- Не беспокойся, я так и сделаю.
     - Я понимаю, что мои слова прозвучат странно, - прошептала Дженн, зарывшись лицом в плащ Роберта, - но, если ты не против, я предпочла бы, чтобы пока никто ничего не знал. В конце концов, нельзя забывать, что я считаюсь умершей. Я совсем не хочу, чтобы люди стали судачить о том, что происходит в Бликстоне.
     - Сказать по чести, - весело ответил Роберт, - я тоже не хочу пока ни с кем делиться новостью. Я и сам еще не очень верю в то, что все это правда.
     Ветер унес тихий смех Дженн. Не поворачивая головы, она добавила:
     - Ты ведь не забыл, что после того, как мы поженимся, Эндрю станет твоим сыном?
     - Конечно. Почему ты спрашиваешь? Или ты решила, будто я лишу его наследства только потому, что по какому-то ужасному капризу судьбы у него оказался не тот отец? Это, конечно, было неосмотрительно со стороны Эндрю, но ведь он еще ребенок и ничего не может поделать. Впрочем, между нами говоря, я думаю, мы сумеем позаботиться о том, чтобы мальчик вырос лучшим человеком, чем чудовище, зачавшее его.
     - Не уверена, что такое возможно.
     Дженн прошептала это так тихо, что Роберт усомнился, правильно ли расслышал.
     - Что ты сказала?
     - Ничего. Что там виднеется на горизонте? - Она показала на восток. - Судно кажется слишком большим для рыбачьей лодки.
     Роберт прищурился, разглядывая галеон. На высокой мачте не было флага, но это явно было намеренным упущением.
     - Наверное, один из кораблей Гранта. Их всего шесть, но гавань они патрулируют по очереди.
     - Почему?
     Роберт показал на высокий утес.
     - Видишь маяк? Когда мы получим от Мики известие о том, что войско Селара готово выступить, на маяке зажжется огонь. К тому времени, когда наша армия соберется в порту, корабли уже будут ее там ждать и все будет готово для посадки. Суда доставят воинов на запад Люсары, в Ааран, а оттуда отряды двинулся на север, в Шан Мосс.
     Дженн повернулась так, чтобы видеть лицо Роберта; ее пальцы стиснули его руку, лежащую у нее на талии.
     - Каванах многим рискует, помогая тебе. Неужели он все еще винит себя в смерти Розалинды?
     Роберт усмехнулся:
     - Отчасти дело в этом, но есть и еще кое-что.
     - Что именно?
     Роберт сжал губы, но одного взгляда на Дженн было достаточно, чтобы заставить его улыбнуться. Смотреть на нее, касаться, даже просто быть рядом - разве мог он надеяться на такое? Ах, если бы было возможно заставить мгновение длиться вечно!
     - Несколько лет назад я помог ему решить небольшую проблему.
     - Небольшую? Ну, Роберт Дуглас, всей правды ты мне не открываешь!
     - Когда ты говоришь таким тоном, я начинаю дрожать с ног до головы.
     Дженн хихикнула и, поднявшись на цыпочки, поцеловала Роберта в щеку. Он успел повернуться, и ее губы встретились с его губами. Даже этого легкого касания было достаточно, чтобы пламя у него внутри вспыхнуло с новой силой. Дженн положила руки Роберту на грудь и предостерегающе подняла брови.
     - Не надейся, что тебе удастся меня отвлечь! Да и времени у нас уже нет... Через несколько минут мы причалим. Так что лучше расскажи мне про Гранта.
     Роберт рассмеялся и прижал к себе Дженн, но на этот раз не позволил себе никаких вольностей.
     - Еще когда был жив мой отец, Грант приехал в Данлорн, чтобы научиться управлять землями. Такова была давняя традиция герцогов Фланхара и графов Данлорнов. Грант не очень понравился моему отцу, а матушка до сих пор недоверчиво к нему относится, хотя на самом деле он совершенно безобидный. Незадолго до праздника зимнего солнцестояния Грант получил письмо от своего отца с известием о том, что тот устроил его помолвку и что Грант через месяц должен покинуть Данлорн и вернуться домой, чтобы познакомиться со своей невестой.
     - Он разве ее совсем не знал?
     - На самом деле знал. Более того, всегда надеялся, что именно ее отец для него и выберет. Беда была в том, что Грант, натура противоречивая, возмутился, когда его отец подобным образом распорядился его будущим. Поэтому все праздничные дни он провел, бегая за всеми девушками, которые только попадались ему на глаза. В те дни мы приглашали много гостей, так что можешь себе представить, насколько Грант был занят. Ну и конечно, как идиот, он связался с красоткой, которая оказалась слишком сообразительной. По счастью, случилось так, что я застал их, уединившихся в алькове, как раз в тот момент, когда девица говорила Гранту, что сначала он должен на ней жениться.
     Дженн начала смеяться, и это наполнило сердце Роберта теплом.
     - О боги!
     - Вот именно. Так что, когда красотка убежала, Грант признался, что никаких особых чувств к ней не испытывает и на самом деле хочет вернуться домой. Никогда еще он не выглядел таким убитым. Он считал, что попался в западню: семья девушки заставит его выполнить случайно вырвавшееся обещание. Не забудь, он тогда еще не был официально помолвлен. Грант чуть ли не на коленях стал умолять меня ему помочь.
     - И ты помог?
     - А что мне оставалось? Я принялся ухаживать за красоткой сам.
     - Что!
     - Это может удивить тебя, моя дорогая, - сказал Роберт, убедительно изображая обиду, - но некоторые девушки иногда находят меня довольно привлекательным.
     Дженн закусила губу, чтобы снова не рассмеяться.
     - Бедняжки. Ну и что было дальше?
     - Конечно, она предпочла меня Гранту. В тот же день она стала разговаривать с ним холодно, а на следующий приготовилась сказать мне ту же фразу, что накануне ему. Должен со стыдом признаться, что я повел ее к своему отцу. Тот, естественно, взвился под потолок.
     - Ты собирался жениться на ней?
     Роберт помолчал и отвел прядь волос, упавшую на лицо Дженн.
     - Я и женился. Смех погас в ее глазах.
     - Это была Береника? Но я думала, что вы с ней обручились еще детьми.
     - Не совсем детьми. Это только Финлей так считает - он-то был тогда еще совсем крошкой. Мне было четырнадцать. Достаточно солидный возраст, чтобы соблазниться хорошеньким личиком, но недостаточный, чтобы понять, какой я на самом деле идиот.
     - А что сказал твой отец?
     - Ну, когда Береника вышла из комнаты, он со мной не церемонился. Матушка тоже внесла свою лепту. Родители просто сказали мне, что раз я настолько глуп, что подобным образом влип, придется мне вынести и все последствия. Через неделю мы обручились, а Грант к этому времени уже отправился домой. Мы с Береникой поженились еще нескоро: началось вторжение Селара. Финлей даже решил, будто я рад предлогу отказаться от свадьбы. Однако он ошибался: я хотел видеть Беренику своей женой. Я считал ее прелестной.
     Опустив глаза, Роберт увидел, что Дженн с мягкой улыбкой наблюдает за ним.
     - Я рада.
     - Я тоже.
     - Но ты так и не рассказал всего Гранту?
     - Я много раз пытался, но он считает, будто я просто хочу проявить благородство.
     - Похоже, он не знает тебя так хорошо, как я. - Дженн, смеясь, снова взглянула на пристань, которая была уже совсем близко. - Не беспокойся: я ни слова ему не скажу, когда увижу. Он будет ждать нас в Бликстоне?
     - Скорее всего, хотя я все время твержу, что ему лучше держаться в стороне. И так плохо, что мне приходится собирать войско в его землях; ни к чему давать Селару повод считать, будто Фланхар ему угрожает.
     Дженн подняла руку и показала на причал.
     - Смотри! Это Оуэн!
     - Где?
     - Вон там, где сушатся сети, - человек в синем плаще. Он машет нам рукой. По-моему, у Оуэна невеселый вид. - Дженн помолчала. - Не мог уже Мика вернуться?
     - Нет. Тогда зажгли бы огонь на маяке, чтобы дать сигнал кораблям. Должно быть, дело в чем-то еще. Пошли, заберем вещи.
     Толкотня на палубе угрожала сбросить кого-нибудь в воду, но Роберт был достаточно высок и силен, чтобы свести Дженн по сходням; они направились туда, где ждал Оуэн.
     - Добро пожаловать, милорд. Лошади для вас готовы. Не тревожьтесь: от Мики пока не было никаких известий.
     Не требуя от Оуэна дальнейших объяснений, Роберт взял Дженн под руку и повел следом за Оуэном к гостинице, расположенной вдали от причала. Оуэн сразу же принялся привязывать сумы к своему седлу. Его морщинистое лицо, так хорошо знакомое Дженн, было мрачным. Оглядевшись и убедившись, что поблизости никого нет, он повернулся к Роберту.
     - Что случилось? - спросил тот.
     - Плохие вести, господин. Насчет герцога Баллахфорда.
     - Макглашена? - Холодный страх сжал сердце Роберта.
     - Что с ним?
     - С ним-то все в порядке, а вот его семья... Две недели назад их всех убили.
     Дженн прижала одну руку к губам, а другой вцепилась в Роберта. Тот обнял ее за плечи.
     - О боги! Как это случилось?
     - Подробностей я не знаю. По-видимому, герцог решил переправить семью в безопасное место, прежде чем присоединиться к нам. Он поскакал вперед, взяв с собой только маленького сына. А остальные так и не появились в условленном месте. Через несколько часов он нашел их на дороге - мертвых. Убиты были все - мужчины, женщины, дети. Макглашен прислал к нам гонца. Мы ждем его самого в Бликстоне сегодня к вечеру.
     - Клянусь кровью Серинлета, несчастный Донал! - выдохнул Роберт. Он взглянул на Дженн. - Нэш знает, что мы затеяли. Он пытается отпугнуть всех, кто может меня поддержать. Мы слишком задержались. Надеюсь, хоть Мика в безопасности. Поехали!

ГЛАВА 19

     Окружавший замок Бликстон лес был так хорош весной, что, когда солнце наконец немного согрело землю, госпожа Маргарет не смогла удержаться от соблазна выйти за каменные стены, миновать лагерные костры - постоянно прибывающим отрядам места в замке уже не хватало - и побродить среди деревьев. Почти каждый день она, выбрав направление наугад, выезжала на прогулку, останавливалась в каком-нибудь живописном уголке и ходила по лесу, пока не уставала. После пяти лет, проведенных в пещерах Анклава, свобода казалась особенно драгоценной.
     Какая жалость, что Финлей, Фиона и девочки не могут сюда приехать! Финлей жил в Анклаве уже почти семь лет, и хотя он не жаловался, добровольное заточение наложило на него свой отпечаток. С детства он был непоседой и не мог, в отличие от Роберта, оставаться на месте больше нескольких минут: Финлей вечно куда-то бежал, ввязывался в неприятности, ломал вещи, ссорился со слугами, спорил со своими учителями и родителями. Всю жизнь он был подвижен и деятелен, и не приходилось удивляться, что все его занятия в Анклаве не могли полностью удовлетворить его кипучий темперамент.
     Маргарет направила коня по тропинке, вьющейся по берегу ручья. Добравшись до окруженной скалами заводи, она спешилась и отпустила коня пастись на молодой травке, растущей между камнями. Она собралась присесть у воды, но тут заметила, что укромную ложбину выбрал и кто-то еще. По тропинке к ней приближалась высокая фигура. Человек шел, сложив руки на груди и опустив голову, погруженный в раздумья, не обращая внимания на красоту природы.
     Увидев пасущегося коня, он остановился и огляделся; было ясно, что до сих пор госпожа Маргарет оставалась незамеченной.
     - Доброе утро, леди Маргарет! - с улыбкой помахал ей рукой епископ Маккоули.
     - И вам доброе утро, отец Эйден.
     Священник подошел к берегу заводи, присел на корточки и опустил руку в прохладную воду. Одет он был просто: в коричневые штаны и куртку и сапоги. Единственным знаком его сана оказался деревянный триум, висящий на груди.
     - Трудно поверить, что лишь несколько дней назад тут все было еще в снегу, - начал он, обводя взглядом деревья с начавшими распускаться почками. - Я приходил сюда в день своего приезда, и тогда заводь покрывал толстый лед. Я пересек ее, и даже ни одной трещинки не появилось.
     Маргарет, сидя на камне, смотрела на епископа. Поколебавшись, она спросила:
     - Интересно, насколько вам сладка свобода после двух лет, проведенных в тюрьме? - Эйден удивленно взглянул на нее, и Маргарет поспешила уточнить: - Я вот что имею в виду: вы ведь не смогли вернуться к своей прежней жизни. То, чем занимаетесь вы теперь, имеет мало отношения к обязанностям священника. Вы не можете вернуться на родину и вновь надеть мантию епископа. Хоть вы и вырвались из темницы, достаточно ли вам такой свободы?
     - Свобода, - ответил Эйден, тоже опускаясь на камень, - понятие субъективное. - Очень часто она совсем не то, что мы думаем. Для ребенка свобода - это возможность целый день играть, не думая об уроках и поручениях родителей, об ответственности и работе. Всегда есть определенная степень свободы: человеку бывает позволено делать одно, но запрещено делать другое.
     - Значит, такой вещи, как абсолютная свобода, попросту не существует?
     - Ну, - Эйден слабо улыбнулся, - все зависит от того, что хотелось бы сделать. Мне кажется, если человек дисциплинирован и способен ограничить свои амбиции тем, что, как ему известно, он способен совершить, то он может чувствовать себя абсолютно свободным. Впрочем, я никогда не встречал такого человека. Похоже, в представлении о свободе есть что-то такое, что заставляет желать того, чего не можешь достигнуть, по крайней мере в ближайшем будущем.
     - А чем бы вы занялись, если бы были абсолютно свободны? - мягко спросила Маргарет.
     Эйден свел брови.
     - Не знаю. Не очень честно задавать такой вопрос священнику. Еще в молодости я выбрал жизнь, при которой свобода ограничена; теперь я едва ли могу от этого отречься.
     - Но вы стали старше и мудрее... Эйден начал тихо смеяться.
     - И вы уже не тот молодой человек, которым были когда-то.
     - Если вы хотите спросить, по-прежнему ли я выбрал бы жизнь в монастыре, то я отвечу "да".
     - Почему? - спросила Маргарет.
     - Потому что... - Эйден помолчал и перевел взгляд с леди Маргарет на заводь, - потому что я таков, каков есть, - глубоко внутри. Может быть, сейчас даже больше, чем раньше.
     Маргарет сцепила пальцы на колене.
     - Вы очень серьезно относитесь к своим обязанностям. Эйден улыбнулся в ответ:
     - Вот в этом я как раз обладаю абсолютной свободой.
     - Все ли ответы вам известны?
     Улыбка погасла, и Эйден испытующе посмотрел на собеседницу.
     - Теперь я вижу, от кого ваш сын унаследовал свою проницательность.
     Маргарет слегка покраснела и в свою очередь улыбнулась:
     - Простите меня. Я не хотела...
     - Нет, просить прощения следует мне. Однако позвольте спросить... Я знаю о том, что вы несколько лет провели в обители Святой Хилари, и о вашей приверженности церкви. К каким ответам пришли вы сами? Должно быть, для вас оказалось тяжелым ударом узнать, что оба ваши сына - колдуны.
     - Не думаю, - сказала госпожа Маргарет, поднимаясь с камня, - что это можно назвать ударом.
     Эйден следом за ней прошел к тому месту, где пасся ее конь, и они вместе направились обратно к замку.
     - По какой-то причине Роберт решил, что я давно обо всем догадывалась, и боялся мне сказать только из-за моей верности церкви. Он, как обычно, старался защитить меня.
     - Да, таков один из его недостатков, признаю.
     - Честно сказать, когда прошел первый испуг, мне оказалось довольно легко примириться с фактами. В конце концов, я получила ответы на очень многие вопросы - в особенности касающиеся Роберта и его отношений с Финлеем. Вы и представить себе не можете, как они всегда препирались. Иногда после ссоры холодное молчание могло длиться месяц, а то и больше. Пока был жив Тревор, он пытался примирить их - давал невероятно трудные задания, которые можно было выполнить только вдвоем. Мне кажется, что это только ухудшало их отношения.
     - Каким образом?
     - Финлей очень требователен, непоседлив и всегда стремится к немедленному результату. Роберт, как вы, несомненно, заметили, совсем другой. У него терпение, в котором мне никогда не удастся с ним сравняться, но именно это терпение всегда раздражало Финлея и заставляло его провоцировать брата. Находиться с ними вместе было очень утомительно.
     - Не сомневаюсь. Впрочем, мы с вами опять говорим только о ваших сыновьях. Как насчет вас самой?
     Выйдя на опушку, Маргарет посмотрела на своего спутника.
     - Не очень честно задавать такой вопрос матери. Я довольно скоро обнаружила, что не имеет никакого значения, способна ли я совместить свою веру со знанием о том, что мои сыновья - колдуны. Я люблю своих мальчиков, кем бы они ни были.
     - Однако, - Эйден остановил Маргарет, коснувшись ее руки, - все же кто они?
     - Не знаю. Делает ли колдовство человека греховным? Это вы должны мне сказать - ведь вы знаете Роберта очень хорошо, лучше, чем я. Роберт - олицетворение зла?
     - Еще несколько лет назад я не колеблясь сказал бы "да".
     - А теперь?
     - В Люсаре есть люди, которые поклялись бы в этом, несмотря на то что знают его не хуже меня.
     - Но что думаете вы? - настаивала Маргарет. - Вы ведь были в Элайте, когда он произнес Слово Уничтожения. Было ли это греховным деянием? Тогда многие погибли - но и многим оказалась сохранена жизнь. Не хотела бы я, чтобы мне пришлось делать подобный выбор.
     - В этом-то и дело. Роберт не делал выбора - выбор произошел сам собой. Если бы меня там не было, если бы я не видел все собственными глазами... после этого, понимаете ли, очень многое изменилось. - Эйден несколько мгновений помолчал, глядя вокруг невидящими глазами, потом снова пошел вперед, заложив руки за спину. - Вы и представить себе не можете, сколько часов я провел, обдумывая все это. А теперь мое время истекло. Не пройдет и недели, как мне придется возглавить священников-бунтовщиков, которые начнут задавать мне те же вопросы - вопросы, ответов на которые я так и не знаю. Однако что-то сказать им мне нужно - они будут считать, что после пяти лет, проведенных бок о бок с могущественным колдуном, я должен был во всем разобраться. Нравится мне это или нет, они будут рассчитывать на мое духовное руководство. Что же мне им сказать?
     Перед ними высился замок, вокруг которого собралось уже больше четырех тысяч воинов. Зеленые поля были усеяны шатрами и загонами, где этим весенним днем беспокойно танцевали лошади. Для лагеря готовящегося к выступлению войска это скопище людей поражало спокойствием, хотя и не тишиной. Воздух дрожал от криков, музыки, смеха, собачьего лая. Все кипело жизнью: сюда собрались солдаты, объединенные единой целью. Скоро - ах, слишком скоро! - вернувшиеся Роберт и Дженн поведут их в сражение.
     И все до единого они будут знать, что их возглавляет колдун.
     - Но должны ли вы? - тихо спросила Маргарет, бросая взгляд на задумавшегося епископа. - Должны ли вы непременно отвечать на их вопросы? Принесет ли это на самом деле пользу? Даже если бы вы знали ответы, - продолжала она, - поймут ли их другие священники, в отличие от вас не имевшие дела с Робертом? Вы же не можете не видеть, какая пропасть лежит между вами и ими. Вы пять лет только и думали о колдовстве и колдунах... Правда, это же можно сказать и о них. Возможно...
     - Что?
     Маргарет улыбнулась и опустила глаза.
     - Простите. Не мне давать вам советы.
     - И все-таки?
     - Ну, вам следовало бы предоставить им возможность все увидеть самим - как это сделал Роберт с вами. Я хочу сказать... если бы он просто явился к вам и сообщил, что в колдовстве нет скверны, а потом у вас на глазах воспользовался Словом Уничтожения, разве вы ему поверили бы? Разве захотели бы пойти за ним? Я знаю, для церкви все иначе, но на самом деле мы с вами оба понимаем: вере нельзя научить, ее можно только чувствовать сердцем. Так же, как вы чувствуете, что при любых обстоятельствах выбрали бы призвание священника, так же, как вы ощутили готовность идти за Робертом, несмотря на сомнения в том, что он собой представляет. Позвольте другим найти собственные ответы; это непременно случится, если вы дадите им время.
     - Но к правильным ли ответам они придут?
     - Что ж, - пожала плечами Маргарет, - вы же будете рядом, чтобы помочь советом.
     Эйден медленно кивнул и улыбнулся:
     - Вы мудрая женщина, миледи.
     - Какая там мудрая - просто практ