что похитили ее? И почему ее похитили? Почему она - единственная из всех - нашлась?
     Действительно ли Роберт убил свою жену?
     Дженн остановилась, положив ладонь на калитку. В темноте она почти не видела собственной руки, но при помощи колдовского зрения могла ее разглядеть совершенно отчетливо. Рука колдуньи...
     Нет. Это невозможно. Роберт - солдат, закаленный в битвах, но он отправился в добровольное изгнание, чтобы не нарушить данной королю клятвы. Невозможно, чтобы такой человек, более всего дорожащий своей честью, убил собственную жену.
     "Откуда ты знаешь?" - не давал Дженн покоя внутренний голос. Как можно быть уверенной в чем-то, когда дело касается этого человека? Он ни с кем не откровенен, никому не доверяет. Так как же можно доверять ему самому? Он могучий колдун, способный на очень многое. Те, кто хорошо его знает, доверяют ему - и ненавидят себя за это.
     Так что же, о боги, было в нем такого, что заставляло ее верить в его невиновность?
     Дженн улыбнулась: легче было перечислить то, чего в Роберте не было. Жадности. Стремления к власти. Себялюбия. Конечно, у него были для этого какие-то непонятные причины, но он ведь раз за разом отказывался возглавить Анклав, хоть это дало бы ему невероятное могущество. И ему так легко было бы дать Селару погибнуть... или убить его впоследствии.
     Да, у Роберта было так много возможностей покориться злу - хотя бы оставить ее на произвол Гильдии или Анклава. Однако он выбирал путь добра. Каждый раз.
     Такие ответы было нетрудно найти, однако Дженн знала, что есть другой, гораздо более глубокий ответ, который много труднее осознать.
     То, что она так часто видела в его глазах... Что это было? Печаль? Боль? Если так, то почему никто, кроме нее, этого не замечал? Может быть, другие видели только то, что хотели видеть, - а никому не хотелось считать Роберта уязвимым.
     Дженн снова протянула руку и открыла скрипучую калитку. Ее охватила волна весеннего благоухания, она сделала глубокий вдох - и замерла на месте.
     Кто-то за ней следил. Как тогда, на рынке, она почувствовала на себе чей-то взгляд. Но ведь она здесь одна. Наверняка одна.
     Дженн осторожно повернулась и присмотрелась к теням, лежащим на камнях двора, к темному силуэту конюшни у северной стены, кордегардии у ворот. Какая-то собака, не обращая на Дженн внимания, принюхивалась к кузнечной наковальне. Больше никого тут не было. Так откуда же тревожное чувство?..
     Сделав глубокий вдох, девушка призвала на помощь колдовское зрение. Она совсем не была уверена, что делает это правильно; у нее было такое ощущение, словно она раскинула руки по темному двору и ощупывает каждый камень, каждую трещину в стенах. Она тянулась все дальше и дальше, представляясь себе кем-то холодным и бестелесным. Но вот...
     - Кто здесь? - дрожащим голосом спросила она. - Почему вы прячетесь?
     Из непроглядных теней у конюшни вынырнула фигура. Это была женщина. Она медленно приблизилась, широко раскинув руки в традиционном жесте миролюбия.
     - Простите меня, миледи. Я не хотела вас напугать. Дженн подождала, пока женщина приблизится.
     - Я не испугалась. Я хочу знать, почему вы прятались. Женщина была уже рядом, но на этот раз Дженн решила не бороться с темнотой и взглянула на нее, используя колдовское зрение. Карие глаза, светлые волосы. Квадратное лицо, скорее выразительное, чем красивое, опущенные уголки губ маленького рта, словно в постоянном разочаровании. Что-то в ней было смутно знакомое...
     - Кто вы?
     Женщина внезапно отбросила свою униженную манеру и усмехнулась:
     - Должно быть, мне не следует удивляться, что вы меня не узнали. Вам так о многом приходилось думать, когда мы виделись, да и было это давно.
     - Как вас зовут?
     - Я охотно назову вам свое имя, но вы никогда не должны его произносить - по крайней мере полностью. Я Шиона Феррис. Моя мать - Айн, а отцом был Маркус. Мы с вами встречались вскоре после его смерти. Теперь вспомнили?
     Дженн сделала шаг назад.
     - Вы были в...
     - Именно, - прервала ее Фиона, выразительно взмахнув рукой. - Но вы не должны произносить это название. Никогда. Даже если уверены, что никто вас не слышит, - а этого в подобных местах никогда нельзя гарантировать.
     - Но Роберт и Финлей все время произносили его.
     - Ну, Финлею удивляться не приходится. Он всегда был непослушным. А вот Роберту следовало бы быть осмотрительнее. - Бросив взгляд в сторону кордегардии, Фиона потянула Дженн ближе к стене сада. - Не годится, чтобы нас видели долго беседующими, поэтому я постараюсь быть краткой.
     - Но почему вы здесь? Что-нибудь случилось?
     - Если вы хоть на минутку перестанете задавать глупые вопросы, я все объясню. Меня послали старейшины. Я появилась бы раньше, если бы не зима. Так или иначе, теперь я здесь - и хотите верьте, хотите нет, полностью в вашем распоряжении.
     Дженн покачала головой, все еще ничего не понимая.
     - Но зачем?
     - А как вы думаете, зачем? Чтобы учить вас! Я, знаете ли, очень умелая наставница - я уже три года адепт. Конечно, с отцом я равняться не могу, но я уже давно занимаюсь обучением. Думаю, что смогу вам помочь. Судя по тому, как вы только что пытались найти меня при помощи силы, я правильно сделала, что пришла.
     - Но вы сказали, что были посланы.
     - Я вызвалась добровольно, - не особенно любезно улыбнулась Фиона. - Я знаю, почему вы предпочли покинуть Анклав, но, сказать по правде, ваши соображения мне безразличны. Что для меня важно - и для старейшин тоже, - это чтобы вы получили необходимую подготовку. Если вы собираетесь принести пользу хоть кому-нибудь - включая себя, - вы нуждаетесь в обучении. Роберт не должен был бросать вас в этой глуши,
     - Он и не...
     - Послушайте, у меня нет времени на споры. Если нас увидят вместе, прежде чем я все устрою, ничего хорошего не будет. Я просто хотела предупредить вас, чтобы вы меня не выгнали, как только узнали бы.
     - А если я не хочу никакого обучения? Фиона помолчала.
     - Не хотите? Если так, скажите об этом сейчас. Дженн сделала глубокий вдох.
     - Пожалуй, все-таки хочу. Но как...
     - Об этом не беспокойтесь. Можете на меня положиться: я знаю, что делаю. Я не прожила всю жизнь в отличие от некоторых в пещере... то есть в лесу. - Фиона повернулась, чтобы уйти, и на прощание помахала Дженн. - Мы еще увидимся. До свидания.
     Дженн смотрела вслед женщине, пока та не исчезла в темноте. Девушка попыталась проследить за Фионой колдовским зрением, но на этот раз сила, казалось, изменила ей, и никаких следов присутствия колдуньи обнаружить не удалось.
     Итак, ей прислали наставницу. Зачем? Понятно зачем - чтобы она вернулась в Анклав и делала... что они захотят. И все же присутствие Фионы может быть полезным; она хотя бы ответит на некоторые вопросы.
     Дженн повернулась и прошла через калитку в сад. Она свернула на первую же дорожку, уходящую влево, и двинулась вдоль стены, обсаженной лимонными деревьями. Порыв ветра зашелестел листьями старого тиса и разогнал облака, позволив выглянуть луне. Она светила не очень ярко, но ее света хватило, чтобы Дженн разглядела старика на скамье под тисом. Когда она приблизилась, он поднял голову, и Дженн, сделав глубокий вдох, постаралась отогнать все мысли об Анклаве. Ее ждал барон Кемпбелл, ждал, чтобы задать еще вопросы. Но теперь у Дженн были и собственные вопросы тоже.
     - Я не был уверен, что вы придете, - пробормотал Кемпбелл вместо приветствия. - Я понимаю: уже поздно, и молодые девушки давно должны спать. Благодарю вас.
     Дженн пожала плечами:
     - Не так уж и поздно, да и кроме того, Белла и Лоренс еще не спят. В их окне виден свет свечи.
     Кемпбелл кивнул:
     - Ну так скажите мне: как вы думаете, если я попрошу Данлорна, захочет он мне помочь?
     Опустившись на скамью рядом со стариком, Дженн сложила руки на коленях.
     - Не знаю, чем он мог бы помочь. Я ведь уже говорила вам: насчет меня он узнал совершенно случайно. Чтобы он смог найти вашего внука, потребовалось бы еще много случайностей. Это, правда, не значит, что он не сумеет ничего придумать. Единственный способ узнать это - спросить его самого. Но расскажите мне, как случилось, что ваш внук был похищен. Я очень мало знаю о Смуте. Там, где я выросла, о ней никогда не говорили, а теперь отец предпочитает думать о других вещах.
     - Он никогда по-настоящему и не участвовал в Смуте. Здесь он был далеко от основных событий и хотя знал всех участников, Якоб такой человек, что всегда предпочитал держаться особняком. Когда начались столкновения, он счел за благо не становиться ни на чью сторону. - Кемпбелл искоса бросил взгляд на Дженн и потер руками усталое лицо. - Вы знаете, - продолжал он, - я уже почти не вспоминал о Смуте, но с тех пор, как услышал о вас, я ни о чем больше не думаю - совсем как в тот день, когда услышал о битве между Бурхартами и Пейнами. Ох, между ними давно была междоусобица из-за какой-то глупости, но тут вдруг они схватились у Кэдденфилд. В тот день погибли двадцать семь человек и многие десятки были ранены. Сами Бурхарт и Пейн остались в живых и начали обвинять друг друга в нечестных приемах. Теперь все это принадлежит истории.
     Дженн наклонилась вперед, чтобы видеть в лунном свете морщинистое лицо. Глаза старика оставались в тени, но все равно, казалось, смотрели куда-то очень далеко, когда он вспоминал о тех давних годах.
     - Я почти не знаю истории. Что произошло после первой битвы? Как случилось, что Смута так ослабила страну, чтобы дать Селару уверенность в победе?
     Кемпбелл снова искоса взглянул на девушку.
     - Если бы после первой битвы вражде дали угаснуть, у Селара не было бы никакого шанса захватить Люсару. А случилось так, что никакого шанса не оказалось у миротворцев. В начале следующего года на воинов Пейна из засады напали люди, носившие цвета Дома Рамсеев. Рэндаллы, давние враги Рамсеев, сообщили Пейну имя виновника. Пейн обрушился на Рамсея, но, поскольку тот был в союзе с Кендаллами, теперь уже воевали пять Домов. Я помню споры и обвинения, оскорбления и дуэли. Граф Каски попытался успокоить противников, но, к несчастью, встреча представителей Домов закончилась резней: Пейн был убит за столом переговоров. Его сын, старший брат теперешнего графа, обвинил Каски в заговоре и поклялся изничтожить Дом Каски. С этого момента ничто уже не могло нас спасти.
     - Но что насчет короля Эдварда? Разве он ничего не предпринял?
     - Эдвард был слабым человеком. Он разбрасывался обвинениями, словно зерном при посеве, не думая о том, каковы будут всходы. Дома очень быстро потеряли доверие к нему, а Эдвард, в свою очередь, перестал верить им. За два года до того умерла королева, не родив ему наследника, так что, поскольку преемственность власти оказалась под вопросом, король лишился поддержки народа. Он мало что мог сделать. Впрочем, не все Дома участвовали в междоусобицах, хотя исключений было мало: ваш собственный Дом да еще Мейны и Дугласы.
     - Дугласы? Данлорны?
     - Да. Отец Роберта, Тревор, был великим человеком. Он метался из одного конца страны в другой, делая то, что должен бы был делать Эдвард. Каким-то образом ему удалось добиться доверия всех Домов - а о его отваге до сих пор ходят легенды.
     - Так чем же все кончилось? Как удалось Селару вторгнуться в страну?
     Кемпбелл пожал плечами.
     - Он выжидал. За три года Смута достигла такой степени, что почти каждый Дом в Люсаре был в кровной вражде еще по крайней мере с двумя Домами. Никто никому не верил, ни у кого не осталось надежных друзей. Те, что сегодня были союзниками, завтра становились врагами. Селар пересек границу, выиграл несколько мелких стычек и проник в глубь страны прежде, чем хоть один из Домов успел собрать воинов. Поскольку между Домами шли раздоры, потребовались месяцы, чтобы заставить их сотрудничать. Было две крупные битвы - первая у Нанмура и вторая при Селуте. Там-то и был убит мой сын, погиб Тревор, а ваш отец получил увечье. Король Эдвард тоже пал на поле боя. Через восемь месяцев после того, как Селар пересек границу, он был коронован в базилике
     Марсэя.
     Дженн попыталась разобраться в услышанном. Значит, раздоры и ненависть стоили Люсаре независимости. Словно вспышка света озарила для девушки прошлое: она сама и ее страна - обе лишились прав, данных им от рождения, в одно и то же время, одним и тем же образом.
     - Так что же, - выдохнула Дженн, - случилось с вашим внуком? Как вообще начались похищения? Были ли они обычны во времена Смуты?
     Кемпбелл сложил руки на груди.
     - В то время и сомнения не было, что это - следствие Смуты. Не помню, кого схватили первым, но сына Блэра наверняка похитили почти сразу, как это началось. Трудно сказать точнее... Было столько нападений, засад, схваток, столько людей - невинных людей - погибло. Сначала исчезновение детей никто не связывал одно с другим. Так продолжалось, пока среди бела дня не был захвачен маленький Петер МакГлашен. Около дюжины вооруженных всадников напали на караван его матери, направлявшейся навестить своего дядю. Они перебили стражу, не тронули мать мальчика и ее женщин и увезли маленького Петера. Ему было два года. Родители напрасно ждали требования выкупа. Примерно то же случилось и с моим внуком - со всеми детьми.
     - Но, - медленно начала Дженн, тщательно подбирая слова, - я среди похищенных единственная девочка. Почему? Тут концы не сходятся с концами. Все остальные Дома так или иначе участвовали в Смуте, даже ваш. Но вы же сами сказали, что мой отец никогда не участвовал в раздорах, и к тому же если похищали наследников, то я-то - младшая из дочерей. Я ни для кого не представляла ценности. Так почему меня похитили?
     Кемпбелл повернулся и долго смотрел на девушку.
     - Думаю, тут дело в том, какова была изначальная цель. Если детей похищали ради выкупа, то да, увозить вас было бессмысленно. Однако если цель была другой?
     - Но какой? - настаивала Дженн.
     - Ну... - Кемпбелл задумался, не находя ответа. - Может быть, все дети происходили из Домов, на которые виновники хотели оказать влияние. Возможно, все они были из враждебных семей. Человек, задумавший это, мог сначала намереваться вернуть вас семьям, но почему-либо не смог или погиб на поле битвы. Хотел бы я знать...
     - Я тоже. - Дженн снова взглянула на освещенное окно в башне. Становилось очень поздно, и если она не вернется в свою комнату, ее начнут искать. - Не думаю, что Роберт сможет вам помочь. Мне так жаль...
     - Я понимаю, дитя. - Кемпбелл поднялся и протянул Дженн руку. - Но вы не должны тревожиться. Я не питаю ложных надежд... по крайней мере так мне кажется. Теперь, когда прошло так много лет, единственное, что я могу, - это попытаться. Если я не сделаю всего, на что способен, я никогда не смогу спокойно спать.
     Дженн улыбнулась и взяла старика за руку. Они вместе вернулись в замок.

***

     Фиона появилась двумя днями позже в сопровождении Беллы. Как только Дженн увидела ее, девушку охватили сомнения: следовало ли ей соглашаться на обучение... Белла представила Фиону как наставницу, которая займет место самой Беллы, когда они с Лоренсом уедут на лето. Фиона вместе с отцом Брайаном должна была позаботиться о том, чтобы образование Дженн не прерывалось. Девушке предстояло освоить еще так много всего, чтобы занять принадлежащее ей по праву место в обществе. Фиона молчала, а Белла продолжала все объяснять и объяснять необходимость должного руководства занятиями Дженн. Наконец она оставила их наедине; как только дверь за Беллой закрылась, Фиона скользнула к стене и приложила ухо к дубовой панели. Потом, не произнося ни слова, она вытянула руки в сторону дверного замка и только после этого повернулась к Дженн.
     - Теперь мы можем разговаривать в безопасности. Я только что наложила на дверь заклятие, которое предупредит нас, если кто-нибудь приблизится. Я научу вас ему. Такое заклятие не помешает человеку войти, но вы всегда будете заранее предупреждены. Однако должна вас предостеречь: не пытайтесь открыть дверь, если знаете, что на нее кто-то другой наложил заклятие. Вы получите болезненный удар.
     Дженн поднялась со своего места и пересекла комнату. Нахмурившись, она прошептала:
     - Но ведь вы не воспользовались аярном. Разве он вам не нужен?
     - Нужен. Каждый колдун пользуется аярном при любом применении силы - за исключением вас, конечно. Для нас остальных, простых смертных, обходиться без аярна опасно.
     - Но разве мне не потребуется аярн, чтобы освоить те умения, которым вы собираетесь меня учить?
     - Послушайте, я ведь ничего не знаю о природе вашей силы, так что спрашивать меня бесполезно. Пока мы не узнаем больше, я буду учить вас так, словно вы пользуетесь аярном. Это лучшее, что я могу предложить.
     Дженн кивнула, чувствуя, как ее уносит могучая волна рвения Фионы. Она немного отошла от женщины, чтобы ослабить напор.
     - Я все еще не понимаю, как вам удалось сюда попасть. Почему Белла наняла вас? Как вы смогли этого добиться?
     Фиона пожала плечами и стала бродить по комнате, разглядывая мебель и безделушки.
     - У меня были рекомендации из других мест, где я работала.
     - Но я полагала, что вы наставница в...
     - Этим я занимаюсь зимой. Летом я - искательница.
     - Как Финлей? Фиона рассмеялась.
     - Никто не может сравниться с Финлеем как искатель. Говорить так - значит утверждать, что все колдуны подобны его брату.
     - Но вы занимаетесь тем же самым?
     - Да. Все колдуны способны на это в той или иной степени. Вы тоже научитесь. Каждый день я буду вас понемногу учить - одновременно с другими вещами. Иначе ваша сестра начнет удивляться, почему вы все еще ничего не знаете об окружающем мире.
     Дженн кивнула и снова села в кресло. Фиона продолжала бродить по комнате, и Дженн не спускала с нее глаз. Фиона была одета в простое платье из серой шерсти поверх белой сорочки; хоть одежда не была богатой, она очень шла ей, так что в теплом солнечном свете женщина казалась почти хорошенькой. Ее глаза лучились энергией, словно за один-единственный день она собиралась переделать тысячу дел. Личность, с которой нельзя не считаться. Фиона, должно быть, была ровесницей Финлея, но не носила обручального кольца; детей у нее, похоже, тоже не было. Может быть, поэтому она и вызвалась отправиться к Дженн?
     Не в силах сдержать любопытство, Дженн спросила:
     - Вам нравится быть искательницей? Нравится бродить по стране в поисках других колдунов?
     Фиона наклонилась, рассматривая покрытую многоцветной эмалью вазу у камина.
     - Я искательница - так что нравится мне это или нет, к делу не относится.
     - И вы не замужем?
     - Нет. Прежде чем вы зададите следующий вопрос, сообщаю: я не собираюсь выходить замуж.
     - Почему же?
     Фиона оторвалась от вазы.
     - Этому есть две причины. Во-первых, наши братья больше не устраивают заранее намеченных браков, как это бывает вне Анклава. Раньше так было - еще до того, как возникла община в пещере, - но теперь никто не знает, ради чего. Когда-то существовал магический ритуал, упоминаемый в древних книгах, - он назывался Наложение Уз. Тогда ни у кого не было выбора. Однако, как я уже сказала, теперь этого нет, да и никто не знает, что собой обряд представлял. Полагаю, что из-за высокого положения вашей семьи вы будете иметь столь же мало свободы в выборе, как мы когда-то.
     - При чем тут моя семья? Фиона рассмеялась:
     - Вы - дочь графа, Дженн. Подумайте хорошенько. Вы одна из последних представительниц древнего королевского рода. Так какого же выбора вы хотите? Ваш отец желает иметь наследника, а сестра пока что такового не произвела на свет.
     Дженн сглотнула, не сразу осознав все последствия своего высокого происхождения.
     - А какова вторая причина того, что вы не замужем? Карие глаза сверкнули.
     - Человек, за которого я вышла бы замуж, никогда меня об этом не попросит.
     - Ох...
     - Вот именно. И это вам первый урок: не задавайте вопроса, если не