аметил, что все прячут улыбки. Людей радовала возможность посмеяться шутке: хотя они остались в замке, колдовство, свидетелями и в какой-то мере участниками которого они стали, все еще их пугало.
     Однако Финлею все же необходимо было выяснить, что собирается предпринять его брат.
     - Ты вернешься когда-нибудь в Люсару?
     - Пожалуйста, Финлей, не задавай мне такого вопроса! Каждый раз, когда я заявляю, что никогда не вернусь, дело кончается тем, что я нарушаю свое слово.
     - Да, я знаю, но это для меня важно по особой причине.
     - Да? Какой же?
     Финлей с трудом отодвинул стул и поднялся на ноги. Стоять ему было трудно, пришлось опереться о стол. Со всей торжественностью, на какую он в данных обстоятельствах был способен, Финлей произнес:
     - Я хотел бы получить твое согласие на мой брак. Брови Роберта поползли вверх.
     - Прошу прощения?
     - Я хотел бы получить твое согласие...
     - Да, это я слышал. - Роберт тоже поднялся на ноги, на лице его играла озорная улыбка. - Я просто не могу поверить своим ушам. Это ведь какой-то розыгрыш, верно? Чтобы меня развеселить!
     - Нет, конечно...
     - Я просто не могу поверить, что, даже обшарив нашу страну вдоль и поперек, тебе удалось найти единственную безмозглую бедняжку, которая согласилась взять в мужья такую развалину. - Роберт с трудом сдерживал смех, глядя на побагровевшего от смущения Финлея.
     - Все совсем не так, Роберт!
     - Не так? Ну, так скажи мне, кто она, и я с радостью объясню ей, какую ужасную ошибку она собирается совершить.
     - Роберт, прошу тебя! - Финлей поднял руку, стараясь не замечать смеха сидящих за столом. Он знал, что покраснел как рак, но не собирался сдаваться. - Только посмей сказать ей что-нибудь! Мне и так долго пришлось ее уговаривать. Я не позволю тебе разрушить мое счастье!
     - Я ее знаю? - Роберт перестал смеяться и внимательно посмотрел на Финлея.
     - Это Фиона.
     Сначала Роберт никак не откликнулся на услышанное. Потом улыбка осветила его лицо, прогнав даже тьму, затаившуюся в глубине его глаз.
     - Конечно, я дам согласие! Брат, я горжусь тем, что ты счел нужным меня спросить. И вот еще что: придумай, как сделать, чтобы матушка присутствовала на свадьбе. Она тебе никогда не простит, если пропустит такое... Проклятие! - Глаза Роберта расширились, и Финлею не было нужды спрашивать, в чем дело. - Матушка! Она же теперь станет мишенью мести Гильдии и короля! Нужно ее предупредить. К тому же в Данлорне сейчас и Фиона вместе с Хильдериком!
     - Я поеду туда, - сказал в наступившей тишине Шейн. - Будет лучше, милорд, если вы прямиком отправитесь туда, куда собирались. Я передам ваше послание и помогу, чем смогу.
     - Спасибо, Шейн, - пробормотал Роберт. - А теперь я хочу провозгласить тост за моего брата и его будущую супругу. Да дарует им судьба все счастье, которого они заслуживают!

***

     - Ты уверена, что так надо?
     Дженн наклонилась над кроваткой и подняла крошечный сверток, потом обернулась к Белле:
     - Да, уверена. Представление богам должно состояться, как положено, иначе они не узнают, кто он такой. Если я соглашусь на отсрочку сейчас, потом меня заставят сделать все так, как захотят другие. Нужно идти сейчас, пока все еще сидят за ужином. Адди!
     - Да, миледи!
     - Возьми его и иди за мной в часовню. Нужно, чтобы ты подержала малыша за дверью, но когда я у тебя, его заберу, возвращайся сюда. Если кто-нибудь станет мной интересоваться, отвечай, что я почувствовала себя усталой и рано легла.
     Дженн открыла перед Адди дверь, но тут Белла встала у них на дороге:
     - Как ты можешь так поступать после всего, что случилось? Разве тебе все равно... разве ты...
     Бросив на Адди предостерегающий взгляд, Дженн прикрыла дверь и повернулась к Белле. Скрестив руки на груди, она сделала глубокий вдох и сказала:
     - Я тоже колдунья, Белла.
     Ее сестра невольно отступила на шаг.
     - Как ты можешь быть колдуньей? В нашей семье никогда ничего такого не было!
     - В роду Дугласов тоже, и, тем не менее, и Роберт, и Финлей колдуны. - Дженн хотелось бы осторожно подготовить сестру к подобной новости, но на это не было времени. - Я знаю, что ты должна чувствовать. Я сама...
     - Откуда тебе знать, что я чувствую! - бросила Белла. - Наш замок разрушен, наш отец убит и все из-за колдовства! Ты навлекла на нас все несчастья, сестра! А теперь Роберт хочет, чтобы мы просто отправились по домам и жили там, как ни в чем не бывало! Уж не лишился ли он рассудка? И ты тоже?
     - Белла, прошу тебя! - Дженн подошла и взяла сестру за руку. Стиснув ее пальцы, она заставила Беллу посмотреть себе в лицо. - Нам все удастся, поверь мне! Мы можем вернуться каждая к себе домой, но только позволь мне сначала все тебе объяснить, позволь рассказать всю правду. Я и в самом деле знаю, что ты чувствуешь. Ты испытываешь гнев, боль, страх. Обещаю тебе: я отвечу на все твои вопросы. Пожалуйста, прояви терпение - хотя бы ради своего племянника.
     Белла выдернула руку.
     - Как это жестоко использовать собственного сына, чтобы заставить меня покориться! Тебе должно быть стыдно! Хорошо, я подожду, но не рассчитывай, что я переменю свое мнение. Да, я сделаю это ради твоего сына, но вовсе не потому, что ты меня заставила. Малышу нужен кто-то, кто не станет лгать ради собственного удобства, не станет манипулировать людьми ради своих целей. - С этими словами Белла прошла мимо Дженн, распахнула дверь и исчезла в коридоре.
     Постаравшись заглушить свою боль, Дженн присоединилась к Адди и стала думать только о том, что ей предстоит. Со временем Белла узнает всю правду и тогда поймет Дженн; но все равно услышать от собственной сестры обвинение в том, что она использует других вопреки их воле, было тяжело.
     Все уцелевшие защитники замка собрались в зале за трапезой; остальные помещения казались странно покинутыми. Из-под дверей не пробивались отсветы огней, нигде не топились, несмотря на холод весенней ночи, камины. Осторожно и бесшумно Дженн провела Адди к узкой лестнице. Достаточно подняться всего на один пролет, и можно обогнуть зал и пробраться в часовню так, что их никто не увидит. Впереди чернела высокая дверь. Дженн помедлила, беря себя в руки и собирая воедино все свое мужество.
     Оглянувшись на Адди, она проскользнула внутрь и закрыла за собой дверь. Она могла бы одним жестом зажечь свечи, но не стала этого делать. Дженн медленно двинулась вперед; лунный свет, льющийся в окна, делал часовню призрачной и незнакомой. Дженн остановилась, не дойдя нескольких шагов до катафалка.
     Якоб был облачен в соответствующее его рангу одеяние, часовня торжественно украшена для прощания, об этом позаботился МакКоули. Неподвижность придавала холодному телу Якоба, накрытому знаменем с фамильным гербом, особое величие. Знамя и герб... Дом Россов.
     - Ты не увидел, - дрожащим голосом начала Дженн, - не увидел, как мужественно сражались твои люди. Ты не увидел, какую преданность проявили Нейл и Шейн, Киган и Адди. Ты был бы так горд за них... Ты гордился бы и Беллой: она старалась ободрить слуг, пока они не разбежались. С тех пор она заботится обо всех нас, как всегда заботилась о тебе и обо мне. - Дженн сглотнула, сделала несколько шагов вперед и коснулась знамени Россов. - Но я горжусь и тобой тоже: ты так решительно отверг наглые притязания Гильдии, твой голос звучал так твердо и властно! И еще я горжусь, что ты позволил мне помогать целителям, горжусь тем, как ты признал свою неправоту в отношении Роберта.
     Дженн хотела продолжать, но у нее перехватило горло, так что стало трудно дышать. Она с усилием сглотнула, твердо решив закончить начатое.
     - Я всегда гордилась тем, что я твоя дочь. Мне так жаль, что мне пришлось тебе лгать, жаль, что я не сказала тебе всей правды. Я не хотела, чтобы ты разочаровался во мне. Я мечтала, что, и ты тоже будешь мной гордиться. Я не хотела причинить тебе боль, не хотела причинить боль Белле. Я знаю, что это ничего не оправдывает...
     Дженн помолчала, собираясь с мыслями. У нее никогда не будет другой возможности сказать все, что она хочет.
     - Как бы я хотела, чтобы ты успел увидеть своего внука! Я знаю, ты любил бы его и простил ради него грехи его матери. Да, я хотела бы, чтобы ты бросил на него хоть один взгляд, чтобы ты знал: в нем продолжится род Россов.
     Дженн не могла говорить дальше. Сердце ее было полно свинцовой тяжести, из глаз лились слезы. Она закрыла лицо руками, безнадежно пытаясь заслониться от боли.
     И тут ее крепко обхватили чьи-то руки. Дженн не обернулась: она узнала это прикосновение. Роберт не сказал ни слова; он просто крепко обнимал ее, позволяя ей выплакаться. Наконец Дженн перестала всхлипывать и подняла глаза.
     Что-то в выражении лица Роберта говорило ей: он считает себя человеком, совершающим преступление. Зеленые глаза смотрели на нее так, что Дженн поняла: достаточно одного ее слова, чтобы Роберт навеки исчез из ее жизни.
     Однако ей вовсе не хотелось его терять ни на день, ни на час, ни на минуту. Дженн хотела, чтобы он всегда был рядом так, как сейчас.
     Она протянула руку и нежно коснулась его щеки. Роберт остался неподвижен. Дженн поднялась на цыпочки и притянула к себе его голову. Едва осмеливаясь дышать, она прижалась губами к его губам и почувствовала, как он задрожал. Дженн поцеловала Роберта снова, и его руки стиснули ее так крепко, что ей показалось, она сломается в этом объятии.
     Слезы Дженн высохли; она, не отрываясь, смотрела в глаза Роберту. Почти неслышно она прошептала:
     - Я хочу, чтобы ты знал: я люблю тебя.
     - Я не могу просить тебя уехать со мной, ты и сама это понимаешь.
     - Да. И ты понимаешь, что я отказалась бы.
     - Да.
     Роберт еще какое-то время смотрел на Дженн, потом выпустил ее и отступил на шаг.
     - Я не знала, что ты здесь, - прошептала Дженн.
     - Я так и понял. Прости за вторжение. Я пришел сюда, чтобы все обдумать вдали от любопытных взглядов. Иногда мне кажется, что все за мной постоянно наблюдают. - Роберт взмахнул рукой, и свечи на алтаре загорелись, залив часовню мягким золотым сиянием. - Я, конечно, знаю почему, но иногда...
     - С тобой все будет в порядке?
     - Со мной? - Глаза Роберта, казалось, светятся зеленым огнем. - Почему бы и нет?
     На какое-то мгновение Дженн сама не могла понять, что заставило ее задать такой вопрос. Потом она внимательнее присмотрелась к Роберту и изумленно ахнула: того сгустка тьмы, который все больше поглощал душу Роберта, больше не было.
     - Он исчез, да? Демон...
     - Нет. Просто успокоился на какое-то время.
     - Он больше не пожирает тебя.
     В Роберте на долю секунды стала заметна такая не свойственная ему уязвимость... Все всегда считали его совершенно не поддающимся внутренним конфликтам, которые на самом деле раздирали ему душу. Никто никогда не догадывался о том уроне, который он терпит в этой борьбе, об истинной цене кажущейся непобедимости. Только очень редко истина приоткрывалась в выражении лица, взгляде, горьком замечании. Демон в нем рос на протяжении двадцати лет, питаясь всем тем злом, с которым приходилось сталкиваться Роберту. Сейчас демон лишился силы, но как долго это продлится?
     - Что ты собираешься делать теперь, когда весь мир узнал о том, что ты колдун?
     Роберт подошел к алтарю и расправил складку покрова.
     - Сам не знаю. Хочешь, верь, хочешь, нет, я пришел сюда, чтобы посоветоваться с твоим отцом.
     Дженн взглянула на неподвижную фигуру на катафалке. Странно, что Роберт вздумал прийти сюда, к Якобу, человеку, много лет считавшему его предателем собственной страны. Она снова повернулась к Роберту; тот внимательно смотрел на витраж над головой.
     - Что ты чувствуешь?
     Роберт продолжал стоять неподвижно; потом он перевел взгляд на сияющую в окне луну.
     - Двадцать лет я убегал от соблазна использовать Слово Уничтожения. Я верил, что для этого достаточно силен. Однако, в конце концов демон победил, и хотя все, кто был в башне, остались живы, я все еще переживаю свое поражение: ведь оно сулит мне мрачное будущее.
     - Но может быть, ты вовсе и не проиграл. Может быть, ты каким-то образом управлял силой, так что она не...
     Роберт повернулся к Дженн и заложил руки за спину. В его глазах промелькнул странный блеск, почти веселье.
     - Ничем я не управлял, Дженни. Ничем. Именно так действует Слово Уничтожения. Мне не удалось даже убить Ангела Тьмы.
     - Он уцелел?
     - На рассвете Финлей увидел его колдовским зрением. Всего на мгновение, прежде чем тот установил щит. Мне, может быть, следовало погнаться за ним, но после прошлой ночи... - Роберт обошел вокруг алтаря, и после паузы закончил: - Я боялся оставлять тебя.
     Дженн тоже боялась отпустить его от себя - но что она могла сказать? Что мог сказать ей он? Только бледные слова, не несущие на самом деле утешения.
     - Я выживу, Роберт.
     Она увидела, как Роберт протянул к ней руки, но тут же одернул себя и отступил, позволяя себе только смотреть на нее. Дженн чувствовала, что может стоять здесь, глядя Роберту в глаза, вечно, но тихий звук за дверью напомнил ей, ради чего она тайно прокралась в часовню. Страх заставил ее сердце отчаянно заколотиться. Сделав Роберту, знак не двигаться, Дженн попятилась к двери и приоткрыла ее. Адди стояла снаружи, ее внимание было целиком поглощено младенцем. Увидев Дженн, она протянула его ей. Дженн с улыбкой взяла сына:
     - Теперь возвращайся в мою комнату, Адди. Я не задержусь.
     Дженн вернулась в часовню и закрыла за собой дверь. Когда она прошла к алтарю, Роберт увидел младенца в ее руках.
     - Хочешь познакомиться с моим сыном? - чуть дрогнувшим голосом спросила она.
     На секунду Дженн показалось, что он откажется, но тут Роберт подошел к ним. Смотрел он, впрочем, не на малыша, а на Дженн.
     - Ты собираешься сама совершить Представление? Дженн почувствовала, что слезы душат ее и грозят лишить решимости, однако ей удалось взять себя в руки.
     - Совершить обряд хотел отец. Я тоже этого хотела. Какая разница, присутствует здесь Ичерн или нет!
     - Что ж, хорошо, что его здесь нет.
     - Раз нет никого из родственников-мужчин, все, что мне остается, совершить Представление самой, и пусть дух моего отца будет свидетелем.
     - Дженни, я был бы... - Голос Роберта прервался, на лице отразилось какое-то сильное чувство. - Я счел бы за честь, если позволишь, совершить Представление твоего сына от имени его отца... нет, его деда. Такое разрешается, ты же знаешь.
     Едва позволяя себе надеяться, что это и в самом деле свершится, Дженн кивнула:
     - Ты уверен, что можно?..
     - Какое имя ты хочешь ему дать?
     - То имя, которое носили многие члены моей семьи, начиная с первого Росса, представителя королевского рода.
     Роберт улыбнулся:
     - Очень подходит. Хорошо, давай совершим обряд, пока никто не узнал, что мы здесь.
     Сердце Дженн, когда она последовала за Робертом к алтарю, отчаянно колотилось. Роберт протянул руки, взял у нее младенца и откинул одеяльце, чтобы видеть личико.
     - Он похож на тебя. Я рад. - Роберт высоко поднял мальчика; как настоящий Росс - и настоящий Дуглас малыш не издал ни звука, когда его отец начал обряд Представления.
     - Благословенная Минея, божественный Серинлет, взываю к вам: взгляните на новую душу среди вашей паствы. Это ваше дитя и дитя моей возлюбленной Дженни. Представляю вам ее сына, Эндрю. Молю вас: храните его своей любовью, и да будет она защитой его душе, как и душам всех нас. - С этими словами Роберт начертил знак триума на лобике младенца и повернулся к Дженн.
     Она уже не могла сдерживать слезы, хоть и не посмела бы объяснить Роберту, почему плачет. Роберт передал ей сына, потом нежно вытер слезы с ее щеки.
     - Он простил тебя, Дженни. Якоб простил тебя.
     - Ох, Роберт...
     - Пойдем, - мягко потянул он ее к двери, ласково обняв за плечи. - Я отведу вас обратно. Ты совершенно измучена, да и юному Эндрю, похоже, здесь не очень нравится.
     Словно в подтверждение его слов Эндрю начал дрыгать ножками и, не успели они дойти до комнаты Дженн, издал громкий вопль, разнесшийся по всему опустевшему замку. Дженн не пыталась успокоить сына. Не скоро теперь у него появится возможность огласить криком свой родной дом.

***

     Эйден потянулся к легкому летнему плащу, перекинутому через седло его коня. Плащ своего отца дала ему госпожа Белла; он был слишком длинный и плохо защищал от легкого утреннего морозца.
     Все же Эйден завернулся в него и оглядел остальных; все они готовились отправиться в путь кто куда. Мощные стены замка лежали вокруг в руинах, немногие оставшиеся в Элайте слуги седлали коней и вьючили на них припасы. Неподалеку израненный Финлей опирался на плечо Шейна, выслушивая какие-то указания Дженнифер.
     - На что это вы таращитесь?
     Эйден оглянулся через плечо и увидел Роберта, поправляющего повод своего коня. Смертельная бледность, покрывавшая лицо молодого человека накануне, теперь исчезла. На лице Роберта было написано спокойствие, которого никогда раньше Эйден не видел.
     - Я все думаю о том, что вы сказали вчера вечером. О своем возвращении в Люсару.
     - Ни о каком возвращении я не говорил.
     - Вот именно это я и имею в виду.
     Роберт выпрямился и ткнул пальцем в грудь Эйдену:
     - Не вздумайте начать все сначала!
     Позади, незамеченный хозяином, терпеливо ждал, держа под уздцы собственную лошадь, Мика; на лице его было такое невинное выражение, что Эйдену даже стало теплее, несмотря на мороз.
     - Сказали вы остальным, что собираетесь делать? - продолжал Эйден.
     - Как я мог? Я этого еще и сам не знаю. - Роберт с деланным равнодушием снова занялся сбруей коня.
     Эйден улыбнулся. Роберт, конечно, все уже решил, даже если предпочитает пока хранить молчание. Как будто догадавшись о его мыслях, Роберт бросил на священника лукавый взгляд:
     - Вы ведь сами говорили, что раз мое бездействие не принесло желаемых результатов, стоит попробовать что-то еще. Признайтесь: мы с вами оба очень удивимся, если окажется, что вы были правы.
     - Так что же вы намерены предпринять?
     Роберт оставил в покое своего коня и положил руку на плечо Эйдену:
     - Сейчас я собираюсь попрощаться с друзьями. Пойдемте.
     Большинство путников уже сидели в седлах; лишь Финлей и Дженнифер ждали Роберта и МакКоули. Эйден с мягкой улыбкой обратился к Дженн:
     - Будьте осторожны, дитя мое, в ближайшие недели. Должен признать: если бы я был человеком суеверным и верил во всевозможные предзнаменования, то сказал бы, то ваш сын явился в этот мир в мрачную минуту. - Он поцеловал Дженн в лоб и положил руку на головку Эндрю. - Я буду молиться за вас обоих.
     - Благодарю вас, святой отец. Желаю вам всего наилучшего.
     В этот момент рядом с ними оказался Роберт. Эйден хотел отойти, но Роберт, коснувшись его руки, удержал священника.
     - Мне не удастся послать вам весточку, - начал Роберт, не понижая голоса, - и мы долго не увидимся. Но главное ты держись своего и вини во всем меня.
     - Но...
     - Дженни, я не потерплю от тебя возражений, - поднял руку Роберт. - Моей репутации тому, что от нее еще осталось терять нечего. Ты должна ради того, чтобы выжить, принести в жертву все остальное. Ты поняла меня?
     Не сводя с него глаз, Дженн закусила губу и молча кивнула: она явно не настолько доверяла себе, чтобы заговорить. Роберт двинулся к своему коню, но помедлил.
     - Ты только помни о том, что я тебе говорил. Там, на старой мельнице. - Он сделал глубокий вдох. - Всегда помни.
     Роберт резко повернулся и подтолкнул Эйдена и Мику к их коням. Вскоре все уже сидели в седлах. Роберт поднял руку в прощальном приветствии и пустил коня галопом по черному выжженному полю. Когда они уже приближались к лесу, Эйден взглянул на Роберта. Тот улыбался.
     - Что вас обрадовало?
     Роберт придержал коня, когда они свернули на тропу между деревьями.
     - Я испытываю ужасно странное чувст