бросил короткий взгляд на часы.
  - Я приказал тридцать минут, - сказал он. - Значит, еще десять.
  - Хорошо. Когда о вас начнут беспокоиться?
  - Если ничего не случится, контрольный звонок через три часа. И еще час им
ехать сюда.
  - Хорошо, - повторил Игорь задумчиво.
  - Госпота, я пойту с фами, - подал голос Юсси. - Исфините меня. Я
притумал, кута мне прятатьша. И у меня ешть укрытие тля Тины. Фы мошете
апшолютно не пешпокоитьша. Поферьте мне.
  - Хорошо, - в третий раз сказал Игорь.
  - А теперь свяжите меня, - сказал Улоф. - Галстуком и шнурками. Потом я
буду лицом бить о стену, пока не потеряю сознание. И тогда можете
начинать, но постарайтесь без лишних жертв. Кажется, все.
  - Понял. Алекс, ты готов? ~ Командуй, брат.
  - Твой человек у двери во двор. Мой у двери в гараж.
  - А мне што телать? - спросил Юсси.
  - Лежать трупом, - ответил Игорь. И выстрелил ему в живот. Юсси всхлипнул,
опустил глаза на торчащий из его рубашки красный хвостовик иглы и
повалился ничком на пол.
  - Зачем?! - изумился Вестгейт.
  - Он сделал правильно, - сказал Улоф. Он изо всех сил старался не потерять
самообладания, но голос его все-таки дрожал. - Я даже как-то не подумал.
Действительно, вам не нужно меня связывать. Вы же можете выстрелить...
  - Запросто, - кивнул Игорь, нажимая спуск. Игольник хлопнул, и красное
пятнышко впечаталось в живот Улофа. Интерполовец сделал глотательное
движение, на губах его запузырилась слюна, и он деревянно откинулся в
кресле. Вестгейт, опустив свое оружие, смотрел, как на брюках Улофа
расплывается темное пятно.
  - Какой же ты все-таки подлец! - сказал Вестгейт с чувством.
  - А зачем он нам врал?
  - Про что?
  - Да про подвал!!! - рявкнул Игорь, с размаху швыряя кляксу в дверь.
Клякса пропорола толстое дерево насквозь, не оставив ни малейшего следа. А
снаружи начали кричать.
  - Go! - Игорь пинком распахнул дверь и, перепрыгнув через копошащиеся на
полу тела, бросился в гостиную. Там клякса уже терзала человека, сидевшего
у телефона. Он все еще оставался на стуле, беспорядочно дрыгая
конечностями. В другой ситуации это выглядело бы даже комично. Игорь
протянул руку, и клякса тут же выскочила из тела, которое продолжило свой
танец смерти в одиночестве. А Игорь шмякнул кляксу об пол и побежал к
углу, за которым начинался коридор к гаражу.
  Со стороны прихожей стрекотали игольники.
  Из-под ног, куда просочилась клякса, доносились отчаянные вопли. Игорь
высунул ствол из-за угла и дал веером длинную очередь, стараясь зацепить
максимально возможное пространство. И прямо у его ног с деревянным стуком
трахнулась об пол чья-то голова. Опоздай Игорь на секунду, он имел бы дело
с хорошо тренированным стрелком. Но Игорь успел.
  Война в прихожей, кажется, прекратилась. Игорь осторожно высунулся в
коридор. Никого. Тогда он по стене добежал до двери и приоткрыл ее. Гараж
был совершенно пуст. Там не оказалось даже машины. Выругавшись, Игорь
кинулся обратно.
  - Алекс! - крикнул он. Ему не ответили.
  Игорь распахнул дверь в комнату Тины. Девушка сидела на кровати и сонно
хлопала глазами. Игорь бросил ей на колени игольник, а сам достал пистолет.
  - Под кровать! - приказал он. - Увидишь чужие ноги - стреляй по ним! - и
убежал.
  В гостиной человек у телефона все еще сидел на стуле, опустив голову на
грудь. Из прихожей не доносилось ни малейшего движения. Видимо, одолевший
Вестгейта противник затаился. Но Игорь знал, как его выкурить. Он достал
из кармана гранату и, не вырывая кольца, пустил ее за угол. Прячущийся там
враг должен был инстинктивно дернуться и выдать себя. Но он не
пошевелился. Тогда Игорь выпрыгнул в прихожую и от неожиданности чуть было
не застрелил собственного брата.
  Вестгейт, закрыв глаза, полусидел-полулежал в очень неудобной позе на
высокой подставке для ботинок. Игла с желтым хвостовиком торчала у него из
плеча.
  Противник Вестгейта нелепо свисал верхней частью туловища с антресолей над
дверью.
  - Хитрец, - пробормотал Игорь, выдергивая иглу из плеча брата. Вестгейт
начал съезжать со своего насеста, и Игорь осторожно уложил его на пол.
Обошел изобретательного охранника и со стороны двери заглянул ему в лицо.
Оно было утыкано иглами, как подушечка для булавок.
  Игорь подобрал гранату, на всякий случай запер дверь и двинулся обратно.
  - Тина, можешь выходить! - крикнул он, проходя через гостиную.
  - Я боюсь, - мрачно ответили ему из-под кровати.
  - Поздно уже бояться, - сказал Игорь, останавливаясь в дверях кухни. Люк в
полу действительно был. Но клякса, устало поводя боками, лежала не на
люке, а на крышке посудомоечной машины. Игорь мягко погладил черный
пульсирующий шарик, и клякса в ответ довольно заурчала. Во всяком случае,
так Игорь понял ее реакцию. Он убрал кляксу в карман и внимательно
осмотрел посудомойку. Все кнопки были вроде бы на месте. Игорь сунул руку
между машиной и стеной и почти сразу же нашел потайной тумблер. Перебросил
его, и машина бесшумно откатилась в сторону, открывая лесенку вниз.
  В одном Улоф не соврал - внутри дома на самом деле не было ни камер, ни
микрофонов. Наблюдение велось только за прилегающей территорией. Но этого
хватило бы, вздумай пленники бежать. Далеко бы их не отпустили. Еще из
подвала имелся отдельный выход через вентиляционную шахту. И ход в гараж.
И еще какие-то двери, ведущие явно вверх. А под тем местом, где в кухне
находился люк в полу, имелся объемистый короб - скорее всего какая-нибудь
бутафория или даже ловушка.
  В самом подвале оказался мощный пост связи, на терминалах которого
работала смена в восемь человек. Перешагивая через тела, Игорь бегло
осмотрел мониторы, но ничего толком не понял. И компьютеры, и программное
обеспечение принадлежали, судя по всему, к тому самому новейшему
поколению, о котором Игорю рассказывал Мишка Лавров. Единственное, что до
Игоря дошло, так это то, что он вывел из строя немаловажный винтик большой
системы, и теперь самое верное - убираться отсюда как можно скорее.
  Но и оставить всех этих людей наблюдать за тем, как из гаража выезжает
машина, было невозможно. В таких серьезных заведениях, как это, без
системы взаимного оповещения между "крышей" и "подвалом" не работали.
Недаром пульт с мониторами слежения и микрофоном внутренней связи
помещался отдельно. Чтобы охранник, говоря с "крышей", не мешал людям за
большими терминалами.
  - Ну, кашу заварил... - пробормотал Игорь, взбираясь по лесенке наверх.

  * * *

  - По пути стреляй во все, что шевелится, не стесняйся, - сказал Игорь,
отдавая Тине позаимствованный у интерполовцев в домике игольник. - Когда
подойдешь вплотную к месту перехода, оружие выкинь. И иди к отцу на хутор.
Есть у меня подозрение, что где-то он там неподалеку залег и тебя
перехватит. А если нет - на хуторе будут ребята из Безопасности.
Расскажешь им все от корки до корки. Ничего не скрывай. Если тебя погранцы
все-таки сцапают, опять-таки требуй офицера Безопасности. И главное, с
того момента, как ступишь на российскую землю, не геройствуй. Чуть что -
лапки кверху. Потому что у наших игольников нет. У них огнестрельное, и
они любят им пользоваться. Горьким опытом научены, поверь мне, я знаю.
  - А иначе никак? - спросил Вестгейт из машины, изо всех сил растирая ноги.
Парализатор крепко прихватил ему нижнюю часть туловища.
  - Я хочу, чтобы она была жива, - сказал Игорь твердо. - А Безопасность ей
точно ничего не сделает и другим не позволит. "Промывка" будет, конечно...
  - И "чистка", - заметил Вестгейт.
  - Заткнись, - попросил Игорь. - Я другого выхода не вижу. Сейчас
отрабатываются все связи ее отца. Разумеется, поднимется вопрос - а где в
этот момент была его любимая дочурка? Извини, Тина. Это я думаю вслух.
  - Я понимаю... - прошептала Тина. - А что такое "промывка"?
  - А, ерунда. Профессиональный термин. Это такой метод допроса, - почти не
соврал Игорь. - Человеку, которому нечего скрывать, он не опасен. А тебе
нечего скрывать, учти это. Ты не участвовала ни в чем дурном или
направленном во вред твоей родине. Запомни это крепко. А теперь иди.
  - Я увижу тебя... когда-нибудь? - спросила Тина с надеждой.
  - Обязательно. Если сделаешь все так, как я сказал - обязательно.
  - Но ведь ты...
  - Что я, ангел мой? Я тоже не сделал ничего дурного. И я тоже скоро приду
сдаваться. Просто нам с Алексом нужно завершить одно дело. Ничего не
бойся. Мы встретимся в Москве, я обещаю. И очень скоро.
  - Я верю... - Тина прильнула к нему, и Игорь крепко ее обнял.
  - Все, - прошептал он, поцеловал ее волосы и легонько оттолкнул девушку от
себя.
  - До свидания, - сказала Тина. - Любимый.
  - Счастливо! - крикнул из машины Вестгейт.
  - Пока, - Тина повернулась и исчезла в лесу. Но сразу за первым же большим
деревом остановилась, прижалась к нему спиной и съехала по стволу на
землю, как будто у нее подломились ноги.
  - Позер и лжец, - сказал Вестгейт севшему за руль Игорю. Сказал вяло, не
осуждая, а констатируя факт. - До чего же ты любишь манипулировать людьми!
С каким наслаждением ты это делаешь!
  - Ты давай копыта растирай, - посоветовал Игорь, трогаясь с места.
  - Да я растираю...
  - Потерял Батарейку? Она бы сейчас тоже пригодилась.
  - Да черт ее знает, где она. Неважно. А ты, братец, все-таки редкая
зараза. Любого, с кем соприкоснулся, в состоянии говном измазать. Вот
скажи, кого ты из меня сделал? Против моей воли. Сначала убийцу. Потом
клятвопреступника. Интересно, что дальше, а?
  Игорь рассмеялся. -
- Неужели ты все это серьезно? - спросил он беззлобно, выруливая с
проселка на шоссе.
  - Не очень, - признался Вестгейт. - Слушай, ты не гони. И вообще не
нарушай. Машина-то краденая.
  - Да пусть нас поймают. Сами же и отвезут, куда скажем. Но какой же идиот
этот Улоф! Собственными руками могилу себе вырыл, трепло!
  - И вовсе он не идиот. Был. У него просто специальность не та. Он же,
наверное, уголовников ловил. А тут увидел двоих перепуганных мальчишек...
  - Так уж я старался! - гордо заявил Игорь. - Играл, как в хорошем театре!
Я разве что не описался. С перепугу и от безысходности...
  - А ты ее совсем не чувствуешь? - удивился Вестгейт. - Я имею в виду -
безысходности...
  - Ты же слышал, что я Тине сказал. Я не сделал на Службе ничего дурного.
  - После "чистки" она тебя забудет... - неожиданно сменил тему Вестгейт. -
Слушай, а ты ее...
  - И тебя она забудет тоже! - рявкнул Игорь так жестко, что Вестгейт
мгновенно умолк и принялся с удвоенной энергией массировать ноги.
Некоторое время они ехали молча. А потом Игорь сказал:
  - Не в добрый час мы с тобой встретились, правда?
  - Да уж...
  - И все-таки я очень рад, что познакомился с убийцей и клятвопреступником.
  - От такого слышу. Я тоже рад.
  - Да не "от такого", братишка. Если бы не твое вмешательство, я мог бы
стать еще и отцеубийцей. Спасибо тебе.
  - Забудь! Это же ты сам догадался... Я, собственно, только помогал.
  - Все равно с меня бутылка. Слушай, ты ходить уже можешь?
  - Думаю, да. А что?
  - Просто мне не нравится, что у моего брата такая некрасивая морда. Вон
бензоколонка, там должен быть сортир. Нейтрализатор у меня в рюкзаке.
Пошли, восстановим былое очарование?
  Минут десять они, страдальчески морщась, поливали себя химией, уничтожая
несмываемый грим. Фальшивая пластиковая борода Вестгейта сопротивлялась
нейтрализатору как родная. А особенно туго пришлось Игорю с его пышной
гривой, которой нужно было вернуть естественный цвет. Но в конце концов
они увидели в зеркале свои привычные лица. И лица эти улыбались.
  - И что, кто-то хочет сказать, что мы не прорвемся? - спросил Игорь у
своего отражения.
  - Все-таки у тебя колоссальная психическая упругость, - заметил Вестгейт
завистливо. - Весь мир, можно сказать, обрушился, а ты...
  - Мой мир в порядке. Служба для меня не значила ни черта. Она мне только
палки в колеса ставила каждый божий день.
  - И что ты дальше намерен...
  - Да я уже все сказал! - Игорь удивленно повернулся к Вестгейту. -
Разберемся с личными проблемами, и я пойду сдаваться. Спорим, что меня
возьмут в Безопасность уже через месяц? Спорим, у меня будет свой отдел
Спецпроектов? И спорим, что у меня половина народу в подчинении будет со
Службы?
  Вестгейт недоверчиво хмыкнул.
  - Ты уже забыл про город Каледин, с которого все началось, - сказал Игорь.
  - Действительно... - пробормотал Вестгейт.
  - А ведь он остался. Пусть там даже все помереть успеют, пока мы до
Волкова доберемся. Но, в любом случае, с городом что-то нужно делать. А
кто это организует?
  - Хорошая у тебя специальность, - вздохнул Вестгейт.
  - И у тебя тоже, - сказал Игорь твердо. - И на тебя найдется спрос.
Конечно, если ты не успел натворить черт знает чего.
  - Может, и не успел. Но без "промывки" мне никто не поверит. А она меня
убьет!
  - А снять твою блокировку - никак? - спросил Игорь осторожно. Он совсем
забыл про опасность, подстерегающую Вестгейта при "промывании мозгов".
Точнее, он все никак не мог поверить в такие иезуитские методы
засекречивания информации, как установка смертельных для носителя блоков в
сознании.
  - Того, кто мне ее ставил, уже нет в живых, - процедил Вестгейт.
  - Н-да, хорошего мало... Какая гадость эти нейротехнологии! Тина бедная
теперь их прочувствует во всей красе ни за что ни про что...
  - Слушай! - оживился Вестгейт. - Так все-таки ты ее успел поиметь или нет?
  - А в лоб?
  - Подумаешь, - надулся Вестгейт. - Тоже мне событие, девчонку соблазнил.
  - А по яйцам? - Игорь подобрал рюкзак и направился к выходу. Вестгейт еще
раз посмотрел на себя в зеркало, пригладил виски и заковылял вслед за
братом.
  - По яйцам не надо, - сказал он на улице. - Это уже было. Только и делает
Россия-мать, что пытается меня кастрировать.
  - Может, и не зря, - заметил Игорь, бросая рюкзак на заднее сиденье и
усаживаясь за руль.
  - Вообще, нам не помешал бы ланч, - Вестгейт сел рядом и с тоской
посмотрел на придорожный кафетерий.
  - У меня наличных нет. Только карточки, а они теперь все блокированы, да
еще и в розыске.
  - И у меня то же самое. Ладно, не будем искать неприятностей. А может,
ограбишь кого-нибудь, а? Чего тебе стоит? Вот, машину угнал...
  - Слушай, Алекс. - Игорь повернулся к Вестгейту и посмотрел на него в
упор. - Давай ты перестанешь меня злить, а я тебе за это облегчу
страдания. У меня с Тиной ничего не было. А вот ты, подлец, ее изнасиловал.
  - А-а... То есть?
  - После того, как бедная девчонка от имени России-матери дала тебе по
яйцам, твои нейролингвистические штучки-дрючки все-таки ее достали. Она
мастурбировала с такой силой, что я думал, она себя в клочья порвет. Ну
что, доволен?! - против желания Игорь начал повышать голос. - Скажи мне
теперь, кто из нас манипулирует людьми?! А?! Еще раз увижу... Не дай бог!
  - Игорь задохнулся от ненависти, умолк и отвернулся.
  - А ты, значит, подсматривал! - осклабился Вестгейт.
  - Убью!!! - заорал Игорь.
  - Да за что?! Все же тебе досталось! Я старался, раскручивал ее
эмоционально, а ты...
  - Ах ты сука!
  - Да пошел ты!!! Я в кустах лежал почти без сознания! А ты в это время
смотрел, как она дрочит! А сам ты что делал, когда смотрел, а?!
  Дальше события развивались почти по московскому сценарию. Только Игорь на
этот раз ударил первым. Локтем правой руки он залепил брату в живот, а
кулаком - в глаз. Вестгейт широко открыл рот, уронил голову между колен и
в таком положении затих.
  Игорь прислонился щекой к ободу руля, вцепился в "баранку" до боли в
пальцах и громко застонал. Ему было невероятно больно, и он совершенно не
понимал отчего.
  Когда Вестгейт пришел в себя, оказалось, что Игорь навзрыд плачет -
неумело, задыхаясь и размазывая слезы по лицу.
  Так их и арестовала финская дорожная полиция - один угонщик обнимает
другого, гладит по голове и баюкает, как ребенка, и шепчет ему на ухо
слова на непонятном языке.
  И улыбается при этом счастливой улыбкой. Как будто утешает очень близкого
человека.



                                  ГЛАВА 17


  ВОСЬМОЕ ИЮНЯ, УТРО

  Внешне участок, принадлежавший господину Хайнеману, от соседних не
отличался. И жилище у него было - ничего особенного, типичный швейцарский
домик. Но в то же время сразу было видно, что здесь живет русский человек.
Словно пылью все присыпали. Где-то что-то хоть чуть-чуть да обшарпано. А
увидев в глубине двора отцовский "Лендровер", Вестгейт брезгливо сморщил
нос. Даже у лесника Максакова техника выглядела почище.
  Из-за кустов в глубине участка поднимался легкий туман. Судя по всему, там
пряталось небольшое озерцо.
  - Красота! - сказал Игорь, заводя руки за голову и потягиваясь. - Свобода!
А также равенство и братство. Только вот пиво в Европах сомнительное,
доложу я тебе. Настоящее пиво - это такое, которого незачем выпивать
помногу. Возьмем, к примеру, "Гиннесс"... Практически от любого его сорта
глубокое и всеобъемлющее счастье обрушивается на меня уже в начале второго
литра. А эта косорыловка, которой нас на неметчине угощали, ее же
канистрами нужно хлестать...
  - Косорыловка - это от "косое рыло"?
  - Разумеется. Велик и могуч наш родной язык. Знаешь, какое самое
экзотическое название русского деревенского самогона? "Стенолаз".
  Вестгейт на секунду задумался, потом коротко хохотнул и снова впал в
отрешенное молчание.
  - Тоже нервничаешь? - догадался Игорь. - Ну-ну.
  - Пошли, - сказал Вестгейт сухо и вышел из машины. Он теперь командовал
часто. В Европе роль ведущего в паре как-то вполне естественно перетекла к
нему. А Игорь хотя и не потерял своего красноречия, но в целом заметно
поутих. Особенно с той поры, как ему на нервы стали давить Альпы.
  Двое суток эсэсовцы разных стран передавали братьев из рук в руки, но за
это время статус Игоря и Вестгейта так и не определился. Соответственно с
ними и обращались - со сдержанной неприязнью. На вопросы отвечал только
Вестгейт, коротко и неопределенно. А Игорь молчал, сумрачно улыбался и
непрерывно курил, чем особенно досаждал конвоирам-европейцам. Едва
обстановка немного разрядилась и воевать стало не с кем, он вспомнил, что
неуютно чувствует себя за границей, подозрительно относится ко "всяким
нерусским" и вообще хочет домой. Это была, конечно, блажь, но с каждым
новым километром, отдаляющим Игоря от Москвы, на душе у него действительно
становилось все муторней. Пейзажи вокруг были чужие, дома непривычные,
люди странные. И вели себя эти люди совсем не так, как в Москве, где
любого иностранца рано или поздно начинают окорачивать русские культурные
традиции, одна из которых - сдержанность и корректность на трезвую голову.
А здесь все были словно под мухой - развязные, излишне подвижные и
голосистые. Игорь представлял себе Европу несколько другой. Как минимум,
он не подозревал, что здесь ему все время будет хотеться выпить.
  Еще хотелось показать конвоирам, что такое Служба - набить как следует их
раскормленные морды и сбежать. Но, во-первых, это было бы глупо.
Во-вторых, оружие у братьев все равно отобрали, а сцепиться врукопашную с
четырьмя здоровенными лбами Игорь не рискнул бы. Оставалась, правда,
клякса, временно превратившаяся в черный блинчик и теперь неодобрительно
ворочавшаяся у Игоря в сапоге. Кляксе тоже было нехорошо. Особенно
тягостно на ее состоянии отразились те полтора часа, что она пряталась в
прямой кишке хозяина во время личного досмотра. Проводивших его финских
эсэсовцев штатная экипировка офицера Службы потрясла до глубины души. Они
явно никогда раньше не видели ни усовершенствованного игольника, ни
спецрации, а маркер-кит разве что не облизывали. Но в итоге у Игоря
забрали даже часы и дотошно просканировали все тело. А Вестгейту помимо
всего прочего сменили пломбу на зубе.
  Зато о "промывке" никто и не заикался. И допрашивали братьев без
энтузиазма. Про бойню на явке Интерпола вообще не было ни звука. Может
быть, потому, что дотошный Игорь собрал на месте преступления все ядовитые
иглы и затер отпечатки пальцев. А потом их спросили: "Вам куда?