осто раздирать на части. Руки-ноги в разные стороны полетят. Н-да.
Печально,
А, вот как они это делают! Дом, обычный московский дом, начиненный
проводами и кабелями, превратился в огромный электромагнит, и даже самая
тоненькая проволочка работает частью обмотки. Занятно. Но где же оператор?
Откуда наводится луч? Похоже, известные мне теории верны. Он пригнал сюда
какой-то биоинформационный материал, и тот здесь всем заправляет. А когда
закончит, просто распадется на грушки-шарики-бублики - и поминай как
звали. Занятно. Интересно, а я так смогу?"
Тим задумался было, но тут из ниоткуда возник оператор.
  - Не-ет, сынок! - протянул он. - Сдохнуть я тебе не дам...
  - Что такое? - спросил Тим брезгливо. - Пошел вон, скотина, - бесплотный и
всесильный, он уже совершенно потерял интерес к происходящему в скучном
трехмерном мире людей- Он даже подзабыл, как его зовут, поскольку стал, ни
больше ни меньше, Мировым Разумом. Маленьким, правда. Но это пока что.
  - Не дам я тебе сдохнуть, не положено тебе, не приказано...
  Своим новым, астральным, лицом Тим поморщился.
  Оператор мешал его раздумьям.
  - Исчезни, чмо!
  - Не сдохнешь... - бормотал оператор, по-видимому, не слыша Тима. - Мы с
тобой еще поразвлекаемся. Мы еще девочку твою потрахаем!
  "Какую девочку? - подумал Тим. - Что такое? Чего он ко мне пристал? Как
врежу сейчас, на молекулы распадется..."
- Вот подвешу я на тебя парочку дебилов, - мечтательно пыхтел оператор, -
и ты ей сначала жопу порвешь, а потом сиськи отрежешь. А может, и до нее
самой докопаемся. Будет она у нас говно жрать. Только представь! Хочешь, я
тебе покажу сейчас, как это у нее получится? Щас посмотрим кино. Как она
говно жрет, Оленька твоя ненаглядная...
  Он еще что-то нес, какую-то несусветную чушь о странных бессмысленных
вещах, но Тим не слушал. Он кое-что вспомнил. "Оленька... Ольга. Я знаю
это имя. Да, знаю! Так ведь это же..."
Светлые волосы, зеленые глаза, прекрасное лицо, сильная и стройная фигура.
"Я люблю тебя, Тим". Тим словно очнулся. "Минуточку, а кто такой я? Надо
же, ведь я - это я! И это внизу в конвульсиях бьется - тоже я? Черт
возьми, он же меня порвет на запчасти, этот гад! А что он про Ольку там
бормотал?!"
- Ну, видишь?! - кричал оператор скорчившемуся на кровати полутрупу. -
Нравится, сука?!
  Тим внимательно "обнюхал" смертоносный луч и прикинул, как умнее к нему
пристроиться. Вроде бы так. "Ну, Тимуля, если что, не поминай лихом. Не
исключено, что это твой последний миг. Когда тело соскочит с этой синей
иглы, оно может просто не выдержать. И сознание твое распадется вместе с
его смертью. Забавно".
  Тим рассмеялся. Ничего особенно трагичного он на самом деле не чувствовал.
Он просто говорил себе какие-то очень правильные, по ситуации положенные
слова. А вообще-то суть дела заключалась в том, что оператор зарвался. И
пора было его наказать. "Не нужно было тебе, дурак, Ольгу трогать. Улетел
бы я к едрене-матери, остался бы бесплотным духом... Тело мое молодое
симпатичное в психушку сдали бы.
  И порядок. А так может получиться, что память о любимой меня убьет.
  Но что я без этой женщины и памяти о ней? Просто Тим Костенко, парень с
красивыми глазами и стальным сердцем. Который никого не любит и даже не
хочет любить. Нет, Тим, все правильно. Будем отдавать долги. Ох, не надо
было этому гаду Ольку трогать".
  Тим перенастроился и с хлюпаньем вобрал в себя весь энергетический мусор,
до которого мог дотянуться. Отовсюду в дом-электромагнит летели шарики,
бублики, груши, молнии, какой-то неопределенной формы студень... "Ну-с, мы
готовы? Как тебя зовут, Черт? Александр Михайлович? Ну что, Сан Михалыч,
готов ты своего оператора от пола отскребать? Тряпочкой в ведерочко?"
  - У-у! - визжал оператор. - Вот так мы ее! Во как она у нас!
  - Вызываю оператора, - сказал Тим казенным голосом.
  - А?.. - опешил тот.
  - Бэ. Мужик, ты помнишь, я тебе сказал, что ты мертвец?
  - Ты кто?! - заорал оператор обалдело. - Ты кто?!
  - Не дергайся, - Тим протянул бесконечно длинную руку и нащупал где-то в
пространстве мелкую, трясущуюся от страха душонку оператора. - Ого! И у
тебя есть черная метка! Ты тоже чей-то раб!
  - Пусти... - прохрипел оператор. - Пусти, больно...
  - Заткнись и слушай. Ты что, не понял, кто я? Ты же меня только что, как
это у вас называется... локализовал, да. Я Тим Костенко. Твой объект.
  - Ох... - только и сумел произнести оператор.
  - Я мог бы сейчас с тобой сделать то, что ты делал со мной, - сказал Тим.
  - Но я иначе воспитан. Поэтому - смотри - я тебя отпускаю.
  Оператор встрепенулся, и Тим почувствовал, что тот еще надеется
перехватить контроль. Надеется, только не может. "Так, а теперь он
пытается оторваться от своего терминала. Тоже не может. Прилип,
бедненький. Крепко я его взял за яйца".
  - Осознал?! - задал Тим вопрос, с которым в сто пятнадцатом артполку
"дедушки" частенько обращались к молодым бойцам.
  - Пусти! Пусти, сука!!! Пусти, пидарас!!! А-а-а!!! Помогите-е!!!
  - Да я тебя вообще не трогаю, - сказал Тим почти ласково. - Просто ты
умираешь.
  Оператор бешено рвал с контактов руки. Хвати ему смелости, он бы их зубами
отгрыз, лишь бы убежать. Он настолько одурел, что не понимал - не в руках
дело.
  - Ладно, мне надоело, - вздохнул Тим. - Ты извини, что я повторюсь... Ну,
короче, прощай, мужик. Ты труп.
  Он отключил внеречевую связь, мысленно перекрестился и с размаху влепил в
синий луч всю свою злобу, подлость, бесстыдство, верность, нежность,
любовь, честь и совесть. Все, что мог.
  И наваждение прошло.
  По законам физики, это должно было произойти мгновенно, но сознание Тима
услужливо расщепило процесс на фазы. Сначала выключился электромагнит.
Потом синий луч распался на великое множество шариков. Потом шарики
слились в некую веретенообразную форму. Несколько мгновений она висела на
месте, хищно поводя носом. "Принюхалась" и с пушечной скоростью рванула с
места. И исчезла в северо-западном направлении.
  Тим облегченно вздохнул, и тут на него со всех сторон навалился
вселенский, космический холод. Несуществующий желудок подкатил к горлу,
как при прыжке с большой высоты. Тим хотел закричать, но не смог. Он
падал. Туда, в себя, к себе.
  Глухо ухнуло пространство, и Тим сорвался вниз. Ба-бах!!! Это он врезался
в свое многострадальное тело. Размазался в лепешку.
  И отключился.
  И не увидел, как где-то далеко, на другом конце Москвы, розовой дымящейся
лужей стекает на пол оператор.






  * * *

  Тим очнулся, потому что нечем стало дышать. Чья-то мокрая вонючая рука
залезла ему в глотку и перекрыла кислород. Тим начал плеваться и
обнаружил, что стоит на четвереньках, глаза его широко раскрыты, за окном
тьма-тьмущая, а в комнате совершенно нестерпимая вонь.
  Несколько секунд он как-то держался на трясущихся конечностях, а потом
закрыл глаза и упал обратно, прямо во рвоту, мочу и дерьмо. И снова
забылся, но на этот раз уже сном.
  Проснулся он днем и некоторое время лежал, зажмурившись и вспоминая
события минувшей ночи. Совершенно реальные во всей своей невообразимости.
"Все-таки я не умер. Это здорово. Но я так ни черта и не понял. Это плохо.
Зато теперь я знаю, кто я такой и с чем меня едят. Это пока не знаю, как
оценить".
  Потом он рискнул открыть глаза. "Ого! Интересно, у меня все на месте?
Кажется, все. Руки, ноги, голова, и даже прибор шевелится, поздравляя с
добрым утром. И вообще, неприлично сильный я. После всего пережитого надо
лежать трупом, а я ничего, шевелюсь. А "щелкнуть"? Пожалуйста, могу и
"щелкнуть". Нормально. Вот только обстановочку попортил. Белье постельное
накрылось - хрен с ним, белья завались, а вот матрас, подушки, да и сама
кровать... - Тут Тим вспомнил про фольгу под матрасом и хихикнул. - Фольга
лежит плотно, в несколько слоев, должна была выдержать. Ладно, матрас
достанем, подушки купим, комнату вымоем и проветрим. Х...ня война, главное
маневры! Тим, хороший мой, кажется, ты прорвался".
  Он осторожно выполз из кучи нечистот, оторвал от пододеяльника более или
менее чистый угол, слегка обтерся и потопал в ванную.
  Через несколько часов спальня блестела, как новая, в раскрытое настежь
окно хлестал морозный ветер, а Тим, бодрый и слегка пьяный, сидел на кухне
и увлеченно поедал макароны с тушенкой прямо из кастрюли. Эту пищу богов
он запивал пивом, и было ему хорошо. Ползая с тряпкой по полу, он успел
оценить ситуацию и принять решение.
  В том, что выжил он чудом, Тим отдавал себе полный отчет. "Да, я
навернул-таки оператора, но их в Проекте достаточно. И если они насядут на
меня все скопом, то как я ни блокируйся, а работы мне не будет, секса тоже
не будет, денег не будет, попросту говоря, не будет жизни. Так что
остается мне поднять лапки кверху. Используя их же знаковую систему.
Заявить прилюдно, что в журналистском расследовании я больше не участвую.
По телефону сообщить Рябцеву, что он шизофреник и я ему больше не друг.
  Отстанут? Ненадолго точно отстанут. А я за это время силенок подкоплю,
верну себе прежнюю клиентуру, денежку заработаю. Интимную жизнь попробую
восстановить в прежнем блеске. А там поглядим, что будет. Мне нужно просто
отдышаться. Для начала".
  Тим поставил кастрюлю на стол, удовлетворенно рыгнул и закурил. Принять
решение оказалось удивительно легко. Для этого нужно было всего-навсего
включить радио.
  И обнаружить, что сегодня не двадцать пятое января, а двадцать шестое. С
ужасом осознать, что провалялся в энергетической коме больше суток.
Испугаться. Включить телефон. Позвонить любимой. И, услышав ее голос,
почувствовать, что дороже нет никого на свете. А значит - сердце не
стальное. Поскольку и голова тоже не деревянная, вывод напросился сам.
Если не выйти из игры, то хотя бы взять тайм-аут.
  "Потому что если я буду рыпаться дальше, они могут взяться за Ольгу.
Родителей не тронут, они в курсе, что я на маму с папой плевал. Они,
сволочи, на Ольку насядут. И тут мне точно каюк. А родители... Эх, мама с
папой, будьте вы прокляты..."
Тим встал, прошел в кабинет, сел за стол и положил руки на клавиши пишущей
машинки. "Вставить бы сейчас лист и записать все, что узнал, да ведь для
этого, наверное, ни бумаги не хватит в мире, ни слов у меня. Такое не
опишешь. Такое можно только пережить". Тим закрыл глаза и вспомнил.
  "...Скорее всего со мной это случилось в тринадцать лет. В больнице, куда
я попал из-за внезапно открывшейся аллергии на пенициллин. Попал без
сознания, под ревматической атакой. Совершенно не помню, что они со мной
там делали. Но возможно, что кто-то из врачей работал на Проект, и помимо
ревматической отхватил я еще атаку и психотронную. Я был как овощ, в
буквальном смысле рожа кирпичом, и ничего не стоило на час-другой
прицепить ко мне маячок. А с ближайшей подстанции на мой пеленг бросили
сигнальчик... И очухался я уже другим человеком. Как это было с остальными
Детьми - не знаю. Я понял только, что всех их обрабатывали в переходном
возрасте, когда организм наиболее чуток к микроволновым воздействиям извне.
  Я попал под выбраковку. Но я мутировал и поэтому выжил. Я уже тогда был
сенсом - особый случай, необычная энергетика. Наверное, на меня успела
стукнуть эта чертова психиатриня. Прежде, чем сдохла. Ну, туда ей и дорога.
  Выборка была довольно узкой. Составили психологический портрет будущего
лидера оппозиции. Причем оппозиции сильной, которая либо сметет
Коммунистическую партию с лица Земли, либо изнутри ее взорвет. То, что из
пяти тысяч Детей от силы десяток сможет реализовать этот потенциал,
никого, как я понимаю, не смущало. Страна большая, еще нарожают.
  Какая, однако, фашистская идея. Прямо не верится. Но я узнал о ней от
непосредственного исполнителя - Проекта. Хотя, если задуматься, эти
маразматики в ЦК КПСС и окружающее их отребье - разве они были люди?
Гипертрофированный комплекс власти. Моральный кодекс, унаследованный от
батьки Сталина. Болезни, сильно отдающиеся в голову. Сексуальные
расстройства. Глупые и некрасивые жены. Психопаты-дети. Тут есть с чего
стать мизантропом. И пройтись от души с бороной по родной стране, чтобы
вырвать с корнем подрастающие сорняки.
  Они хотели видеть свою власть незыблемой, вечной.
  И как раз вовремя подоспела уникальная методика - психотроника. И спросила
какая-то сволочь - а вот такую проблемку решить не слабо? А другая сволочь
ответила - запросто! Вы нам только обозначьте, какие люди вас интересуют.
А мы их даже пальцем не тронем. Вот увидите, они сами станут тихие и
послушные.
  Главная задача была - снизить определенной группе населения уровень
энергетики и поднять уровень внушаемости. Отучить от критического
осмысления действительности. Из лидеров сделать овечек, из деятелей -
созерцателей, а из аналитиков - тугодумов.
  Самое дикое, что под пси-расстрел попало великое множество детей партийных
работников, сотрудников КГБ и лояльной к властям интеллигенции. Эти-то
детишки были для партии наиболее опасны. В своем роде "пятая колонна". Так
что по своим молотили без стеснения.
  И должны они были стать милыми, тихими и послушными.
  Только вот они взяли и перемерли все.
  Ни один не дотянул до восемнадцати.
  Конечно, "Программу Детей" прикрыли. Хотя и сочли в целом удачной - ведь
задача была в принципе выполнена. Только очень уж грубо. Проект вернулся к
основному своему производству - политическому сыску, подавлению
диссидентов, разведке и контрразведке. Но Детей просто так в покое не
оставили. Шли проверки, фиксировалась смертность, а над некоторыми был
установлен даже особый надзор. Главным образом следили за мутантами, теми,
кто ничем не болел и вел себя в прежнем, характерном для Детей ключе.
  А как мы себя вели, это было видно. Психологический портрет оказался
составлен блестяще. И в Дети зачислили лучших. Будущее страны.
  Мы все были умные. Не вундеркинды, которых общество отторгает, а именно
умные. Не по годам начитанные, да еще и способные анализировать и делать
выводы. А еще мы с ранних лет умели манипулировать сознанием окружающих,
подчинять себе без давления, вести за собой.
  Не знаю, были ли мы красивые ребята, с первого взгляда располагающие к
себе. Я догадываюсь только, что у всех нас была мощная, нестандартная
энергетика. Это тоже чертовски важно для лидера.
  Но по-настоящему сильными оказались лишь пятеро. Выжили. Выросли.
Интересно было бы взглянуть на вас, братья и сестры во Проекте. Хотя,
может, еще и встретимся. Не исключено, что по разные стороны баррикад.
  Потому что Проект нашел, как нас использовать. Он долго следил за нами,
оценивая, не проявится ли в нас нечто особое. То, что делает человека для
Проекта "персона грата". Способности активного биоэнергетика.
  Потому что из нас хотят сделать премьер-операторов.
  Мы получим в руки мощнейшие гиперпространственные психотронные пушки. Нашу
работу поддержат суперкомпьютеры, по сравнению с которыми бытовые "пи-си"
- металлолом. Мы будем держать в руках сердца многих сотен, а то и тысяч
операторов нижнего уровня. И однажды мы возьмем под свой контроль весь мир.
  Я точно знаю, что Проект замахивается именно на всю планету. Да, пока еще
Проект относительно слаб, он реализуется только в крупных городах, и еще
несколько маломощных подстанций стоят рядом с "зонами". Там на заключенных
ставят эксперименты, обкатывая новые технологии. Но это все ерунда.
Финансирование у Проекта достаточное, техника есть. Главная трудность -
люди. Без операторов вся техника Проекта - ничто, ноль без палочки. Вот
почему они сейчас пускают под нож свой резерв - практикующих
биоэнергетиков, экстрасенсов-целителей.
  И все это означает, что Проект готовится к масштабной акции. Что им нужно?
Подавить массовые волнения на периферии советской империи? Или, наоборот,
спровоцировать новые, чтобы взять страну под военный контроль? Не знаю.
Страшно даже строить версии. Но думать нужно. Чем больше я думаю о
Проекте, тем больше шансов, что я найду лазейку, через которую смогу
ускользнуть. Именно ускользнуть. Потому что остановить эту махину вряд ли
возможно.
  Нынешняя власть доживает последние дни. В состоянии ли она контролировать
Проект? Знает ли вообще о его существовании? Не зомбирована ли она вся с
ног до головы?
  Проект явно живет под эгидой КГБ. Но чего стоит пыточных дел мастер с
Лубянки рядом с сумасшедшим ученым? А у хорошего ученого, как правило,
крыша немного съезжает. Как раз к моменту, когда ему начинают доверять
ответственные посты.
  Военные тоже ведут какие-то изыскания. Они могли бы оказаться для Проекта
не только конкурирующей, но и сдерживающей силой. Но Проект так
продвинулся, что военным его не догнать. И танки против его психотронных
пушек - ничто. К тому же Проект всегда нападает первым.
  Так кто же в стране может удержать эту проклятую махину?
  А может... Я ведь уловил - Проекту нужны позарез ведущие операторы. И
интерес Проекта ко мне значительно острее, нежели к остальным четверым
выжившим Детям. Очень даже может быть, что Проект уперся в меня, как в
стенку.
  Ну, помучили меня. Ну, обидели. Ну, чуть не убили. Но задрали мою
энергетику на такую безумную высоту, что я сам не знаю, материть мне
"хозяев" или в ножки им кланяться. И в принципе, я Проекту нужен здоровый
и дееспособный.
  Так что, если я дам им знать, что беру выходной, они наверняка дадут мне
отдышаться. Отпустят, гады, поразмыслить.
  Но я-то размышлять не буду. Я совершенно точно знаю, что ни за какие блага
не стану оператором.
  А значит, рано или поздно мы все равно подеремся".
  Тим глухо застонал и врезал кулаком по кожуху машинки. От удара в
механизме жалобно тренькнул звонок.
  "Неужели это все не сон? - подумал он, внутренне содрогаясь от ужаса. -
Навязчивые идеи Эфы, блестяще детализированный бред Лебедева, изощр„нные
формы мании преследования у остальных зомби. Шизофренические экзерсисы
Рябцева..." Тим рванул футболку, задирая ее до груди. И уставился на
розовые пятнышки вокруг солнечного сплетения. Поджившие следы ожогов
синего луча.
  - Пометили меня, гады... - пробормотал он. - Все, господа-товарищи, брэйк.
Тайм-аут. Отпуск за свой счет. Вот прямо сейчас заявление и напишем...
  Он встал и пошел на кухню, к телефону, посылать к японе-матери хорошего
дядю Рябцева, лучшего друга всех землян.



                                  ЧАСТЬ III


  ЧЕЛОВЕК

  25 февраля - 27 апреля 1991 года

  - Не хочешь съездить на один интересный семинар? - спросил Зайцев. - Там
уфологи будут в основном, но может быть и...
  Тим проглотил остатки кофе и слегка поморщился. В пресс-баре этого напитка
варили очень много и очень плохо.
  - Не-а, - сказал он лениво. - Все равно НЛО не бывает. Зайцев больно
пихнул Тима локтем в бок. Тот слегка отодвинулся.
  - Ты очень доверчивый, Олежка, - пробормотал он. - Да, верно. Ты очень
доверчивый. Помнишь, кто впервые произнес эту фразу? Примерно так годик
назад?
  - Возьму-ка я еще кофе, - сказал Зайцев, поднялся и ушел к барной стойке.
  Тим закурил и отвернулся. В укромном темном уголке Смолянинов, озираясь,
разливал из-под стола по чашечкам коньяк.
  Подошел Зайцев, поставил на стол два "двойных" и принялся размешивать
сахар, напряженно глядя в чашку.
  Тим раздавил в пепельнице окурок и принялся разглядывать свои ногти.
Длинные, красивые, отполированные. Никогда раньше ему не удавалось держать
руки в таком безупречном порядке. Вечно он ногти грыз. А теперь перестал.
  Зайцев смотрел на Тима с насмешливым сожалением. За последний месяц Тим
ощутимо прибавил в весе. Сейчас он буквально излучал здоровье и
спокойствие. Почти незнакомое лицо - гладкое, ухоженное, без знаменитых
костенковских похмельных синяков под глазами. Никакой щетины на
подбородке. Тщательно расчесанные волосы уложены в красивую, почти женскую
прическу. Сытая барская физиономия. И никаких больше разговоров о зомби.
Даже как-то противно. Очень сильно он переменился за считанные недели.
Непонятно. И неприятно.
  - А все-таки насчет этого семинара, - начал было Зайц