул  штору,  мельком  подумав,  что,
похоже, насчет количества Петро соврал и ему тоже.
   - Ладно, давай займемся нашими баранами...
   Вечером, когда этот длинный и оказавшийся необычайно тяжелым день подошел
к концу, Тарас обес - силенно развалился в кресле и  некоторое  время  молча
сидел, глядя в никуда. То есть это он думал, что в никуда, а на  самом  деле
через пять минут поймал себя на том, что  сверлит  взглядом  одну  точку,  а
именно сигнальную лампу вызова фельдъегерской службы. Когда он осознал  это,
то досадливо поморщился. Вот  еще,  не  хватало  только...  Чего  именно  не
хватало, он додумать не успел, потому  что  именно  в  этот  момент  плашка,
привлекшая его внимание, замигала и в уши  ворвался  сигнал  зуммера.  Тарас
вздрогнул, протянул руку и поспешно нажал на клавишу.
   - Да...
   - Тарас Андриевич, прибыла почта из нашего посольства в Москве,  но  если
вы...
   - Нет, несите.
   Спустя десять минут у  него  на  столе,  в  самой  середине,  на  жесткой
пластиковой подложке, оправленной в  мягкую  дорогую  кожу,  лежал  конверт.
Конверт  был  прошит,  запечатан  сургучом,  на  его  лицевой  стороне  были
выдавлены реквизиты Императорской канцелярии, а чуть ниже скромно отпечатано
имя. Некоторое время Полубай, охваченный смутным страхом, стоял не шевелясь,
потом сердито тряхнул головой, твердой рукой взял хрусткий конверт и  сломал
печать...
   "... Ваши предложения представляются мне  вполне  приемлемыми.  Я  считаю
совершенно ненужным настаивать на каком - либо юридическом оформлении  союза
Украины с Россией, не говоря уж о включении ее в состав России. И  полностью
поддерживаю Вашу идею отдельного персонального Коронного договора Украины со
мной. Однако подобная идея  совершенно  теряет  смысл,  если  мы  не  сможем
использовать мои возможности в деле возрождения  и  развития  Вашей  страны.
Поэтому в качестве непременного условия подобного  объединения  "наверху"  я
предлагаю обязательный переход на единую валюту  и  объединение  Вооруженных
сил.  Стандартизация  по  языку  не  представляется  мне  особой  проблемой,
поскольку в сегодняшней Украине легче найти школу, в которой по тем или иным
причинам не преподают английский, чем такую, где не преподается русский..."
   Дочитав до конца, Полубай  некоторое  время  молча  сидел,  ожидая,  пока
успокоится сердце и высохнет испарина, потом откинулся на  спинку  кресла  и
прикрыл глаза. Да, он надеялся, что его идея о том,  чтобы  без  формального
объединения с Россией сделать Императора монархом и своей страны, не вызовет
у Его Величества резкого неприятия, но столь однозначного одобрения  он  все
же не ожидал. Что ж, теперь у него действительно появился шанс сделать что -
то серьезное и важное для своей страны, а не просто остаться в  истории  как
серая личность, занимавшая пост премьер - министра  между  яркими  лидерами.
Впрочем, для - этого надо было  сделать  еще  очень  многое,  например,  как
минимум стать президентом.

8

   - Руфочка, Руфочка! Ты уложила мой костюм?
   Виктор вздрогнул и оторвался от  журнала.  Визгливый  голос  дяди  Иосифа
действовал на людей почище пожарной сирены. Что  ответила  мать,  Виктор  не
услышал. Впрочем, это было совершенно не  важно.  Потому  что  не  прошло  и
минуты, как голос дяди послышался снова:
   - А мои ботинки... да нет,  коричневые,  на  толстой  подошве...  ну  как
зачем? В Москве сейчас, должно быть, ужасно холодно! Я же  помню,  в  России
всегда ужасно холодно... Ну и что, что начало  сентября?  Аи,  перестань,  я
лучше знаю, я же там родился!
   Виктор  поморщился.  За  последние  несколько  месяцев  дядя  Иосиф  всех
совершенно достал. Да, благодаря дяде им не пришлось стоять в дикой  очереди
репатриантов в посольстве Российской империи, как  другим  семьям,  которые,
несмотря на документально доказанную принадлежность к потомкам  выходцев  из
России, не имели ни одного такого живого выходца, но сколько же  можно  этим
тыкать в глаза? Тем более что старший сын дяди Иосифа эмигрировал в  Империю
еще пять лет назад и уже успел там  обжиться.  Он  работал  старшим  сменным
инженером гигантского  генераторного  блока,  одного  из  тех,  что  русские
понастроили на побережье Северного Ледовитого океана. Он приезжал в  Израиль
проведать отца и родных каждый год, и Виктор ясно помнил нотки высокомерного
превосходства в его голосе, когда он рассказывал, как долго лететь до Тикси,
и как, бывало, трясет вертолет, когда они еще два часа  "пилят"  на  нем  от
Тикси до своего генератора.
   Конечно, можно было найти работу и не так далеко от его  Калуги,  но  все
генераторы "Северного  сияния"  обслуживались  вахтовым  методом,  и  работа
занимала у брата лишь чуть больше восьми месяцев в году. А  остальное  время
он путешествовал, так что  за  прошедшие  пять  лет  братик  Леви  (который,
правда, был на пятнадцать лет старше Виктора, поскольку и сам  дядя  был  на
столько же старше его матери) успел побывать в десятке стран Хотя по большей
части его привлекала сама Россия. Виктор, который пока успел побывать только
на Мертвом море да на Кипре  (когда  там  играли  свадьбу  Цили,  троюродной
сестры), внутренне морщился, когда тот заявлял этаким небрежным  тоном,  что
успел накрутить почти сто тысяч километров только в путешествиях  "по  своей
стране". Впрочем, его ди - ви - ди о Байкале,  охоте  в  Уссурийской  тайге,
долине гейзеров на Камчатке, о  Петербурге,  Москве,  его  Калуге  и  других
городах Виктор засмотрел "до дыр. У него в уме не укладывалось, что есть  на
свете такая страна, над которой можно лететь  столько  же,  сколько  (с  ума
сойти! от Иерусалима до Нью - Йорка, и за это время ни разу не  пересечь  ее
границу.
   - Руфочка, а ты не забыла мою рубашку, да нет, ту,  желтую,  которую  мне
привез Леви... аи, не говори так, она еще вполне ничего...  это  же  русская
рубашка. Ты не понимаешь, русские все делают лучше всех в мире, уж  я  -  то
знаю, я там родился.
   Виктор фыркнул. Вот ведь заслуга! Дядю Иосифа увезли из России в возрасте
четырех лет. Ну что он может помнить? Но он действительно родился в  России.
В его паспорте в качестве места рождения стоял город Курск, так что с  точки
зрения законов Российской империи он действительно возвращался на ро - Щину,
и потому всем остальным, кто ехал вместе с ним, приходилось его терпеть.
   Виктор закрыл журнал и бросил на  пол.  Делать  было  совершенно  нечего.
Ребята сейчас все в школе, только Израель, наверное, сидит у отца  в  офисе.
Но с Изей они  поругались.  Тот  обозвал  Виктора  отщепенцем,  убегающим  с
Родины, когда ей так нужны молодые руки и умы. Правда, потом они  вроде  как
помирились, но какая - то натянутость осталась. Смешно.  Как  будто  Виктора
кто - то спрашивал - ехать или не ехать Впрочем, даже если бы и  спросили...
он и сам не знал, чего ему больше хочется. С одной  стороны,  он  родился  в
Хайфе и неплохо прожил здесь до пятнадцати лет. Здесь  было  все  -  друзья,
Ракель... С другой, когда он смотрел на экран, где Леви позировал на меховой
горе  убитого  белого  медведя  или  отфыркиваясь  выныривал   из   парящего
гейзерового озерка, ему страшно хотелось попасть туда  самому.  К  тому  же,
если  он  станет  гражданином  Империи,  у  него  появится  шанс  попасть  в
Терранский университет...
   - Руфочка, я забыл тебе напомнить, положи, пожалуйста, гармошку... ну да,
которая осталась от дедушки  Леви...  не  спорь,  это  русский  национальный
инструмент, так что когда ее увидит русский таможенник, он сразу поймет, что
я возвращаюсь на Родину.
   Этого Виктор выдержать уже не мог. Он вскочил с кровати,  натянул  легкую
рубашку - сетку и выскочил из комнаты. Когда он спустился вниз, мать как раз
запихивала  в  чемодан  ветхую  гармошку.  Виктор  насупился   и   попытался
прошмыгнуть мимо. Но, как обычно,  ему  это  не  удалось.  Мать  на  секунду
оторвалась от своего занятия, окинула  сына  критическим  взглядом,  поджала
губы, но сдержалась и сказала только:
   - Виктор, посмотри, где там Рива. Пусть идет домой. И  сам  недолго.  Нам
пора ужинать и ложиться. Завтра рано вставать. Машина придет в полвосьмого.
   Виктор кивнул и выбежал на улицу. Вот ведь родители  -  вроде  ничего  не
делаю, иду себе мимо, а все равно спокойно пройти  не  дадут  -  обязательно
надо что - нибудь сказать, чем - нибудь озадачить.
   Риву он встретил где и  ожидал  -  на  набережной.  И  она,  естественно,
целовалась со своим парнем. Виктор сморщился. Тоже мне, трогательная сцена -
Ромео и Джульетта. Прощай навеки! Да семья Игоря  записалась  в  очередь  на
возвращение еще за два года до них. И хотя у  Игоря  не  оказалось  в  живых
никого из бывших граждан России, их очередь должна подойти через две недели.
А вот у его Ракели срок подойдет, только через три года. Да и вообще, из его
друзей в ближайшие полгода в Россию должны перебраться только двое - Семен и
Беньямин. Бенья - мин говорит, что немного побаивается. У  него  бабушка  по
матери - из Литвы, так она им все уши прожужжала о  том,  как  в  России  не
любят евреев. Ну и что? Вон тетя Далия рассказывала,  что,  когда  они  сюда
приехали (а ей, в отличие от дяди Иосифа, в момент эмиграции из России  было
уже двенадцать лет), им здесь некоторые тоже были не очень - то  рады.  Даже
обзывали русскими. Хотя, конечно, не все. Ну и там, наверное,  тоже  не  все
такие, как рассказывает бабушка Беньямина. В конце концов  туда  уехало  уже
столько народу, и пока Виктор не слышал, чтобы кто - нибудь вернулся.
   - Рива, тебя мать зовет.
   Рива и Игорь вздрогнули и отшатнулись друг от друга. Сестра покраснела  и
сердито нахмурилась. - Виктор, тебе сколько раз говорить - не подкрадывайся!
   - А я и не подкрадывался, - ухмыльнулся Виктор,  -  просто  вы  были  так
заняты, что не заметили бы и верблюда.
   Рива вспыхнула:
   - Ах ты! Игорь, ну скажи ты ему... Но тот лишь покачал головой:
   - Ладно, пойдем, я тебя провожу. Рива мгновенно оттаяла, но, уходя, все -
таки не удержалась и крикнула Виктору:
   -  Ты  давай  недолго!  Нам  завтра  рано  вставать.  Машина   придет   в
полвосьмого.
   Виктор досадливо сморщился. Ох  уж  эти  женщины...  Вот  ведь  правильно
говорят: в чем разница между еврейской матерью и арабским  террористом  -  с
арабским  террористом  можно  договориться.  Вот  и  Рива  тоже...   будущая
еврейская мать... или уже русская, черт его разберет - все так перепуталось.
Виктор еще полминуты сердито посверлил взглядом спину  сестры  и  задумался.
Идти было совершенно некуда, но возвращаться  к  визгливым  и  самодовольным
речам дяди Иосифа тоже  не  хотелось.  Так  что  оставался  один  вариант  -
проведать Израеля.
   Как он и ожидал, Израель торчал у отца в  офисе.  Когда  Виктор  просунул
голову в дверь, дядя Беньямин, отец Израеля, что - то торопливо  набирал  на
клавиатуре, одновременно говоря с кем  -  то  по  телефону,  зажатому  между
плечом и щекой. Так  что  увидев  просунувшуюся  в  дверь  вихрастую  голову
Виктора, он, не отрываясь ни от одного из своих дел, просто  указал  глазами
на дверь задней комнаты, где Израель обычно и коротал время за экраном.
   Израель сидел в чате. Причем в каком - то русскоязычном. Наверное, болтал
с Самуилом. Семья Самуила, еще одного парня из их компании, уехала в Империю
еще два года назад. Тогда Израель, узнав о том, что родители Самуила  подали
прошение на эмиграцию в  Империю,  возмутился  так,  что  даже  объявил  ему
бойкот. А потом ничего - отошел. И сейчас частенько болтал  с  ним  в  чате.
Впрочем, всем ребятам было ясно, откуда у Израеля  ветер  дует.  Он  был  из
семьи коренных собров. Его дед по отцу служил в элитных парашютных частях  и
одно время даже был депутатом кнессета. Причем больше всего  он  прославился
тем, что внес проект закона о запрещении регистрации  детей,  чьи  имена  не
соответствуют  "еврейской  культурной  традиции".  Тогда  разразился   целый
скандал, поскольку, несмотря на столь расплывчатую формулировку,  всем  было
ясно, что законопроект направлен в первую очередь против выходцев из России.
Так как именно в их среде возникла и начала распространяться мода на русские
имена. Хотя большинство родителей, дающих детям такие  имена,  родились  уже
здесь, в Израиле. Впрочем, большинство  старалось  неким  образом  сохранять
паритет, называя одного ребенка русским именем, а  второго  еврейским,  как,
скажем, у них с Ривой.  Хотя  и  не  все.  Например,  у  Игоря  брата  звали
Виталием, а сестру Катей. Закон, естественно, не прошел, поскольку  так  или
иначе задевал интересы трети населения страны. А на  следующих  выборах  дед
Израеля уже не попал в партийные списки.
   - Привет, опять с Самуилом болтаешь?
   Израель, который был так увлечен своим чатом, что даже  не  заметил,  как
вошел Виктор, вздрогнул и отодвинулся от компьютера.
   - А, это ты? Я и не заметил, как ты вошел.
   Оба замолчали, Виктор - несколько запоздало поняв, что не стоило вот  так
в лоб напоминать об истории с Самуилом, а Израель как раз из - за того,  что
ему - напомнили об истории, о которой он не очень - то любил вспоминать.
   Спустя минуту Израель шумно выдохнул и нехотя сказал:
   - Да нет, не с Самуилом. Я тут нашел еще один чат. Тут сидят  в  основном
те, кто попал в Империю не из Израиля, а из других стран.  Хотя  наших  тоже
хватает.
   Виктор,  тоже  справившийся  со  своим   смущением,   понимающе   кивнул.
Приехавшие в Империю из Израиля  как  -  то  очень  быстро  и  непринужденно
сбились в этакое плотное землячество, не закрытое,  впрочем,  совершенно  от
всех остальных, но  все  -  таки  несколько  отделенное  от  жизни  коренных
русских. Это был свой особый мирок, где  продолжали  по  -  прежнему  делать
мацу, праздновать Песах и другие еврейские праздники, хотя большинство с  не
меньшим удовольствием принялось  отмечать  и  майские,  и  ноябрьские  и  уж
конечно Старый Новый год. И как - то так получалось, что стоило только где -
то - в городе, на заводе, в институте,  в  чате,  появиться  кому  -  то  из
переселенцев, как вскоре  там  вдруг  оказывалось  множество  его  земляков.
Почему так получалось, никто особо не задумывался, да и  страдать  по  этому
поводу никто сильно не страдал. Поскольку все  окружающие  от  этого  только
выигрывали. Видимо, в крови этого  легкого  на  подъем  народа  было  что-то
такое, что позволяло ему довольно споро вписываться в любые нравы, а  работы
в Империи хватало всем и возможностей для роста тоже. К тому  же  реализация
провозглашенной Императором политики "Родины всех уехавших" довольно  жестко
отслеживалась и контролировалась и местными властями, и  правоохранительными
органами. Так что мужичок,  рискнувший  по  пьяни  обозвать  кого  -  то  из
приехавших "сраным жидом", рисковал нарваться  на  большие  неприятности,  а
несколько попыток создания полулегальных организаций русских (как,  впрочем,
татарских,  башкирских,  тувинских   и   иных   прочих)   националистических
организаций были пресечены быстро  и,  как  многим  показалось,  неадекватно
жестоко.
   Впрочем, это еще как посмотреть. При проведении обыска в помещении  клуба
"Русский  дух"  милиция  была  встречена  выстрелами.  Причем  огонь   велся
прицельно. Двое сотрудников милиции были убиты и шестеро ранены.  По  глухим
намекам, которые, хотя и не получили особого развития,  но  гуляли  довольно
долго, некие лица, заинтересованные в скандале,  настоятельно  рекомендовали
руководителю клуба отставному  прапорщику  Зарбузу,  как  позже  выяснилось,
уволенному из Таманской дивизии как раз по  "психической"  статье,  устроить
кровавое шоу, обещая, с одной стороны, полную безопасность и бездействие  со
стороны правоохранительных органов, а с другой - широкую рекламу  в  прессе.
Но то ли  они  чего  -  то  не  подрассчитали,  то  ли  оказались  не  столь
влиятельными, как представлялось им самим, во всяком случае, для  Зарбуза  и
его боевиков все закончилось более чем плачевно.
   Через три часа после первого выстрела на тихую  улочку,  где  в  отдельно
стоявшем  ветхом  домике  располагался  клуб,