нулась на голос и увидела, как в садовую калитку проскользнул Роберт. Как всегда, он был одет в черное, но цвет одежды не мог сравниться с мраком в его глазах. Остановившись перед скамьей, он кивнул Самах:
     - Вы хорошо выглядите, миледи. Климат южных стран был к вам милосерден.
     - Благодарю, ваша светлость.
     Роберт повернулся к Галиене, и принцесса встала. Долгое мгновение никто из них не нарушал молчания. Затем Роберт, нахмурив лоб, заговорил:
     - Я хочу задать вам вопрос: вы готовы согласиться на этот брак по собственному выбору? Не принудили ли вас Кандар, Макглашен или кто-то еще?
     - Никто меня не принуждал, ваша светлость, - прошептала Галиена, опуская глаза.
     - Тогда почему вы согласились?
     - Потому что... - Девушка запнулась и бросила быстрый взгляд на Самах и Маргарет. - Я знаю своих отца и брата. Моя матушка заплатила жизнью, пытаясь найти способ спасти Люсару. Если я не соглашусь, смогу ли я сказать, будто сделала все, что могла? Я немногое могу вам дать, но хочу сделать все, что от меня зависит. И еще... я хочу вернуться домой.
     - Вы хотите смерти своего отца? - В утренней тишине голос Роберта прозвучал холодно и резко.
     Галиена подняла на него глаза и ответила не колеблясь:
     - Нет!
     Роберт стоял перед ней, выпрямившись во весь рост, на лице его ничего невозможно было прочесть. Наконец он кивнул:
     - Хорошо. Матушка, пойдемте.
     Он скрылся за деревьями прежде, чем леди Маргарет успела попрощаться с Самах и Галиеной. Она поспешила следом, но Роберт не ушел далеко: он ждал ее у двери, ведущей в замок. Оглянувшись, чтобы удостовериться - их никто не слышит, он заговорил, не глядя на мать:
     - Матушка, я знаю, тебе пришлось нелегко. С тех самых пор, как мы с Микой вернулись в Люсару, дела идут все хуже и хуже. Мне хотелось бы сказать, что моей вины тут нет, но мы оба понимаем, что это была бы ложь. Мне также хотелось бы сказать, что теперь все пойдет на лад, но... - Роберт помолчал, шумно дыша, словно ему не хватало воздуха, и глядя в землю. - Я хочу просить тебя об одолжении. Я сделал бы это и сам, но будет лучше, если ей скажешь ты... Нужно заставить ее понять...
     Маргарет протянула к сыну руку, но тот, качая головой, попятился от нее.
     - Пожалуйста, матушка, выслушай меня. Я хочу, чтобы ты поговорила с Галиеной. Я хочу, чтобы ты объяснила ей... что наш брак никогда не станет... настоящим браком. Ты поняла?
     - Ох, Роберт! Не причиняй такого зла себе... и ей. Умоляю тебя!
     - Нет. - Роберт поднял руки и решительно взглянул в глаза матери. - Я уже давно привык к тому, что мне приходится действовать исключительно из чувства долга; и теперь я готов перенести это венчание только потому, что должен. Однако существуют два обстоятельства, которые никогда не переменятся. Я никогда не полюблю это дитя - не полюблю так, как полагалось бы супругу. Ни теперь, ни в будущем. И еще: я не могу рисковать тем, что появятся дети. Причину этого я не могу тебе открыть. Я прошу тебя поверить мне и помочь. Ты женщина, ты сможешь помочь ей понять... и сделаешь это мягко. Я не хочу причинять боль девочке. Так поговоришь ты с Галиеной?
     Маргарет закусила губу, но не смогла удержать слез. Она молча кивнула.
     Роберт наклонился и поцеловал ее в щеку, потом повернулся и вошел в замок.

***

     Церемония могла бы быть и покороче, но предводители повстанцев приказали епископу Маккоули не пропустить ни единой мелочи, чтобы сделать венчание совершенно безупречным в глазах закона. Нельзя было допустить, чтобы впоследствии возникли какие-либо сомнения. Маргарет с нетерпением ждала, когда же все кончится.
     Часовня выглядела довольно сурово; ее украшали лишь первые весенние цветы, которые за остававшееся короткое время удалось собрать леди Маргарет. Гости тоже были одеты не столь уж нарядно, но епископ Маккоули придал церемонии так много торжественности и теплоты, что воздух в каменной часовне, казалось, потерял часть своего леденящего холода. Эйден был, конечно, редким человеком.
     За венчанием, как полагается, последовал пир, и празднование затянулось. Особенно веселились за пределами замка.
     Воины встретили Роберта и Галиену, когда те перед закатом вышли на крепостную стену, громкими приветствиями.
     Потом наконец леди Маргарет смогла пожелать новобрачным доброй ночи. Она очень устала, и хотя была здоровой женщиной и ни разу в жизни не болела, сейчас чувствовала все свои пятьдесят два года. Оказавшись в своей комнате, леди Маргарет села на кровать, не имея сил даже раздеться.
     Ее взгляд невольно остановился на аккуратно застеленной постели Дженн у противоположной стены. Дженн в комнате не было, что, впрочем, не удивило Маргарет. Однако где все же она?
     Наверное, нашла местечко в замке, где может побыть в одиночестве. Кто мог бы ее за это винить? Леди Маргарет не сомневалась: в Будланди между Робертом и Дженн произошло что-то замечательное... а теперь всему пришел конец.
     Маргарет с трудом поднялась и только теперь заметила на столе письмо. На чистой стороне сложенного листа было написано единственное слово: "Роберту".
     Леди Маргарет взяла письмо и повертела в руках. Следует ли ей побеспокоить Роберта? Наверняка письмо можно отдать и утром.
     Леди Маргарет положила письмо на стол и стала раздеваться. Да, она передаст письмо утром. Не стоит спешить с еще одной плохой новостью.

***

     Эйдену очень не нравилась тишина в замке. Он казался лишенным жизни, как занесенная зимним снегом могила. Неужели Эйден единственный, кто это замечает?
     Несколько ближайших друзей Роберта сидели вокруг стола; все они успели хорошо подвыпить. Все остальные, включая принцессу, давно легли спать - ни у кого, правда, не хватало духа обсуждать это обстоятельство. Немногие оставшиеся в зале смеялись и шутили. Роберт, сидевший ближе к двери, не проявлял ни интереса к беседе, ни рассеянности: когда к нему обращались, он вежливо отвечал и даже иногда улыбался.
     Однако от его спокойствия по спине Эйдена бегали мурашки. Надеясь, что в шуме никто ничего не расслышит, он наклонился к Роберту и прошептал:
     - С вами все в порядке? Тот кивнул:
     - Да, все прекрасно. Боюсь, я выгляжу хуже, чем на самом деле себя чувствую.
     - Не особенно утешительно, - буркнул Эйден и был вознагражден улыбкой. - Вы поговорили с Дженн? - отважился он спросить.
     Взгляд Роберта стал острым.
     - Я не видел ее с прошлого вечера. Пожалуйста, Эйден, не нужно касаться этой темы. - Роберт положил локти на стол и опустил голову на руки; теперь никто, кроме Эйдена, не видел его лица. - Я должен перед вами извиниться.
     - За что? - удивленно спросил Эйден.
     - Иногда я не могу скрыть своих чувств и лелею свою боль, как любимого зверька. Можно подумать, что я здесь единственный, кому приходится приносить жертвы. Я ненавижу свою слабость, но бывает, что не могу с ней справиться.
     - Вы прощены, - улыбнулся Эйден.
     - На самом деле нет, - сведя брови, возразил Роберт. - И никогда не буду прощен. - Взгляд его словно обратился внутрь.
     - Что это значит?
     - Ваша светлость! - в зал вошел Деверин, в отличие от остальных бодрый и трезвый.
     - В чем дело? - Роберт повернулся к нему и сразу заметил, что следом за Деверином в зал поспешно вошел кто-то еще. - Мика!
     Молодой человек с широкой улыбкой подошел к нему, и Роберт радостно хлопнул его по плечу.
     - До чего же я рад тебя видеть!
     - Я тоже, милорд. - Мика поднял кубок, который кто-то ему подал. - Хотелось бы мне только, чтобы обстоятельства нашей встречи были иными.
     Встретившись с Робертом глазами, Мика медленно кивнул:
     - Значит, пора?
     - Да. Войско Селара выступило.
     Роберт еле заметно улыбнулся, потом заговорил, и голос его раскатился по залу:
     - Деверин, вытаскивай из постелей командиров! Буди всех. Не важно, что они пьяны: нам предстоит заняться делом. Мы выступаем на рассвете!

***

     Одолжив у кого-то из священников парадное одеяние, Эйден, взбодренный прохладным утренним воздухом, дал благословение выступающей армии, направляющейся к южному побережью. Пять тысяч воинов, их кони, запряженные быками повозки, больше стягов, чем Эйден сумел пересчитать... Впервые за семь лет он давал епископское благословение, и церемония заставила его испытать глубокое благоговение. К счастью, никто, кроме Роберта, не заметил его волнения. Они вместе вернулись в замок под барабанный бой.
     - Ну, епископ, теперь вы не сможете помешать мне так вас называть, - тихо сказал своему спутнику Роберт. - Вы совершили официальный обряд - настолько официальный, насколько это пока возможно. Так что следует видеть в случившемся хорошую сторону.
     - А таковая существует?
     - Все могло быть хуже, - ответил Роберт. В отличие от почти всех в замке он не выказывал признаков усталости - скорее наоборот. Теперь ему было куда направить свою энергию, у него появилось настоящее дело.
     - Вы правы, - признал Эйден, когда они вошли в ворота и стали пересекать двор. - Однако могло быть и много лучше.
     - Ах, что вы, священники, за люди, - еле заметно улыбнулся Роберт, - вечно на что-нибудь жалуетесь! Послушайте, Эйден, вы ведь наконец делаете то, для чего были рождены. Я никогда не встречал человека, настолько преданного своему призванию. И нравится вам это или нет, вы - помазанный епископ Люсары. Изменить это может только ваша смерть.
     - Дело не в этом. Меня всегда смущало другое... Роберт подождал, пока их сопровождающие разошлись, потом остановил Эйдена у двери.
     - Ну да, я знаю, вы всегда считали, что не заслуживаете епископской тиары.
     - Откуда вы...
     - Я же не слеп, друг мой. Почему, как вы думаете, я только тем последние пять лет и занимался, что напоминал вам о том, кто вы такой? Вы долго ждали сегодняшнего дня, так наслаждайтесь им! Никто лучше вас не может служить церкви и народу, и вы скоро убедитесь, что прекрасно со всем справляетесь, - нужно только перестать упрекать себя.
     Эйден вытаращил глаза на Роберта.
     - Ну, знаете ли, услышать такое - и от вас!
     - Именно, - ничуть не смутившись, рассмеялся Роберт. В зале их ждал Каванах; несколько человек укладывали бумаги, которыми был завален стол. Оставались также Деверин, Оуэн и Мика.
     - Что ж, пора в путь, - сказал Роберт, останавливаясь перед Каванахом. - Можешь теперь получить свой замок обратно.
     - Проклятие, Роберт! Сколько раз нужно тебе говорить, что замок - твой! - Каванах широко раскинул руки. - У меня есть еще не меньше дюжины. В конце концов, человек же не может жить разом в нескольких домах.
     - Особенно в том доме, где гости устроили такой беспорядок, - улыбнулся Роберт. - Будь осторожен, Грант. Внимательно следи за тем, что творится на границах.
     - Напрасно ты отказываешься от подкрепления. Может, все-таки возьмешь отряд - на всякий случай?
     - Если подкрепление понадобится, значит, мы уже проиграли. Кстати, войска особенно пригодятся тебе, если мы потерпим поражение.
     Каванах кивнул и подергал себя за бороду. Несколько мгновений они стояли, глядя друг на друга, потом Грант обнял Роберта и похлопал его по спине. Резко повернувшись, он махнул своим людям и вышел. Роберт повернулся к Деверину и Оуэну:
     - Первые корабли выйдут в море, как только начнется отлив. Если ветер будет попутным, вы через восемь, самое большее девять дней будете в Ааране. Как только причалите, вышлите разведчиков. Потом двигайтесь на север и остановитесь в двух днях пути от Шан Мосса. Если я до этого времени не присоединюсь к вам...
     - Уж лучше присоединитесь, милорд, - проворчал Де-верин. - Иначе там окажется пять тысяч очень злых воинов, обшаривающих все окрестности в поисках вас.
     Когда смех стих, Роберт окинул взглядом зал.
     - Матушка уже спустилась? Надеюсь, она готова в дорогу.
     - Она помогает собираться леди Самах, - ровным голосом сообщил Эйден, - и вашей супруге.
     - Ах вот оно что. А где...
     Роберт не договорил: в зал вошли леди Маргарет, Галиена и Самах, одетые в дорожные плащи. Несмотря на все, что выпало ей на долю в последние дни, принцесса держалась удивительно спокойно и решительно.
     - Все готовы? - Роберт задал вопрос, ни к кому в отдельности не обращаясь; ответила ему Галиена:
     - Да, милорд.
     Еще раз окинув всех взглядом, Роберт отвел Галиену в сторону и стал что-то тихо ей говорить. Эйден не мог расслышать слов, но заметил, что принцесса кивнула, не сводя глаз с Роберта.
     - Святой отец, - на ухо Эйдену шепнул Мика, - с ним все в порядке?
     - По чести говоря, не знаю. Почему ты спрашиваешь? Мика нахмурился:
     - Не уверен, но мне кажется...
     - Ну и почему вы все стоите? - повернулся к ним Роберт. - Разве тут никто не собирается на войну?
     - Иногда я сомневаюсь, что ты - действительно мой сын, - с улыбкой сказала леди Маргарет.
     Роберт ухмыльнулся:
     - Я давно советовал тебе, матушка, отречься от меня, но ты, как обычно, не обратила на мои слова внимания.
     - Зато теперь я к твоим словам стану прислушиваться. Да, - она протянула Роберту сложенный и запечатанный лист бумаги, - это для тебя.
     Роберт, хмурясь, взял его и развернул, и сразу же в нем появилось что-то, что заставила Эйдена замереть на месте. Пока Роберт читал, его словно окутывало темное облако; лицо его побелело, глаза расширились и стали бездонными.
     - О, милосердная Минея! - выдохнул он с ужасом. Он поднял от бумаги невидящий взгляд. Только Мике хватило смелости подойти к нему.
     - Что случилось?
     Роберт мгновенно стряхнул с себя оцепенение; каждое его слово, каждый жест снова наполнились энергией.
     - Оуэн, пусть мне оседлают коня. Я уезжаю немедленно. Деверин, ты позаботишься о том, чтобы последние отряды выступили не задерживаясь. Все остальные отправятся с Де-верином.
     - Но в чем дело? - не отставал Мика. - Что случилось?
     - Умер Уилф.
     - Да помогут нам боги!
     - Дженн отправилась на собрание Анклава. Она собирается Встать в Круг, Мика. Она это сделает и будет избрана. - Роберт рванулся к двери. - Я должен ее остановить!

ГЛАВА 21

     День за днем Мика, словно в трансе, скакал следом за Робертом. Он мог думать только об одном: как бы не отстать. Нужно держаться. Роберт не станет его ждать. Мимо проносились прекрасные холмы южной Люсары, безразличные к горестям людей.
     Дженн опережала их на полтора дня, и Роберт страстно хотел перехватить ее, прежде чем она достигнет Голета, но пока удача ему не сопутствовала. Каждые несколько часов Роберт останавливался, и по особому выражению его глаз Мика догадывался, что он пытается найти Дженн колдовским зрением, но безуспешно.
     Отец Эйден рассказал Мике о путешествии Роберта и Дженн в Будланди и о том, что ожидало их по возвращении. Однако Мика чувствовал, что за спешкой Роберта скрывается что-то еще, что-то, никак не связанное с его обычным беспокойством по поводу пророчества.
     Иногда в пути выпадали спокойные моменты - когда нужно было дать лошадям отдых или остановиться на ночлег, - и тогда Роберт расспрашивал Мику о событиях в Дромме. Его интересовало не войско Селара, а жизнь Мики в таверне. Мике очень трудно было скрыть правду: лгать Роберту он не привык. Ему очень хотелось поделиться, рассказать о своих чувствах, но Мика знал, как Роберт отнесется к любому упоминанию о малахи. В конце концов он ограничился простым рассказом о том, как повстречал девушку по имени Сайред, как влюбился в нее и как должен был ее оставить.
     И Роберт, чувствуя себя таким же несчастным, все же попытался утешить Мику и подать ему надежду. На какое-то время эти разговоры даже отвлекли его от неотступных мыслей о Дженн.
     Путники скакали, меняя лошадей, когда удавалось, и стараясь не приближаться к городам и селениям. Им не повстречался ни один дозор, ни один отряд гильдийцев. Вскоре после рассвета на седьмой день пути они наконец достигли предгорий Голета.
     И Мика начал молить богов о помощи.

***

     Скорее! Необходимо спешить! Роберт так беспощадно гнал бедного коня, что тот чудом еще держался на ногах. Но на тропе виднелись свежие следы: кто-то совсем недавно, всего несколько часов назад, здесь проехал. Конечно, это была Дженн: все остальные, должно быть, уже давно собрались в Анклаве. Может быть, еще не поздно, но все равно необходимо спешить!
     Он должен остановить Дженн! Она ослеплена, она не видит правды. Истина перед ней, ясная, как божий день, и все же Дженн не желает ее замечать. Она не захотела поверить, что Ключ изменил пророчество в собственных интересах. Она дала обещание Встать в Круг и намерена сдержать слово. Да и почему бы ей этого не сделать? Ведь он ничего теперь не может ей предложить.
     Вот уже в конце тропы показались врата. Конь Роберта споткнулся и едва не упал. Роберт в нетерпении соскочил с коня и пробежал остававшиеся несколько футов. Входя в непроглядную тьму, он слышал, как Мика торопится следом. Роберт ощутил знакомое покалывание, но тут он снова оказался на свету и кинулся бежать через лужайку ко входу в основной туннель. На лужайке никого не было, никто не преграждал ему дорогу, никто не спрашивал, что ему здесь нужно.
     Не может быть, чтобы, оказавшись так близко от цели, он опоздал!
     Роберт из последних сил бежал по проходам, огибал углы, скользя по камню пола. Чем ближе становилась главная пещера, тем большая тяжесть наваливалась на него, грозя сокрушить. С ужасом догадываясь, что увидит, он остановился у входа.
     Огромное помещение было заполнено людьми. Обитатели Анклава стеной окружали середину пещеры, где вставшие в Круг ждали решения Ключа. Тот уже утратил свой обычный вид колокола и превратился в блестящую черную сферу. Из нее бил луч света, заливая одну из стоящих вокруг Ключа фигур, - Дженн.
     - Нет! - Роберт рванулся вперед и не задумываясь отшвырнул в сторону человека, пытавшегося его остановить. Он мчался через пустое пространство к Ключу, невольно подняв руки, чтобы защититься от нападения.
     Дженн замерла на месте, глядя прямо перед собой. Она была бледна, даже ее глаза, казалось, утратили свою синеву. Не останавливаясь, Роберт протянул к ней руку, чтобы оттащить, и...
     Его окружила пустота. Он не мог двинуться, его тело исчезло. Вокруг была только пустота.
     Ни темноты, ни света, лишь пустота, окружившая, заполнившая его, проникшая в самую глубину его существа.
     Очень медленно это ничто обретало цвет и материальность. Клубящийся серый, почти черный, туман... Роберт не мог ни ощущать, ни видеть его - он не имел глаз, но все же знал, что туман окутывает его, обдает своим мертвенным дыханием, колеблется и переливается. Роберт был в одиночестве.
     "Дженн!"
     Один, совсем один...
     "Дженн!"
     "Зачем явился ты сюда, Враг?"
     "Дженн! Ответь мне!"
     "Это ты отвечай нам. Враг! Ты явился незваным".
     "Мне нет до этого дела! Оставь ее! Ты ее не получишь... Дженни! Прошу тебя, ответь мне!"
     "Роберт... - Неожиданно она оказалась рядом, хотя и совершенно нематериальная и незримая; однако Роберт мог ее видеть - колдовским зрением. - Прошу тебя, Роберт, уйди. Ты ничего не можешь остановить".
     "Но это можешь сделать ты! Ты должна уйти, пока не оказалось слишком поздно. Неужели ты не понимаешь, что творишь?"
     "Слишком поздно. И всегда было слишком поздно. Я знаю, что ты меня любишь, но сейчас ты должен уйти. Ты должен забыть меня, оставить меня в прошлом".
     "Так ты думаешь, что я здесь только поэтому? Неужели ты не видишь, что идешь по неверному пути?"
     "Ты не понимаешь".
     "Так заставь его понять, малышка".
     Грохочущий голос Ключа затопил сознание Роберта, заставил образ Дженн потускнеть. Постепенно исчезло и все вокруг, крутящийся туман истончился, опять вокруг была пустота... только...
     Только на этот раз Роберт не оказался в одиночестве. Она была рядом, как будто никогда его не покидала, вечно была его частью, - так же, как и он был частью Дженн. Вместе, единым существом они двинулись сквозь туман, но на этот