ты знаешь? - спросил Тим, возвращаясь.
  - Да то же, что и все... - Чайник на плите засвистел, и Васнецов
отвернулся, чтобы выключить газ.
  - А я не знаю, - пожаловался Тим. - И мне никто не говорит. Может, хоть ты
скажешь?
  Васнецов выставил на стол несколько жестянок и принялся смешивать заварку
с какими-то остро пахнущими травами.
  - Понимаешь... - прогудел он. - Это сугубо личное дело. Я не вправе тебе
советовать, браток. В жизни каждого сенса...
  - Да, да! - перебил его Тим раздраженно. - В жизни каждого сенса наступает
однажды момент... Ты мне этим все мозги зафачил. Я тоже философ, когда
полбанки употреблю. Ты можешь толком мне объяснить, что происходит? А?!
Или тоже будешь темнить, бубнить и посылать на...?!
  - А кто тебя посылает? - поинтересовался Васнецов, оборачиваясь.
  - Да все! Лапшин, Людка, Кремер... Все! Миша, что случилось?! Я ни хрена
не понимаю, вообще ни хрена!
  - Пьешь ты много, Тимофей, - вдруг сменил тему Васнецов.
  - А может, это белая горячка, а? - почти с надеждой спросил Тим.
  - Нет, - грустно сказал Васнецов. - Это не белая горячка.
  - Ох... - Тим схватился за голову и машинально "щелкнул". С одной стороны,
ему сразу полегчало. А с другой - он опять увидел, как сильно побит
Васнецов, и очень захотелось что-то сделать. Например - поделиться
собственной бедой. Но внутренний голос подсказал, что этого-то как раз
делать не стоит. Тим уже слышал, как с ним говорили по телефону бывшие
коллеги. И видел, как закрылся Кремер, едва услышав слово "пробить".
  - Ты сказал, что помнишь, - пробасил сверху Васнецов. - А я все равно
повторю. На всякий случай. В жизни каждого сенса наступает момент, когда
приходится решать. Либо ты будешь жить, как все, либо ты станешь развивать
свой дар. А потом наступает еще один момент. Самый важный. Когда ты уже в
силе и многое умеешь, ты должен решить второй раз. Либо ты остаешься с
людьми, либо ты становишься над ними. Кажется, для тебя именно такой
момент наступил.
  - А для тебя? - спросил Тим.
  - Я свой выбор сделал, - вздохнул Васнецов. - Я уеду.
  - Миша, - попросил Тим мягко. - Скажи мне простым русским языком. Что, кто
и, главное, зачем? Умоляю!
  - Нет, - отрезал Васнецов. Он вдруг окончательно помрачнел. - Сам
разберешься. Вот тебе чай, пей и уходи.
  - Миша, - очень тихо произнес Тим, стараясь держать себя в руках. - Не
надо так. Я этого не заслужил.
  - Это ты так думаешь. А вот они считают иначе. Знаешь, Тима, уходи. Прямо
сейчас уходи. А чаю тебе... там нальют.
  Тим скрестил руки на столе и медленно опустил на них голову.
  - Хорошо, Миша, - прошептал он. - Спасибо и на этом... Ты меня еще
вспомнишь. И тебе будет очень стыдно. Н-да... Все вы, дамы и господа, меня
еще вспомните... С вашими намеками, с вашим страхом за свою задницу
поганую, с вашими дешевыми фокусами... Экстрасенсы, народные целители,
биоэнергетики сраные! Спасибо тебе, Мишаня. Очень ты мне помог...
  - Уходи, - повторил Васнецов. - А то я тебе сейчас морду разобью.
  - Не посмеешь, - усмехнулся Тим, поднимаясь. - Ты же знаешь, что тогда
будет. ОНИ шутить не любят, верно, Мишаня? А за меня ОНИ тебя, дружище, не
пощадят. Ох не пощадят...
  И Тим с ужасом понял, что попал в точку. Потому что громила Васнецов,
большой и сильный, в прошлом тяжелоатлет, вдруг затрясся и рухнул на стул,
заскрипевший под его тяжестью.
  - Ладно, - сказал Тим. - Передумаешь, захочешь поговорить - звони. Или
просто заходи. - Он повернулся и пошел к двери. Сбросил тапочки, воткнул
ноги в ботинки, натянул пальто.
  - Тима! - позвал вдруг его Васнецов слабым голосом. - К тебе нельзя
дозвониться, Тима! И дойти до тебя нельзя...
  - Что?! - переспросил Тим, оборачиваясь. - Что ты сказал?! Э! Мужик!
Мишка! - Он выставил перед собой руки, потому что Васнецов, топоча, как
стадо бегемотов, несся к нему по коридору. Тим не почувствовал агрессии в
этом рывке и оказался прав. Бывший метатель молота просто схватил его в
охапку и буквально вышвырнул за дверь, которая со страшным грохотом
захлопнулась.
  - Извини, Тима, - прогудело за дверью. - Прощай.
  - Урод... - пробормотал Тим, вставая и отряхиваясь. Фляжка в боковом
кармане оказалась цела, и Тим немедленно проглотил все, что в ней
оставалось. Закурил. Потоптался на месте, недоуменно качая головой.
Невоспитанно сплюнул на пол и вызвал лифт.

  * * *

  Когда Тим вышел из метро на другом конце города, вокруг почему-то было
темно, на небе отчетливо проступили звезды. Фонари едва горели, и Тим
принял единственно верное решение - "щелкнул". Было непривычно идти сквозь
изменившийся, ставший настоящим мир. Но дорогу оказалось искать не в
пример легче обычного. Пришлось только слегка перестроить восприятие,
чтобы не мешали геобиологические сетки. А то, когда пробиваешь голубые
полупрозрачные стены, невольно сбавляешь шаг.
  Это получилось тоже. Тим даже себе подивился. "А впрочем, что толку?
Ориентация в пространстве отменная, а счастья нет. Обида какая". На ходу
Тим опорожнил вторую фляжку и впервые в жизни ощутил непреодолимое желание
заехать кому-нибудь в морду. Но потенциальные жертвы все куда-то
попрятались.
  Под руку подвернулся летевший мимо по своим делам шарик, как обычно -
раздраженный и полный агрессии. Этот экземпляр был даже злее обычного -
тоже, наверное, искал, с кем подраться. Тим ладонью сшиб шарик на асфальт
и отбил на нем чечетку. Шарик понял, что дело плохо, и поспешно забурился
на полметра под землю. Тим попробовал было его выковырять, но шарик отполз
в сторону и по полосе Хартмана провалился куда-то на другую сторону
планеты.
  - В Америку удрал, гад! - прорычал Тим. - Будешь там с Мишкой целоваться,
трус поганый!
  Еще один шарик сунулся посмотреть, кого бьют. Тим сконцентрировался на
нем, и шарик забился в воздухе, как рыба на крючке. Тим подтянул его к
себе и вобрал в правую руку. Обожгло, как крапивой. "Ну и надрался я! -
подумал Тим с восторгом. В нормальном состоянии втянуть шарик в свое поле
казалось полным безрассудством. - А неплохо вышло! Ну, жжет, ничего не
скажешь... - Шарик улегся где-то в районе локтя, запаленно поводя боками,
подчинившись силе. - Интересно, что с ним теперь делать? А если я еще один
поймаю? Хоп! - почти не напрягаясь, Тим захватил в другую руку второй
шарик. - Как легко! Только куда я их теперь дену?" Тим пошел дальше,
размышляя, и увидел, что из-за угла ему навстречу движется какая-то
компания. "Человек пять-шесть. Непривычно яркое свечение. Странно".
  - Во! - сказало ему грубым мужским голосом что-то крупное, распираемое
изнутри непонятными Тиму силами. - Закурить есть?
  - Угощайся, - Тим на ощупь вытащил из кармана пачку и раскрыл ее. "А
интересно, как я сейчас выгляжу? - подумал он. - Скорее всего как зомби.
Глаза открыты, но ничего не видят".
  Пачку у него из руки забрали. Компания медленно обступала Тима, заходя с
флангов. "Мужчины, совсем молодые. И очень возбужденные. Просто страшно,
болезненно возбужденные. Слушай, Тим, старина, да они больны, ей-богу! Что
это с ними?"
- Слышь, мужик, дай курточку поносить, - сказали откуда-то слева. И Тим
очнулся. "Привычка целителя, если "щелкнул" и увидел человека - начни
диагностику. А они всего лишь пьянее меня. И это свечение - только злость
и либидо. Елки-палки! Бить собираются. Осталось секунды две, максимум
три..."
Все это пронеслось в голове Тима за какие-то мгновения. Плохо соображая,
что делает, он повел руки одна другой навстречу, скрещивая их на солнечном
сплетении. Вдруг к нему вернулась прежняя злоба. И оказалась во много крат
сильнее, чем была. И захлестнула с головой, так что не вдохнуть. Тим
озверел.
  - Сдохни! - выплюнул он светящемуся пятну слева. И выстрелил в него
шариком из правой руки. Бац! И пятна не стало. - An! - Тим одновременно
выстрелил с левой вперед и "отщелкнул" на две ступени вниз, чтобы хоть
частично вернуть зрение. "Как в замедленной съемке. Широкоплечий детина,
все еще сжимая в кулаке пачку сигарет, валится на спину. Четверо с
искаженными лицами - какие смешные гримасы! - присев, отползают задом.
Шарик мечется в теле хулигана почище любой пули со смещенным центром. Ох,
как здорово! Как же мне хорошо!" - Н-н-на! - Тим с правой выстрелил в
третьего, сжимающего в руке нож. И вместо шарика во врага ударил луч.
  В тот же момент к Тиму вернулось нормальное восприятие пространства и
времени. "Подстреленный" полетел вверх тормашками, выронив нож. А
остальные - исчезли. Только дробь каблуков по асфальту где-то вдали. У
Тима закружилась голова, и он прислонился к стене.
  Двое пострадавших, хрипя и задыхаясь, слабо шевелились на земле. Третий
лежал неподвижно. Тим попробовал "щелкнуть", и голову его расколола боль.
Застонав, он сжал ладонями виски. "Мне нужно "щелкнуть". Мне позарез нужно
"щелкнуть". Я должен знать, что произошло".
  Тим шагнул к предводителю шайки и наступил ему на кисть руки. Кулак
разжался, и Тим, кряхтя, подобрал злополучные сигареты, выпавшие на землю.
"Здесь темно, я себя демаскирую... А, плевать, всех поубиваю. Жалко,
коньяка больше нет". После нескольких затяжек Тиму слегка полегчало, и он,
кривясь от боли, смог "щелкнуть". Неглубоко, но достаточно для того, чтобы
разобраться.
  "Так, эти двое, которых зашибло шариками, похоже, скоро очнутся. Просто
шок, временная энергетическая кома. А третий? Ого! - Тим поспешно
"отщелкнул", чтобы не смотреть. - Фу! Проклятье! Ох, что же я натворил!"
Тим почувствовал, что ноги сами несут его прочь. "Как меня сюда занесло?
Ах да, я же шел к Марианне. Душу из нее хотел вытрясти. А получилось...
вот".
  Тим быстро шел дворами, стараясь, чтобы не заплетались ноги. "Марианна -
это хорошо. Душу я из нее, положим, все равно выну. Но потом. А сейчас мне
нужно убежище. И срочно. Главное - дойти. Здесь недалеко. Или все же
передохнуть? Я только на секунд очку... - Тим присел на скамейку у детской
площадки и закурил. - Ладно, я не убил этого парня. Он тоже очнется. Но он
уже труп. Теперь у него все здоровые органы станут больными. А все больные
- почки, например - станут больны смертельно. И даже я, сотворивший это,
не смогу его вытянуть. А стоит ли горевать, Тим? Ну, было пьяное молодое
дерьмо с ножиком. Мало они тебя в армии мудохали? Ты вспомни, как на тебе
"дедушки" отрабатывали приемы карате. Четверо на одного.
  Нет, не то. Ведь тогда ты никого не тронул. Ты ставил блоки, не пропустил
ни одного серьезного удара и ждал, когда им надоест. Ты их жалел, Тим,
тебе было за них стыдно. Но почему ты не пожалел сейчас? Как ты мог
забыть, Тим, что у тебя только два шарика?"
Он с усилием оторвался от скамейки и нетвердыми шагами двинулся вперед.
"Довели. Они меня довели. Сволочи, уроды, выродки! Они хотят, чтобы я стал
такой же, как они. А вот х...й вам в белы рученьки!!!"
Дорогу перебежала кошка. Неважно. "Ничего не вспоминай, Тим, - сказал он
себе. - Когда ты сделал это в первый раз, тебе было двенадцать лет. До
смерти напуганный ребенок не может отвечать за свои поступки. И то, что
эта женщина была ни в чем не виновата... А может, и была. Ты не знал, что
она психиатр, ты только увидел, что она причинит тебе зло. И когда она,
мило улыбаясь, взяла тебя за руку, ты ей так врезал...
  Интересно, она поняла, что это сделал ты? Вряд ли. Скорее всего,
пси-способности не укладывались в ее систему представлений. Она была
тупая, Тим. И версия с настольной лампой, которую вдруг закоротило и на
которую она в этот момент облокотилась, - эта версия устраивала всех.
Кроме тебя. Потому что ты хотел знать, что с тобой происходит, и рассказал
о своих необычных способностях родителям. А они привели тебя к этой
женщине. Спасибо, мама и папа, за визит к врачу. И за таблетки. Они
действительно снизили мне порог нервной возбудимости. И от любви к вам
вылечили тоже. Ведь я очень не хотел их принимать.
  В последний раз я видел эту женщину, когда мне было пятнадцать. Я уже был
умен, и она сказала предкам, что я, слава богу, совершенно здоров. Для
мальчика беда прошла стороной. А вот для нее - нет. Я понял, что она
умирает, и разглядел причину. И промолчал. Люди научили меня скрываться и
молчать. Так почему мне по-прежнему стыдно за то, что они тупые,
зашоренные, бесстыдные? Почему я по-прежнему хочу всех и вся изменить?
Ведь у меня есть только один критерий - я сам. А если переделать всех
людей по моему образу и подобию... Намного ли лучше они станут?"
Тим уткнулся носом в дверь подъезда, ухватился рукой за косяк и пару
секунд постоял, отдыхая. "Да, они станут лучше. Потому что я точно лучше
их. Я ни у кого ничего не хочу отнять. И никого ни к чему не хочу
принудить. А они - уроды. Вот так. И то, что произошло сейчас, - чистой
воды самооборона. Но... Чертовски все это обидно. Потому что, даже
защищаясь, я становлюсь таким же уродом, как они. Тьфу!"
- Бля!!! - рявкнул Тим на весь подъезд, успев в последнюю секунду
перепрыгнуть через кучу дерьма, прикрытую деликатно газеткой. К нему
вернулась злость. И он чувствовал себя все крепче. Голова уже почти не
болела. Поднимаясь по лестнице, он "щелкнул". Нормально. "До упора не
получается, но я очень быстро восстанавливаюсь. Что со мной происходит? -
подумал Тим. - Это как-то связано с попытками войти в мое сознание. Может,
у меня вырабатывается иммунитет, и от этого я становлюсь только сильнее?
Разберемся. А который час? Половина одиннадцатого. Нормально. Марианна,
как и я, ночная птица. Поди, только проснулась, ведьма черножопая".

  * * *

  У Марианны за дверью ревел хэви металл. Играли любимую вещь Тима - группа
"Эксепт" рубила бетховеновскую "К Элизе". Тим уткнулся лбом в кнопку
звонка и принялся ждать, слушая и размышляя.
  Сначала он подумал, что "Эксепт" все-таки не металлическая группа, а
хард-н-хэви. Потом задумался над названием композиции - "Metal Heart" - и
решил, что по-русски оно не прозвучит. "Металлическое Сердце - это
некрасиво. Красиво было бы - Стальное Сердце. Когда-то я про себя такое
сказал.
  Точно. Помню. Ее звали Оля. Тоже Оля. Оленька, счастье мое, не дай бог
тебе от меня когда-нибудь такое услышать. Что нечего, мол, выжимать слезу
- у меня сердце стальное и если я решил, что мы расстаемся, значит,
расстаемся и привет горячий. Нет, ты такого не услышишь. А Стальное Сердце
- это будет, наверное, Heart of Steel. По аналогии с Heart of Gold,
золотым. Потому что золотое и стальное - это иносказания. А металлическое
- оно и есть металлическое. Железяка".
  За этими размышлениями Тим не заметил, как музыка смолкла. Он отлип от
звонка, только когда открылась дверь.
  - Тимочка, солнышко! - проворковала Марианна. - Как хорошо, что ты Пришел!
  - Извини, - сказал Тим. - Мне нужна твоя помощь.
  - Тимочка! - воскликнула Марианна, патетически всплеснув руками, и Тим на
миг испугался, не бросится ли она ему на шею. Но он уже инстинктивно
шагнул назад, и Марианна схватила воздух. С трудом восстановив равновесие,
она встала относительно прямо и сказала: - Заходи, солнышко! - повернулась
и ушла в глубь квартиры. Тим, прикрыв за собой дверь, пошел следом. В
квартире стоял полумрак, воздух был пропитан странным душноватым запахом.
Тим уже заметил, какие у Марианны широченные зрачки. "Они у нее всегда
были великоваты, но сейчас их разнесло чуть ли не во всю радужку.
"Щелкнуть", что ли?" Тим "принюхался". "Точно, накурилась какой-то дряни".
  На круглом столе в гостиной стоял антикварный канделябр на три свечи.
Рядом с канделябром Тим заметил пепельницу с единственной дымящейся
папиросой в ней.
  - Садись, мой хороший, - Марианна махнула в сторону придвинутых к столу
кресел. - Я знаю, тебе нужна капелька хорошего коньячку...
  - И немаленькая, - согласился Тим. Он уселся, с наслаждением вытянул ноги
и погладил руками гнутые подлокотники. Все вещи в этой комнате были либо
действительно старыми, либо умелыми копиями. А за столом периодически
баловались спиритизмом. В промежутках между прочим баловством - или, что
называется, на затравку.
  Когда-то Тим захаживал к Марианне часто. Они оба учились у Лапшина, а
потом стажировались у Васнецова. Только Марианна, как человек взрослый и
серьезный, с медицинским дипломом, посещала занятия прилежно и получила
сертификат. А у Тима в школе Лапшина был статус вольнослушателя. Он гулял
сам по себе и приходил, когда считал это нужным. Что интересно, качество
не пострадало. Как он до начала занятий мог скрутить Марианну в бараний
рог, так и с сертификатом экстрасенса-целителя она ему в подметки не
годилась.
  Марианна поставила на стол початую бутылку "Камю" и рюмку. Тим налил,
опрокинул дозу и, погоняв коньяк во рту, с наслаждением проглотил его.
Коньяк был самый что ни на есть настоящий.
  Марианна стояла перед Тимом и разглядывала его с выражением безграничного
восторга на лице. Тим в который раз подивился тому, насколько же ему эта
женщина неинтересна. Пышная грива вьющихся от природы иссиня-черных волос.
Тонкая кость, прекрасно вылепленное худощавое тело. Чуть смуглая кожа,
породистое красивое лицо. И тяжелый, обволакивающий взгляд. Раба желаний,
страстей и привычек, женщина слегка за тридцать, подчеркнуто развратная и
жутко одинокая.
  - Ну-ка, мой хороший, давай тебя посмотрим... - пробормотала Марианна,
склоняясь над Тимом. Она сделала несколько стандартных пассов руками и
принялась что-то бормотать, вводя себя в рабочий транс. Глаза Марианны
окончательно затуманились. Тим закусил губу, чтобы не рассмеяться.
"Все-таки, бесталанные сенсы чертовски зависят от ритуалов, - подумал он.
- Вот, не начни Машка шевелить граблями и читать самопальную мантру, черта
с два ей удалось бы "щелкнуть". Да и не "щелчок" это - жалкие потуги.
Ладно, Тим, имей совесть. Не так уж давно ты стал крут. И похоже, не без
чужой помощи".
  Марианна склонилась ближе, поводя руками над головой Тима. Из
распахнувшегося шелкового халата вынырнула небольшая грудь с маленьким
темным соском. Тим утвердительно кивнул своим мыслям. "Правильно. Именно
такая она и должна быть у женщины с ее конституцией. Безукоризненная
форма. И очень скучная. Полное отсутствие того, что люди называют
"изюминкой". Аж обидно".
  Марианна продолжала работать, она опустилась на колени, теперь руки ее
играли над солнечным сплетением клиента. Тим почувствовал, что становится
теплее, но это была скорее заслуга коньяка, нежели Марианны. Да, какая-то
энергия от женщины исходила, но Тим уже почти восстановил силы. Теперь его
пси автоматически исследовало любое воздействие извне и либо отталкивало
дурное, либо впитывало хорошее. Поразить Тима ни тем ни другим Марианна не
могла. Тим подумал, что хорошо бы сейчас прикрыть глаза и окончательно
расслабиться. Но тогда сто против одного, что в завершение сеанса
обкуренная Машка захочет получить вознаграждение и полезет целоваться. И
чтобы оторвать ее от себя, понадобится серьезное оскорбление. А оскорблять
Марианну Тим не хотел. Как бы свысока он к этой женщине ни относился, он
ее еще и от души жалел.
  Руки Марианны остановили свой бег в опасной близости от чресел Тима.
Марианна сделала несколько глубоких вдохов, открыла глаза, увидела, что
Тим на нее смотрит, улыбнулась, встала с колен и, не озаботившись
запахнуть плотнее халат, повернулась и вышла. В ванной зашумела вода. Тим
налил себе еще, выпил и достал сигареты.
  Марианна вернулась через несколько минут. На лице ее читалась здоровая
усталость после тяжкого честного труда. "Е-мое, - подумал Тим, - она
действительно верит, что может что-то. Ну и молодчина. Несостоявшийся
профессионал, несостоявшаяся личность - среди наших сенсов таких две
трети, если не три четверти. Но поскольку они верят в свои
пси-способности, то клиент от них получает хотя бы элементарную
психотерапию. Клиент очень хочет выздороветь. И, бывает, выздоравливает.
Все лучше попасть к Марианне, чем нарваться на шарлатана, который точно
знает про себя, что пудрит клиенту мозги".
  - Н-ну, мой хороший... - протянула Марианна, добывая из пепельницы свой
окурок- - Все с тобой будет в порядке.
  - Спасибо, - сказал Тим, по