Качество чутья собак не оставляет
                             сомнения, но как использовать его в
                             сочетании с ростом, силой и некоторой
                             инертностью в поведении - пока не ясно.


     Охоту постоянно обслуживало не меньше восьми бригад сенсов. По
две бригады на каждую ночь. Одна уходила с охотниками в зону
расчистки. Другая оставалась в Школе, в специально оборудованной
"глухой" комнате. Идеальная звукоизоляция не давала сенсам отвлекаться
на внешние шумы. По идее, ничего им не оставалось, кроме как сидеть и
"нюхать" окружающее пространство. В действительности же сенсы гоняли
чаи, резались в "Монополию", травили байки, обрабатывали данные
проводившихся на Базе экспериментов. Иногда они просто в наглую спали.
Во-первых, "нюхать" им это не мешало. Во-вторых, "дырки" открывались
только ниже поверхности земли, а Школа была предусмотрительно отрезана
от своих подвалов толстой бетонной подушкой. Тварям пришлось бы
выбраться наверх где-то в окрестностях и атаковать через периметр, о
чем мгновенно предупредила бы охранная система. Так что сенсы в Школе
с удовольствием валяли дурака, зарабатывая при этом солидный кусок
масла на свой кусок хлеба.
     Единственной женщиной среди этих разнокалиберных мужиков была
Олеся - худенькая, легкая, невероятно подвижная темноволосая девчонка
с хулиганскими искорками в карих глазах. Вся она была как на пружинах,
и если даже по долгу службы стояла неподвижно, все равно украдкой
отбивала такт носком сапога. Над всеми она издевалась, все и вся
высмеивала и не боялась, кажется, ничего на свете. Вид у нее был
совершенно несерьезный, вечно ей волосы лезли в глаза, вечно она
совала нос куда не просят, тем не менее, она была бригадиром и
управляла пятью мужчинами в возрасте от тридцати до сорока. Одно
удовольствие было наблюдать, как эти здоровенные дядьки буквально по
мановению руки хрупкого лохматого существа носились по зоне расчистки,
как угорелые, занимая намеченные точки. И эта бригада никогда не
ошибалась.
     Охотники ее боготворили. Делали комплименты разной степени
неуклюжести. Совали шоколадки в карман. Даже разрешали погладить
собак. Она тоже не оставалась в долгу. Обозвала Хунту "Хитрая Рыжая
Морда". В ответ на обещание Зигмунда надрать уши, если не перестанет
соваться в опасные места, запросто могла ответить: "А я больше по
заднице люблю!". Красавчик Саймон, уверенный в своей неотразимости,
попробовал ухватить ее нежно за эту самую задницу, и так огреб сапогом
по одному месту, что пришлось его снять с поста.
     А однажды, в предыдущую зиму, она замерзла. В расчистку попала
территория законсервированного строительства, недоделанного завода,
настолько захламленная, что "Вторая" буквально с ног сбилась, пытаясь
определить, где же может быть "дырка". Наметили пять точек, сенсы их
старательно обнюхали и ничего не нашли. На улице было минус
пятнадцать, мела поземка, и тут Олеся, привыкшая, что все у нее
получается с ходу и запросто, неожиданно сломалась. Сенсы под
прикрытием охотников начали прочесывать территорию, и девушка вдруг
прямо на глазах начала слабеть. Прочесывание требовало большой
сосредоточенности, и уже минут через пятнадцать движения у Олеси
замедлились, она зябко обхватила себя руками, и куда-то пропала ее
гордая осанка, а в глазах заблестели слезы. Олеся шла в "коробке", с
четырех сторон ее прикрывали Хунта, Зигмунд, Абрам и Китаец, собаки
веером развернулись впереди. Охотники чувствовали, что с девушкой
неладно, но боялись ее потревожить - сенса лучше не трогать, когда он
в работе. Он скорее все себе отморозит, чем выйдет из этого странного,
почти гипнотического состояния, в котором он сканирует пространство на
добрых две сотни шагов вокруг. Тем более, что сейчас к Олесе сходились
ниточки и от пяти ее подчиненных (партнеров? инструментов? черт их
знает), с которыми она составляла загадочный для охотников, но очень
эффективный в деле конгломерат. Поземка вскоре перешла в метель, потом
в форменную пургу. Хунта начал озираться и нервничать. И тут шеренга
собак почтительно расступилась. Сквозь белую пелену навстречу
охотникам продирался Мастер. За ним, занимая свою излюбленную позицию
в двух метрах позади хозяина, деловито топала Карма.
     Мастер поднял руку, и "коробка" остановилась. Олеся слепо
ткнулась в спину Абрама и машинально отступила на шаг назад. Секунду
Мастер смотрел на нее, непривычно сникшую, трогательно беспомощную.
Затем он шагнул к ней вплотную. Расстегнул свою куртку, развел ее
борта в стороны, и ими обнял девушку, прижав ее к себе, утянув в свое
тепло, заслонив от холода и вообще от окружающего мира.
     - Машину, - приказал он. - Бегом, сухари безмозглые!
     Место было довольно открытое, и сенсы подогнали туда свой минивэн
через несколько минут. Мастер и Олеся все так же стояли, обнявшись, а
Карма бродила вокруг, охраняя их покой. "Берите, - сказал Мастер. -
Только потихоньку". Он распахнул куртку, и изумленные сенсы подхватили
совершенно бесчувственное, но уже теплое, упоенно сопящее носом тело.
Девушка спала.
     - Удачно вышло, - сказал Мастер. - А то у меня уже весь коньяк
выпили. Двигайте на Базу, отцы, без вас справимся. А наряд я вам
закрою. Отработали.
     Охотники, матеря дурную погоду, оцепили зону расчистки и стали
ждать возвращения твари, чтобы уже она вывела их к "дырке". Но тварь
так и не пришла. Только на рассвете собаки почуяли ее и нашли -
сорвавшуюся в котлован, распятую на торчащей из бетонного пола
арматуре. Восходящее солнце, пусть и спрятанное за плотными тучами,
неумолимо сосало из твари энергию, и та уже даже не шевелилась.
     - Я ее вытаскивать не буду, - надулся Хунта, стоя на краю
гигантской ямы и глядя вниз. - Эти штыри метра по три длиной. Как я ее
вытащу? Их срубать надо у основания. На полдня работы...
     - Крюгер! - позвал Мастер. - Что с этой стройкой, когда ее
возобновят?
     - Консервация на пять лет, два года уже прошло, - доложил Крюгер.
     - Сгниет эта гадость за три года, а? - с надеждой спросил Хунта.
     Крюгер пожал плечами и указал подбородком на Мастера.
     - Пошли отсюда, мужики, - сказал Мастер. - У нас есть дело
поважнее.
     Несколько часов Лысый, Горец, Хунта и Мастер колдовали в
мастерской, доводя до кондиции новенький комплект зимней боевой формы.
Его пришлось очень сильно ушить, что совсем не просто, когда имеешь
дело со сверхпрочными материалами, да еще и стараешься не нарушить
целостность систем обогрева и вентиляции. Работа велась, конечно, на
глазок, но зорких глаз в Школе оказалось предостаточно. Большим
подспорьем были и впечатления Мастера, который теперь кое-что себе
представлял наощупь. Удалось даже подобрать фирменные спецботинки
всего на полразмера больше, чем нужно.
     - Сто лет такого кайфа не получал, - сказал Лысый, утирая пот со
лба. - И чего я шитье бросил?
     Через сутки бригада Крота, возвращаясь с дежурства в Школе,
привезла на Базу объемистый бумажный мешок, на котором была намалевана
фломастером неофициальная эмблема Школы - голова кавказской овчарки.
     - Это Леське, - процедил ревнивый Крот, заходя к Доктору и швыряя
мешок на стол. - Не иначе, как приданое. Когда салатик-то будем
кушать?
     Так что больше она не мерзла, даже когда уставала и сбивалась с
ног. Еще она стала очень любезна с Мастером - по-своему, конечно, без
лишних, по ее собственному определению, "телячьих нежностей". И
охотно, хотя и туманно, рассказывала о специфике работы сенсов.
Охотники вообще, на взгляд сенсов, были неумеренно болтливы, постоянно
лезли с дурацкими вопросами, на что некоторые бригадиры жаловались
Мастеру. Тот каждый раз обещал всех наказать, а тем временем аналитики
Школы просто с ума сходили, пытаясь свести в хоть какое-то подобие
системы поступающий от охотников ворох информации. Выводы звучали
неправдоподобно, но ничего по-настоящему сверхъестественного в них
тоже не было. Охотника вообще удивить сложно. Например Батя, старший
"группы Раз", на полном серьезе уверял, что Бенни умеет выгонять
алкоголь из сахара, находящегося в собственной крови.
     А потом стряслось такое, после чего вокруг Олеси на время
образовался вакуум.
     Группа Раз чистила длинный, но неглубокий подвал в идущей под
снос пятиэтажке. Все шло сначала как по писаному, "дырку" мгновенно
локализовали, очень быстро появилась тварь, ее легко подстрелили. И
тут Батя не учел сложности момента. Сенсы на тварей смотреть не любят,
остро чувствуя и переживая их чужеродность. Но сейчас у подвальной
двери лежало два тела. Раскинув когтистые лапы, мучительно
изогнувшись, конвульсивно подскребая по асфальту каблуком,
распространяя жесткий и резкий, какой-то совсем не животный, а
технический запах, окруженное тихо рычащими псами, в ярком свете
фонарей умирало чудовище. А рядом бесформенной грудой драного тряпья
лежала его сегодняшняя добыча. Маленький оборвыш, донельзя грязная
нищенка, девчонка лет двенадцати, с вытекшими глазами и широко
раскрытым в беззвучном вопле ртом. Зимой твари чаще всего отлавливали
именно таких.
     Тварь почти по-людски всхлипнула, последний раз дернулась и
затихла. Батя дал отмашку, кольцо охотников расступилось, пропуская
Вавилова с его тест-кейсом и двумя ассистентами при носилках и
пластиковых мешках. И вдруг, к полнейшему своему ужасу, Батя увидел,
что за спиной медика стоит Олеся, пристально смотрит на мертвую
девочку, и глаза у нее совершенно белые. Батя махнул было, чтобы Олесю
увели, но та уже повернулась и ушла прочь. Тем не менее, один боец
тихонько последовал за ней и, вернувшись, доложил, что ничего
особенного не случилось: Олеся стоит на предписанном инструкцией
удалении от потенциальных точек боя, вне секторов обстрела, и к ней
подтягивается ее бригада. Нормально так стоит, не кричит, не плачет,
только и не шевелится совсем. Батя сплюнул и занялся делом.
     Через пять минут, отправив в подвал техников в сопровождении
Ветра и Лебедя, Батя подошел к сенсам. Мужчины стояли в кружок, пыхтя
сигаретами и опасливо поглядывая на Олесю, которая глядела в стену и
даже ногой не притопывала. И только-только Батя вознамерился шепнуть
ей на ухо что-нибудь хорошее, как Олеся схватилась за голову и
сказала:
     - Ой, мама!
     В подвале в этот момент творился форменный кошмар. Уверенно выйдя
к "дырке", Ветер и Лебедь осветили ее фонарями и встали по обе стороны
от техников, примерявшихся к чуть колышащемуся иссиня-черному зеркалу
со своей пушкой. Техники с натугой подняли ствол лучемета, и в этот
момент "дырка" звонко чавкнула и раскрылась. Взорам собравшихся
предстали клубы темно-синего тумана, из которого появились четыре
оскаленных черепа.
     Техники, как и следовало ожидать, повели себя адекватно: уронили
оружие и бросились наутек. Два здоровенных кобеля, рыча, подскочили к
"дырке", отсекая врага от хозяев. Ветер мгновенно пристрелил двух
тварей, они даже толком высунуться не успели и рухнули обратно в
туман. Но остальные две выпрыгнули в подвал, одна Ветру навстречу, а
вот другая, что гораздо хуже - в боковой проход, в котором и скрылась
с удивительной прытью. Действие развивалось уже целых секунды две, а
Лебедь все не стрелял. У него вдруг заело пульсатор, видимо, запал
контакт. Поэтому он бросил оружие на пол и, запустив руку за воротник,
тянул из-за спины обрез помпового ружья - непременную аварийную
деталь охотничьей амуниции.
     Еще одну тварь собаки повалили и вскочили на нее сверху. В
"дырке" клубилось синее и тошнотворное. Ветер, не раздумывая, метнулся
в боковой проход. Он знал, что перед ним окажется длинный коридор,
который тварь проскочить еще не успела. Он выстрелит ей в спину, потом
развернется и прикончит эту - как раз собаки ее отпустят и уйдут в
сторону. А вот и спина твари маячит впереди. Все нормально. Тут Ветер
запнулся о невысокий порожек и полетел вперед носом. Однако даже в
такой ситуации он поступил как настоящий охотник. Заорав: "Бля-я!"
таким дурным голосом, что Батя наверху схватился за сердце, Ветер
нажал в полете на спуск, попал убегающей твари четко промеж лопаток, и
вонзился лбом в кучу битого кирпича.
     В этот же момент Лебедь трижды выстрелил "своей" твари в пах,
развалив ей пополам таз и фактически лишив возможности пользоваться
ногами. Тварь на спине отъехала к "дырке" и отчаянно заскребла
когтями, пытаясь встать на четвереньки. Как только она перевернулась,
Лебедь в два приема отстрелил ей голову и, не отводя взгляда от
бьющегося в конвульсиях тела, начал перезаряжать ружье. Запихивая
очередной патрон в магазин, он услышал, как державшиеся поодаль собаки
разразились лаем, поднял глаза на "дырку" и остолбенел. Из
потусторонней синевы на него таращился пустыми глазницами целый
десяток черепов.
     - Ну! - сказала Олеся своей бригаде. Они стояли, взявшись за
руки, образовав кольцо, внешне спокойные, с закрытыми глазами и
расслабленными лицами. Сбоку донесся стон - из подвала за ноги волокли
техника, зажимающего руками лицо. Из-под перчаток обильно текла кровь.
Этот человек только что оказался на пути штурмовой команды, бежавшей к
"дырке". Судя по рваному комбинезону, его успели даже покусать.
Вавилов осторожно разжал впившиеся в разбитое лицо пальцы, и стон
перешел в отчаянный крик. Но крик этот вдруг прервался.
     Сначала возникло тихое гудение, от которого хором взвыли собаки.
Очевидцы говорили, что гудение это не было, собственно, звуком - ты
просто чувствовал, что гудит. Как невидим луч пульсатора, но ты
все-таки замечаешь голубую молнию... Потом гудение перешло в скрежет,
потом в свист, по ушам очень резко и больно ударило ультразвуком,
пятиэтажное здание натужно заскрипело, и все уцелевшие окна
рассыпались в прах, усыпав охотников мельчайшей стеклянной крупой. Еще
через мгновение шерсть у собак встала дыбом, и они замолчали так
резко, будто им повернули выключатель, а люди ощутили, как их тела
пронзает странная, ни на что не похожая вибрация. Как уверяли потом
охотники, источник трясучки был не снаружи, казалось, он сидит где-то
внутри тебя. Из подвала донесся оглушительный - не рев, не крик -
хрип, такой, что совсем заложило уши. И все кончилось.
     Сенсы разомкнули круг и безвольно опустили руки. Олеся медленно
подняла голову, открыла глаза, и Батя потихоньку отступил за угол,
потому что смотреть в эти глаза было в тот момент, по его словам, "ну
просто невозможно". Несколько минут никто не в силах был пошевелиться,
и тут заскрипела подвальная дверь. Из нее поползли собаки, вывалив
языки, опустив хвосты и ошалело мотая головами. Штурмовая команда
Пушкина, отдуваясь и пряча глаза, вынесла на руках наверх
бесчувственного Ветра, уже с забинтованной наспех головой. Физиономии
у охотников были здорово перекошенные.
     - Это ты устроил? - заплетающимся языком спросил Батю Пушкин, и
по его выражению лица Батя сразу понял, о чем речь.
     - Пошел ты... - уклончиво ответил он.
     - Да уж не откажусь... - Пушкин безумным взглядом обвел пейзаж и
объяснил: - Очень эффективная тактика, старший. Поздравляю. Только вот
с непривычки можно выпадение прямой кишки заработать. Иди, тебя там
Лебедь ждет...
     Лебедь уютно полулежал на куче мусора в углу, откинувшись на
стену и пожевывая сигаретку. Серый с черными подпалинами Хант сидел
рядом, и только по тому, как плотно хозяин обнял пса за плечи, можно
было догадаться, насколько Лебедю не до шуток. У его ног стоял, ярко
освещая помещение, мощный универсальный фонарь, оставленный командой
Пушкина. От стены неподалеку шел синий дымок - верный признак
свежезаглушенной "дырки".
     Батя пнул башмаком расстрелянную Лебедем тварь. Плечи у нее были
в порядке, то есть она вполне могла ползти на руках, ан нет - не
ползла.
     - Круто? - спросил Лебедь.
     Батя кивнул. Более или менее, он уже догадался, что тут
происходило, и какую роль в разгроме играли сенсы. Пушкин вышел к
"дырке" явно с опозданием, и эту тварь не добивали из пульсатора. Ее
просто что-то убило.
     - Сама подохла? - спросил он.
     - Сама, - кивнул Лебедь. - Только я ей башку снес, а она взяла, и
скопытилась. Дернулась, и все. Там, в коридоре, еще одна валяется, но
ее, похоже, Ветер пришиб.
     - Дырку ты глушил? - кивнул Батя на оставленный техниками
лучемет.
     - Не-а, - улыбнулся Лебедь.
     Батя посмотрел на стену - дымок становился все жиже. "Дырка" у
человека вызывает совершенно четкие реакции - легкий озноб и сухость
во рту. От заглушенной "дырки" идет неприятный холодок, постепенно
ослабевая, вот как сейчас. Здесь была "дырка", безо всякого сомнения.
Именно тут ее сенсы и засекли, именно сюда шли Лебедь и Ветер.
     - Она сама затянулась, - объяснил Лебедь. - Из нее торчало с
десяток тварей, я уж думал, нам хана. Слышу - Пушкин мчится, так ведь
далеко, не успеть... И тут по ушам ка-ак шарахнет! И твари все разом
ка-ак захрипят, да ка-ак затрясутся! А потом дырка - хренак-с! - и
нету ее... Я знаю, это Леська устроила. Я ее голос слышал.
     - Голос? - Батя присел на корточки и посмотрел Лебедю в глаза.
Лебедь был Батин ровесник, чуть старше тридцати, и в Школу пришел в
самом начале. Галлюцинациями не страдал. Картина происшедшего
вырисовывалась у Бати в голове все яснее.
     - Дырка открылась внезапно, да? - спросил он. - Из нее полезли
твари... У технарей с непривычки очко сыграло... Когда ты слышал ее
голос, и что она сказала?
     - Она маму позвала. Вот через секунду после того, как дырка
открылась. А у меня пульсатор заело - ничего себе, да? Ветер просто
молодец. Чудо парень. И собачки молодцы. Вообще все мы классные
ребята... Только вот что, начальник... - Лебедь замолк и сморщился.
     - Ты долго был в активной зоне? - с тревогой спросил Батя. - Что
ж ты молчишь, дурила!
     - Я не был в активной зоне, - с трудом выдавил Лебедь. - Вообще.
Но ощущение такое, что был... Прости, старший. Что-то мне хреново... -
с этими словами Лебедь закатил глаза и мягко рухнул набок. Батя рванул
из кармана рацию, совершенно забыв, что она еще не должна работать. И
только вызвав Вавилова осознал, что эфир чист, как стеклышко.
Остаточный фон "дырки", обычно по полчаса, а то и по часу намертво
блокировавший радиосвязь на верных полкилометра вокруг, в этот раз
исчез напрочь.
     Лебедь оклемался за неделю и вернулся в группу. Ветер отлеживался
две, отпустил челку подлиннее, чтобы не видно было шрам, и в
промежутках между облавами бегал на процедуры в Институт Красоты.
Мастер в Штабе закатил сцену, требуя в сотый раз схему пульсатора и
собственную "техничку". Вместо этого Школе увеличили финансирование. А
Олеся со своей бригадой просто исчезла. "Куда ты ее подевал? - спросил
Доктора Мастер. - Тут ей ребята хотят щенка подарить". - "У нее не
будет времени на собаку" - холодно ответил Доктор, и Мастер понял:
действительно не будет. И еще он почувствовал: выручив охотников,
Олеся что-то сделала не так, и это ей даром не прошло.
     Она появилась только через два месяца, и это был уже совсем
другой человек. Спокойная, выдержанная, уравновешенная, она больше не
прыгала на одной ножке и никуда не спешила. Охотники начали ее
избегать. Некоторые не могли забыть, что в этой хрупкой девушке
оказалась заключена неведомая сила, огромная и пугающая, которую им
однажды довелось ощутить на себе. Даже употребленная во благо, сила
эта ужасала. Но таких было совсем немного - и воспоминания о пережитом
заслоняли от них главное, то, что с трепетом отмечало большинство, и о
чем между собой говорили шепотом: люди так не меняются за такой
короткий срок.
     - Что с ней, Бенни? - спросил Мастер.
     - Я не знаю... - ответил Бенни. Мастер вглядывался в его лицо в
поисках ответа, но Бенни недавно отпустил густую бороду и стал на себя
не похож. Мастер так и не понял - то ли Бенни боится, то ли это страх
сквозь злобу. А коли есть злоба...
     - Как беременная, ей-богу, - сказал подошедший Хунта. - А
может?... И чего мы тогда психуем?
     - Нет! -