объявился первый
такой псих, он вошел в контакт с двумя известными журналистами. Передал им
свои мемуары. И оба журналиста очень скоро умерли. Мужик, Бандуров его
фамилия - клевая, правда? - с перепугу лег на дно. Но он же действительно
псих. Страшно двинутый на сексуальной почве. Там половина мемуаров
посвящена тому, как эти гады вторгались в его сексуальную сферу. Очень
натуралистическое описание...
  Ольга что-то себе представила и улыбнулась. Тим улыбнулся в ответ. Он не
боялся рассказывать ей такие вещи. Того, что случилось с Тимом в постели
месяц назад, она не помнила. Тогда, отдышавшись и придя в себя, Тим
увидел, как она испугана, и впервые в жизни решился на вмешательство,
которое мог бы назвать "экстрасенсорным гипнозом". Он только хотел стереть
ее страх - но вместе со страхом исчезла и память о том, что его вызвало. А
Тим дал себе зарок такого больше не делать ни с кем и никогда.
  - Так вот, - продолжил он. - Психопат не может все время быть нормальным,
ему нужно иногда активизироваться. И в следующий активный период мужик
отнес свои записки не кому-нибудь, а академику Сахарову лично в руки. Вот
такие дела. Говорят, переживает теперь страшно. Слушай, зачем я тебе это
рассказываю, а?
  - Потому что я тебе верю, - сказала Ольга. И поцеловала его в губы,
нежно-нежно. Тогда Тим поставил стакан на стол и обнял ее уже двумя руками.
  На кровати она перевернула его на спину, уселась сверху, вобрала в себя, и
Тим провалился в блаженное забытье, которое так недавно стало ему
доступным. Он не думал ни о чем, весь отдался своим ощущениям и поразился
тому, как остро чувствует эмоции своей любимой. На секунду ему показалось,
что он непроизвольно "щелкнул", но это было не так. Он просто воспринимал
ее чувства, как будто два человека стали одним. Закрыв глаза, он нырнул в
содрогающуюся темноту, и тут сквозь нее пробились голоса.
  Стонала женщина. Стонала, задыхаясь от наслаждения. Похотливо хрюкал и
бормотал что-то неразборчиво матерное тонкий и визгливый мужской голосок.
И сквозь этот фон пробился третий голос, давно знакомый - сильный,
мужественный, главный, басовитый.
  - Смотри! - сказал он Тиму весело. - А ее-то уже трое е...!
  - В жопу, в жопу хочу! - провыла женщина. - Ааааа!!!
  Тим не крикнул, не дернулся, не задрожал, даже не потерял эрекцию.
Подсознательно он был готов к вторжению в свой разум, как те "уфологи" на
Гиссарском хребте к визиту летающих огней и трясучке во всем теле. Тим
просто чертовски расстроился. Потому что уже вычислил, что теперь делать и
какие это будет иметь для него последствия.
  Он "щелкнул". И понял, отчего не работает экран под матрасом. Комната была
залита голубоватым свечением, которое заполняло ее всю и текло под
небольшим углом сверху. Как срывается с плоскогорья водопад. Холодный,
злой оттенок голубого. Раньше Тим такого не видел. Он "щелкнул" до упора,
но локализовать генератор излучения не смог. Похоже, сигнал шел очень
издалека и через систему ретрансляторов. Но ближайший Тим, кажется, засек.
  Ольга, тяжело дыша, ритмично двигалась, изгибаясь всем телом. Она еще не
почувствовала, что Тим отключился. С начала вторжения прошло всего лишь
секунды три-четыре.
  Женщина в мозгу Тима выла и ругалась матом, требуя, чтобы он перестал
кобениться и вдул ей в жопу как следует. Визгливый по-прежнему хрюкал и
бормотал. Тим задвинул обоих в угол сознания и настроился на главного. Он
четко сформулировал мысль и, произнося неслышные слова, почувствовал, как
движется язык и напрягаются голосовые связки.
  - Ты оператор? - спросил он.
  - Я оператор, - эхом отозвался бас. Он уже не веселился, скорее в голосе
прозвучало недоумение и легкий испуг.
  - Я тебя поймаю, - пообещал Тим. - И оторву тебе... - он подумал, - ...
голову. Прощай. Ты мертвец.
  Оператор что-то промямлил в ответ, но Тим уже поставил блок. Секунда, две
- голоса смолкли. Тим "щелкнул" и увидел, как голубой свет всасывается
обратно в потолок.
  Движения Ольги стали замедляться, она почувствовала, что что-то не так.
Тим мягко, ласково остановил ее. Их тела разомкнулись, Тим осторожно
подтолкнул девушку, чтобы она легла на спину. "Все, прошло мое недолгое
счастье. Я уже просто не смогу в достаточной степени расслабиться для
того, чтобы кончить ей в губы, или когда она на мне, или в любом другом
нестандартном варианте. Я теперь всегда буду слишком напряжен".
  Тим вошел в нее. "Да, только эта позиция, которая намертво отпечатана у
меня в мозжечке с самого первого раза. Именно в этой позе мне так привычно
совмещать несовместимое - ласкать и думать. У меня остаются мои губы, мои
руки, мое желание дать ей счастье. И я буду по-прежнему доводить ее до
экстаза и делать с ней все, что она захочет. Но когда я захочу кончить, я
всегда буду сверху. И голова моя будет думать - держать блокировку.
  Потому что теперь не думать - это непозволительная -роскошь для меня. Еще
раз-другой они меня пробьют, и мне кранты. Стану либо импотентом, либо
марионеткой. А так - ни два, ни полтора, но хотя бы моя милая получит
немножко удовольствия. Я буду наслаждаться тем, что ей хорошо. Как-нибудь
проживем. А там, глядишь, я достану этих гадов - и все вернется. Все
вернется, правда, Оля? Я тебя люблю".
  Тим двигался, и в слиянии губ гасли вздохи и стоны любви. В голове Тима
играла музыка. Для начала он "поставил" "Dire Straits". У них было много
вещей с подходящим ритмом.

  * * *

  Среди ночи Тим осторожно прикрыл дверь в квартиру, пробежал по лестнице
шесть этажей вниз, зашел в соседний подъезд. Девять этажей вверх,
тихонько, не спеша, прислушиваясь. А вот и решетка, закрывающая выход на
чердак. Громадный замок. Ну, посмотрим.
  Тим неглубоко "щелкнул" и осторожно пощупал сканирующим лучом пространство
над головой. Людей нет. Тогда он "щелкнул" до упора и "принюхался" на
пределе своих нынешних, совершенно фантастических возможностей.
Беспомощный и незащищенный внешне, застывший, как статуя, с закрытыми
глазами и искаженным от напряжения лицом, он принюхался к точке, где
должен был стоять ретранслятор. Ничего там не оказалось.
  Ничего, кроме светящегося остаточным излучением квадрата размером примерно
метр на полтора, окруженного аккуратными террикончиками шлака. Что-то
здесь было еще час назад. А теперь - не было.
  Эту штуковину несли на руках, и она оставляла пятна. Тим вышел во двор и
встал, "принюхиваясь", под мягко летящий с неба пушистый снег. Вот здесь
была их машина. Судя по отпечаткам протектора... "Да, точно. Тот самый
"ГАЗ-66" защитного цвета с надписью "Техпомощь" на борту. Ты же, тормоз
несчастный, прошел мимо него, обалдевший от предвкушения любви, и не
заметил ничего странного. Глянул, как на пустое место. А он стоял
бесстыдно, не скрываясь. Обнаглели донельзя. Или они не понимают, что со
мной сделали, насколько я стал чувствителен и до какого озверения они меня
довели?!"
Падал снег, было тепло. Тим протянул ладонь, поймал несколько снежинок и
прижал руку к горящему от злобы лицу. Все, тупик. "Они загнали меня в
угол. Кажется, теперь я понимаю, отчего "поехал" на сексуальной почве
Бандуров, чем на самом деле была счастлива Эфа и почему начал вендетту
безобидный Лебедев, дурак и "шестерка" по жизни".
  Тим прошелся по двору, печатая следы в тонком снежном покрывале. "Есть
области чувств, которые человек тщательно оберегает и трогать не позволяет
никому. Что это? Инстинкт продолжения рода во всех его ипостасях. Вспомним
наших зомби, вырвавшихся из-под власти "хозяев". Галина Самойлова из
Воронежа, Валентина Танич из Москвы, Сергей Колесников из Киева.
Единственное, что было ценного в их жизни, - дети. На это "хозяева" и
нажали. Бешеный страх за детей в течение нескольких лет, пока зомби
работал, делал зомби психопатом. И люди срывались с крючка, сходили с
нарезки, становились свободны.
  А вот Бандуров, одинокий и бездетный, не успел уйти из "большого секса". И
однажды, когда положил свой прибор на пенек, замахнулся топором, да так и
застыл... С этого момента он тоже малость тронулся рассудком. И стал для
"хозяев" недоступен. Они его наказать хотели, а вышло - потеряли. Потому
что сумасшедший не контролирует себя. А при психотронной атаке
задействуется собственный центр контроля в мозге. Верно, Тим! Думай, мой
хороший! Ты все поймешь.
  Ты каждый раз "щелкал", встречаясь с беглым зомби. И ничего особенного не
видел - легкая энергетическая аномалия мозга, характерная для
психопатических личностей, и все. А вот у "активного" зомби, находящегося
под контролем, должна быть своеобразная "черная метка". Интересно, ты
сумеешь ее разглядеть? Скорее всего. Так. А к чему ты все это, Тим? Ты
словно на войну с ними собрался".
  Тим поднял лицо к небу. "Может быть, - сказал он себе. - Допустим,
блокировка, когда в голове все время бренчит музыка, оказалась весьма
эффективной. Хорошо, я спас от вторжения свою сексуальную жизнь. Хотя
разве это жизнь с таким блоком?.. Ну, неважно. Но как защищаться во время
сна? Опять каждый вечер надираться до чертиков, чтобы отключать контроль?
Либо я сопьюсь, либо еще раньше посажу себе печень и сдохну.
  И в любом случае я быстро расшатаю нервную систему так, что не смогу
работать как сенс. Я уже сейчас на пределе. У меня почти не осталось
пациентов, я разогнал старых и не беру новых. Потому что еще неделя, и я
начну их одной рукой лечить, а другой - подпитываться от них, воровать
энергию. Просто включится инстинкт самосохранения. И я стану вампиром. А
вампиром я быть точно не хочу".
  Тим вздохнул и повернулся к подъезду. Там, дома, спит любимая. А в
холодильнике стоит водка. И впереди - либо сумасшествие, либо... "Мне
плохо. Меня прижали. Нужно выпить".
  Усевшись на кухне, Тим долго глядел в полный до краев стакан. "Жилье
оплачено на полгода вперед. А вот денег на еду и допинг осталось месяца на
два. Успею я решить эту проблему за два месяца?"
  - Ну, бляди! - прошипел он. - Достали вы меня!
  Давясь, он затолкал в рот спиртное. Закурил.
  "Зачем я им? Может, эти гады решили посмотреть, как поведет себя под
давлением экстрасенс? Непонятно. Значит, нужно выяснить главное - для чего
меня "пробивают" и делают мне больно. Нужен контакт с "хозяевами". Мне
нужно знать, кто они и чего от меня хотят. Если они решили сделать из меня
лабораторную крысу - из самих чучела набью. А если у них есть ко мне
деловой разговор - что ж, поговорим..."
Тим налил себе еще. Все проблемы окружающего мира постепенно отходили на
второй план. Куда-то делись сложности с родителями. Перестала волновать
заброшенная учеба. Не трогали больше журналистские заморочки. И пропала
любимая - действительно ли любимая? - женщина.
  Остался только он, Тимофей Костенко, который никого не любит, кроме себя,
и у которого все еще впереди.
  Это было знакомое ощущение. И чертовски приятное.
  - Из всех чучела набью, - сказал Тим, сжимая кулак. Он поднялся, встал
посреди кухни, "щелкнул". Отбросил глупый тошнотворный мир, придуманный
людьми, весь сотканный из пошлости, подлости и похоти. Несколько секунд
вживался в мир тонких излучений, такой реальный, такой честный и
правильный. Легко поймал в кулак пролетавшую мимо голубую молнию.
Совершенно не чувствуя боли, которую молния пыталась ему причинить,
посмотрел, как она бьется, вырываясь. И одним коротким напряжением воли
убил ее. Поймал еще. И тоже убил. И убил еще. И еще. И еще. И засмеялся.
  Когда Ольга проснулась на рассвете и бросилась его искать, Тим полулежал в
кресле, стоящем посреди кухни. Он спал крепким сном, и на губах его играла
незнакомая Ольге прежде холодная, злая улыбка.



                                  ЧАСТЬ II


  ЭКСТРАСЕНС

  30 ноября 1990 года - 26 января 1991 года

  - Добрый день, господин Лапшин! - сказал Тим в трубку, перебивая голос на
автоответчике. - Это вас некто Костенко беспокоит. Если вы дома,
пожалуйста, ответьте.
  - ...буду вам очень признателен... - бормотало в трубке. - Говорите после
звукового сигнала...
  - Сергей Борисович! - повторил Тим. - Это Тимофей Костенко. Пожалуйста,
ответьте мне!
  - Да! - раздраженно бросила трубка. - Слушаю вас.
  - Здравствуйте, Сергей Борисович.
  - Здравствуйте, Тимофей. Чем могу быть полезен?
  - Мы не могли бы встретиться?
  - Зачем? - без секунды промедления выдохнул Лапшин. И Тим услышал в его
голосе страх.
  - Это не займет много времени. У меня к вам несколько вопросов, и очень не
хотелось бы по телефону...
  - Честное слово, я просто не знаю, Тимофей.
  - Пятнадцать минут, Сергей Борисович. Будьте любезны! Лапшин замялся.
Слышно было, как он тяжело дышит.
  - Право, не знаю... - пробормотал он наконец. - Понимаете, Тимофей, у меня
сейчас наплыв клиентов... Ну, вы в курсе, что это такое. Я просто не в
состоянии уделить вам время. Я должен отдыхать, восстанавливаться, вы же
понимаете...
  - А я вам помогу, - предложил Тим вкрадчиво.
  - Нет! - почти взвизгнул Лапшин. - Нет, спасибо большое, нет... Вы знаете
что, Тимофей... А вы позвоните мне через недельку, а? Хорошо? Возможно, я
буду посвободнее...
  - Хорошо, - вздохнул Тим. - До свидания. Я обязательно...
  - До свидания! - радостно перебил его Лапшин и уронил трубку.
  - Вот чмо! - рявкнул Тим, ударяя кулаком по столу. Он перелистал записную
книжку и набрал еще один номер.
  - Ал„... - вальяжно, с придыханием, отозвался глубокий и низкий женский
голос.
  - Привет, красавица! - Тим поймал себя на том, что невольно включил
игривую и двусмысленную интонацию.
  - Ха! - отозвалась Людмила. - Тимка! Здорово! Где пропал?
  - Не "где пропал", а "куда пропал"...
  - Мы люди дремучие, статеек в газетки не пишем. Ладно, чего надо? Третий
глаз не открывается?
  - Ты гостей принимаешь? - поинтересовался Тим. - С большими красивыми
бутылками вкусной полезной водки?
  - Зачем? - в точности, как давеча Лапшин, насторожилась Людмила.
  - Нужна консультация. Не пойму я тут никак одну вещь...
  - Так расскажи...
  - Да тут не скажешь, показать надо.
  - Тим, лапушка, не темни. В чем дело?
  - У-у... Скажем так. У тебя нет в последнее время такого странного
ощущения... Как будто ты малость не в себе?
  - Тим, ты совсем дурак?!
  - А что я такого сказал?!
  - А ты не знаешь, да?!
  - Люда, погоди. Я же тебе и говорю - давай принимай гостей. Может, я
действительно ничего не знаю.
  - Ой, не смешите меня! Все, Тим, пока. Мне некогда. Приветик!
  - Ух, чтоб тебя... - пробормотал Тим, бросая трубку. Он перелистал книжку
снова, взялся было за телефон, но передумал. Поднялся, открыл холодильник,
сделал из горлышка хороший глоток коньяка и некоторое время стоял,
уставившись невидящим взглядом за окно. Звонко клацнул зубами и пошел
одеваться. "Ну, ребята, - подумал он, - вы меня разозлили".
  - Кто. там? - спросил через дверь Кремер, внимательно разглядывая Тима в
"глазок".
  - Костенко, - назвался Тим. - А ты не видишь, да?
  - У меня клиент, - сказал Кремер. - Приходи завтра.
  - А если я сейчас "щелкну"? - спросил Тим с угрозой в голосе.
  Раздался звон набрасываемой цепочки, клацнули по очереди два замка.
  Глаза у Кремера оказались полузакрыты. В отличие от Тима, он действительно
"щелкнул". Кремер был в хорошей форме, и Тим почувствовал неприятное
жжение в переносице.
  - А через дверь слабо? - спросил он ехидно.
  - Так она же стальная, - удивился Кремер, выходя из транса. - Чего надо?
  - Давай открывай. Надо четверть часа твоего времени.
  - Заболел?
  - Задолбал. Слушай ты, тощий викинг, я сейчас твою цепочку зубами перекушу.
  Кремер тяжело вздохнул, захлопнул дверь, снял цепочку и снова открыл.
  - Заходи, - сказал он брезгливо, - алкоголик. Когда нажраться успел?
  - По пути, - ответил Тим, проходя вслед за хозяином на кухню. Кремер был
белобрысый, с арийскими чертами лица, очень высокий, но гораздо уже Тима в
плечах и весь какой-то по жизни недокормленный. Поэтому его так и прозвали
- "тощий викинг".
  - Ну? - спросил он, усаживаясь за стол. - Я время засек, ты учти.
  Тим сел напротив.
  - Что же ты меня впустил? - поинтересовался он, небрежно отодвигая стопку
грязных тарелок и ставя на стол фляжку коньяка. - Ты действительно решил,
что если я "щелкну", то увижу, кто есть в квартире, а кого нет?
  - Чего надо? - повторил Кремер, игнорируя появление выпивки.
  - Мне почему-то все задают именно этот вопрос. Не "как дела, Тим?", не
"что случилось?"... Все спрашивают, чего мне надо. И никто не хочет со
мной встречаться. Почему ты впустил меня в дом, Коля?
  - Когда я "щелкнул", ты не закрылся, - ответил, помедлив, Кремер. - Я
увидел, что тебе нечего скрывать. А еще ты пьяный, гад. Ну так что, Тим,
как дела? Что случилось?
  Тим рассмеялся и отточенным движением "свернул шею" коньячной фляжке.
  - Будешь? - спросил он. Кремер помотал головой.
  - У меня клиент через час. И у тебя действительно очень мало времени.
  - Хорошо, - кивнул Тим, завинчивая крышечку. - Коля, ты ничего такого...
необычного не чувствуешь? - Он неопределенно помахал ладонью в воздухе.
  - Ничего, - сказал Кремер серьезно.
  - Какое-то давление извне...
  - Какое давление? - Кремер сделал большие глаза. Получилось вполне
искренне.
  - Ладно. Скажем конкретнее. Тебя не пытались на днях пробить, Коля?
  - Кто?! - вытаращился Кремер. - Зачем?! Каким образом?!
  - Кто, кто... Х...й в кожаном пальто! - пробормотал Тим, поднимаясь и
убирая фляжку в карман. - Извини за беспокойство, Коля.
  Кремер молча положил руки на стол и сцепил пальцы в замок. Он смотрел за
окно, и его худые плечи сутулились больше обычного.
  - Пока! - сказал Тим. Кремер не ответил. Тогда Тим коротко, на долю
секунды, "щелкнул". Поле Кремера было все словно в мелких язвочках -
следах плохо заглаженных пробоев. Особенно много их было вокруг головы.
Тим повернулся, вышел и захлопнул за собой дверь.

  * * *

  Васнецов открыл, не спрашивая. Но остался стоять на пороге, загораживая
вход в квартиру. Ему это было не трудно, одной васнецовской бородатой
физиономией можно было заткнуть, наверное, тоннель метро.
  - Ты чего не позвонил? - спросил он.
  - Здравствуй, - сказал Тим. - А я когда звоню, меня не приглашают. Что со
мной такое, а? Может, у меня вся спина белая? Или мне черную метку
поднесли, а я и не заметил?
  - Черную метку, говоришь? - задумчиво произнес Васнецов, беззастенчиво
рассматривая гостя, и Тим понял, что бородач весь сгорает от желания
"щелкнуть", но стесняется.
  - Давай, давай, - Тим махнул рукой и криво усмехнулся. - "Щелкай". Может,
ты после этого не только руку мне подашь, но и на порог впустишь.
  - Ой! - Васнецов аж подпрыгнул и изобразил на лице положенное хозяину
радушие. - Это я от неожиданности. Прости, Тима. Здравствуй, старик!
Заходи, пожалуйста!
  - Ну спасибо.
  - Раздевайся. Вот тапочки.
  - Спасибо. Я не помешал?
  - Нет, что ты, у меня "окно" на два часа. Чай пить будешь?
  - Пожалуй. Спасибо.
  - Ну проходи на кухню, проходи.
  Пока Васнецов колдовал над чайником, Тим украдкой отхлебнул коньяку и даже
внимания не обратил на то, что делает. Его день уже давно начинался с
глотка спиртного. А одинокие вечера только из этого и состояли. Тим
боялся. И к каждой ночи он целенаправленно подпаивал себя, чтобы сонное
забытье наступало мгновенно, ударом, без дремотного перехода, в который
могут вторгнуться проклятые голоса.
  - Так что там про черную метку? - спросил Тим. Васнецов медленно
развернулся к нему и сложил руки на ГРУДИ.
  - Я сворачиваю практику, - сказал он грустно. Тим закусил губу и Посмотрел
бородачу прямо в глаза.
  - Устал? - спросил он осторожно.
  - Надоело.
  - Сорри, - предупредил Тим. "Щелкнул". До упора. И увидел громадную
вмятину в ауре над головой Васнецова. И множество небольших пробоев у
печени, почек, вокруг сердца, вдоль позвоночника.
  - Хочу уехать, - услышал он голос Васнецова. - Уже подал документы. А ты
силен, парень! Ты очень быстро растешь. Очень быстро.
  - Как-то все это... - Тим поискал нужное слово. - Неспроста.
  - Я знаю, - сказал Васнецов грустно.
  - Что