пришел в себя, координация
движений ощутимо нарушена, но в трезвом уме и, что самое обидное, в
здравой памяти.
     - Как же так вышло? - пробормотал Доктор.
     - Пытался ночью на улице сфотографировать экипаж одной нашей
машины. Ребята домой ехали, с оружием. Сразу после охоты. Сам
понимаешь - условный рефлекс...
     - Боже мой! - почти простонал Доктор. - И где он сейчас?
     - Я думаю, в Штабе. И уверен, что скоро его тебе подсунут для
промывания мозгов. Его, и еще одного деятеля. Но, чую я, утечка будет.
     - Ну, вы даете, мужики! - покачал головой Доктор. - Что ж ты
молчал?!
     - Тебя Штаб вызывал?
     - Нет, пока нет...
     - Ничего, скоро вызовут. Убивать этих двоих резона никакого.
Значит, блокада памяти. - Мастер говорил легко и спокойно, будто
лекцию читал. Доктор нехорошо глядел на него исподлобья. Лицо пожилого
мужчины кривилось, как от зубной боли.
     - Боже мой... - снова простонал он.
     - Придется, - сказал Мастер. - Заставят. В конце концов, ты же не
настоящий врач. Ты не связан клятвой Гиппократа...
     - Я связан клятвой идиота! - рявкнул Доктор. - Я связался с
бандой шизофреников, и вот только сейчас начинаю понимать, как же я с
вами со всеми попал! Ты думаешь, это очень весело - блокада памяти? Да
это хуже, чем резать по живому без наркоза... Я себе, если надо, руку
зубами отгрызу. А в другого нож воткнуть - нет уж, увольте. А такая
агрессивная терапия - это хуже любого ножа! Сердце кровью
обливается... Как же вы так, ребята, а? - Доктор посмотрел на Боцмана,
потом на Китайца, потом отчего-то на обрез у Бенни на коленях.
     - Он сам нарвался, - сказал Мастер. - И поверь, он знал, на что
шел. Только он рассчитывал, наверное, на пулю. А огреб кое-чего
похуже.
     - А ты-то с чего взял, что похуже? - спросил Доктор.
     - Додумался.
     Доктор снова обвел взглядом присутствующих. Он уже вроде бы
успокоился, и в его глазах загорелся огонек пристального и не очень
приятного интереса.
     - Только ты додумался, или кто-то еще?
     Мастер скрежетнул зубами и сунул Доктору под нос кулак. Правой
рукой он на всякий случай продолжал обнимать Карму, зная ее манеру
приходить на помощь даже когда не просят.
     Высказаться Мастеру помешали. В недрах технички снова зажужжал
моторчик, и кабель начал сматываться. Это было так неожиданно, что
люди вздрогнули. Собаки даже ухом не повели.
     - А?! - гневно вопросил Мастер, тыча ппальцем в сторону
фургона. - Каково?! Вот отсюда мы поняли, что внутри кабеля есть и
канал связи. Причем остаточный фон дырки его не колышет. Наши рации до
сих пор хрипят и пукают, а этим - хоть бы хны! Черт знает, что такое.
О собственном оружии ничего не можем выяснить... Хоть на собаках
эксперименты ставь.
     - На собаках нельзя, - сказал издали Китаец.
     - Да это я так... - смутился Мастер. Он уже остывал. - Сгоряча.
Действительно, зачем на собаках, когда людей навалом. Бегают,
понимаешь, всякие с фотоаппаратами...
     - Послу-ушай, - протянул Доктор. - Так ты это нарочно устроил!
Экс-пе-ри-мен-татор! Да?
     - Боже упаси! - Мастер конвульсивно перекрестился, чего за ним в
Школе никогда раньше не замечали. - Просто не нужно было репортеришке
лезть куда не след, понимаешь?
     - Это ты мне говоришь, или себя уговариваешь?
     - Вот уже... - Мастер посмотрел на часы, - двадцать один час я
занят только тем, что себя в этом убеждаю. Я обязан защищать своих
людей, даже если они совершают ошибки. Иначе конец охоте... Китаец! Ты
что, обезумел?!
     Китаец, который в этот момент крепил за край транспортера
альпинистский шнур с узлами, затрясся всем телом, как пудель в
ожидании взбучки.
     - А-а что? - пробормотал он, поворачиваясь к Мастеру. В глубине
тоннеля зашуршало - ползла вверх по ленте транспортера лучевая пушка.
Шериф бросился к люку и, тихо завывая, вновь принялся исполнять свой
приветственный танец, немилосердно колотя хвостом Бенни, который
плевался и заслонял лицо руками.
     - Когда Абрам туда спустился? - спросил Мастер тоном, от которого
поежился даже Доктор.
     - Д-двадцать минут...
     - Когда ты ему шнур бросил?!
     - Ой... - только и выдохнул Китаец. Он допустил одно из
страшнейших нарушений техники безопасности. Независимо от наличия
радиосвязи или присутствия экстрасенса, способного засечь
местоположение и эмоциональное состояние находящихся внизу людей,
первое и главное, что должен был сделать Китаец, отправив Абрама в
подвал - бросить ему веревку. Китайцу стало так нехорошо, так больно,
так стыдно, что он даже и не понял, как очутился задом в сугробе, с
расстегнутым воротом, а Доктор делал над его головой какие-то
замысловатые пассы руками, и Бенни, тоже в нарушение инструкции
бросивший пост, сыпал пригоршнями за шиворот снег. Подбежавший Мастер
оттолкнул Бенни к люку, склонился над Китайцем и сунул ему в зубы
горлышко фляги. Лицо у Мастера было такое, будто он вот-вот заплачет.
Китаец испугался и послушно глотнул. Во фляге был коньяк, да еще
какой!
     Китаец глотнул еще, потом еще, потом флягу у него отняли, он
часто-часто задышал, и вдруг из его глаз-щелочек бурным потоком
хлынули слезы. Доктор что-то шипел Мастеру насчет "нервного
истощения", перекошенный Мастер рычал ему, что "скоро всех поубивает".
Китаец рыдал и утирался рукавом. Абрам стоял рядом на коленях и
бормотал "Что такое, что такое?". Джон тыкался в лицо холодным носом и
глядел на всех бешеными глазами, ища обидчика. И посреди всего этого
безобразия Шериф припер к стенке техников и не давал им шагу ступить.
Карма, как всегда в трудных ситуациях, держала спину хозяина, и
высунувшуюся из двери технички испуганную физиономию встретила таким
ревом, что бедолага просто рухнул внутрь фургона. А Карма встала
передними лапами на порог и разразилась в адрес техника оглушительными
проклятьями.
     Не сплоховали только Боцман и Сильвер. Боцман вернулся на
позицию, с пульсатором наперевес, готовый отразить любую внешнюю
угрозу. Сильвер вообще остался сидеть, где сидел. Это была
единственная собака в Школе (а может, и в целом мире), способная
напрочь отрубиться в положении сидя. Вот он и спал.
     Спас положение, как всегда, Мастер. Правда, выбрав не самый
деликатный прием. Однажды он таким образом затормозил грандиозную
собачью драку - ровно на секунду, но за это время десять хозяев успели
схватить за ошейники десятерых разъяренных псов. Мастер просто сжал
кулаки и во всю глотку заорал:
     - Стоя-я-я-ать!!!
     Кажется, он хотел еще прибавить "Вашу мать!", но закашлялся.
     Тем не менее, обстановка разрядилась. Карма отскочила к хозяину.
Абрам схватил Шерифа за охвостье. Доктор помог Китайцу подняться на
ноги. Только Бенни остался стоять, опираясь плечом о стену, в позе
человека, которого мучительно тошнит. В наступившей тишине оказалось,
что он смеется, и слезы у него текут еще обильнее, чем у Китайца.
     В техничке заворочались, и мрачный голос произнес:
     - Мужики, вы все тяжело больны.
     И тут словно открылся клапан - все, в том числе и прижавшиеся к
стене техники, разразились гомерическим хохотом. Люди смеялись, как
ненормальные, держась за животы, отдуваясь, показывая друг на друга
пальцами. Бенни упал. Китаец опять сел. Псы с радостным лаем прыгали
вокруг - им явно понравилась такая перемена обстановки. Вакханалия
продолжалась несколько минут, пока наконец Мастеру не перехватило
горло и он не умолк, задыхаясь. Постепенно стихли и остальные. Доктор
грозно высморкался в громадный клетчатый носовой платок и сказал
Мастеру:
     - Напишешь заявку на внеочередную профилактику. Прямо в этом
месяце. Потом всю Вторую - в Лагерь. Или я ни за что не отвечаю. Ты
людей загнал.
     - Да пош-шел ты! - весело ответил ему Мастер. - Пятый?
     Абрам шагнул вперед и изобразил подобие строевой стойки.
     - Свидетельствую полное гашение инородной активности согласно
показаниям дисплея.
     - Бенни? Бенсон, чтоб ты сдох! Хватит ржать!
     - Порядок, Мастер, - пробормотал Бенни, все еще подхихикивая. -
Готов подписаться. Вывели начисто.
     - А рация все фонит, - ввернул Китаец. - Ничегошеньки не слышно.
     - Дальше будет только хуже, - пообещал Мастер. Он сунул руку за
пазуху и вытащил маленький - в размер обычной кредитки, - кусочек
пластика. Старший из техников, крепкий еще пожилой мужик лет за
пятьдесят, вскарабкался в свой фургон и через минуту вернулся с
компьютером. Официальные лица уселись на ящики, точнее - провалились в
них, - и ввели свои коды в заранее подготовленный типовой акт. Копию
старший техник сбросил Мастеру на его карточку. Мастер участвовал в
этой процедуре в черт знает какой раз. Сначала - как член комиссии со
стороны Школы, потом - как старший на объекте, и каждый раз его
безумно раздражал компьютер Техцентра. Мастер никак не мог избавиться
от ощущения, что этот супер-ноутбук, способный работать при любой
температуре, любом давлении и любой влажности (в том числе и под
водой), сконструирован с одной только целью - чтобы никому и никогда
не давать повода заглянуть внутрь принадлежащего Техцентру фургона.
     Мастер уложил карточку обратно в карман.
     - Ладно, отцы, - сказал он техникам устало. - Желаю вам
счастливого полета.
     Техники молча кивнули и убрались. Ветхий на вид грузовик взвыл
стартером и мгновенно завелся. Слышно было, что двигатель у него
совсем не простой. Всего за несколько минут пропихавшись кое-как задом
через узкую арку (охотники даже подпрыгивать стали от нетерпения),
техничка бодро развернулась и, резво взяв с места, исчезла в ночи.
     - Уходим, - тихо сказал Мастер. - Мы уходим. Я очень, очень хочу
домой.


                                *****

                             Это прекрасный сторож, умная,
                             бесстрашная, но крайне независимая и
                             трудно подчиняемая собака.


     - Следующий вопрос, - сказал Генерал. - Тебе, мальчик, не
кажется, что у нас слишком много вопросов к тебе накопилось?
     - Это даже приятно, - ответил Мастер, сладко улыбаясь. - Обычно
ведь у нас взаимоотношения сухие, черствые, товарно-денежные. А тут
просто любовь какая-то...
     - Ну-ну, - протянул Генерал. - Посмотрим, добьемся ли взаимности.
Значит, вопрос номер два, - он принял у Очкарика очередной листок и,
прищурившись, начал его рассматривать. - Значит, так. Вчера в ноль
пять пятнадцать дежурная техничка, возвращаясь с расчистки, обнаружила
за собой хвост, о чем немедленно доложила. Водителю приказали уйти на
запасной маршрут, и тут хвост отвалился. Замены хвоста не последовало.
Такой вот инцидент. Интересно? - Генерал коротко глянул на Мастера и
снова опустил глаза в свое донесение.
     Мастер подвинул к себе пепельницу.
     - Интересно, - сказал он. - А как это - "понял, что обнаружен"? Я
в школе КГБ когда учился, до слежки не дошел. Меня раньше оттуда
поперли за аморалку. Как машина слежения может понять, что ее засекли?
     - Ты меня достал с этой школой КГБ, - сказал Генерал. - Все
зависит от поведения объекта. Захочет он, чтоб хвост был в курсе -
сделает. Тут было наоборот. Технички водят мастера, у них рука не
дрогнет - а хвост взял и отвалился.
     - Надо же! - Мастер аж губу выпятил в притворном изумлении. Нагло
притворном. - А может, это и не хвост был вовсе?
     - Человек крутит те хвосты, на которые натаскан, - поучительно
сказал Генерал. - Ты, например, под собачьи заглядываешь, а мы - в
меру способностей, так сказать... В общем, поверь специалисту.
     - Мне это так понимать, что меня в задницу послали? - осведомился
Мастер. - Да еще и в песью? - он прищурился и театральным жестом
раздавил в пепельнице окурок.
     - Ты перестанешь издеваться? - спросил Генерал кротко.
     - Нет! - рассмеялся Мастер. Некоторое время он противно хихикал,
не открывая рта, и переводя смеющийся взгляд с Генерала на Очкарика, и
обратно. Те с интересом изучали Мастера: глаза Генерала смотрели, как
обычно, почти отечески, линзы Очкарика, напротив, блестели зловеще.
Видно было, что он зол, но пока сдерживается.
     - Простите... - пробормотал Мастер и прыснул в кулак. - Простите,
но это правда как-то несерьезно. Был хвост, отвалился хвост... Детский
сад. Кому нужна ваша техничка с вашими мастерами, которые только в
будке прятаться мастера, когда нас по подвалам заживо едят... Ну что
за ерунда такая? И вообще, при чем здесь Школа?
     - А при том, милейший, - ликующе провозгласил Очкарик, - что мы
установили принадлежность машины хвоста! - Очкарик так и сиял - он
вбивал в Мастера слова, как гвозди, и даже чуть приподнялся над
стулом. Щеки Очкарика залил румянец, а Генерал поедал взглядом
Мастера. Тот мрачно уставился Очкарику в "третий глаз" - видимо,
почуял вампира. Ничего в лице Мастера особенного не было кроме
брезгливого напряжения.
     - Н-ну?! - победоносно вопросил Очкарик, - Мне сообщить вам,
сударь, чья это была машина?
     Мастер отвернулся от Очкарика, плавным уверенным движением
вытянул из пачки очередную сигарету и элегантно прикурил. Глубоко
затянувшись, он выпустил несколько колец дыма и посмотрел в глаза
Генералу. Генерал побагровел. Мастер был абсолютно спокоен. "Этот
гаденыш битый час издевается над нами, - подумал Генерал, - разыгрывая
какую-то собственную игру. Или? Никогда ведь не знаешь, что кроется за
его выражением лица. Никогда не догадаешься, говорит он серьезно или
шутит. Это за ним заметили еще в детстве и сразу внесли информацию в
личный файл. Зар-раза!". Генерал был готов растерзать Мастера. Если бы
Генерал был собакой, он бы его молча укусил.
     - Я их накажу, - сказал Мастер сурово. - Я их очень больно
накажу.
     Генерал мгновенно расслабился, по инерции проткнул Мастера
леденящим душу взглядом, склонил голову набок и послушно заглотил
наживку.
     - Нет, мой мальчик, - сказал он проникновенно. - Ты их ни в коем
случае не накажешь. Ты просто скажешь мне их имена, а потом мы
подождем следующей профилактики. И тогда на Базе этих типов
распотрошат. Тебе это, конечно, неприятно, я понимаю, но ничего не
попишешь. Ты должен понять - дело превыше всего. Сейчас, когда на
карту поставлено будущее человечества, все, что нам нужно - это
резидентура противника. Вот тут-то мы и узнаем, с какого боку к ним
подступиться, и как нанести решающий удар. Один-единственный! И это
будет расплата за все бессонные ночи, за всех погибших товарищей, за
всех, кто пропал без вести на нашей земле! - голос Генерала зазвенел,
в нем уже слышался рев моторов и мерная поступь колонн, уходящих по
межпространственным тоннелям наносить решающий удар, а может, даже
завоевывать!
     - Ты ведь уже все понял, мой мальчик, правда? - спросил Генерал,
опять глядя на Мастера глазами доброго папочки. - Ты понял, и я
завидую твоей интуиции. Ты, главное, не расстраивайся. Конечно, это
плохо отразится на твоей карьере, тут я ничего не смогу поделать, -
Генерал развел руками с выражением крайнего сожаления на лице. - Ты не
знаешь наших чинуш. Они до сих пор оперируют теми же понятиями, что и
при большевиках. Напишет такая гнида "утеря бдительности" - и все,
никуда не денешься... Но мы тебя отвоюем - тут я даю слово офицера...
- Генерал только собрался было расписать Мастеру в красках, до чего
тому станет хорошо, когда у него отнимут Школу, да так и замер. Потом
он сообразил, что вообще-то стоило бы закрыть рот. Потом до боли сжал
челюсти. Теперь он готов был укусить Мастера, даже не будучи собакой.
     Генерал достаточно хорошо разбирался в людях для того, чтобы не
продолжать свою прочувствованную тираду. Но он не был и настолько
прожженным интриганом, чтобы не озвереть.
     - Все равно я их накажу, - улыбнулся Мастер.
     Очкарик шумно сглотнул и поправил очки. Генерал судорожно рванул
узел галстука.
     - Давайте так, - предложил Мастер, - Я прекращаю всякие попытки
добраться до Техцентра. Бог с ним, обойдемся как-нибудь. А вы мне за
это сдадите вашего стукача.
     Генерал и Очкарик явно очень хотели конвульсивно переглянуться,
но выучка не позволила. В комнате повисла напряженная тишина.
     - Ну что вам, жалко, что ли? - спросил Мастер. - Заведете себе
нового информатора, хорошего. Который не засветится. А этому, плохому,
я кишки выпущу. Давно хочу человека убить.
     Генерал и Очкарик все-таки посмотрели друг на друга.
     - Цезарь вне подозрений, - хмыкнул Генерал.
     - Очень жаль, - сказал Очкарик, опуская линзы. - Вы не поверите,
каким кошмаром стал для меня этот молодой человек. У меня уже от него
все чешется.
     - А вот я его все равно люблю, - сказал Генерал. - Была бы у меня
дочка - не глядя в жены отдал бы. И ты на него не злись. Он просто не
знает нашей специфики. Чего ему нас жалеть? Он, сука, благородный.
Пачкаться не хочет. С собаками дружит, чтоб об людей не замараться.
     - Ладно, - сказал Очкарик. - Переживем и это.
     - Так мы договорились? - с надеждой спросил Мастер.
     - Нет, - печально ответил Очкарик, по-прежнему глядя в стол. - У
нас нет информаторов в Школе.
     - А даже если бы и были, - поддержал его Генерал, - так мы своих
людей не сдаем. Здесь тебе не ЦРУ.
     - Невинную душу угробите, - предупредил Мастер. - Я ведь и
ошибиться могу. А крови хочется.
     - Не дури, - сказал Генерал. - Нету, сказано тебе.
     - Странно, - пробормотал Мастер, морща лоб и невоспитанно кусая
ноготь большого пальца. - Слушайте, а может, все-таки не было хвоста
за этой техничкой?
     - Был, был, - вяло сказал Генерал, глядя на Очкарика. Тот,
казалось, спал - очки книзу, лысина вперед. Мастер подумал, что в
другой обстановке Генерал положил бы Очкарику на плечо могучую
утешительную руку.
     - А может, не мой это хвост? - не унимался Мастер.
     - Фигушки, очень даже твой... - протянул Генерал, думая о своем.
Он явно просчитывал какие-то варианты, чтобы поражение быстренько
обратить в победу. "Черт возьми, они были так уверены, что задавят
меня - и не придумали ничего про запас! Вот, я же просто слышу, как у
Генерала мозги скрипят! - Мастер понял, что все решают секунды. Еще
чуть-чуть, и Генерал сообразит, как ему действовать. - Так, сейчас я
спрошу, что за машина повисла на хвосте. Очкарик, миленький, ответь
мне! Я тебя больше никогда не обижу. Я даже начну смотреть тебе в
глаза. Скажи мне - "Приметная машина. Белая "шестерка", а дверь
водителя черная. Номера, конечно, все грязью заляпаны". И тогда стукач
у меня в кармане. Потому что он видел, как за техничкой ушла именно
эта машина. А что она через минуту во двор свернула, этого никто не
видел. Тут в курсе только мы с Лебедем. Я и так знаю, кто стучит. Но
мне нужно последнее доказательство. Потому что придется доказывать
другим. Ведь сам я, какой бы плохой я ни был, до сих пор не могу
первым ударить человека. Сначала он должен очень больно ударить меня".
     - А какая она из себя была, машина на хвосте? - невинно
поинтересовался Мастер. Голос, кажется, не дрогнул, но было поздно.
     Очкарик механически открыл рот для ответа, но вдруг поперхнулся,
словно от резкой боли в боку. На увеличенных очками глазах навернулись
крупные слезы. Мастер грузно оперся о стол и отвернулся.
     - Да не было ее, - сказал Генерал ласково, потирая под столом
локоть. - То есть, теперь мы знаем, что она была, и именно твоя. Мы на
понт тебя взяли, а ты и попался, как щенок... - особого торжества в
голосе Генерала не чувствовалось. Видно было, что противоборством он
здорово утомлен. В комнате стало просто душно от злобы. Мастер снова
закурил. Он изо всех сил боролся с желанием рвануть на себя папку
Очкарика, в которую вернулся листок донесения. Но тогда отношения с
Генералом испортятся окончательно. А главное - листы были из плотной
бумаги, и ни одного из них Мастер не видел с лицевой стороны. Вполне
возможно, что все они - пустые. Мастер отчетливо представил, как он
выхватывает у Очкарика папку, а из нее на стол летят девственно чистые
белые листы... и гаденький смех Генерала. Правильно ты