ась жара.
     Роберт посмотрел на Дженн, сидевшую напротив него за небольшим столом. Она склонилась над блюдом со свежими овощами, сочными и аппетитными.
     - Как тебе это нравится?
     Дженн взяла еще один лист салата, прожевала его и ответила:
     - Еда странная, но вкусная.
     - Те маленькие шарики не мясо, а какая-то разновидность орехов. Лепешки - лучший хлеб, который можно здесь получить. Может, тебе они и понравятся, а на мой вкус, они словно испечены из песка.
     Дженн тоже стала смотреть на деревья во дворе. Как только они разместились здесь, она умылась и надела новую одежду; правда, сейчас голову ее не прикрывал шарф. Голубой цвет удивительно шел ей, подчеркивая синеву глаз. То ли платье, то ли мягкое освещение в комнате делали Дженн особенно красивой. Сейчас она казалась вполне довольной жизнью, хотя по-прежнему оставалась слишком бледной, слишком молчаливой. Роберт иногда часами не слышал от нее ни слова; взгляд ее был словно обращен внутрь.
     Роберт догадывался, в чем дело. Он мог бы даже попытаться заставить ее поделиться тягостными мыслями, но по собственному опыту знал, что это бесполезно. Дженн еще не была готова говорить о своем горе, а до того никакие его утешения не помогли бы.
     - Помнишь ту свадьбу, что мы видели? - задумчиво сказала она, поднося к лицу цветущую ветку, сорванную с куста во дворике. - Тебе ничего не показалось странным?
     - В каком смысле? - Роберт чувствовал себя зачарованным, он не мог отвести от Дженн глаз.
     - Девушка вручила цветы всем тем, кого отвергла, а своему избраннику не дала ничего.
     - Он получил ее саму.
     - Да, верно, но... Я не могла не подумать о том, как это похоже на выбор Ключом нового джабира. Сначала он освещает всех Вставших в Круг, потом одного за другим погружает во тьму, пока не остается единственный озаренный светом. Тот, кто не отвергается, становится джабиром. Любопытно, не правда ли?
     - Очень, - рассеянно пробормотал Роберт, совершенно поглощенный другим.
     Дженн повернулась и заметила, что Роберт смотрит на нее; поэтому он поспешно начал наливать себе лимонный сок из кувшина.
     Необходимо положить этому конец! Он не может допустить, чтобы она узнала правду, узнала, каковы его чувства. Последнее, в чем она нуждалась бы, - его нежеланные ухаживания. Им удалось построить соединяющий их мост, так что теперь они снова могли вместе заниматься делом, - вот и достаточно, он даже надеяться на такое не мог. Все, что сверх этого, - просто глупость и может только принести беду им обоим.
     Да. Достаточно - значит достаточно. Его чувства значения не имеют - сейчас, как и раньше. Главное - это их общее дело. Роберт спустил ноги на пол и поднялся. Пройдя в свою комнату, он принес оттуда узел и положил его на стол.
     - Я кое-что купил для тебя.
     Дженн, нахмурившись, развернула сверток и вынула оттуда одежду для мальчика: штаны и рубашку.
     - Наверное, выглядело бы странным, если я попыталась купить это для себя сама.
     - Местные жители только сочли бы тебя чужестранной шлюхой, и ни один мужчина не обратился бы к тебе, кроме как с целью... купить твои услуги. Я не стал бы предлагать тебе такой маскарад, но в некоторых областях этой страны женщине небезопасно появляться, даже если она путешествует не одна.
     Дженн положила одежду на стол и подняла глаза на Роберта.
     - Так куда мы отправляемся отсюда?
     - Сначала на юг, потом на восток. Такой путь дольше, но это самый безопасный маршрут.
     - Но разве безопасность - главное, когда у нас так мало времени? Ты уверен, что это лучший вариант?
     Роберт искоса взглянул на Дженн.
     - Как ты думаешь, чем я занимался те три года, что был добровольным изгнанником? Просто загорал на солнышке, когда не вызволял Мику из неприятностей?
     - Ну, - задумчиво протянула Дженн, - когда я впервые повстречала вас, ты действительно выглядел загорелым, а у Мики был смущенный вид.
     Роберт рассмеялся:
     - Мика всегда выглядит смущенным. Я так никогда и не смог понять почему.
     Дженн потянулась за новым хрустящим листом салата.
     - А знаешь, мне не хватает Мики. Жаль, что его сейчас нет с нами.
     - Да, - склонил голову Роберт. - Надеюсь, ему ничего не грозит в Дромме.
     - Ты тревожишься?
     - Да нет - по крайней мере не об этом.
     - А тогда о чем?
     - Я знаю, что Мика больше не тот веселый паренек, что пришел в Данлорн. Он вырос, возмужал, как и положено. Однако иногда я не могу не думать, что, возможно, его отец прав. Мика был тогда слишком молод, чтобы по-настоящему понимать, чем окажется его служба мне. А я счел, когда он предложил мне свою преданность, что вправе ею воспользоваться.
     - А теперь? - тихо спросила Дженн.
     - Он заслуживает большего. Много большего. Дженн вздохнула и переплела пальцы.
     - Роберт, Мика твой друг, хоть и служит тебе, и только дружеские чувства удерживают его с тобой рядом. Более того: именно ваша дружба заставляет тебя сейчас сомневаться. Не задавайся вопросами, просто прими этот дар с такой же свободой, с какой он тебе предложен. Разве есть что-то, чего ты не сделал бы ради Мики?
     - Нет.
     - Ну вот видишь. - Дженн встала и потянулась. - Мне здесь нравится - особенно теперь, когда жара спала.
     - Завтра в пустыне будет еще жарче. Недаром здесь говорят: когда Бролех замышляет злое дело, за вдохновением он отправляется в Сахобу.
     Дженн удивленно приоткрыла рот, потом улыбнулась - впервые улыбнулась по-настоящему.
     - Вот так здорово! И ты говоришь мне об этом только сейчас!
     - Ты никогда ни о чем не спрашивала. - Роберт откинулся в кресле и сделал еще один глоток сока. Да, вечер был прекрасен - только в этом уголке мира можно встретить нечто подобное. Приятно снова вернуться в эти края... - Мы выедем до рассвета.

ГЛАВА 14

     Прошло совсем немного времени с тех пор, как они покинули побережье, и Дженн стало казаться, что вся Будланди - это пыльные серые каменистые холмы. На их вершинах солнце палило безжалостно, но в узких долинах было еще хуже: каждый раз, спускаясь, путники чувствовали, что въезжают внутрь раскаленной печи. По пути иногда встречались крошечные селения; каменные строения теснились вокруг источника жизни - колодца, окруженного несколькими костлявыми деревьями. Жители деревушек не обращали никакого внимания на Дженн и Роберта, и лишь козы проявляли к ним ленивый интерес.
     К концу первого дня пути Дженн от всего сердца благодарила богиню, надоумившую ее купить шарф. Большую часть времени она ехала, закутав им лицо так, что оставалась лишь узкая щель для глаз: иначе можно было бы задохнуться от пыли. Дженн все время мучила жажда, несмотря на то что Роберт каждый час заставлял ее делать несколько глотков из фляги с водой.
     И еще Дженн скучала по Эндрю. Она все время вспоминала и жалела сына: утром, просыпаясь, он не видел матери, вечером, ложась спать, не получал обычного поцелуя.
     Конечно, Роберт не позволял, чтобы печальные мысли мучили Дженн слишком долго. Он легко и непринужденно болтал, рассказывая об этой стране и о других, где побывал с Микой задолго до того, как повстречал Дженн. Она понимала, что он старается отвлечь ее от размышлений на гораздо менее приятные темы, но не могла удержаться от смеха, когда Роберт описывал передряги, в которые попадали они с Микой.
     О чем Роберт никогда не упоминал, так это о том, что, как темная туча, все время нависало над ними: ни слова о пророчестве, о колдовстве, о Нэше и Селаре. И особенно о войне, которая вот-вот должна была начаться. Казалось, он хочет хотя бы на некоторое время забыть, как все это важно.
     Однако как ни старался Роберт не вспоминать о тревогах, омрачающих будущее, в моменты, когда наступало молчание, Дженн отчетливо видела, что в его душе по-прежнему живет и рвется на свободу демон. Роберт не упоминал о нем, как будто того вовсе не существовало. Дженн была единственной, кто сумел разглядеть демона, - этим благословили ее боги в добавление к дару целительницы. Впрочем, было ли такое благословение благом или тяжким бременем? Казалось, прошедшие годы ничего не сделали для того, чтобы ослабить демона; напротив, его присутствие теперь ощущалось отчетливее, чем раньше: он словно оглядывал мир глазами Роберта.
     Дженн радовалась относительному покою, который несло с собой их путешествие, ей было приятно беседовать на безопасные темы, и все же какая-то часть ее души тосковала по прежней откровенности Роберта, когда между ними не стояло никаких преград, когда она чувствовала, что лишь ей одной он доверяет, только с ней делится сокровенными мыслями. Именно такого Роберта ей больше всего недоставало в годы их разлуки: человека, который соединил свою душу с ее душой.
     Дженн и сейчас тосковала по нему - и по той женщине, которую он любил и с которой расстался более пяти лет назад. Все это время Дженн цеплялась, как за единственную опору, за воспоминание о его любви, а теперь, когда он вернулся, опора исчезла, оставив Дженн одинокой и растерянной.
     Теперь она была для него всего лишь обузой, птичкой, запутавшейся в сети пророчества, кем-то, за кем нужно присматривать, о ком нужно заботиться; она только отвлекала его от другой, гораздо более важной цели.
     Дженн хотела помочь ему, сыграть собственную роль в освобождении их родины, но, в конце концов, какая от нее могла быть польза? Пытаясь найти свой путь, не станет ли она препятствием на пути Роберта?
     Нет, не может быть, чтобы такова была ее судьба!
     К концу дня пустыня начала меняться: на далеких холмах появилась зелень - не яркая и свежая зелень Люсары, а унылая поросль, припорошенная вековой пылью. По мере того как путники приближались к ним, зеленые пятна становились деревьями, и впервые Дженн ощутила запах воды.
     Роберт углубился в лощину с обрывистыми склонами, поросшими кустарником. Вскоре под копытами коней зашуршала редкая трава. Когда солнце скрылось за горизонтом, Роберт остановился на берегу крошечного ручейка, к которому теснились спасающиеся от жажды деревья. Они с Дженн разбили лагерь и сидели у костра, пока в котелке варился ужин.
     Роберт растянулся на земле, сложив руки на животе, спокойный и довольный. Он всегда в большей мере казался самим собой вдали от замков и солдат, от необходимости что-то решать и отдавать приказы. Будь у него выбор, возможно, он предпочел бы жизнь странника?
     Задать такой вопрос Дженн не могла. Он казался ей слишком личным: ведь теперь им с такой осторожностью приходилось выбирать слова... Дженн сидела с другой стороны костра, обхватив руками колени. Ночью стало холодно, и ей пришлось закутаться в одеяло, чтобы не замерзнуть.
     - Можно спросить тебя кое о чем? - наконец не выдержала она.
     - Конечно.
     - Ты ведь совершенно не доверяешь Ключу, верно? И не только потому, что шесть лет назад он изгнал тебя из Анклава.
     - Не доверяю, - ответил Роберт, по-прежнему глядя на звезды. - Сказать по правде, я никогда не мог понять, почему ему вообще следует доверять... хотя, надо признать, я смотрю на вещи с иной точки зрения, чем все остальные.
     Осторожно, чувствуя, что ступает на опасную почву, Дженн спросила:
     - Из-за пророчества? Роберт в ответ усмехнулся:
     - Ты, должно быть, думаешь, что пророчество определяет все в моей жизни.
     - Ты хочешь сказать, что это не так?
     Роберт взглянул на Дженн, потом снова стал смотреть в небо.
     - У тебя есть дар объективного анализа - вот ты и скажи мне, так ли это. Ключ был создан дюжиной колдунов, которые были против войны с Империей. Совместными усилиями они дали Ключу могущество и, как я подозреваю, в некоторой степени наделили его жизнью. Потом они собрали свои семьи и друзей, покинули Бу и бежали на север, чтобы спастись от резни. Среди них был человек, открывший Слово Уничтожения, и он сообщил его Ключу. Сделал ли он это намеренно или случайно, значения не имеет. Но представь себе, каким должен был быть разум, создавший такое могучее оружие! По какой причине оно понадобилось, для чего было предназначено? Только ли для защиты?
     - Именно для этого ты его использовал в Элайте.
     - Нет, я вовсе никого не защищал. Ошибочно было бы видеть в моих действиях альтруизм. Я жаждал уничтожать.
     - Тебя толкал на это демон, - прошептала Дженн, боясь даже пошевелиться.
     Однако Роберт остался спокоен, голос его звучал, как будто речь шла о вещах, мало его касающихся.
     - Слово было создано для разрушения - и только для разрушения. Когда Ключ сообщил мне пророчество, он сообщил мне и Слово. Вот и ответь мне: что должен представлять собой Ключ, чтобы вручить такое оружие девятилетнему ребенку? Разве Ключ - талисман, сеющий только добро? А Финлей говорит, что Нэш - прямой потомок человека, открывшего Слово Уничтожения.
     - Только одно это не может служить доказательством злого умысла.
     - Наверное, нет. Однако разве на моем месте ты испытывала бы к Ключу особую любовь? Если бы я ему поверил, если бы делал все так, как он велел, я потерял бы способность самостоятельно думать, я отказался бы от свободы, на которую все мы имеем право от рождения. Свобода дорога моей душе больше всего на свете, но именно ее и хочет Ключ меня лишить. Вот и скажи мне: ты в самом деле думаешь, что я должен доверять Ключу?
     Чтобы выиграть время, Дженн стала доставать из седельной сумы еще одно одеяло. Хотя Роберт и многое рассказал ей, одно, самое важное, оставалось от нее скрыто: окончание пророчества. То, что повлияло на Роберта сильнее всего... Может быть, именно поэтому он и скрывает его от Дженн? Может быть, Роберт не хочет признаться, какой ужас испытывает?
     Дженн снова села, накинув на плечи второе одеяло.
     - Ты ничего не знаешь наверняка. Почему не предположить, что Слово было создано именно для уничтожения такой мерзости, как Нэш? - Роберт рассмеялся, но Дженн продолжала: - В таком случае это оружие, способное защитить добро, и именно поэтому Ключ его тебе вручил.
     - Если ты хочешь верить в такое - пожалуйста, на здоровье. Ты задала вопрос, и я всего лишь на него тебе ответил.
     Так-то оно так, но сказал ли Роберт на самом деле что-то, что Дженн было нужно узнать?
     - Я понимаю, что тебе, возможно, будут неприятны мои слова, - тихо сказал Роберт, - но я все еще никак не могу поверить, что ты так легко рассталась с Эндрю, - особенно после всего, что вытерпела ради него. Мне кажется, ты считаешь, что со стороны Нэша ему ничего не грозит.
     Роберт так резко переменил тему и коснулся такого больного места, что Дженн не сразу нашла слова. Наконец, сделав глубокий вдох, она пробормотала:
     - Нет, не грозит.
     - Значит, твой сын не обладает колдовской силой?
     - Да... то есть нет... Я хочу сказать... - Дженн умолкла. Положение становилось неловким.
     - Прости меня, - ровным голосом произнес Роберт. - Я знаю, что ты скучаешь по Эндрю, и подумал, что тебе может быть приятно поговорить о нем.
     Дженн испытующе взглянула на него, но Роберт продолжал смотреть на сияющие звезды. Он и не догадывался, насколько это облегчило ситуацию для Дженн.
     - Я и в самом деле скучаю по Эндрю, но я уверена: там, где он сейчас, ему ничего не грозит. Малыш обладает колдовской силой, но Нэш не сможет этого заметить. Он никогда не будет видеть в Эндрю угрозы, пока...
     - Пока не окажется слишком поздно? - с улыбкой пробормотал Роберт. - Как я понимаю, ты не особенно веришь в мою способность разделаться с нашим Ангелом Тьмы. Очень разумный подход - строить планы на случай моей неудачи.
     Дженн смотрела на Роберта, чувствуя, как у нее пересохло в горле. Неудача?
     Роберт - и неудача? В схватке с Нэшем?
     Он не мог говорить об этом всерьез... и все же его тон был язвителен, как всегда, когда он в чем-то себя винил: вечно острое, вечно ранящее его самого оружие.
     Однако если Роберт знает, что проиграет, зачем ввязываться в бой? Как он сказал тогда на корабле - Нэш с радостью убьет его, чтобы заполучить Ключ...
     И он все еще отказывается сообщить ей остальную часть пророчества...
     - Есть что-то, что ты от меня скрываешь? Насчет Эндрю?
     Сердце Дженн замерло. Когда оно снова забилось, оно колотилось с такой силой, что Дженн сама не слышала своего голоса.
     - Что ты имеешь в виду?
     - Ну, например, почему Нэш не сможет разглядеть его талантов? Или ты нашла какой-то способ установить защиту вокруг сына? Он слишком мал, чтобы можно было наложить на него Печать, но другой способ защитить ребенка мне неизвестен.
     - Он... - Дженн с усилием сглотнула, - он сам умеет устанавливать щит. Он всегда это умел. Даже отец Джон ничего не мог обнаружить. Колдовское зрение сказало мне, что Эндрю обладает силой, еще до того, как он родился, но только потом я поняла, что Эндрю с самого начала окружил себя защитой.
     - Ну, - с облегчением протянул Роберт, - по крайней мере у малыша хватило сообразительности унаследовать от матери кое-что полезное. Значит, ему не страшен и Брезайл. Насколько я помню, тебя тоже не нужно было учить, как устанавливать щит. Способный мальчишка, надо признать. Мы с ним много болтали по пути в Мейтланд, - добавил Роберт. - Будем молить богов, чтобы по капризу судьбы влияние Беллы не сделало твоего сына похожим на его отца.
     Внутри Дженн что-то порвалось, как слишком туго натянутая струна, и она начала смеяться, сначала тихо, потом все громче. Роберт от удивления сел.
     - Что с тобой? Разве я сказал что-нибудь смешное? Дженн только помотала головой; впрочем, опасение, что Роберт может начать задавать вопросы, быстро привело ее в себя.
     - Нет. Мне только подумалось... Это не имеет значения.
     Роберт, нахмурившись, несколько мгновений смотрел на нее в явной растерянности.
     - Советую тебе завтра переодеться и спрятать женскую одежду. Нам предстоит пересечь местность, где кишат самые опасные на южном континенте бандиты.
     Роберт наклонился над булькающим над углями котелком и помешал похлебку. Доставая из сумы миски, он еще что-то говорил, но Дженн его не слышала.
     Пророчество...
     Так почему все-таки он не хочет сказать ей, чем оно кончается? Не потому ли, что его судьба - быть побежденным Нэшем?
     Роберт не знал, что Эндрю - его сын, да это и не имело сейчас значения. Победа Нэша могла означать только одно.
     Его собственную смерть.

***

     "Роберт!"
     "Да, я не сплю".
     "Ты слышишь?"
     "Слышу. Лежи неподвижно и не издавай ни звука. По-моему, их всего трое".
     "Они совсем рядом. По-моему, я даже слышу их дыхание".
     "Главное - не шевелись. Если что-нибудь случится, вскакивай на коня и скачи вниз по течению ручья. Примерно в лиге отсюда есть деревня. Я вернусь через минуту".
     Дженн затаилась; одеяло почти закрывало ее лицо. Глаза Дженн были открыты, но ночь была так темна, что она ничего не видела. Дженн даже не слышала, как поднялся Роберт, пока из кустов не донесся хрип и звук падения тела. Потом ветки начали шевелиться, раздался звон стали, чей-то крик, и наступила тишина.
     Тихие шаги...
     - Теперь все в порядке.
     Дженн резко приподнялась. Над ней стоял Роберт. Мрачно улыбнувшись, он вернулся к собственной постели и положил рядом меч.
     - В порядке? Как ты можешь...
     - Постарайся снова уснуть, Дженн. Скоро встанет солнце, а нам предстоит проехать через ту деревню.
     Уснуть? После случившегося?

***

     Деревушка очаровала Дженн. Она была столь же живописной, как и порт, но менее шумной, хотя и оживленной: на базаре купцы торговали привезенными из южных стран украшениями и восточными коврами.
     Роберт и Дженн купили овощей и плоских лепешек и снова пустились в путь, пока еще не началась дневная жара. Никто не обратил внимания на одетую мальчиком Дженн; ее длинные волосы скрывал тюрбан.
     Еще час путники ехали по долине. Холмы с обеих сторон становились все более высокими и каменистыми. Они были покрыты деревьями, а ручей превратился в широкий, хотя и мелкий поток.
     - Роберт!
     - Да?
     Дженн хлестнула коня и поехала с ним рядом.