ом сделал глубокий вдох.
     - Вы уверены, милорд?.. Их ведь не так много. Деверин собрал ваших людей...
     Роберт улыбнулся, хотя и не без усилия:
     - Нет. Слишком поздно. Если бы я собирался бежать, я сделал бы это два года назад. Только позаботься, чтобы с Финлеем ничего не случилось.
     - Хорошо, милорд. - Оуэн поклонился и отошел в сторону, когда в комнату вошли двое стражников в королевских ливреях, какой-то толстяк, которого Роберт не узнал, и, наконец, Селар. Роберт спрятал руки за спиной и кивком отослал Оуэна. Потом все его внимание сосредоточилось на человеке, который был теперь королем Люсары.
     Величественная фигура Селара, казалось, заполнила комнату. Он с пренебрежительным видом оглядел скромную обстановку кабинета Роберта. Стражники остались у двери, но толстяк подошел поближе. На его жирном лице была написана неприязнь. Кольчуга топорщилась на бычьем загривке, словно ошейник сторожевого пса. Толстяк пристально и мрачно уставился на Роберта, но тот не обратил на него внимания. Не этот человек представлял настоящую опасность.
     - Итак, - начал толстяк, - это и есть тот бунтовщик, который доставил нам так много неприятностей, сир. Что-то он молод, просто мальчишка. Или это младший из братьев?
     - Нет, это Данлорн, Ичерн. Тот, кто мне нужен. - Селар говорил совершенно равнодушно, расхаживая по комнате и разглядывая книги и бумаги, наваленные на столе, занимавшем всю середину комнаты. Роберт порадовался тому, что как раз этим утром спрятал свои наиболее опасные записи, хотя и не думал, что его положение особенно ухудшится, если король обнаружит, что он - колдун. Однако осторожность никогда не помешает...
     - Что с тобой, парень, ты язык проглотил? - проворчал Ичерн. - У тебя не найдется и словечка, чтобы приветствовать твоего сюзерена?
     Роберт продолжал смотреть на Селара и ничего не ответил.
     - Я с тобой разговариваю, мальчишка! - взревел Ичерн. Он попытался схватить Роберта за плечо, но тот предвидел это и вовремя поймал руку толстяка. С молниеносной скоростью он развернулся так, что рука Ичерна оказалась заломлена за спину. Мгновенной незаметной вспышки силы оказалось достаточно, чтобы колени подогнулись под Ичерном, и тот с грохотом рухнул на пол. Роберт отпустил его руку и сделал шаг назад, по-прежнему не спуская глаз с Селара.
     - Вы идиот, Ичерн, - проворчал Селар. - Поднимитесь и оставьте нас.
     - Но, сир...
     - Я сказал - оставьте нас.
     Ичерн поднялся на ноги и, бросив на Роберта яростный взгляд, вышел из комнаты, прихватив с собой стражников. Когда дверь за ними закрылась, Селар подошел к небольшому столу у окна, на котором стоял кувшин, налил в чашу вина, сделал глоток и только после этого обернулся к Роберту.
     - Я так и не поблагодарил вас, - сказал он тихо, - за то, что вы спасли мне жизнь. В то время это казалось неуместным, к тому же у меня были другие заботы. И все же я рад, что вы вытащили меня из реки, Данлорн, - хотя сомневаюсь, что вы сделали бы это, зная, кто я такой.
     Роберт понял, что Селар ждет от него ответа, но ничего не сказал. Ему понадобятся все уроки, которые только преподал ему отец, чтобы выжить сейчас, - но молчание далось ему с трудом. Сердце его словно сжала ледяная рука, во рту было сухо. И все же молчание было, несомненно, лучшей политикой.
     - Ясно, - кивнул Селар, допивая вино. - Значит, вам нечего мне сказать. К несчастью, я не могу оставить все как есть. Мне нужен ваш ответ на один вопрос. Если я предоставлю вам свободу, соберете ли вы армию и выступите ли против меня?
     Вопрос оказался для Роберта совершенной неожиданностью, но он постарался скрыть удивление, нагнувшись, чтобы положить в огонь новое полено.
     - Видите ли, - продолжал Селар, - многие, кому, как я считаю, я могу доверять, говорят мне, что вы - самая большая угроза моему трону. Похоже, народ все еще предан вашему отцу и по наследству - вам. Мне говорят, что, если я вас отпущу, через полгода вы возглавите восстание против меня. Это я намерен предотвратить - по очевидным причинам. Однако, поскольку вы и в самом деле спасли мне жизнь, я считал своим долгом по крайней мере дать вам возможность высказаться в свою защиту.
     Роберт несколько секунд смотрел в огонь, все еще сохраняя молчание. Потом, не в силах справиться с собой, рассмеялся.
     - Не вижу, что в моих словах такого уж смешного, - бросил Селар, резко опустив чашу на стол. - Ответьте на мой вопрос, черт возьми!
     - И что же вы будете делать, если я стану возражать обвинителям? Поверите ли вы мне, если я пообещаю никогда не поднимать против вас восстания? - Роберт повернулся к Селару, все еще улыбаясь. - Вам ведь многие нашептывают о моей измене! Сомневаюсь, чтобы вы мне поверили. Будьте честны - вы явились сюда не для того, чтобы задавать мне всякие глупые вопросы. Вы решили посмотреть, сможете ли подписать мне смертный приговор после того, как я так некстати оказался вашим спасителем. Признайтесь в этом!
     В глазах Селара вспыхнул гнев.
     - Как вы смеете так со мной разговаривать! Нравится вам это или нет, я ваш король и ваша жизнь в моих руках!
     - Тогда убейте меня, - пожал плечами Роберт. - Прекратите это ребячество и займитесь делом.
     - Что? Вам так не терпится умереть?
     - Нет. - Роберт снова заложил руки за спину, чувствуя, как к нему возвращается спокойствие. - Просто я примирился с неизбежным. Вы совершили большую ошибку, знаете ли, дав мне два года на размышление. Чем, как вы считаете, я занимался все это время? Ждал, чтобы вы явились и освободили меня из моей тюрьмы?
     Селар покачал головой и оперся рукой о раму окна.
     - Вижу, что мне доносили правильно. Вы опасны - и особенно опасны потому, что вам всего семнадцать. Вы уже холодны как лед, более целеустремленны, чем люди вдвое вас старше. Но я вам не верю. Вы говорите так, словно вам нечего терять, а ведь лишиться вы можете очень многого. Даже если вам безразлична собственная жизнь, у вас есть мать и брат, не говоря уже о наследственных владениях. Станете ли вы играть их судьбой?
     К этому Роберт был готов. Его смущало только одно: от этого словесного поединка он получал удовольствие. Что это с ним? Он сложил руки на груди.
     - Моя мать живет в обители Святой Хилари, под защитой церкви. Вам пришлось бы сровнять монастырь с землей, чтобы добраться до нее. Не сомневаюсь, что вы попытались бы это сделать, но захотите ли вы оскорбить церковь в самом начале своего царствования? Пока что священники были к вам лояльны, и мне кажется, вы захотите сохранить их преданность.
     - А как насчет вашего двенадцатилетнего брата? Готовы ли вы обречь его на смерть?
     Роберт обнаружил, что снова улыбается.
     - Финлей и я - мы сыновья своего отца. Мы не боимся исполнить свой долг - и умереть ради него. Если вы спросите его, едва ли он ответит вам иначе.
     - Так, значит, вы не сделаете ничего, чтобы не дать мне его убить?
     - Сначала я убью вас, - ответил Роберт, твердо глядя Селару в глаза. Сердце его колотилось, но он не подавал виду, что не уверен в себе. - Чего вы на самом деле хотите от меня? Добиваетесь, чтобы я разозлил вас и заставил отдать приказ о моей казни? Или вам нужно мое благословение? Что?
     Селар ответил не сразу.
     - А чего хотите вы, Данлорн?
     Роберт от неожиданности шумно вздохнул. Неужели этот человек говорит серьезно?
     - Я хочу, чтобы вы перестали мучить мой народ! Я хочу, чтобы прекратилась практика захвата старшего сына в каждой семье в качестве заложника. Я хочу, чтобы вы облегчили налоги, которые простых жителей Люсары все глубже и глубже погружают в нищету. Я хочу, чтобы вы не конфисковывали земли без всяких оснований и не раздавали их своим прихвостням. Я хочу, чтобы вы перестали смотреть на Люсару как на ребенка, заслужившего порку!
     - Да что вы об этом знаете! Вы просто не представляете, о чем говорите. В мире политики и завоеваний вы наивный простачок! То, что я делаю, я делаю, чтобы сохранить трон.
     - И так преуспели в этом, что примчались сюда - к человеку, которого два года держите в заточении, чтобы он не возглавил восстание! Если бы вам уже не грозила опасность, Селар, я был бы бессилен против вас. Мою силу питает ваша собственная безжалостность. Если вы хотите устранить опасность с моей стороны, вам легко это сделать: устраните причины, заставляющие народ восставать.
     - Разве вы не являетесь одной из таких причин? - бросил Селар. Это был риторический вопрос, но следующий прозвучал вполне серьезно: - А вы согласитесь? Согласитесь дать мне свое благословение - публично, так, чтобы все ваши приверженцы это видели?
     - Никогда.
     - Ну так умрите и будьте прокляты, Данлорн! - рявкнул Селар, поворачиваясь к двери. - Мне не нужна ваша помощь!
     - Я вам ее и не предлагав, - резко ответил Роберт. - Однажды я вам помощь оказал, но вы были слишком глупы, чтобы тогда ею воспользоваться. Второго такого случая вам не представится.
     Селар был уже у двери, но тут остановился. Не оборачиваясь к Роберту, он тихо сказал:
     - Я тоже сын своего отца. Я не забыл его урок: всегда пользоваться уникальной возможностью, когда она представляется. Именно так я поступил, когда вторгся в вашу страну, Данлорн. Более того: я готов сделать это снова, если потребуется. - Король медленно повернулся. - За то, что вы публично одобрите мои действия, я предлагаю вам жизнь, жизнь вашим близким и некоторые уступки - в тех направлениях, которые вы только что перечислили. Для вас это тоже уникальная возможность, и вам не следовало бы так поспешно ее отвергать.
     Роберт вслушивался не столько в слова Селара, сколько в то, что оставалось несказанным. Неужели возможно, что его трону грозит опасность? И не только со стороны тех, кто поддержал бы Роберта в случае восстания? Неужели дела Селара настолько плохи, что он явился сюда в надежде получить что-то, чего, как ему должно быть известно, никогда не получит? Это казалось невероятным, но, слушая Селара, Роберт ясно видел, как много может дать эта предложенная ему возможность.
     Он опустил руки и пересек комнату. Остановившись перед Селаром, Роберт посмотрел королю в глаза.
     - Вам и правда нужна моя помощь - но так дешево вы ее не купите. Не рассчитывайте на мою открытую поддержку, если не дадите мне чего-то, что стоит поддерживать. В любом другом случае народ усомнится в моей искренности, так что вся затея окажется напрасной. Я согласен служить вам, да, но только после того, как вы облегчите гнет, от которого страдает моя страна. Вы уже совершили достаточно жестокостей для одного царствования. Дайте мне власть творить добро.
     - Но не используете ли вы данную вам власть против меня? - Селар всматривался в лицо Роберта.
     - Нет, если вы не нарушите слова. Вы должны помнить об этом, если когда-нибудь пожелаете лишить жизни моего брата. В отничие от некоторых ваших придворных, дав клятву, я никогда вас не предам.
     - Прекрасные слова, Данлорн. Вы не кривите душой? Роберт на мгновение задумался. Он стоял так близко к Селару, что сейчас убить его было бы легко. Нетрудно также было бы разделаться с солдатами внизу, собрать своих приверженцев и двинуться на Марсэй во главе армии. Через несколько недель он был бы коронован, и от завоевания Люсары Селаром остались бы лишь короткие главы в хрониках. Так почему же он этого не сделал?
     Ответ был так же очевиден, как и вопрос. Убить Селара он мог только одним способом - используя свою колдовскую силу. Это стало бы очевидно всем - и как долго удержался бы на троне колдун? Новая гражданская война уничтожит Люсару; в этом случае Роберт оказался бы ничем не лучше Селара, а потому имел не больше прав на корону, чем тот. Да и становиться королем желания он не испытывал.
     - Нет, - серьезно ответил Роберт. - Я не кривлю душой. Селар медленно кивнул:
     - Прекрасно, Данлорн, по рукам. Но клянусь: стоит вам хоть в чем-то стать моим противником, и я уничтожу вас.
     - Я клянусь вам в том же, - улыбнулся Роберт.

***

     Луна скрылась за завесой синих туч, начало моросить, капли влаги заблестели на каменных стенах замка. Роберт бросил взгляд на озеро; туман скрыл горы, так что теперь он видел их только в своем воображении. Со времени того разговора с Селаром прошло одиннадцать лет, столь многое в жизни изменилось... Как ни странно, Селар сдержал слово и позволил Ррберту помогать тем, кто в том нуждался. Роберт, в свою очередь, во всеуслышание заявил о своей преданности Селару. Какое-то время казалось, что все так и будет идти дальше, принося желанные плоды. К тому же Роберт, к своему удивлению, обнаружил, что испытывает к королю симпатию; само собой получилось так, что между ними возникла близость, они стали друзьями. Почти год Роберт был счастлив так же, как до начала Смуты.
     Но потом все снова переменилось - и очень быстро. Так быстро, что у Роберта никогда не было времени остановиться и подумать, что следует предпринять. А когда умерла Береника...
     - Ты напрасно вышел без плаща, Роберт.
     Он резко обернулся и увидел стоящую рядом Дженн. В еле пробивающемся сквозь туман лунном свете лицо ее казалось бледным.
     - Почему ты не спишь в такой поздний час?
     - Мне жаль, что я тебя испугала, - пожала плечами девушка, - но кричать на меня нет нужды.
     - Я не кричал. Я... - Роберт запнулся, не находя подходящего слова.
     - Ты кричал, Роберт. Не переменить ли нам тему? Эту мы исчерпали.
     Роберт снова уселся на камень, невольно усмехнувшись.
     - О боги! Кажется, я нарушила твое задумчивое настроение. Снова прошу меня простить. О чем ты размышлял?
     - Ни о чем важном.
     - Неправда. Ты стоишь здесь уже больше получаса. Я знаю - я за тобой следила.
     - Почему?
     - Я подумала, что ты можешь кинуться вниз со стены.
     - Ох!
     - И я хотела при этом присутствовать.
     На этот раз Роберт расхохотался; смех смыл мрачные мысли, как ливень смывает паутину.
     Дженн подождала, пока он перестанет смеяться, и сказала:
     - Ты никогда не говорил мне, что отец тебя ненавидит, - не говорил ни словечка.
     - Не говорил.
     - Значит ли это, что ты не сможешь приезжать сюда? Совсем?
     - Да, именно так все и есть. Ты наконец сможешь избавиться от меня навсегда.
     - Понятно. - Взгляд Дженн обратился к озеру. - И ты ничего не имеешь против того, что он считает тебя предателем?
     Роберт пожал плечами.
     - Я мало что могу сделать, чтобы изменить его мнение о себе, - а если бы и мог, то не захотел бы.
     - Что именно ты мог бы сделать?
     - Ну, например, пойти войной на Селара и свергнуть его с трона.
     - Завтра ты уезжаешь?
     - В чем дело? - шутливо поинтересовался Роберт. - Не можешь дождаться этого момента?
     - Ох, Роберт, - бросила Дженн, поворачиваясь к нему, - иногда мне просто хочется тебя ударить!
     - Меня? За что?
     Девушка несколько секунд смотрела на него, но, как всегда, Роберт ничего не мог прочесть у нее на лице. Наконец она вздохнула и прошептала:
     - Ты ведь и не догадываешься, правда?
     - О чем?
     - О том, каково мне... О том, что я чувствую, оставаясь одна, в незнакомом месте, без всякой надежды узнать больше об этой своей проклятой силе. Боги мне свидетели, Роберт, ведь ты - единственная нить - хоть и очень тонкая, - связывающая меня с Анклавом. Что мне теперь делать?
     Дженн была права, и Роберт почувствовал себя виноватым. С другой стороны, насколько он мог судить по тому, чему был свидетелем, Дженн требовалось очень немного обычной подготовки, после которой колдун становится адептом. Ее сила росла так быстро, что не пройдет и года, как девушка достигнет уровня магистра. Пожалуй, ей даже лучше обойтись без обучения.
     - Прости меня, - сказал Роберт. - Я глупец, признаю. Ты бы уже должна была к этому привыкнуть. Как бы то ни было, на твоем месте я пока не стал бы беспокоиться об обучении колдовским приемам. У тебя будет слишком много других дел: тебе предстоит учиться быть дочерью графа. Однако потом у тебя появятся возможности и для занятий колдовством. К тому времени твое положение укрепится, и ты сможешь ненадолго исчезнуть, чтобы побывать в Анклаве.
     - Но я не знаю, как туда попасть.
     - На самом деле знаешь, ты просто не отдаешь еще себе в этом отчета. Тебе просто нужно направиться в сторону Голета, и ноги сами приведут тебя в Анклав. Таково одно из следствий наложения Печати.
     - Наложение Печати имеет еще какие-нибудь следствия, о которых ты не упомянул?
     - Нет. - Роберт покачал головой и улыбнулся. Хоть Дженн и храбрилась, сейчас она выглядела очень хрупкой и уязвимой; однако глупостью с его стороны было бы поверить, будто это так и есть. - Мы с Микой отправимся в путь на рассвете, - продолжил он очень мягко. - Я не хочу, чтобы твой отец обнаружил, что мы все еще здесь. Не передашь ли ты мою благодарность Белле?
     - Ты ведь не встречался с Лоренсом, мужем Беллы. Он рассчитывает увидеться с тобой утром.
     - Тогда передай ему мои сожаления. Поверь, Дженн, лучше, если мы уедем на рассвете.
     Девушка медленно кивнула, не сводя с Роберта глаз. "А ты попрощайся за меня с Микой. Скажи ему, что мне будет его не хватать".
     - Обязательно.
     Дженн слегка улыбнулась и двинулась к лестнице, но помедлила.
     - Знаешь, ты почти заставил меня пожалеть, что я сказала гильдийцам ту глупость, из-за которой они на меня накинулись. Все это было увлекательным приключением, но теперь я не так уж уверена, что мне нравятся последствия. Вот так всегда и наказывается несдержанность.
     Дженн была уже у ведущей вниз со стены лестницы, когда Роберт заговорил снова.
     - Дженни! - Она остановилась и обернулась. Встретив ее взгляд, Роберт понял, что не знает, о чем хотел сказать. - Будь осторожна, хорошо?
     - Я буду такой же осторожной, как и ты. Прощай, Роберт. Дженн исчезла, но, прежде чем Роберт двинулся с места, до него долетела ее последняя мысль:
     "И откуда только ты взял, что я хочу от тебя избавиться! Я никогда ничего подобного не говорила!"
     Мика уже оседлал лошадей и все приготовил к их предрассветному отбытию. Роберт широко зевал: ему удалось поспать всего около часа. Однако прежде чем он успел вскочить в седло, из темноты вынырнула Белла.
     - Я так и думала, что вы попытаетесь сбежать, - ехидно протянула она.
     - Мои намерения так очевидны? - откликнулся Роберт.
     - Иногда да, но я к тому же знаю вас с такой стороны, которая обычно не видна.
     - И какова же эта сторона?
     - Очень раздражающая.
     - Ах, - ухмыльнулся Роберт, - значит, вы обнаружите, что во многом сходитесь во мнениях с сестрой.
     - Могу я поговорить с вами, прежде чем вы уедете? - Белла отошла в сторону от коней, Мики и конюха, державшего поводья. - Ответьте мне честно: вы говорите, что у нее есть Знак нашего Дома. Вы его видели?
     - Да.
     - И вы уверены, что она моя сестра?
     - У меня сомнений нет. А у вас? - Роберт пристально смотрел на Беллу, опасаясь сказать лишнее.
     - Ох, не знаю, - вздохнула Белла. - Но в любом случае я хочу извиниться за вчерашнее. Я не собиралась ни в чем вас обвинять. Просто я была так потрясена и так боялась за отца... если все это окажется ошибкой.
     - Ошибки тут нет. И, пожалуй, будет лучше, если вы извинитесь не передо мной, а перед Дженн.
     Белла нахмурилась:
     - Меня тревожит и кое-что еще. Вы утверждаете, что она была похищена во время Смуты. Но как это могло случиться? Ведь единственными детьми, которые исчезли, оказались мальчики из семей, участвовавших в распрях. Мой отец не принимал в них участия, так зачем же было кому-то похищать его дочь? Кому она понадобилась - и почему потом об этом не стало известно? Почему...
     - Почему она нашлась через все эти годы, целая и невредимая, когда остальных детей никто никогда больше не видел? Этого я не знаю и сомневаюсь, что, мы когда-нибудь узнаем. Прошло так много времени, что даже если удастся найти виновников, едва ли они признаются или смогут назвать истинную причину.
     - Пожалуй, вы правы.
     Роберт оглянулс