раз муть не была такой непроглядной, словно разум Дженн освещал дорогу...
     И вдруг она опять исчезла; разрыв был таким неожиданным и болезненным, что Роберт споткнулся и покатился по невидимой земле.
     "Теперь уходи, Враг. Ты сделал достаточно. Твоя судьба свершится не здесь!"
     "Дженн, положи этому конец! Умоляю тебя!"
     "Не могу, Роберт. Я дала слово, и Ключ меня избрал".
     "Дженн, но ведь Ключ безумен! Ты не понимаешь, что он с тобой делает! Хотя бы спроси..."
     "Мы вовсе не безумны. Враг. Мы точно знаем, что делаем. А вот знаешь ли ты? Ты знаешь, что случится, если ты немедленно не покинешь нас?"
     "Я не боюсь тебя!"
     "Нет, не боишься - ведь ты же Враг. Твоя природа не позволяет тебе бояться нас".
     Неожиданно Роберт вновь обрел тело, хоть и продолжал тонуть в удушающем сером тумане, течение которого уносило его все дальше от Дженн.
     "Прекрати! Оставь его в покое. Я не позволю тебе причинить ему вред!"
     "Мы никогда не причиним вреда Врагу, малышка, Союзница. Мы делаем только то, что должны, - в отношении вас обоих. Тебе предстоит долгий путь, и не следует позволить тебе страдать вместе с твоим стареющим телом. Гхарзине-е-Мирани должен явиться в мир!"
     В окружающем безмолвии Роберт застонал - все его тело налилось болью, такой ужасной, что серый туман перед его глазами сделался алым. Мучение продолжалось, и Роберт был бессилен его прекратить.
     "Ну и оставь его в покое. Я же сказала - не причиняй ему вреда! Хоть ты и Ключ, я сумею тебя остановить!"
     Вокруг Роберта началась круговерть разноцветных вспышек света, под ногами он наконец ощутил камень пола. Роберт отчаянно пытался приблизиться к Дженн, но сил ему не хватало. Так вот какова власть Ключа!
     "Мы не причинили ему вреда, малышка, совсем наоборот. И ты ошибаешься".
     "Ошибаюсь?"
     "Да, ошибаешься. Мы - не Ключ".
     Роберт в полной мере мог теперь распоряжаться собственным телом; он из последних сил цеплялся за ускользающее нечто, еще связывающее его с Дженн.
     "Мы - не Ключ. Ключ - это ты".
     Роберт открыл глаза. Дженн по-прежнему стояла перед ним, завороженная бьющим из Ключа лучом света. Роберт рванулся к ней, но опять оказался не в силах приблизиться. Потом неожиданно ноги его подкосились, и снова все поглотила тьма.

***

     Мика кончил чистить коней и медленнее, чем было необходимо, принялся распаковывать поклажу. За стенами конюшни потрескивал мороз, как будто и не было весны, расцветающей по всей стране. Здесь, в горах, времена года сменялись медленно. Может быть, в этом и крылась причина того, что Анклав процветал под сенью Голета. Перемены никогда не обрушивались на салти неожиданно, хотя и наступали с неотвратимостью, заставляя подчиняться даже самых упрямых.
     По крайней мере так было до сих пор.
     Мика опустил на пол последний вьюк и прислонился к стене, выстроенной для защиты пещер воинами из Данлорна за те пять лет, что они провели здесь. Уилф мертв. Дженн стала джабиром, и с этим ничего не поделаешь. Никогда больше не сможет она покинуть Анклав, никогда больше не будет наслаждаться свободой, которой всегда так дорожила. Что ж, таков ее выбор... но только ли этим ограничиваются перемены?
     Мика повернул голову и сквозь открытую дверь посмотрел на залитые лунным светом пятна снега, упрямо не желающего таять на горных склонах. Со вздохом он вышел из конюшни и добежал до туннеля, ведущего в пещеры.
     Как все изменилось... Эта война, Роберт и Галиена, Сайред - и вот теперь Дженн. Мика всегда мог видеть свою дорогу, всегда знал, к какой далекой цели стремится. Все было ясным и понятным - а теперь...
     Мика рвался к Роберту - и боялся того, что увидит. Почему он вдруг стал испытывать такой страх перед человеком, которого знал и которому служил всю жизнь?
     Роберт тоже переменился. Медленно и неотвратимо, как времена года в горах, он менялся, и теперь в нем было что-то, чего Мика не понимал, - это его и пугало.
     Коридоры Анклава были безлюдны и полны тишины, словно сам воздух содержал предвестие беды - как в оке урагана. Может быть, Мика ничем не поможет Роберту, однако это ведь не означало, что не следует и пытаться, - особенно потому, что страх не оставлял его.
     Арли и Марта не ужинали, дожидаясь Мики, и как только он вошел, Марта торопливо стала накрывать на стол. Как всегда, угощение, приготовленное ею, пахло очень заманчиво, и в животе Мики забурчало от голода.
     - Как себя чувствует Дженн? - спросил Мика, протягивая руку к ломтю хлеба.
     Длинное лицо Арли омрачилось.
     - Все еще без сознания. Сейчас с ней Фиона. Я тоже туда пойду после ужина.
     - Ты встревожен?
     - Да, - кивнул Арли. - Слишком долго это тянется. И что-то странное случилось с глазами Дженн. Хотелось бы надеяться, что, когда она придет в себя, она сможет видеть.
     - Ты хочешь сказать, что она ослепла? - с ужасом спросил Мика.
     - Не знаю. Я никогда ничего похожего не видел. Остается только ждать. Если она и ослепла, может быть, через несколько дней это пройдет. Ей выпали очень тяжелые испытания.
     В комнате повисло молчание, нарушаемое только стуком ложек. Мика следил, как ловко Арли управляется с едой одной рукой. Кисть другой руки много лет назад отсек гильдиец за то, что Арли пытался помочь больным детям. Тогда, спасая Арли, Роберт чуть не погиб; все друзья Арли беспокоились, не убьет ли целителя шок увечья. Однако теперь Арли больше не обращал внимания на культю - он научился жить со своей бедой.
     Утолив голод, Марта отодвинула тарелку.
     - Вам не кажется, что все это странно?
     - Что именно? - спросил Мика.
     - Ну, вот уже пять столетий мы ищем колдуна, достаточно могущественного, чтобы должным образом управлять Ключом. И сколько времени прошло с тех пор, как в последний раз джабиром была женщина?
     - Сто двадцать лет, по-моему, - ответил Арли, не донеся до рта ложку.
     - Значит, время пришло.
     Мика не поднимал глаз от своей тарелки. Весь его голод исчез. Он отодвинул стул, собираясь встать.
     - Роберт еще не проснулся?
     Марта вздрогнула и кинула быстрый взгляд на Арли, потом покачала головой:
     - Когда я в последний раз заглядывала, ничего не изменилось. Последние восемь часов он спит очень крепко.
     - Может быть, мне стоит к нему зайти?
     - Не советую. С ним сидит Финлей. Лицо Мики вытянулось.
     - Э-э... Но Роберт здоров?
     Марта вопросительно посмотрела на мужа.
     - Абсолютно, - ответил тот.
     - А кровотечение?
     - Давно прекратилось. Не проси у меня объяснений. Я понятия не имею, что сделал Ключ с Робертом и Дженн, однако теперь на них нет и царапины.
     - Но... - Мика помялся, барабаня пальцами по столу. - Ведь когда Ключ отпустил Роберта, все его старые раны вскрылись и кровоточили. Ты что, хочешь сказать, что они снова зажили?
     - Я же тебе говорю: я ничего не понимаю. Но можешь поверить: на нем не осталось ни единой отметины, словно он в жизни ни разу ничем не поранился. То же самое и с Дженн. Шрамы, которые были на ней после избиений Ичерном, исчезли. Что бы ни сделал с ними Ключ, вреда им он не причинил.
     - По крайней мере пока, - пробормотала Марта, потом виновато посмотрела на мужчин. - Не хочу казаться бесчувственной, но ведь с самого первого дня, когда Дженн появилась здесь, многие - и Генри, и Уилф - гадали, какую пользу она может принести Анклаву, если только получит возможность. Едва Ключ был создан, колдуны стали пытаться понять его, научиться использовать в полной мере - в надежде, что, как обещает легенда, найдется Калике и мы освободимся из темницы, в которой живем. Разве вам не любопытно, что скажет Дженн, когда наконец придет в себя?
     Арли поднялся и аккуратно придвинул свой стул к столу:
     - На самом деле я очень хорошо представляю себе, что она скажет, - и никакого отношения к Каликсу ее слова иметь не будут. Я возвращаюсь к Дженн. Увидимся позднее.

***

     Роберт перемещался в теплых слоях чего-то; каждое движение вызывало боль, но по мере того, как он приближался к поверхности, боль отступала. Роберт открыл глаза, но темнота была такой абсолютной, что разглядеть он ничего не смог.
     Неужели он все еще порабощен Ключом? Нет, его тело ощущалось как его собственное, теплое, живое. Он лежал на удобной постели. Никакой опасности не было. Теперь не было.
     Он опоздал. Ключ завладел Дженн, теперь она принадлежит ему телом и душой. Возврата к прошлому не будет. Бесполезно питать надежды... Она совершила то, что велела ей судьба.
     Дженн и была Ключом. Так это было с самого начала, только никто ничего не понимал. Дженн, Союзница, стояла в центре всего, ее дорога не зависела от любых ее поступков, - достаточно было самого ее существования. Ей принадлежало право выбора - и теперь она свой выбор сделала, хотя совершенно не предвидела последствия.
     Отступление - ни для одного из них - невозможно.
     Темнота была слишком непроглядной, тишина - слишком абсолютной. Что с ним сделал Ключ? Лишил его колдовского зрения? Нет, не может быть...
     - Кто здесь?
     - Я, - тихо проговорил Финлей откуда-то с другого конца комнаты. - Как ты себя чувствуешь?
     Роберт осторожно потянулся и почувствовал, как ко всем членам прихлынула несущая энергию кровь.
     - Прекрасно - лучше, чем ожидал.
     - Это хорошо.
     - Как Дженн?
     - За ней присматривает Арли. Он говорит, что с ней все будет в порядке, как только она отдохнет. - Голос Финлея по-прежнему доносился из темноты. - Я заметил колдовским зрением, что ты просыпаешься. Твоя аура проступала постепенно; однако стоило тебе открыть глаза, как ты сразу окружил себя щитом, как делаешь всегда, - и ты исчез. Я самый сильный искатель Анклава - даже более сильный, чем ты, - но хотя я нахожусь от тебя всего в нескольких шагах, ты остаешься для меня невидимым. Впрочем, как всегда. Неужели ты никогда не позволишь мне находить тебя колдовским зрением, Роберт?
     Роберт осторожно приподнялся на постели. Почему Финлей сидит здесь, не зажигая света?
     - Зачем ты сюда явился? Войско уже выступило в поход?
     - Да. Я пришел, чтобы сказать вам...
     В конце концов, это просто смешно! Роберт нащупал свечу на столике и одним взмахом руки зажег ее. - Кровь Сериилета! Финлей, что с тобой случилось?
     Его брат скорчился в кресле в углу. Огромный синяк расплылся по его лицу, левый глаз заплыл, левая рука была на перевязи.
     - А что тебе сказал Ключ?
     Роберт нахмурился. Спустив ноги на пол, он принялся натягивать штаны и рубашку, все еще не сводя глаз с Финлея.
     - Ну так что? - Голос Финлея превратился в шепот. - Ты мне не скажешь? Надеюсь по крайней мере, что мои усилия не пропали даром.
     - Уж не хочешь ли ты сказать...
     - Я пытался тебя остановить, - Финлей поднял голову, его глаза сверкнули. - Когда ты ворвался в пещеру, я схватил тебя за руку, поскольку знал, что ты собираешься сделать. Я боялся, что ты пострадаешь, что Ключ может убить тебя за подобную дерзость. Вот я и попытался тебя остановить, - Финлей помолчал, - а ты меня оттолкнул.
     - Но я же... - Роберт помнил, что совсем не применял силу для того, чтобы высвободиться. Как мог он так изувечить Финлея? Должно быть, братец шутит!
     - Ты мне не веришь, да? - Голос Финлея переменился, теперь он звучал резко. - Разве мог ты так обойтись со своим младшим братом? Причинить ему физическую боль? Нет, такого не могло быть! Ведь именно так ты думаешь?
     - Финлей, ты не понимаешь...
     - Я очень хорошо все понимаю! - Финлей наклонился вперед в своем кресле. - Я лучше всех знаю, как безжалостно ты день за днем, год за годом гонишь себя вперед. И ты гонишь вперед и всех нас, тянешь за собой, хотим мы того или нет. Так что не понимаешь ты, а не я! - С этими словами Финлей поднялся, тяжело дыша; чтобы сохранить равновесие, ему пришлось схватиться за спинку кресла. - Я знаю, как сильно ты любишь Дженн, Роберт, но ты настолько одержим пророчеством, что для тебя ничто больше не имеет значения!
     - Неправда, - Роберт встал и твердо посмотрел в глаза Финлею. - Разве я начал бы войну против Селара, будь это так?
     - Да разве стал бы ты в противном случае втягивать нас в войну? - Финлей, сверкая глазами, сделал шаг навстречу брату. - Какой прок проливать кровь, когда на самом деле было бы достаточно тебе одному сразиться с Нэшем?
     - Ты же знаешь, что я не могу этого сделать.
     - Нет, не знаю, - и ты тоже не знаешь. Ты просто позволил пророчеству определить твой путь - к наименее устрашающей цели. - Финлей помолчал, потом ядовито продолжил: - Вчера ты мог убить Дженн, ты изувечил меня: доказательством тому мои синяки, но ты не желаешь верить, что это твоих рук дело. Ты даже не считаешь нужным извиниться. Я - просто еще одна жертва, которую ты принес ради достижения своей цели.
     - Но мне действительно жаль, Финлей. - Роберт протянул брату руку, но тот сердито отмахнулся.
     Финлей стоял перед Робертом с полными слез глазами.
     - Ты причинил мне боль, Роберт, и на этот раз я не уверен, что смогу тебя простить. - С этими словами он повернулся и вышел, громко хлопнув дверью.

***

     Когда Финлей появился из комнаты Роберта, Марта подняла на него глаза и хотела что-то сказать, но каменное лицо Финлея остановило ее. Он двинулся к выходу, но помедлил и оглянулся на нее.
     - Прости меня. Ты, конечно, не хотела слышать того, что услышала. Я собираюсь убедиться, что к отъезду все готово. Насколько я знаю Роберта, он захочет отправиться в дорогу, как только позавтракает. В конце концов, сражения ожидаются не только здесь.
     Уйти Финлею не дал Мика: он вскочил и загородил собой дверь. Двое мужчин смотрели друг другу в глаза несколько Долгих секунд, потом Мика сказал:
     - Вам не следовало так поступать.
     - Ты о чем? - проворчал Финлей. - Не следовало откровенно говорить с ним? Он же мой брат.
     - Это не основание.
     - Ох, перестань защищать его, Мика! - рявкнул Финлей. - Уж поверь: Роберт вполне способен сам позаботиться о себе!
     Он протиснулся в дверь мимо Мики и ушел; его быстрые шаги затихли в коридоре.
     Марта обошла стол и взяла Мику за руку.
     - Разумно ли было с ним спорить? Мика растерянно покачал головой:
     - Не знаю. Проклятие, я теперь вообще ничего не знаю!

***

     Дженн лежала в постели, прислушиваясь. Давным-давно, когда она впервые оказалась в Анклаве, она прислушивалась точно так же, ловя обычные здесь звуки, запахи, настроение людей. Тогда жители Анклава относились к ней с опаской - как к незнакомке, обладающей непонятными способностями, но и только.
     Теперь же она стала джабиром, стала на всю жизнь привязана к Ключу.
     "Радуйся, малышка. Союзница. Все хорошо".
     "Ты что, никогда теперь не оставишь меня в покое? Никогда не дашь побыть в одиночестве?"
     "Такова участь джабира".
     "Разве так же было с Уилфом? И с Маркусом, и со всеми остальными до него?"
     "Они были слишком слабы, чтобы чувствовать, как ты. Малышка, Союзница..."
     "Ну да, все это я уже слышала. Что еще ты мне скажешь?"
     "Не сейчас, со временем. Мы всегда будем с тобой".
     Дженн почти ничего не видела - лишь светлое пятно там, где на столе у стены стояла свеча. Напрягая зрение, она могла еще заметить движение - ничего более.
     Почему у нее такое ощущение, словно каждая ее мышца растянута так, что едва не порвалась? Почему голова болит, как будто ее огрели молотком? Шишки Дженн не нащупала. Сейчас она чувствовала себя отдохнувшей, но встать не смогла бы. Казалось, тело ее состоит из засохшей глины, которая потрескается от любого движения.
     Поэтому Дженн продолжала лежать и прислушиваться. Звуки, тихие и робкие, постепенно менялись. Скрипнула дверь ее спальни, раздался теплый и дружеский голос Арли:
     - Чувствуешь себя лучше? Может, поешь?
     - Да, но не сразу. Роберт здесь?
     - Нет. Я принес бульон, который Марта приготовила специально для тебя.
     - Роберт здесь. Я могу видеть его колдовским зрением. Попроси его зайти ко мне, пожалуйста. Мне нужно поговорить с ним до его отъезда.
     Ответом ей было молчание; Дженн затаила дыхание. Тишина была полна неуверенности, опасений, хоть это и не выражалось словами. Потом в коридоре прозвучали более тяжелые шаги, дверь распахнулась и закрылась.
     Он был в ее комнате, хоть Дженн и не могла его видеть. Ей стало легче различать окружающие предметы, когда она закрыла глаза: Роберт казался теперь более темной фигурой на фоне серой пустоты.
     - Арли говорит, что ты скоро поправишься, - ровным голосом сказал Роберт, остановившись у изножия постели.
     - Как ты себя чувствуешь?
     - Прекрасно.
     - Когда ты уезжаешь?
     - Через час. Все уже готово.
     - Значит, у нас мало времени.
     - Да-Дженн протянула руку, безмолвно попросив Роберта подойти ближе. Роберт заколебался, потом все же сел на край постели, но руки Дженн не коснулся. Когда он наконец заговорил, Дженн с горечью подумала, что голос - единственное, что для нее осталось реальным. В словах Роберта прозвучала теплота, но и глубокое горе.
     - Ты хотела знать, боюсь ли я, но никогда не спрашивала, чего я боюсь.
     - Нет, не спрашивала.
     - Почему?
     - Разве ты сказал бы мне правду?
     Роберт вздохнул, все еще опасаясь открыть душу.
     - Представляешь ли ты, насколько ты мне дорога? Пытаясь сбросить тяжесть, давящую ей грудь, Дженн снова протянула руку и на этот раз коснулась Роберта. Теперь он не отстранился. Последовавшее молчание нарушали лишь долетающие из-за двери еле слышные звуки. Наконец Роберт заговорил снова:
     - Знаешь, если бы Ключ не сказал, что нас связывают Узы, я нашел бы способ уломать твоего отца. Много лет назад я уговорил бы его дать согласие на наш брак.
     - Это было бы нелегкой задачей - он ведь презирал тебя.
     - А теперь ты принадлежишь Ключу. Более того, он говорит, что Ключ - ты. Думаю, ему это всегда было известно.
     - Каким образом?
     В тихом смехе Роберта прозвучала горечь.
     - Скорее всего так говорится в пророчестве. До вчерашнего дня я не понимал... Наверное, подсознательно я надеялся, что ничего подобного там нет, так что старался не задумываться... Да, что Ключ сделал с нами?
     - Я не уверена... Что-то, что не даст нам стареть, что сохранит нас. Он не желает сообщить мне больше. Надо сказать, процесс болезненный.
     - Да. - Роберт умолк, и Дженн снова открыла глаза, надеясь, что, может быть, ей удастся его разглядеть. - Знала бы ты, как я ненавижу Ключ за то, что он распоряжается моей жизнью! - наконец снова заговорил Роберт. - Мне следовало догадаться, что случится, если я стану ему противиться.
     - Роберт, ты не должен себя винить! Тебе ведь было всего девять. Ты не мог заглянуть в будущее.
     - Я и в самом деле Враг, Дженн. Ты должна примириться с этим, как примирился я: я вижу, чем стал, и не слишком себе нравлюсь. Финлей... - Роберт снова оборвал себя. Воцарилось молчание, полное сожалений, тяжелое и непреодолимое. Где-то в глубине души Дженн чувствовала присутствие Ключа, ожидающего, когда она обратит на него внимание. Дженн не пожелала его замечать. Роберт шумно выдохнул воздух. - Ах, Дженни, что за путь я прошел! Иногда я думаю, что самая моя большая ошибка была в том, что я поверил: нас соединяют только Узы. Ты всегда знала правду, а я отказывался ее видеть.
     - Ну, нельзя же рассчитывать, что ты окажешься силен во всем, - ответила Дженн, пытаясь придать разговору шутливую нотку. Хоть она и оставалась слепа, колдовским зрением она видела демона - клубок тьмы в душе Роберта, похожий на сжатую пружину, готовую в любой момент распрямиться. Знает ли Роберт, какова его природа? Понимает ли, что его борьба с судьбой лишь питает демона, дает ему могущество, лишает самого Роберта силы сопротивляться? Уже не раз Роберт терял власть над собой: в Элайте демон настолько управлял им, что заставил прибегнуть к Слову Разрушения.
     Нет, ничего этого Роберт не понимает, - здесь и скрывается причина того, что демон процветает. Ах, в конце концов