нас  же
просто выкинут из олимпийского движения!
   - За что?
   - За обман.
   - Какой обман? - удивился Филипп. Вик Вик вздохнул:
   - А как еще они  могут  объяснить  то,  что  творится?  -  Он  кивнул  на
телеэкран, где Мигура вновь (в который уже раз за последние два  часа)  рвал
грудью  финишную  ленточку,  и  насупился.  -  Сам  знаешь,  эта   Олимпиада
замысливалась американцами как торжество  американского  духа  (ну  еще  бы,
Олимпиада не просто в Америке - в самом Нью  -  Йорке!).  Американцы  должны
были одержать не просто победу, а абсолютную победу, и вот...
   - Спорт есть спорт. Вик Вик взорвался:
   - Какой спорт?!! Когда олимпийская сборная одной страны  получает  двести
десять медалей, из них шестьдесят восемь  золотых,  это  не  имеет  никакого
отношения к спорту!
   Филипп продолжал молча смотреть на экран,  где  кадр  с  рвущим  ленточку
Мигурой отъехал чуть дальше, а на переднем плане нарисовались Стеф Полански,
самый крутой ведущий теленовостей всего западного побережья, и его очереднбй
гость - холеный благообразный мужчина с седой бородкой. Полански  представил
его как профессора Джереми Макенроя, специалиста по  спортивной  медицине  и
ведущего эксперта по допингу Национальной ассоциации легкой атлетики США. Ну
еще бы! Ведь всем давно было  известно,  что  при  честной  игре  американцы
просто не могут проиграть. Что означало: если они проигрывают - значит  игра
нечестная.
   - Да выключи ты эту хрень! - Казалось, от рыка Вик Вика вздрогнули жалюзи
на окнах номера. Филипп хмыкнул и нажал  кнопку  "ленивчика".  Профессор  на
экране как раз начал тыкать световой  указкой  в  изрядно  увеличенное  лицо
Степана, перекошенное от  напряжения,  показывая  видимые  лишь  ему  одному
"характерные покраснения"  и  "явно  заметное  сужение  зрачков".  Полански,
кивая, сосредоточенно внимал.
   - Ну так что ты предлагаешь?
   Филипп встал и с наслаждением потянулся.
   - А что тут можно предложить? Нас здесь очень сильно не любят.  В  первую
очередь хозяева. Причем не только Олимпиады, но и всего мира. А потому никто
им перечить не будет.  Так  что  выхода  у  нас  два:  либо  бросить  все  и
немедленно уезжать, а вернее бежать, либо... остаться и бороться  до  конца.
Мы же что сделали? Обули  наших  американских  друзей  по  плаванию,  легкой
атлетике, теннису, то  есть  по  тем  видам,  в  которых  они  считали  себя
абсолютными лидерами. Ты же помнишь, как  перед  Олимпиадой  они  со  вкусом
обсуждали даже не то, сколько американцев будет в  тройке  призеров,  а  кто
именно из них. Так что у них остается вообще только один  выход,  ты  знаешь
какой - обвинить нас во всех  смертных  грехах:  в  применении  специального
уникального допинга, который невозможно обнаружить современными методами,  в
подкупе судей, ну а заодно в попрании прав личности, терроризме  и  зверском
уничтожении китов в окрестностях Антарктиды.
   - Вот и я о том же толкую, - пробурчал Вик Вик.
   - И в этой ситуации надеяться на то, что нам  дадут  спокойно  уехать  со
всеми медалями, которые мы здесь завоевали и еще завоюем, - глупо.  Остается
решить - либо мы бежим, либо нет. Причем убежать мы  можем  только  сегодня.
Если завтра наши ребята выйдут на площадку, нас уже никто из этой страны  не
выпустит.
   Вик Вик мрачно кивнул. Он прекрасно представлял, о чем идет речь. Завтра,
в одиннадцать по местному времени предстоял финал баскетбольного турнира.  И
для американцев это был последний шанс сохранить лицо. Ибо  вот  уже  шестую
Олимпиаду подряд олимпийскими  чемпионами  становилась  только  американская
"Дрим тим" - команда мечты. Но сегодня ни у кого не было сомнений по  поводу
того, что, если завтра сборная Империи появится на площадке,  -  американцев
ждет даже не поражение, а форменный разгром. И  этого  хозяева  Олимпиады  и
представители самой могущественной страны мира допустить уже никак не могли.
Но в том случае, если бы русские не появились на площадке и тем паче  вообще
покинули олимпийский городок, американцам не только  удалось  бы  спасти  от
разгрома свою баскетбольную команду, но и больше того - перед ними открылись
бы широкие возможности  полной  реабилитации  всей  Олимпиады.  Поэтому  всю
последнюю неделю на спортсменов и официальных представителей Империи шло все
более  нарастающее  давление.  А  в  последние  два  дня  оно  стало  просто
неприличным. Таким, что не выдержал сам "железный"  Вик  Вик.  Вернее,  дело
было вовсе не в  выдержке.  Вик  Вик  просто  понял,  что  хозяева  мира  на
последнем пределе и  готовы  пойти  на  все,  лишь  бы  сломать,  раздавить,
растоптать этих наглецов, посмевших бросить  вызов  хозяевам  планеты  в  их
собственном  доме.  Эти  русские  как  будто  не  понимали,  что  переброска
американских войск в Европу идет полным ходом и им лучше  всего  вести  себя
тише воды ниже травы.
   - Ну и что ты решил?
   Филипп в  раздумье  посмотрел  на  собеседника.  Вся  проблема  Вик  Вика
состояла в том, что он был одним из высших чиновников МОК  и  официально  не
имел никакого отношения к делегации  Империи.  И  не  имел  права  принимать
решение. А Филипп, за год до Олимпиады выведенный из состава  оргкомитета  и
личным указом Императора назначенный руководителем сборной команды  Империи,
был как раз тем, кто этим правом обладал.
   - А что тут решать? Будем играть.
   - Да ты... понимаешь... что... - у Вик Вика от волнения сел голос, -  ...
это ж... сейчас начнется... они ж не позволят нам даже выйти на площадку!
   Филипп усмехнулся:
   - Ну, не думаю. Они так энергично подталкивали нас к тому, чтобы мы сломя
голову бросились в аэропорт и  удрали,  что  теперь  просто  не  посмеют  не
пустить нас на площадку. Но перед этим сделают все возможное,  чтобы  мы  не
выиграли.
   - А что ты подразумеваешь под этим "всем"? -  саркастически  спросил  Вик
Вик. Но ответить ему Филипп не успел. Дверь номера распахнулась, и на пороге
появился дюжий полицейский. О - о - о, это надо  было  видеть.  В  номер  он
вошел невозмутимый и  величественный,  словно  Терминатор.  Остановившись  в
центре комнаты, он бросил взгляд на пустое кресло в углу, потом на  стильные
часы над аркой двери, ведущей в спальню,  скользнул  глазами  по  торшеру  и
потухшему телевизору и лишь после этого уткнул холодно - равнодушные  зрачки
в лицо Филиппу. Весь его вид демонстрировал  глубочайшее  презрение  к  этим
жуликам из Империи, которые  подло  украли  победу  у  честных  американских
парней.
   - Ми - и - истер Грейнин? - лениво протянул он. Филипп кивнул:
   - Это я.
   - Вас ждут внизу. Ваша баскетбольная команда  сейчас  проходит  внезапный
контрольный тест на допинг, поэтому  вам  необходимо  немедленно  прибыть  в
антидопинговый центр.
   Филипп с усмешкой посмотрел на Вик Вика:
   - Например, вот  это.  Могу  побиться  об  заклад,  что  этот  "внезапный
антидопинговый тест" растянется до утра.  Заодно  у  каждого  члена  команды
откачают по пол - литра крови, да еще и  введут  по  паре  кубиков  какой  -
нибудь дряни. Так что на площадке вместо той сборной Империи, к которой  все
уже  привыкли,  должно  появиться  сборище  еле  передвигающихся   обколотых
дистрофиков.
   Не дожидаясь ответа Вик Вика, Филипп вышел из  номера.  Что  ж,  если  за
представителем  команды   уже   начали   присылать   полицейского,   значит,
раздражение дошло до точки кипения. А это означает, что он (вернее, все они,
вся делегация) сумел выполнить то, ради чего все и затевалось.

***

   Когда могучий разгонный блок "Хиус СТ", полыхая тысячами солнц и  оглашая
степь чудовищным грохотом, слышимым за добрую сотню километров окрест, вывел
на орбиту первую орбитальную платформу, весь  мир  вздрогнул.  За  последние
полтора  десятилетия  русские  почти  полностью  свернули  свои  космические
программы, поэтому появление у них совершенно нового, да еще такого  мощного
носителя, способного выводить на орбиту столь чудовищный груз, а также такой
огромной орбитальной системы вызвало настоящий шок. Антиимперская  коалиция,
с таким трудом сколоченная Президентом Уокером, мгновенно затрещала по швам.
Так что решение о переброске войск в  Европу  было  принято  им  не  столько
потому, что он в самом деле намеревался начать вторжение в Империю,  сколько
для того, чтобы удержать от развала коалицию. И время очень скоро  показало,
что это было совершенно правильное решение. Потому что через неделю вслед за
первой над планетой  повисла  вторая  чудовищная  платформа,  затем  третья,
четвертая... а когда их стало уже восемь, Президент  собрал  свой  кризисный
штаб, чтобы решить, как выйти из этой деликатной  ситуации,  поскольку  всем
стало совершенно ясно, что они очень сильно недооценили Империю.
   И никто не мог даже предположительно сказать, какие еще сюрпризы  есть  в
кармане у русского Императора Ярославичева. Так что к  тому  моменту,  когда
официальная олимпийская делегация Империи прибыла в Нью - Йорк, все было уже
готово к тому, чтобы дать задний ход, отказавшись  от  военной  операции,  и
попытаться найти мирный выход из сложившегося положения. А к  окончательному
выяснению отношений с Империей  решено  было  вернуться  чуть  позже.  После
надлежащей подготовки. Ибо всем было ясно, что с Империей все равно придется
разбираться - рано или поздно, так или иначе. Америка не  собиралась  никому
спускать  покушения  на  PAX  AMERICANA...  Уже  появились  первые  признаки
смягчения, уже пресса слегка снизила накал обличений в отношении Империи,  и
тут молодой и до того дня пребывавший  в  третьей  сотне  Юрий  Кападакян  в
первом же круге вышиб из  розыгрыша  Красавчика  Джона  -  Экерема,  великую
теннисную звезду, первую ракетку мира и любимца американских домохозяек...

***

   Филипп и за ним полицейский спустились на первый этаж, прошли через  ярко
освещенный холл и вышли на улицу. Филипп был  настолько  захвачен  ощущением
удачи, что на минуту забылся и почувствовал опасность,  лишь  когда  широкие
двери гостиницы с мягким шипением сомкнулись за его спиной. Слишком  поздно,
уже ничего нельзя было сделать. Затылок взорвался дикой болью...
   Очнувшись, он понял, что полулежит на каком  -  то  ложе,  обитом  мягким
эластичным материалом. Ни руки, ни ноги не двигались. Филипп напряг  зрение.
Ясно, они закреплены в металлических зажимах. Так, а  на  голове  эластичная
повязка, под ней металлические контакты, такие же контакты  на  запястьях  и
груди, и еще грудь охватывает тугая полая трубка.
   Где - то поблизости слышались голоса. Филипп прислушался.
   - ... очень странно. Я только пятнадцать минут назад ввел  два  кубика...
этина, а он, похоже, вот -  вот  очнется.  Очень  интересно.  Прямо  -  таки
сумасшедшая скорость разложения. Такое впечатление, что  у  него  совершенно
особенная физиология.  Не  удивлюсь,  если  его  регенеративные  способности
окажутся на уровне хвоста ящерицы...
   Тут его перебил другой голос:
   - Значит, вы считаете, что это... не человек?
   - О нет, это, несомненно, человек. Мы  исследовали  некоторую  часть  его
ДНК, это, несомненно, человек... ну, скажем так, в основе  человек.  Но  для
более точных выводов мне  надо  провести  более  глубокое  исследование  его
тканей, вот, скажем...
   - Профессор, нам сейчас не до этого. Я должен  задать  этому...  человеку
несколько вопросов. Речь идет о национальной безопасности. Потом  вы  можете
делать с ним все, что сочтете нужным.
   - Да - да, я понимаю, мистер Стрен...
   - Без имен!
   - Да - да, простите.
   Филипп  почувствовал,  как  в  его  предплечье  вонзилась  игла,   спустя
некоторое время внезапно заломило в висках. Первый голос произнес:
   - Странно, он уже должен был очнуться.
   Филипп дождался, когда боль немного  поутихнет,  и  открыл  глаза.  Прямо
перед ним стоял высокий благообразный мужчина  в  хорошо  сшитом  костюме  и
смотрел ему в лицо. Заметив, что  Филипп  открыл  глаза,  он  удовлетворенно
крякнул и, кивнув кому - то за его спиной, приказал:
   - Начинайте.
   Откуда - то  сзади  вышел  и  остановился  перед  Филиппом  третий.  Пару
мгновений он всматривался в его лицо, потом размеренно заговорил:
   - Слушайте меня внимательно.  Сейчас  вам  начнут  задавать  вопросы.  Вы
должны на них отвечать. Четко, полно и правдиво. К вам  подключен  полиграф,
так  что  обмануть  нас  вам  не  удастся.  Если  откажетесь  отвечать   или
попытаетесь солгать, вас накажут. Болью. Вот так.
   Он вытянул вперед руку, в которой был зажат миниатюрный пульт, и  надавил
на кнопку. От боли Филиппа выгнуло дугой, но он упрямо  стиснул  зубы  и  не
испустил ни звука. Судя по всему, его мучитель такого не ожидал. И не только
он один. Холеный мужчина вскинул бровь и, позабыв, видимо, свое  собственное
указание - "никаких имен", повернулся к человеку с пультом:
   - Что - то не так, Дональд?
   На лице Дональда нарисовалось недоумение.
   - Да вроде как нет, мистер... э - э -  э  прошу  прощения.  Напряжение  в
норме,  разряд  был,  вы  же  видели,  как  его  выгнуло.  Это  рефлекторное
сокращение мышц...
   - Тогда почему он молчит? Дональд пожал плечами:
   - Возможно, у него высокий болевой порог?
   "Пора с этим кончать", - решил Филипп. Он напрягся и  начал  выворачивать
руки из стальных зажимов. Металл затрещал. Кто - то испуганно заверещал:
   - Боже мой!
   Человек  с  пультом  принялся  судорожно  давить  на  кнопку.  Идиот,  он
собирался остановить  болью  терранца.  Но  вырваться  Филиппу  не  удалось.
Холеный мужчина заорал:
   - Профессор, укол!
   В следующее мгновение  напряженной  руки  Филиппа  коснулся  инъекционный
пистолет. И он опять провалился во тьму...
   - Десять секунд!
   Двое, которые тащили  его  на  носилках,  нырнули  в  пролом  в  стене  и
выскочили  на  ярко  освещенную  лужайку.  Быстро  пробежав  ее,  они  ловко
протиснулись сквозь прорезанную в сетчатом заборе дыру и, резко  затормозив,
втолкнули носилки с Филиппом в большой  микроавтобус  марки  "Додж".  Филипп
повернул голову и бросил взгляд на место, из которого его выкрали.  Забор  с
козырьком, на высоком  флагштоке  развевается  американский  флаг.  Судя  по
всему, какое - то охраняемое здание  федерального  подчинения.  В  следующее
мгновение дверь  микроавтобуса  с  грохотом  захлопнулась,  а  над  Филиппом
склонилось лицо в черном шлеме - полумаске.
   -  Лейтенант  Бородин,  Корпус  пластунов.  Сейчас  мы  доставим  вас  на
побережье, там нас ждет лодка, а  через  полчаса  вы  уже  будете  на  борту
"Гепарда".
   Филипп согласно моргнул. Боль почти утихла, но в голове еще шумело.
   -  Какое  сегодня  число,  лейтенант?  Тот  ответил.  Ого,  выходит,  его
продержали без сознания почти две недели.
   - Кого захватили кроме меня?
   Лейтенант мотнул головой:
   - Так, как вас, - никого.  Остальных  просто  задержали  в  гостиницах  и
Олимпийской деревне. Но все уже освобождены. Кого - то они  сами  отпустили,
кого - то удалось вытащить через суды, а кого - то так  же,  как  и  вас,  -
просто умыкнули у них из - под носа.
   - Всех?
   - Всех.
   Филипп помолчал:
   - Еще один вопрос, лейтенант. Как наши сыграли в баскетбол?
   Губы лейтенанта под тканью разошлись в широкой улыбке.
   - Разгром. Полный. Сто двадцать семь - шестьдесят пять.  Эти  ребята  так
бесновались, что, кажется, и вторжение они  начали  только  из  -  за  этого
проигрыша.
   - Хорошо, - прошептал Филипп и прикрыл глаза. Значит, все сработало.....

3

   - Капрал Клоц!
   - Яволь, герр гауптман!
   - Я долго буду ждать вашего отчета?
   - Сию секунду несу, герр гауптман!
   Гауптман  Хайнц  Риу,  командир  роты  разведывательных  танков,  сердито
насупил брови. Этот Клоц доведет его до инфаркта! Ну сколько можно  возиться
с элементарным вопросом? Подождав еще пару секунд, он глубоко вдохнул, чтобы
крик получился громче, но в этот момент полог палатки откинулся  и  появился
наконец копуша Клоц, тряся листками распечатки. Хайнц облегченно выдохнул и,
протянув руку, раздраженно выдернул бумаги из рук капрала:
   - Ты что, мочился на них, что ли?
   - Никак нет, герр гауптман, у меня... это... руки потеют.
   Хайнц удивленно взглянул на писаря, поспешно опустил глаза и  уткнулся  в
распечатки. Вроде все нормально. Клоц,  несмотря  на  его  кропотливость  (а
может, именно благодаря ей) всегда  исполнял  документы  очень  тщательно  и
аккуратно. Так что гауптман Риу никогда не имел проблем с отчетностью,  как,
например, майор Хейнрих, которому страшно не везло на писарей... Нет, что  -
то сегодня вся эта цифирь совершенно не  лезет  в  голову.  Хайнц  торопливо
свернул распечатки, для очистки совести еще раз спросив у Клоца:
   - Все проверил?
   - Так точно, герр гауптман.
   Хайнц  кивнул  и,  развернувшись,  втиснулся  в  старенький  командирский
"гелендваген" с трехлитровым дизельным движком. Боже, как в наше время можно
ездить на таких машинах? Но, с другой стороны, чего еще можно было  ожидать?
Ведь их резервная дивизия формировалась и  оснащалась  техникой  со  складов
военного резерва, а, как гауптман Риу прочел на прошлой  неделе  в  "Бильд",
эти самые склады последний раз обновлялись лет двадцать назад.  Ну  еще  бы,
кто вообще мог предположить, что в Европе может разразиться  полномасштабная
война?
   - В штаб, герр гауптман?
   Водитель, капрал Штайнер, уставился на своего ротного, нервно  постукивая
пальцами по рулю. Хайнц нахмурился - и этот тоже...
   - В штаб, Генрих... и прекрати так нервничать.
   Капрал  Штайнер  торопливо  кивнул  и  цапнул  ключ,  торчащий  из  замка
зажигания.  "Гелендваген"  взвыл  стартером.   Гауптман.   Риу   раздраженно
нахмурился:
   - Я же сказал - перестань нервничать!
   - Да, герр гауптман, - виновато  пробормотал  водитель,  но  в  следующий
момент так резко отпустил сцепление, что машина  прыгнула  вперед,  и  Хайнц
чувствительно  ударился  затылком  о  жесткий   подголовник.   Да   что   за
дьявольщина!
   В расположение роты Хайнц вернулся только под вечер. Когда "гелендваген",
рыча стареньким дизелем, остановился у штабной палатки, весь  наличествующий
состав высыпал на улицу. Хайнц выбрался из машины и,  окинув  взглядом  свое
разновозрастное воинство, сморщился. О майн гот,  ну  как  можно  воевать  с
людьми, которые так откровенно боятся... противника (назвать русских врагами
у него как - то не поворачивался язык)?!
   - Капрал Клоц!
   - Яволь, герр гауптман!
   Хайнц небрежным жестом протянул ему подписанные в штабе бумаги:
   - Вот, составьте со старшиной наряд  -  заявку.  Завтра  поедете  в  Берг
получать недостающее имущество, а послезавтра  надо  подготовить  заявку  на
боеприпасы вот по этой форме. - Он криво  усмехнулся.  -  На  наших  складах
почему - то не оказалось патронов  для  крупнокалиберных  пулеметов,  калибр
12,7 мм, но наши союзники (вся рота явственно ощутила сарказм,  с  каким  он
произнес это слово) радушно решили с нами поделиться. Так что послезавтра  я
со старшиной поеду на американскую военную базу в Гроскугель - сдорфе.
   В толпе послышалось сдавленное ворчание:
   - Вот пусть сами бы и воевали... патронами они с нами делятся...  чтоб  у
них "хвосты" поотсыхали, "благодетели"...
   В принципе  подобные  разговоры  надо  бы  было  немедленно  пресечь,  но
гауптман Риу лишь стиснул зубы и нырнул в свою палатку. Что говорить об этих
призванных из запаса бюргерах, если у самого командира полка оберста  Нагеля
на столе стоит многозначительный сувенир - пресс - папье с портретом  Гудери
- ана и красноречивой  надписью  "Мы  забыли  о  Бисмарке".  Подобного  рода
сувениров за последние полгода появилось  видимо  -  невидимо.  Германия  не
хотела воевать с Россией и... не могла этого  не  делать.  Поскольку,  во  -
первых, американцы очень жестко поставили перед союзниками по НАТО вопрос  о
"превентивной защите", а во - вторых, германская экономика  уже  третий  год
находилась в состоянии перманентного  и  жестокого