димо схватить!
     - По обвинению в чем, проктор? - Голос Селара стал ледяным. - До сих пор он не совершил никакого преступления, насколько нам известно.
     - Никакого преступления! - Голос Вогна стал визгливым, а лицо побагровело. - Должен ли я напоминать вам, сир, о тех преступлениях, которые он совершил перед своим бегством?
     Селар поднял руку:
     - С теми преступлениями тогда и было покончено. Можете, конечно, найти его, но никто не смеет и пальцем его тронуть без моего позволения. Это понятно?
     Губы Вогна сжались в тонкую линию, однако он покорно поклонился.
     - Вполне, сир.
     Селар оглядел собравшихся в зале, задержав взгляд на Хильдерике и наконец на Наше.
     Потом его глаза сузились, и король снова отвернулся к окну. Он сделал было жест, чтобы отпустить придворных, но передумал:
     - Ичерн!
     - Да, сир?
     - Возьмите дюжину солдат и отправляйтесь в базилику. Арестуйте епископа МакКоули по обвинению в государственной измене. Приведите его в замок и держите в одиночном заключении.
     - Сир! - Хильдерик кинулся вперед, но его опередил Кандар, загоррдив от старика короля.
     - Да, архидьякон, - улыбнулся Селар, - мне следовало бы сказать вам раньше, что мне донесли о весьма неприятных вещах касательно этого вашего МакКоули. Я не собирался судить его, но теперь, в свете последних событий, я считаю это своим долгом. А вы тем временем вернитесь в базилику и приготовьте все, что нужно, для посвящения Энтони Брома в сан епископа. Я хочу, чтобы он к вечеру был возведен в звание.
     - Но, сир!.. Я не могу этого сделать. Епископ МакКоули...
     - Архидьякон МакКоули - предатель, - бросил Селар, и в голосе его зазвучала сталь. - Подумайте о собственных прегрешениях, а то не пришлось бы мне обвинить вас в таком же преступлении.
     - Если вам угодно заточить кого-нибудь, сир, возьмите меня. Но вы не должны, вы не можете так поступить! Церковь не станет...
     - Не станет чего? - Селар двигался вокруг стола до тех пор, пока не оказался перед стариком. - Если вы и ваши братья хоть сколько-нибудь цените жизнь МакКоули, вы сделаете, как я сказал. Мне не хотелось бы казнить МакКоули так скоро после его помазания - это было бы нарушением благочестия. Отправляйтесь и сделайте приготовления быстро, архидьякон. Вы обнаружите, что не все так уж плохо. - Селар положил руку на плечо Хильдерика, наклонился и прошептал: - Вы должны научиться верить мне, брат мой. Я делаю это для блага церкви и всей страны. Ведь нехорошо бы было иметь епископом предателя, правда?
     Селар выпрямился и кивнул Ичерну. Подхватив Хильдерика с двух сторон, Ичерн и Кандар увели архидьякона; Годфри кинулся следом. Когда дверь за ними закрылась, Селар повернулся к Вогну.
     - Как я понимаю, вы явились сюда так поспешно, чтобы предупредить меня, проктор? Удивительно, как это вы не сообщили мне заодно и о возвращении Данлорна. Впрочем, может быть, вы не знали?
     - Нет, сир, не знал. Если бы знал, то принял бы меры, чтобы этому воспрепятствовать.
     - Что ж, возможно, - спокойно ответил Селар, направляясь к двери. - Но помните о том, что я сказал. Оставьте Данлорна в покое.
     Положив руку на дверную ручку, Селар помедлил и оглянулся на Нэша.
     - А это, как я понимаю, ваш шпион в синоде? Вы молодец, Наш, что не позволили себя разоблачить. Скажите мне, как получилось, что синод сделал такую глупость - избрал епископом не того человека? Они в самом деле долго спорили? Они обсуждали мои пожелания? Возникла ли оппозиция?
     - На самом деле, сир, - Нэш очень тщательно выбирал слова, - оппозиции, что бы вы ни думали, не было. Все дело в суеверии.
     - Очень подходящая причина для церковников. И что же это за суеверие?
     - Они все слышали о пророчестве: о темном ангеле, разрывающем церковь надвое. К несчастью, и Бром, и Квинн темноволосы, так что это было сочтено плохим предзнаменованием.
     Селар оглянулся через плечо на Вогна.
     - Как типично! Они спорят двенадцать часов подряд, а потом выбирают главу церкви на основании цвета его волос! Ха! И они еще удивляются, что я вмешиваюсь! Ну а что касается пророчества... Половина населения страны имеет темные волосы - так как определить, кто окажется этим проклятым темным ангелом? Это можете быть и вы, Нэш, и даже любимый друг Вогна Данлорн. У него ведь черные волосы, насколько я помню. Совсем черные. Явитесь ко мне завтра, Нэш. У меня может появиться для вас поручение.
     Сардонически рассмеявшись, Селар вышел из зала. Остальные тоже разошлись, кроме Нэша с Вогном. Потом и проктор удалился. Нэш наконец-то остался один.
     Кто-то ее нашел.
     После всех этих лет кто-то ее нашел и отвез домой. Откуда они узнали, кто она такая? Обнаружили Знак Дома, или она наконец вспомнила, что с ней случилось? Нет, это едва ли возможно. Она была тогда слишком мала. Значит, дело в Знаке. А этот тип Данлорн знает о Знаках достаточно, чтобы догадаться, из чьей она семьи. Просто не повезло: ей повстречался кто-то, кто знал, что видит перед собой.
     А сам Данлорн? Правдивы ли все россказни о нем? Действительно ли он представляет угрозу, как считает Вогн? Может ли он быть чем-то опасен самому Нэшу? Что ж, ясно одно: нужно побольше узнать об этом легендарном беглеце. Для такой работы у. Нэша есть как раз подходящий человек...
     Есть и способ поближе познакомиться с девушкой. Тогда ему легко будет определить, не подвергая себя опасности, какой она стала за прошедшие годы. Все, что нужно сделать, - это убедить
     Селара... Проще простого! Словечко тут, намек на возможную угрозу там... Да, тут трудностей не предвидится.
     Однако как бы ни вертел Нэш в уме проблему, какие бы вопросы себе ни задавал, одно непрерывно звучало у него в душе, повторяясь снова и снова: она вернулась. Союзница. Она вступает в игру - и это все меняет.

10

     Чем ближе оказывался Финлей к Данлорну, тем большее смущение он испытывал, тем сильнее хотелось ему вернуться. Не просто вернуться в Анклав - вернуться в прошлое: когда Роберт был велик, когда люди смотрели на него с обожанием, когда сам Финлей смотрел на него снизу вверх. Вернуться в те времена, когда все было просто и понятно.
     "Не приставай к Роберту, чтобы он встал в Круг. Его место не здесь, и ему запрещено изменять своему предназначению..."
     Так же ясно, как он видел окрестности этим морозным зимним днем, Финлей помнил момент, когда Роберт проявил собственную силу и обнаружил талант Финлея. Это было за несколько недель до посещения Данлорна Селаром, когда Роберт еще был пленником в собственном замке. Впрочем, это его не остановило: однажды ночью они тайком покинули Данлорн и отправились в горы. Роберт рисковал жизнью и свободой, чтобы отвезти Финлея в Анклав. Даже сейчас тот не забыл споры, шумные дебаты, шок, которым оказалось для Анклава открытие: оба брата Дугласы - прирожденные колдуны. С самого первого дня Финлей знал о несравненной силе Роберта, о его непревзойденном таланте, и это делало его гордым и счастливым.
     Но затем в Данлорн явился Селар. Обещаниями, просьбами, боги знают чем еще Селар соблазнил Роберта и заставил предать свою страну.
     Через несколько лет, когда Роберт во главе армии Селара разбил захватчиков с севера, Финлей снова стал гордиться братом; когда же тот наконец восстал против Гильдии, Финлей смеялся от радости.
     Немного таких светлых моментов было за все эти годы, но и их Роберт уничтожил одним ударом - солгав брату.
     Почти двадцать лет он твердил всем одно и то же, настаивал, заставлял поверить: то, что сказал . ему Ключ, касается лишь его лично и не имеет никакого отношения к Анклаву.
     Финлей верил брату - как же иначе? Роберт не был лгуном, по крайней мере раньше... Ведь Финлей не знал, что брат с самого начала всех обманывал, - пока не понял этого из слов Ключа...
     Финлей направил коня через поле. Оказавшись на вершине холма, он натянул поводья и стал смотреть на раскинувшиеся перед ним вересковые пустоши. Вдалеке из дымки вставал Данлорн, его древние серые стены словно плыли над клочьями тумана. Крепость стояла между двумя холмами-близнецами - Румом и Борлани, - вокруг нее вилась река Мот. Этот замок был построен для войны, неприступный и готовый выдержать осаду любой армии. Данлорн никогда не был завоеван. Не был до сих пор...
     Стоит ли возвращаться, стоит ли следовать за всеми этими людьми, спешащими в замок на празднование дня зимнего солнцестояния? Разве сможет он забыть слова, которые прошептал ему Ключ, разве сможет посмотреть в лицо предавшему его брату? Или все же в сердце, полном гнева, несмотря ни на что, таится надежда?
     Нет, наверное, дело в настояниях Патрика: Финлей должен отправиться домой, помочь Роберту - тот никогда в этом не признается, но Финлей ему необходим. Только долг по отношению к старшему брату и имеет значение. Пусть он солгал, все равно они остаются братьями.
     И так день за днем, неделя за неделей - через три месяца Финлей почувствовал, что с него хватит нотаций несносного Патрика. Хуже всего было то, что Патрик прав. На Финлее и в самом деле лежал долг - долг перед Робертом, долг перед Данлорном...
     И возможно, все же возможно, что, если он будет вести себя благонравно, будет избегать споров и не давать воли раздражению, как-нибудь ему удастся выпытать у Роберта правду.
     Только эта мысль в конце концов и заставила Финлея повернуть коня в сторону замка. На дороге столько путников, что, пожалуй, он скорее доберется, если поскачет через пустоши и через Дегтярный лес. Не то чтобы он так уж спешил, но приближались сумерки, становилось холодно. Первые снежинки - предвестницы снегопада - упали, когда Финлей как раз въезжал в лес, и это показалось ему последней каплей унижения.
     Но что это?
     Он остановил коня на опушке. Перед ним были обломки тележки, мертвая лошадь и фигура в алом плаще, бессильно опустившаяся на упавший ствол дерева. На другом конце поляны из кустов боязливо выглянула другая лошадь - покрытая кровью, с поводьями, волочащимися по земле.
     Финлей спрыгнул на землю и кинулся к сидящей фигуре.
     - С вами все в порядке? Что случилось?
     При звуке его голоса женщина повернулась и откинула капюшон плаща. Увидев ее лицо, Финлей онемел. Темные миндалевидные глаза, кожа белее сливок, изящный носик... Алые губы нерешительно улыбнулись. Прелестное лицо окружал сияющий ореол золотых, как мед, волос, струящихся по плечам. Женщина была потрясающе красива.
     - На нас напала, сэр, банда разбойников, - сказала она. - Они убили моего начальника стражи и увели слуг. Я сижу здесь уже час в надежде, что та лошадь наконец успокоится и позволит себя поймать. Я так боялась, что мне придется провести всю ночь в этом забытом богами месте.
     - Я... - начал Финлей, чувствуя, что тонет в ее глазах. Он сделал вдох и попытался сказать что-то еще, но все, о чем он мог сейчас думать, - это грязь на его дорожном костюме, нечищеные сапоги... - Позвольте мне поймать вашу лошадь, миледи, - наконец промямлил Финлей.
     Женщина снова улыбнулась, и Финлею опять стало трудно сообразить, где он находится и что происходит. С усилием он оторвал взгляд от красавицы и повернулся к лошади. Та опасливо на него смотрела, но не сделала попытки убежать, когда Финлей к ней приблизился. Он медленно и осторожно протянул руку и дал лошади обнюхать себя, потом поймал повод и ощупал животное. Лошадь не была ранена, так что кровь на ней принадлежала, должно быть, убитому начальнику стражи. Финлей подвел лошадь к женщине.
     - Ваш конь все еще нервничает, так что лучше, если вы поедете на моем. Становится поздно, но мой дом недалеко отсюда. Позвольте мне предложить вам гостеприимство Данлорна.
     Женщина поднялась и одарила Финлея еще одной улыбкой. У того задрожали колени.
     - Вы очень добры, сэр. Могу я узнать ваше имя?
     Финлей в душе выругал себя за невоспитанность.
     - Я лорд Финлей Дуглас, миледи.
     - Брат графа Данлорна?
     - Да, миледи.
     Она рассмеялась:
     - Ну, тогда я в надежных руках.

***

     Он скакал, останавливаясь, только чтобы сменить коня. После полутора суток, проведенных в седле, он ненадолго провалился в сон, найдя пустую сырую хижину; проснувшись, попытался заставить себя поесть, но хлеб был черствый, а голода он не испытывал. Снова скачка, безостановочная, до полного изнеможения. Времени было так мало... Если его хватятся...
     На рассвете его конь начал спотыкаться, упал и не смог подняться. Окоченевший всадник оставил бедное животное лежать в снегу и отправился дальше пешком. Солнце уже давно взошло, когда он добрался до какой-то деревушки; там он задержался, только чтобы подкрепиться в таверне горячей похлебкой и купить новую лошадь.
     Почти ничего не видя от усталости, он снова вскочил в седло и дал шпоры коню.

***

     Роберт очень любил большой зал замка Данлорн, поэтому, хоть гостей собралось и немного, он устроил в нем празднество с музыкантами, жонглерами и танцорами. Ярко горящие свечи и жаркий огонь в очаге разогнали зимние сумерки; гости встречали канун дня зимнего солнцестояния в тепле и уюте.
     Обойдя зал и послушав весело игравших музыкантов, Роберт вернулся на свое место за столом. Все собравшиеся сидели вокруг очага, дружно хлопая в ладоши под зажигательные звуки лютни и свирели. В зале собралась дюжина друзей Роберта с семьями и его советники, жившие неподалеку, - люди, которых он еще не видел со времени своего возвращения, вперемежку с теми, кого он видел каждый день. Роберт радовался, слыша в стенах замка веселый смех. Может быть, на следующий год удастся уговорить мать провести зиму в Данлорне...
     Его внимание привлек чей-то хохот. Роберт поднял глаза и увидел раскрасневшегося Дэниела Куртнея, приближающегося к нему с другого конца зала. Пошатываясь, тот добрался до кресла, со вздохом рухнул в него и потянулся за кувшином с вином.
     - Не очень-то вежливо, знаешь ли, бросить своих гостей и сидеть в одиночестве.
     - Ну, вы прекрасно проводите время и без моего участия.
     - Дело не в том, как мы развлекаемся, Роберт. - Дэниел отхлебнул вина и вытер губы рукавом. - Мы же празднуем твое возвращение, так что нечего тебе сидеть в углу с виноватым видом - отправляться с дозором Деверина тебе не было никакой нужды.
     Лорд Дэниел Куртней был ровесником Роберта, пажом, а потом оруженосцем его отца. Они с Робертом, пока были мальчишками, дрались чуть ли не каждый день, но, повзрослев, стали друзьями. Если Роберт оказался вовлечен в придворные интриги и много путешествовал, то Дэниел всеми силами старался избегать двора, предпочитая спокойную жизнь в деревне. Он рано женился и явно был вполне доволен своей судьбой.
     Хотя его нельзя было назвать высоким, Дэниел всегда производил впечатление крупного мужчины, а за безмятежные годы сельского существования стал к тому же и довольно толстым. Его светлые волосы были теперь длиннее, чем помнил Роберт, но голубые глаза сияли все той же теплотой. Дэниел посмотрел на гостей, задержав взгляд на своей племяннице Аманде.
     - Хорошенькая девчонка, правда?
     Роберт тоже посмотрел на девушку. Леди Аманда была молода, белокура и привлекательно скромна. Она мало говорила, но часто и звонко смеялась.
     - Хорошенькая, - произнес Роберт ровным голосом.
     - Ну, сам понимаешь, это не моя затея. - Дэниел указал кубком на свою жену. - Мод настояла, чтобы мы познакомили тебя с ее племянницей. Я пытался ее отговорить, но ты же знаешь, какая она.
     Роберт улыбнулся:
     - Конечно: мы давно знакомы.
     - Мод такая романтичная натура, - ответил Дэниел серьезно. - Она надеется облагодетельствовать тебя, создав такой же супружеский рай, как тот, в котором живем мы с ней.
     Роберт кивнул, не сводя с друга глаз:
     - Она делает свои намерения несколько излишне очевидными.
     - Ох, ради всех богов, только не говори этого Мод! Она же не даст мне покоя! - Дэниел на мгновение смутился, но тут же расхохотался. - По крайней мере у нее есть сердце - она все время так говорит.
     - Может быть, хоть оно и дает ей неправильные советы. Дэниел перестал улыбаться и помолчал, вертя в руках кубок.
     - Такие уж неправильные, Роберт? Ты же молод. Разве ты не собираешься жениться снова?
     - Нет.
     - Но разве ты не хочешь иметь наследника? Имя Дугласов передается по наследству от отца к старшему сыну уже на протяжении пяти веков. Другого такого Дома нет во всей Люсаре. Роберт, прошло почти четыре года со дня смерти Береники. Намерения Мод могут быть излишне очевидными, но она права. Ты должен жениться снова.
     Роберт медленно сложил руки на груди.
     - Я не говорил, что никогда не женюсь, просто сейчас это не входит в мои планы. Как ты сам сказал, я еще молод; к тому же у меня есть наследник - мой брат.
     - Но ведь ты же не видел Финлея с тех пор, как вернулся.
     - Нет, - солгал Роберт. - Однако это не мешает ему быть моим наследником.
     - Ну, я знаю, что вы не очень уживаетесь, но должен сказать в его защиту, что Финлей очень старался за всем присматривать, пока тебя не было. Конечно, временами он ужасно раздражает, однако, Роберт, может быть, теперь вам удастся забыть прошлое.
     Удастся ли? Это было маловероятно - особенно после вмешательства Ключа. Роберт кивнул Дэниелу.
     - Друг мой, я никогда не помню прошлого.
     - Вот и прекрасно. И тебе совсем не нужно сразу разочаровывать Мод, верно? Не стоит показывать, что ты разгадал ее замысел... Я хочу сказать, что тогда я получу передышку.
     Роберт со смехом развел руками.
     - Ты хочешь сказать, что я должен пожертвовать собственным спокойствием ради твоего? Впрочем, почему бы и нет! Для этого и существуют друзья.
     Дэниел улыбнулся и наполнил кубки душистым красным вином. После недолгого молчания он снова взглянул на Роберта.
     - Я хотел тебя кое о чем спросить... о двух вещах. Только пообещай, что не оторвешь мне голову.
     Дэниел выглядел таким виноватым, что Роберт не мог не усмехнуться.
     - Ничего подобного я тебе не обещаю.
     - Ну... - Дэниел помялся. - Мне интересно: если бы Береника не умерла - и еще таким странным образом, - ты бы покинул Люсару?
     Улыбка сбежала . с лица Роберта. Он попытался заставить свой голос не дрогнуть, но это далось ему с трудом.
     - Нет ничего странного в том, как умерла моя жена, Дэниел. Она заболела лихорадкой и не смогла ее побороть. Вот и все.
     - Но... она же была беременна, верно? Ты прости меня, но говорили, что ребенок как раз ее и убил.
     - Ох, Дэниел, я думал, ты выше таких сплетен! Я, конечно, слышал о подобных разговорах, но я-то знаю правду. Я был здесь, когда она умерла.
     - Э-э... Ты был тогда при дворе.
     Роберт стиснул зубы. Следует ли ему продолжать разговор? Он и так уже сказал слишком много, начал обсуждать тему, о которой всегда старался не думать. Однако Дэниел хочет знать... и ему можно доверять.
     - Я был при дворе, да, но вернулся сюда, чтобы предупредить Беренику о немилости короля и о том, что мне придется уехать. Я прибыл поздно ночью. Береника была в бреду и на рассвете умерла.
     - И ты уехал? И никто не знал, что ты побывал в Данлорне?
     - Именно так. - Роберт отвернулся. Последние три месяца ему так хорошо удавалось ускользать от призрака Береники... Этот призрак жил в его памяти, жил в стенах замка. Но теперь Дэниел разбудил воспоминания, заставил Роберта вновь увидеть лицо жены, покрытое потом, страдающее, с печатью смерти. И снова к нему вернулось то ужасное знание...
     - Прости меня, Роберт, - пробормотал Дэниел.
     - О чем еще ты хотел меня спросить?
     - Это на самом-то деле не имеет значения... Просто все мы слышали о том, как ты нашел дочку Якоба. Ты на самом деле считаешь, что ее похитили во времена Смуты?
     Роберт вздохнул и закрыл глаза. Кто-нибудь обязательно должен был задать такой вопрос. Напоминание о девушке заставило его представить себе, как Дженн, смеялась над ним за то, что он закричал на нее там, на вершине башни. Роберт не получал от нее никаких вестей - да и не ожидал их, разве что случ