кризиса,  вызванного,  в
первую очередь, неудержимой экономической экспансией русских.  И  остановить
эту экспансию каким - либо иным путем уже не представлялось возможным.
   Впрочем, подобное же положение сегодня складывалось и во  всех  остальных
странах. Да и в Штатах дела обстояли не намного лучше. Сбылись самые мрачные
прогнозы экономистов и политологов. У русских всегда было в достатке  своего
сырья, испокон века были сильные научные кадры,  а  после  запуска  северных
энергетических плетей у них появилось море дешевейшей энергии. В  довершение
всего ввод в строй  системы  магнитодинамического  транспорта  снял  трудную
прежде проблему перевозок на дальние  расстояния.  И  вот  результат  -  как
только они сумели решить проблему качества и наладить  быстрое  внедрение  в
производство своих научных разработок, их товары на мировом рынке  оказались
вне всякой конкуренции.  Некоторое  время  импорт  сдерживался  искусственно
завышенными экспортными пошлинами, которые Россия ввела у себя по требованию
американцев и Евросоюза, но затем плотину  прорвало...  Ничего  не  скажешь,
Германия просто обязана была  вступить  в  эту  войну  хотя  бы  ради  своих
собственных интересов. И все же, чем ближе подходил срок, когда танки должны
были двинуться через границы Империи, тем  яснее  становилось,  что  военный
угар первых  дней  очень  быстро  развеялся  и  большинство  простых  немцев
отчаянно не хотят воевать с русскими. А особенно это стало  очевидно,  когда
русские, несмотря на  протесты  американцев,  спокойно  запустили  все  свои
восемь гигантских орбитальных платформ, "не несущих угрозу ни единому зданию
и ни единому живому существу на поверхности Земли",  и  стало  понятно,  что
американцы, называвшие Россию "экономическим гигантом, но военным карликом",
совершенно облажались. Но именно тогда до  всех  лидеров  "свободного  мира"
окончательно дошло, что если с Империей что - то делать, то  именно  сейчас.
Ибо потом может быть поздно...
   К  воротам  американской  базы  они  подъехали  незадолго   до   полудня.
Высунувшись из окна кабины,  гауптман  Риу  протянул  документы  часовому  у
шлагбаума,  а   сам   устремил   взглядна   огромный   людской   муравейник,
раскинувшийся перед ним. Ну еще  бы,  в  мирное  время  на  территории  базы
размещалось около пятидесяти тысяч военнослужащих, а  сейчас  сюда  набилось
раз в пять больше. И, насколько он знал,  американские  транспорты  все  еще
продолжали разгружаться в атлантических портах Франции и Испании.
   - Пожалуйста, сэр. - Часовой протянул документы. - Знаете, куда ехать?
   - Э - э, нет, солдат.
   - Сейчас направо, а через три перекрестка, у DDC, свернете налево и сразу
за церковью, ну вы ее узнаете, опять направо. А там увидите.
   - Спасибо, солдат. - Гауптман Риу втянул голову в кабину старенького MAN,
до мобилизации в армию служившего развозным грузовичком в мелкооптовой фирме
по  торговле  парфюмерными  и  гигиеническими  товарами  и  оттого  насквозь
пропитавшегося ароматами туалетной воды, шампуней, дезодорантов и гелей  для
душа, и кивнул водителю.
   На складе их встретил мордатый сержант. Окинув  их  хмурым  взглядом,  он
прочитал заявку и неожиданно осклабился.
   - Ну что, союзники, надерем этим русским задницу? Отомстим  за  оккупацию
Берлина?
   Хайнц едва удержался от  резкого  ответа.  Тоже  мне,  нашел  оккупантов.
Русские - то ушли из Берлина уже несколько десятилетий назад, а  вот  кое  -
кто до сих пор весело проводит время в кабаках, расположенных  очень  далеко
от родной Миннесоты или Дакоты. А этому - то чего ж не скалиться, уж  ему  -
то не  придется  подставлять  свою  голову  под  русские  пули,  преспокойно
отсидится за спинами немецких парней.
   По - видимому, сержант что - то уловил в выражении его лица, потому  что,
вновь помрачнев, процедил:
   - Линия С2, ряд D14. 50 -  й  калибр,  сорок  ящиков.  Берите  тележку  и
следуйте за мной.
   Спустя полчаса они проехали знакомый шлагбаум в обратную сторону...
   Приказ  о  передислокации  пришел  во  вторник.  Оберет   Нагель   собрал
командиров подразделений  на  совещание  после  обеда.  Обычно  совещания  у
командира полка проходили по понедельникам и четвергам, но  никто  особо  не
удивился, что их созывают во вторник. Офицеры были в  большинстве  своем  из
кадровых военных и прекрасно понимали,  как  много  вопросов  возникает  при
формировании новой части, да еще в столь сжатые сроки. К тому же в  Германии
уже лет сорок не проводилось никаких учений по развертыванию новых частей  и
соединений из числа резервистов и потому высшее  командование  нервничало  и
забрасывало войска уймой руководящих указаний. Которые следовало если уж  не
исполнять, то хотя бы доводить до тех, кому  положено.  Когда  все  вошли  в
штабную палатку и молча расселись вокруг стола и вдоль стенок, Нагель мрачно
оглядел присутствующих и сообщил:
   - Господа офицеры, получен приказ о передислокации.  Завтра  с  утра.  мы
должны выдвинуться к станции Гранцель и начать погрузку на платформы тяжелой
техники... - Он запнулся, подвигал туда - сюда по  столу  пресс  -  папье  и
пробормотал:
   - Боже, храни Германию и немецкий народ...
   И только тут гауптман Риу понял, что ничем не отличается от своих  солдат
- резервистов. Потому что, как и они,  он  до  самого  последнего  мгновения
надеялся, что этот приказ никогда не поступит, что случится чудо и все как -
то образуется... А ведь как кадровый офицер умом он понимая,  что  надеяться
не на что, слишком далеко все зашло, политики просто не могут отступить.  Ум
говорил одно, а душа, душа жила надеждой.
   Неделю спустя  Хайнц  Риу,  добравшийся  до  места  выгрузки  техники  на
польской станции Крыжув, недалеко  от  Катовице,  на  своей  "ауди"  (личный
состав,  за  исключением  караулов,  должны  были  везти  на  зафрахтованных
автобусах, но гауптман предпочел собственный автомобиль),  уныло  торчал  на
платформе, наблюдая, как  съезжают,  взрыкивая  мотором,  с  железнодорожных
платформ  его  легкие  разведывательные  танки.  За  его   спиной   неуклюже
переминался с ноги на ногу Клоц. Когда последний танк  съехал  с  платформы,
Клоц повернулся к стоящему рядом польскому железнодорожнику:
   - Скажите, герр, а далеко ли отсюда до русской границы?
   Тот задумчиво наморщил лоб (видно, не очень хорошо  знал  немецкий)  и  с
ехидной ухмылкой ответил:
   -  Господину  капралу  следует  знать,  что  от  границы  империи  досюда
пятьдесят километров. Для русских танков - всего час марша.
   Хайнц стиснул зубы. Ну что за народ эти поляки! Никогда не умели  ужиться
со своими соседями. Во времена СССР были сателлитами русских, так терпеть их
не могли. Потом вступили в НАТО, и что же? Довольно скоро невзлюбили  немцев
и чехов, своих старых товарищей по восточному блоку (не забывая, впрочем,  и
о своей нелюбви к русским}...
   Под  Крыжувом  они  простояли  неделю.  В  сорока   километрах   севернее
располагался  заброшенный  военный  городок,  построенный  еще  во   времена
Варшавского Договора, в котором был танкодром, когда - то, видимо,  довольно
неплохой. И Риу пропадал там целыми днями, слаживая экипажи.  Это  приносило
свои плоды. Его дородные бюргеры научились рыбкой заскакивать в  люки  своих
легких разведывательных машин, лихо разворачивались на  пяточке  и  выжимали
под сотню на раздолбанном проселке.
   К концу месяца их снова собрал оберет Нагель. Все  знали,  что  в  начале
недели его (как и большинство командиров полков) вызывали в Берлин, так  что
все офицеры терялись в догадках, с какой  информацией  он  оттуда  вернулся.
Когда офицеры расселись вдоль длинных  нейлоновых  стенок  штабной  палатки,
командир полка окинул их сумрачным взглядом и устало произнес:
   - Господа, я собрал вас  для  того,  чтобы  довести  до  вашего  сведения
последние распоряжения военного министра и  генерального  штаба...  а  также
чтобы объявить, что война начнется в ближайшие дни.
   В палатке установилась мертвая тишина.  Видно  было,  как  тяжело  далась
полковнику эта короткая речь,  но  никто  не  собирался  облегчать  ему  его
миссию. Все присутствующие были немецкими офицерами, и  каждый  из  них  был
готов нести свою ношу. Но - свою. Эту же полагалось нести оберегу Нагелю...
   Их подняли на рассвете  в  воскресенье.  Когда  Риу  привел  толпу  своих
заспанных бюргеров, как попало натянувших на себя форменные комбинезоны,  на
общее построение, там уже собрался  почти  весь  личный  состав  полка.  Риу
быстро  выстроил  своих,  несколькими  взмахами  руки  выровнял  шеренгу   и
наклонился к стоявшему рядом  лейтенанту  Герцелю,  еще  недавно  начальнику
средней  руки  в  дортмундском  представительстве  "Телефункен",  а   теперь
командиру взвода связи полка.
   - Что, начинаем?
   Толстый Герцель, с которого градом  катил  пот,  испуганно  покосился  на
него, выудил из кармана совершенно мокрый платок  (тут  Риу  понял,  что  не
совсем правильно определил происхождение  мокрого  пятна  у  него  на  левом
бедре) и повозил им по лбу и  щекам.  Это  помогло  мало.  Но  Герцеля  это,
похоже, не очень - то волновало. В этот момент в небе послышался нарастающий
рев, а вслед за ним из - за горизонта выскользнули шедшие  на  малой  высоте
девятки ударных самолетов. Их было много. Там  были  и  старенькие  англо  -
франко - немецкие "Торнадо", и новейшие американские "Докеры",  а  выше,  на
фоне ярко - розовых облаков,  стремительно  проносились  верткие  "Скайгаи".
Герцеля передернуло.
   - Все так же, как и у него... он мне рассказывал. Все совершенно так  же,
как и у него, - просипел он.
   - У кого? - не понял Риу.
   - У моего прадедушки. Он... - Герцель запнулся; чихнул, вытер рот тыльной
стороной ладони и пояснил:
   - Он воевал в ТУ войну. Тоже танкистом. В группе Гота.
   Риу нахмурился и стиснул зубы. Опять эти аналогии...  Но  тут  на  поляне
перед строем полка появился оберет Нагель...
   Границу  они  пересекли  около  десяти  утра.  Как   только   напичканный
электроникой командирский танк загрохотал гусеницами по широкому мосту через
Западный Буг, Риу максимально выдвинул башенный перископ и впился взглядом в
противоположный берег. Хотя, по данным авиа и спутниковой разведки,  там  не
было обнаружено имперских войск, тишина пугала... К тому же  что  значит  не
обнаружено: а куда,  спрашивается,  вывалили  свой  груз  бомбардировщики  и
штурмовики, прошедшие над их головами на рассвете?
   Однако первые сорок километров  они  прошли  спокойно.  Брест  обошли  по
окружной дороге, сильно напоминавшей немецкие автобаны. Потом Риу  попытался
выскочить на огромную автомагистраль "Восток - Запад",  которая  шла  вторым
(вернее первым) ярусом на опорах магнитодинамической хорды. Как писали,  эта
дорога, пронизывающая весь континент от западных границ  Империи  до  Тихого
океана, на  всем  своем  протяжении  нигде  не  имела  уклона  более  одного
процента, а минимальный радиус девяностоградусного поворота составлял  почти
семь километров. Так что, если учесть, что на русских машинах уже  лет  пять
как ставились автопилоты, а под полотном  дороги  были  уложены  управляющие
кабели, крейсерская скорость движения машин на ней составляла около  двухсот
пятидесяти километров в час, а максимальная доходила до четырехсот.  Риу  не
мог себе представить,  как  можно  управлять  машиной,  несущейся  на  такой
скорости.  Даже  если  это  делает  автопилот.  Впрочем,  наверное,  русские
понимали что к чему, поскольку на  свете  было  всего  десять  марок  машин,
которые могли достигнуть подобной максимальной скорости, и шесть из них были
русскими... Но выскочить на магистраль не удалось.  Когда  танк  подлетел  к
огромному пандусу, способному  легко  "переварить"  транспортный  поток,  по
объему равный автомобильному парку небольшой европейской страны типа Бельгии
или Голландии, Риу высунулся из люка и с недоумением уставился  на  странные
конструкции,  возвышавшиеся  над  дорожным  полотном.   После   пяти   минут
внимательного разглядывания конструкций в  бинокль  Риу  зло  чертыхнулся  и
прижал к горлу гарнитуру. - "Кондор" вызывает "Фатера".
   Оберет Нагель  откликнулся  практически  мгновенно.  Риу  кратко  доложил
ситуацию. Командир полка немного помолчал,  очевидно  обдумывая  его  слова,
потом осторожно спросил:
   - А вы уверены, что их нельзя разобрать? Риу  поджал  губы.  Что  это  за
недоверие?
   - Разобрать можно. Но, по моим прикидкам,  понадобится  не  менее  дюжины
газорезательных аппаратов и трое - четверо суток непрерывной работы. К  тому
же,   как   мне   кажется,   эти   конструкции   не   зря   базируются    на
магнитодинамических вагон - контейнерах. По - видимому,  они  мобильны,  так
что даже если нам удастся разобрать то, что они уже установили,  они  просто
подгонят еще и устроят подобный "завал" на пару километров дальше.
   До поворота на Кобрин танки Риу шли на крейсерской,  и  Клоц  всю  дорогу
прищелкивал языком, нахваливая дорожное покрытие (действительно, машины  шли
будто хорошие авто бизнес - класса). У га - уптмана даже слегка  отлегло  от
сердца, и появилась надежда, что русские, возможно, решили не защищаться.  В
конце концов, сейчас не сорок первый  год  и  никто  не  собирается  убивать
русских только за то, что они русские. Но на первой же  крупной  развязке  у
обочины  возник  патрульный  автомобиль,  рядом  с  которым  маячила  фигура
полицейского с  воздетым  жезлом,  переливавшимся  светодиодными  сигналами.
Зрелище  -  полицейский,  пытающийся  жезлом  остановить  танковую   колонну
вражеской армии, - выглядело настолько нелепо, что Риу забыл о ларингофоне и
забарабанил   по   крыше   башни   рукояткой   вальтера.   Танк    заверещал
гидротрансформатором  и  остановился.  Полицейский  неторопливо  подошел   к
возвышавшейся над его машиной громадине и, коротко козырнув, представился:
   - Сержант Кебич, второй батальон дорожно - патрульной службы. Я говорю  с
ка... виноват, с гаупт - маном Риу?
   Риу слегка опешил:
   - Э - э - э... Полицейский улыбнулся:
   - Я так и думал. Вы очень хорошо получились на фотографии. Вот, возьмите,
- он протянул гауптману роскошную  кожаную  папку,  -  для  вас  разработаны
правила передвижения по дорогам Империи. Здесь  же  рекомендованный  маршрут
движения,  места  привалов,  порядок  связи  с  органами   местной   власти,
расположение больниц, а также, - тут он повернулся к своей машине и крикнул:
"Виктор, неси!", а  затем  снова  к  Риу,  -  несколько  десятков  мобильных
телефонов.
   Риу,  который  после  этих  слов   окончательно   оторопел,   смог   лишь
пролепетать:
   - З - зачем?
   Полицейский снова улыбнулся:
   - Просто... у вас скоро начнутся проблемы со связью. А эти телефоны будут
работать. И не беспокойтесь, у  нас  заготовлено  несколько  десятков  тысяч
комплектов, так что хватит каждому офицеру и большинству сержантов.
   Когда полицейская машина, резко взяв старт, скрылась  за  поворотом,  Риу
сполз по броне внутрь башни, содрал шлем  и  вытер  пот.  Он  решительно  не
понимал, что это за война и кто и как против них воюет.  Но  ее  начало  ему
решительно не нравилось. И в этот момент раздался испуганный голос Клоца:
   - Герр гауптман, наша навигационная система со шла с ума..
   У Риу, в который уже раз за день, екнуло сердце. Только он не подозревал,
что самые большие неожиданности у него еще впереди.

4

   Клайд  выбрался  из  "хаммера"  и,  коротко  кивнув  командиру   дивизии,
двухзвездному  генералу  Аргенсу,  с  которым  был  мельком  знаком  еще  по
Вашингтону, двинулся к узлу связи. Аргенс и сопровождавший Клайда в  поездке
по фронту командующий 11 - й армией трехзвездный  генерал  Шрауф,  торопливо
обменявшись приветствиями, поспешили за ним.
   Армейский узел связи занимал двенадцать больших комфортабельных  прицепов
- трейлеров. В двух из них располагалась мощная электростанция, еще один был
предназначен для перевозки больших складных конструкций  антенных  полей,  а
остальные были заняты огромными усилителями. Сейчас боковые панели  прицепов
с усилителями были откинуты, и от  них  расходились  волны  жара,  а  внутри
тускло блестели спирали нагретых ламп. Удивляться было нечему. Клайда еще  и
на свете - то не было, когда создали эту станцию, - аж  в  тысяча  девятьсот
шестьдесят четвертом году. По тем временам это было чудо технической  мысли.
В том же году станция была перевезена через океан и поступила на  вооружение
группировки американских войск в Западной Европе. А спустя всего десять  лет
ее списали подчистую и перевели в резерв,  поскольку  американская  армия  в
массовом порядке перешла на полупроводниковую технику. А  произошло  это  по
той простой причине, что относительно недавно  сделанная  станция  из  -  за
своей допотопной  ламповой  конструкции  оказалась  никому  не  нужна,  даже
Национальной гвардии. Ко  всему  прочему  в  те  годы,  когда  была  создана
станция, экологические требования казались  всем  тупой  блажью  зажравшихся
богатеньких деток, а посему ее утилизация обошлась бы американскому  бюджету
слишком  дорого.  За  последующее  десятилетие  все  успело  измениться,   и
оказалось, что просто так враз устаревшую технику на помойку не выбросишь, а
переработка в соответствии  с  европейскими  требованиями  утилизации  стоит
больше,  чем  остаточная  цена  самой  станции.  В  результате   ее   просто
законсервировали и засунули в самый дальний угол резервного склада, где  она
благополучно проторчала несколько десятков лет. Время  шло,  в  американской
армии сменилось  уже  несколько  поколении  систем  связи,  появились  новые
спутниковые, системы размером с "дипломат", по которым связаться со  Штатами
через спутник был способен даже командир роты.
   На фоне этих миниатюрных высокотехнологичных систем  ламповая  громадина,
способная добивать через океан своим собственным лучом, выглядела  настоящим
динозавром. Еще пяток лет, и станция благополучно перекочевала бы  в  музей,
избавив наконец от головной боли сменявших друг друга начальников  резервных
складов, перед каждым из которых в  полный  рост  вставала  проблема  -  что
делать с антиквариатом, стоимость утилизации которого уже в добрую сотню раз
превышает балансовую стоимость самого объекта, но тут  грянул  кризис,  и  к
полудню того дня,  когда  гусеницы  союзнических  танков  пересекли  границу
Империи,   восемь   гигантских   имперских   орбитальных   платформ   начали
расстреливать все  неимперские  спутники.  И  весь  остальной  мир  ослеп  и
оглох...
   Клайд  толкнул  тяжелую  дверь  прицепа,  изготовленную  из  многослойной
крашеной фанеры (ну кто в  шестидесятые  годы  прошлого  столетия  слышал  о
полипластах и сандвич -  панелях?),  и,  пригибаясь,  шаг  -  йул  в  теплый
полумрак. Сержант, старший смены, сидел на привинченном к  полу  старомодном
массивном вращающемся кресле и прихлебывал кофе из пластикового  стаканчика.
Громоздкие старомодные наушники с эбонитовыми чашками  топорщились  у  самой
макушки, а из динамиков лилась какая - то довольно приятная мелодия. Видимо,
поймал местную коротковолновую  радиостанцию.  Когда  Клайд  шагнул  внутрь,
сержант покосился на дверь и, увидев вошедшего, Поспешно  вскочил  на  ноги,
едва не расплескав кофе.
   - Сэр, я...
   Клайд устало махнул рукой:
   - Перестань, Хант. Связь есть?
   - Да, сэр. - Сержант гулко щелкнул массивным выключателем.  -  Вам  линию
один?
   Клайд кивнул и, протиснувшись мимо сержанта, отворил маленькую  дверцу  и
скользнул в каморку ЗАС.
   Спустя пять минут в непривычно тяжелой трубке, которую он держал у самого
уха, сквозь треск и помехи послышался знакомый голос:
   - Клайд?
   - Да сэр.
   - Чем можешь порадовать?
   - Ну, за  прошедшие  сутки  передовые  части  продвинулись  еще  на  пять
километров.
   - На пять?.. - Снова треск, потом тихий голос шефа:
   - А потери?
   - Нет.
   По ту сторону оке