придет за мной. Вы должны оставить меня и бежать.
     - Здесь мы в безопасности, Айн. Я не позволю ничему плохому случиться с тобой.
     Айн неожиданно схватила Роберта за рукав. Несмотря на все увечья, в ее руке все еще была сила.
     - Прошу тебя, Роберт... Ты должен меня послушать. Ему нужен ты.
     - Все будет в порядке, - попытался успокоить ее Роберт.
     - Нет! Ты не понимаешь... Я не могу вспомнить его лица, не могу даже вспомнить, что он говорил мне, но точно знаю: он дух злого Бролеха и он ищет тебя.
     - Но почему? - Роберт оглянулся на Мердока и отца Джона. Оба они были озадачены не менее него.
     Айн откинула голову на подушку, на ее губах мелькнула печальная улыбка.
     - Ты, мой дорогой, мой милый Роберт, его враг. Помнишь? Об этом говорил Ключ... Ты Враг. Но только ты Враг не Анклаву. Ты Враг демону, и он знает это. Он просто пока еще не знает, кто ты такой. До тех пор, пока он этого не выяснит, ты в безопасности.
     Айн обессиленно умолкла, и Роберту удалось влить ей в рот еще несколько капель воды.
     - Джон, сколько времени мы можем оставаться тут?
     - Нужно уйти перед рассветом. Вы могли бы остаться здесь и на день, но мне не удастся незаметно привести сюда целителя. А я думаю, что Айн очень нуждается в помощи.
     - Согласен. Мердок, ты сможешь раздобыть лошадей и портшез? Если нам удастся переправить Айн на ферму Парли, там она сможет поправляться в безопасности. Ферма всего в лиге от городских стен. Если мы поедем медленно, дорога не повредит Айн.
     - Нет, Роберт! - Айн снова схватила его за руку и с усилием открыла слепые глаза. - Ты должен послушаться меня. Демон найдет меня всюду, куда бы я ни отправилась. Я не смогу укрыться даже в Анклаве. Если ты останешься со мной, он найдет и тебя тоже. Я умираю, Роберт, я знаю это. Пожалуйста, оставь меня и беги. Я не вынесу вины за твою гибель, ты слишком нужен нам всем. Только у тебя хватит силы противостоять ему. - Айн умолкла и с трудом перевела дыхание. - Даруй мне Избавление.
     Роберт отдернул руку:
     - Нет! Никогда!
     - Ты должен, Роберт. Ты не можешь мне отказать. Хотя ты и не связан с Анклавом клятвой, ты все же один из нас и подчиняешься тем же законам. У тебя нет выбора. Это единственный способ нам всем защититься от демона. Даруй мне Избавление, прояви милосердие и любовь. Это должна быть твоя рука, и ничья больше.
     Она была права. У него не было выбора. Если человек просит об Избавлении, оно должно быть даровано. Понурив голову, Роберт кивнул и мягко сжал ее холодные пальцы:
     - Хорошо. Я дарую тебе Избавление со всей любовью и почтением, которых ты заслуживаешь. Да воздастся тебе милостью богов за все твои страдания.
     - Благодарю тебя, Роберт, - выдохнула Айн, и на ее измученном лице отразилось облегчение. - Да пошлют боги мир твоей душе.
     Роберт наклонился и поцеловал Айн в лоб, потом сложил ее руки на груди. Он слышал, как позади него отец Джон тихо читает молитву. Мердок подошел к постели, коснулся губами покрытой кровоподтеками щеки Айн и отступил к стене, скрестив руки на груди.
     Роберт левой рукой начертил на лбу Айн знак триума, потом коснулся пальцем ее закрытых глаз и собрал в себе силу, силу, совсем не похожую на ту, что убила Кейта Кемпбелла. Усилием воли он направил силу в кончики пальцев и подождал, пока она преодолеет невольное сопротивление старой женщины. Прозрачное голубое сияние окутало его и растеклось по плечам Айн. Когда рука Роберта, чертившая знак триума, замкнула фигуру, Айн улыбнулась. Пальцы Роберта снова коснулись ее лба, и призрачный триум заколебался в воздухе и вспыхнул. Айн застыла, вздохнула, и исчезла.
     Роберт долго смотрел на опустевшую постель. От Айн осталась лишь горстка пепла на чистой простыне невесомый след долгой и богатой жизни.
     На плечо Роберта опустилась рука, и голос отца Джона произнес:
     - Это был ее выбор, Роберт. Теперь она ушла к богам, ушла к Маркусу. Этот пепел всего лишь останки ее тела, и я развею его под дубом в монастырском дворе, на освященной земле.
     - Спасибо, - хрипло прошептал Роберт. Чувствуя себя совершенно опустошенным, он поднялся на ноги, но не смог заставить себя взглянуть на Мердока.
     - Джон прав. Она сама выбрала избавление. Ей был приятнее такой конец, чем гибель от рук демона.
     Не одного демона, так другого... Есть ли разница? Роберт не стал спорить, да это и было бы бесполезно. Они просто не поняли бы, о чем он говорит.
     - Нам лучше уйти отсюда, Роберт.
     Он услышал, как отец Джон подошел к двери, отпер ее и ахнул.
     - Надеюсь, у вас были очень веские основания взять ключи от этих апартаментов, отец.
     Этот голос, такой знакомый... Роберт застыл на месте, не смея обернуться. И все же обернуться пришлось. Он увидел стоящего в проеме двери человека; его сутана выглядела как сложенные крылья ангела мщения. Да, это был Годфри. Он хмурился, происходящее ему явно очень не нравилось. Годфри взглянул на Роберта, не узнавая его, потом на Мердока и снова на отца Джона.
     - Ну, так что?.. - Голос Годфри оборвался, когда он снова медленно перевел взгляд на Роберта. Рот его изумленно приоткрылся, дьякон нахмурился еще сильнее и сделал шаг вперед. - Роберт! Это вы?
     Было так приятно вновь увидеть друга! Роберт не смог сдержать улыбки. Он откинул капюшон и кивнул:
     - Боюсь, что так оно и есть.
     Годфри кинулся к нему и крепко обнял. От потрясения голос его дрожал, но разум работал четко, как всегда.
     - Я понимаю, что мне, наверное, не следовало бы спрашивать, но что вы здесь делаете? И не где-нибудь, а в монастыре?
     - Вы поверили бы мне, если бы я ответил, что собираюсь принять сан?
     - Тогда мне пора расстаться с монашеством. И, как я понимаю, отец Джон давал вам наставления?
     - Не по доброй воле. - Роберт посмотрел в глаза Годфри. - Жаль, что вы нас обнаружили.
     - И, как я понимаю, вы предпочли бы, чтобы я никому ничего не говорил о вашем тайном возвращении в Марсэй?
     - Боюсь, что так.
     - По-видимому, вы также не собираетесь сказать мне, что тут делаете. Вы намерены остаться в столице?
     - Нет. Я покину город, как только на рассвете откроются ворота.
     - Понятно. - Годфри взглянул на отца Джона, потом снова посмотрел на Роберта. - Может быть, мне все же удастся уговорить вас задержаться хотя бы на один день?
     - Сами боги не заставили бы меня провести здесь еще одну ночь, мой друг.
     - Ну что ж, - кивнул Годфри. - Тогда я вас отпускаю, но должен предупредить: в следующий раз я не буду таким покладистым. Нам очень о многом нужно поговорить. Я слышал о Финлее... Поверьте, мне искренне жаль. Как ваша матушка?
     Роберт сглотнул:
     - Она держится.
     - Может быть, я вскоре навещу вас, - сказал Годфри, посторонившись. - Я по вам соскучился.
     Роберт с изумлением услышал собственный смех.
     - Возраст делает вас сентиментальным, дьякон. Скучать по мне легко, труднее вернуть меня ко двору.

ГЛАВА 10

     Удвоенные наряды стражи стояли у королевских покоев и обходили стены замка. Солдаты нервничали, пугались собственной тени, да и как иначе? Разве сам проктор Гильдии не объявил им, что страна наводнена колдунами?
     Селар вздохнул, глядя из окна спальни во двор замка. В этот час бодрствовала лишь ночная стража и король. Еще одна бессонная ночь. Еще одна ночь бесплодной борьбы с тенью, которую он не мог ни забыть, ни простить.
     А теперь он лишился еще и Нэша. Изгнать его из страны оказалось легче, чем изгнать старика колдуна из снов.
     И ведь сам признался! С полным спокойствием! Даже не принеся извинений! Ни малейших колебаний: "Я - колдун, сир", - только и всего, словно он обсуждал достоинства и недостатки коня!
     Ложь. Кругом ложь. Вечные уловки и предательство и порождены они вездесущим злом.
     Вернется ли Нэш?
     Да и уехал ли он?
     Нет, беспокоиться не о чем. Вогн найдет его, найдет и уничтожит, даже не догадываясь, что святые законы Гильдии своей адской силой нарушил один из его собственных помощников. Так им обоим и надо!
     Селар отвернулся от окна и снова принялся мерить шагами комнату, как делал это на протяжении уже очень многих ночей. О боги, зачем вы заточили короля в этот ад, рожденный бессонницей?
     Карлан... Селару никогда и в голову не приходило, что старик может оказаться колдуном. Совсем как с Нэшем... Никаких подозрений до того ужасного момента у реки только тогда правда вышла наружу. Только тогда Селар понял, что Карлан его использовал, обманывал, делал из него дурака чуть не превратил в послушную марионетку. Поступил бы Нэш так же? Стал бы Нэш...
     Селар в изнеможении упал на колени. Роскошный ковер на полу казался ему колкой соломой, шелковые одежды грубой дерюгой. Никогда ни один кающийся грешник не страдал так, как он, преследуемый безжалостными мыслями, от которых он не мог убежать, над которыми был не властен. Придворные и народ скоро заметят, что с ним творится, и тогда власть начнет ускользать из его рук.
     О боги, почему он бессилен стряхнуть с себя эту неотступную тень?
     Со стоном Селар потянулся к столу, на котором был приготовлен кувшин с водой и таз для умывания. Он вылил воду себе на голову, но не почувствовал облегчения.
     - Форбес! - рявкнул Селар.
     Дверь немедленно отворилась, и появился слуга. Белые волосы, как у призрака, бесцветные глаза, сосредоточенное лицо...
     - Что прикажете, сир?
     Селар бессмысленно смотрел на него несколько секунд, потом прохрипел:
     - Принеси вина. Не кислятину из Бандерина, а чего-нибудь покрепче. То красное, что ты подавал прошлой ночью.
     - Слушаюсь, сир.
     Форбес ушел, и Селар снова остался в одиночестве, один на один с давними воспоминаниями и с угрожающим настоящим. Похоже, этой ночью сна ему снова не дождаться одни лишь кошмары, и даже нет снадобий Нэша, помогающих забыться...
     - Милосердные боги, почему он бросил меня, когда я больше всего в нем нуждаюсь? - простонал Селар. - Почему заставил меня примкнуть к его врагам? Что мешает ему проглотить свою проклятую гордость и вернуться в Марсэй?
     Однако ночная тьма не давала ответа. Лишь безмолвие окружало Селара.
     Он сказал, что никогда не вернется. Там, в зале совета, он взглянул на Селара и сказал, что никогда не вернется в Марсэй. И с тех пор его нет...
     Селар его не остановил, не поверил ему. А ведь должен был знать: Роберт никогда не обещает того, чего не намерен выполнить.
     Так прошли годы, и даже теперь, вернувшись в Люсару, Роберт не делал попыток появиться при дворе хотя бы тайно. Неужели его приговор так суров, что он не желает увидеться со старым другом? Или ему мешает что-то еще? Может быть, страх?
     Нет. Дело в другом. Роберт ведь никогда не испытывал страха перед Селаром, не страшился его власти, той самой власти, с помощью которой Селар держал за горло так нежно любимую Робертом страну. Страну, ради которой он был готов пожертвовать честью...
     Страха не было в его глазах даже на поле битвы при Селуте, когда стало ясно, что Селар победил. На лице Роберта отразилось лишь удивление, когда он увидел перед собой человека, которого только недавно вытащил из реки. Он стоял, окровавленный и измученный, над телом своего отца, с кучкой уцелевших воинов Данлорна. Оуэн Фитцсаллен, тяжело раненный, скорчился рядом, а позади стоял огромный и грозный Александер Деверин. Роберт сжимал в руке покрытый кровью меч отца.
     Селар молчал, но зеленые глаза твердо смотрели на него, Роберт спокойно ожидал, что сделает победитель. Потом, словно такая мысль неожиданно пришла ему в голову, Роберт преклонил колено перед Селаром и протянул ему свой меч рукоятью вперед. Своего рода признание поражения... Но только каждым свои жестом, гордой осанкой Роберт Дуглас, только что ставший графом Данлорном, подчеркивал: перед Селаром человек, не надеющийся на помилование.
     Оба они понимали, что блефуют. Селар не мог казнить побежденного врага юношу, почти мальчика, только что спасшего ему жизнь у реки.
     И Роберту это было известно.
     Так что Селар отослал его и его людей в Данлорн, даже дал им эскорт. А потом два года Роберт был пленником в собственном замке, пока Селар решал, как с ним поступить.
     Может быть, все же следовало его казнить. Тогда Селар никогда бы не узнал, как мучительно может быть одиночество.
     Стук в дверь отвлек Селара от воспоминаний. Подняв глаза, он увидел Форбеса, принесшего вино. Слуга поклонился и вышел. Селар долго смотрел на бутылки, потом, чувствуя себя дряхлым и бессильным, протянул руку за первой.

***

     Сначала до Розалинды донеслись голоса из коридора. Прежде чем она успела выбраться из постели, в соседней комнате раздался грохот, звон разбитого стекла и чей-то яростный рев. Розалинда откинула одеяло и соскочила на холодные доски пола. В тот же момент дверь с треском распахнулась, и появился Селар. Глаза его остекленели, залитая вином рубашка была распахнута. За спиной короля стояли два стражника. Селар махнул рукой, отсылая их, прочь, и пинком ноги захлопнул дверь. Его горящий взгляд вперился в Розалинду.
     - Добрый вечер, мадам. - Селар, шатаясь, двинулся вперед, по пути наткнувшись на столик. Король с удивлением взглянул на него, потом отшвырнул в сторону.
     Розалинда съежилась и отступила на шаг.
     - Что не так, жена? - презрительно бросил Селар. - Вы ведь не боитесь меня, правда? Я думаю, подобное чувство было бы оскорбительно для вашей гордости.
     Розалинда не посмела ответить ему. Она просто застыла на месте и настороженно смотрела на Селара.
     - Что стоите? Подайте мне вина, женщина!
     Да, конечно, вина. Если дать ему еще вина, то, если повезет, он просто свалится и уснет. Розалинда схватила со стола графин и протянула Селару. Тот вырвал его из ее рук, сделал большой глоток, вытер рот рукавом и подошел ближе к королеве. Глаза Селара шарили по еле прикрытому рубашкой телу Розалинды. С гнусной усмешкой он спросил:
     - Где ваша сестра?
     - В постели, господин мой. - Розалинда старалась, чтобы голос ее звучал твердо, но не сумела этого добиться. Сначала у нее затряслись колени, потом дрожь охватила ее всю.
     - Одна? - с той же издевкой проговорил Селар и расхохотался. - Ваша семейка вся одинакова. Такое благородство, такое благочестие... Вы так всегда гордились древностью своего проклятого рода, и чем же дело кончилось, а? Взять хоть вашего братца, вечно хнычущего герцога тоший, слабосильный, типичный неудачник, или его близнеца, прелестную Самах, чье предназначение монашество... или, по крайней мере, она так думает.
     Розалинда попятилась, когда Селар подошел еще ближе и уселся на постель.
     - Вы даже не спрашиваете, что я имею в виду? А спросить следовало бы. - Селар глотнул еще вина и икнул. - Да, милая сестрица, прелестная Самах... Я мог бы овладеть ею и сам, но у меня другие планы.
     - Другие планы, господин? - Розалинда дрожала все сильнее.
     - Она собирается покинуть столицу и принять постриг, да? Ну, так могу сообщить вам, дорогая супруга, что я потребовал от епископа Брома, чтобы он освободил ее от обета послушницы теперь она может вступить в брак.
     - Что...
     Селар вскочил на ноги:
     - Не скулите, женщина! Уж не думаете ли вы, что я позволю ей похоронить себя в обители? Она сестра королевы, тетка наследника престола. Она слишком большая ценность, чтобы ускользнуть от меня. Да за ее красоту я могу купить верность целой армии! Радуйтесь, что ею я расплачиваюсь всего с одним мужчиной. Он женится на ней как положено, не сомневайтесь! Я полагал, что вы будете этому рады, ваша сестра останется с вами рядом. Но нет, вы недовольны?
     - Сир, умоляю, не делайте этого!
     - Все уже решено. Она обвенчается с Ичерном через две недели. - Селар махнул рукой, отметая все возражения.
     Розалинда упала на колени и протянула руки к Селару:
     - Прошу вас, господин мой! Призвание моей сестры монашество, боги призвали ее. Она не должна сочетаться браком со смертным человеком. Вы не должны ее принуждать.
     - Я могу делать, что пожелаю, и пусть боги будут прокляты! - Селар оттолкнул Розалинду. - Лучше посмотрите на себя со своим слезливым благочестием! Вы так же никчемны, как и эта ваша страна! Лежите тут, плача и причитая, и не делаете ничего!
     - Но что я могу делать, сир?
     Однако Селар ее не слушал. Он отшвырнул графин и приблизил лицо к лицу королевы.
     - Ничего. Такова ваша участь не делать ничего. Только на это вы и годитесь. Клянусь кровью Серина, я женился на вас с единственной целью получить наследника. И что же вы родили девчонку! На что мне она? Целых два года мне пришлось дожидаться появления сына! Два года! Но какая кровь течет в его жилах, а? Слабая, бесполезная, вечно ноющая мать, представительница слабой, бесполезной, вечно ноющей семьи! Да что там, даже ваш отец поспешил избавиться от вас. Но я вас хорошо знаю, мадам. Я знаю, как вы пытаетесь избаловать моего мальчика, чего стоило ваше поведение во время казни Блэра! Вы хотели бы вырастить из него слабого, безвольного человека, покорного вам, а не мне. Вы хотели бы, чтобы он был добр, щедр и милосерден к вашей никчемной стране! Но вы ошиблись! Ничего у вас не выйдет!
     Розалинда отвернулась, боясь встретиться с ним взглядом. Селар схватил ее за руки и рывком поднял. Чувствуя леденящий страх, королева теперь была вынуждена смотреть на мужа.
     Селар медленно покивал головой; на его лице играла издевательская усмешка.
     - Вы думаете, я не знаю? Насчет красавчика Джорджа? Как же, он так к вам внимателен! Мой кузен обходится с вами как с леди, восхищается вашим благородством. Вы, должно быть, в его присутствии чувствуете, что достойны короны. Да, мне все известно. Да только он ведь не смеет к вам и прикоснуться! В этом растяпе храбрости ни на грош! Впрочем, чему удивляться: ведь его воспитал не мой отец.
     Розалинда не смогла удержать отчаянного протеста:
     - Нет, господин, ваш отец...
     - Действовал не так, как надо? Проклятие, мне ли не знать! - Селар притянул Розалинду еще ближе, так что теперь она задыхалась от винных паров и запаха пота. - Мой отец был чудовищем. Всю жизнь он заставлял меня верить в то, что я его избранник. Все думали, что мой болезненный братец Тирон не выживет, и двадцать лет отец учил меня, делал из меня воина, чтобы иметь преемника. Тут-то Тирон и начал поправляться, и отец отбросил меня, как ненужную игрушку. Ему было все равно, что Тирон не способен править Майенной, что он еле может держать в руках меч, что ничего не смыслит в военной тактике, в дипломатии, в политике. Нет. Значение имело только одно: Тирон старший сын, а значит, он унаследует трон. Меня отстранили от всех дел. Но мой отец все же оказался умелым учителем и сделал из меня собственного двойника безжалостного, честолюбивого, целеустремленного. Разве это не прекрасно получить от отца такие дары? Разве можно желать большего? А вот я желал. Я желал корону, ту корону, что была моей по праву.
     Селар мгновение пристально смотрел на Розалинду, потом встряхнул ее, как тряпичную куклу.
     - Нечего так на меня смотреть, жена! Я сделаю это, и вам меня не остановить! Я отниму корону у брата, даже если война с ним будет стоить мне жизни. И корону я передам сыну, тому самому сыну, которого родили мне вы, моя невинная голубка. Не думаете ли вы, что я хоть в грош ставлю эту вашу никчемную страну? Вам следует понимать: мне нужны лишь ее армия и ее богатства, чтобы получить принадлежащее мне по праву. Не смотрите на меня с таким ужасом. Вы ведь все прекрасно знаете потому и пытаетесь воспрепятствовать каждому моему шагу. Но больше я этого не потерплю!
     Розалинда попыталась вырваться из железных пальцев:
     - Господин мой, я ничего не делала во вред вам! Я всегда выполняла все ваши желания, я родила вам двоих детей, которыми вы можете гордиться.
     - Вы родили мне девчонку, которая только на то и годится, чтобы с выгодой выдать ее замуж, и сына, которого пытаетесь испортить. Ну, от девчонки я к концу года избавлюсь. Я уже нашел ей жениха, через мес