- На первый взгляд в саду теперь ничего не происходит, но если заглянуть глубже, то окажется, что насекомые и черви продолжают работу. Существует ли вообще такая вещь, как покой?
     - Для ответа на такой вопрос ты выбрала неподходящего человека.
     Маргарет искоса бросила взгляд на Роберта:
     - Они будут в безопасности, когда уедут отсюда?
     - Настолько, насколько это возможно. Все зависит от того, по-прежнему ли Селар не видит во мне угрозы. Можно только надеяться на то, что мое постоянное пребывание в Данлорне дало ему уверенность в моей непричастности к случившемуся. Он ни на мгновение не должен заподозрить, что я стану помогать Розалинде.
     - Он верит в то, что ты не нарушишь клятвы.
     - Да.
     - Прости меня, Роберт, - нахмурив брови, спросила Маргарет, - но почему ты не выступишь против него? Тебе было бы нетрудно найти сторонников.
     Роберт ответил не сразу. Глаза его стали суровыми, на щеках заходили желваки.
     - Почему никто мне не верит?
     - Не верит в чем?
     - В том, что дело не в моем желании я просто не могу нарушить клятву. Из этого ничего хорошего не получилось бы. Мне никогда не удалось бы собрать достаточно большое войско, чтобы свергнуть Селара, и я категорически отказываюсь претендовать на корону. Да, я знаю, что многие ненавидят меня за то, что я присягнул Селару, взять хоть Дэвида Маклина, не говоря уже о Финлее.
     - Но он же понял...
     - Нет, он просто смирился. Простить меня он так и не простил.
     Они дошли до каменной скамьи под лимонным деревом, и Маргарет опустилась на нее. Роберт стоял рядом; Маргарет видела по его лицу, что сын встревожен. Почему, даже открыв ей свою тайну, он все еще так много от нее скрывает? О том, что кроется за бесстрастной внешностью, она могла только догадываться.
     - Тебе его не хватает, да? - мягко прошептала Маргарет. Роберт никак не откликнулся, и она продолжала: - Ты тоскуешь по возможности быть при дворе Селара, по власти, благодаря которой ты мог многого добиться. Иногда мне кажется, что больше всего ты жалеешь об утраченной дружбе с Селаром. По-моему, поэтому-то ты никогда о нем не говоришь, а может быть, стараешься даже не думать. Не ожидал же ты, что он вернет тебя, когда ты покинул Марсэй? Роберт невесело усмехнулся и понурил голову.
     - Послушать тебя, матушка, так я просто чудовище. Почему должен я был ожидать, что король за мной пошлет?
     - Ты был единственным, кто оказывал на него благотворное влияние, - пожала плечами Маргарет.
     - Неужели все так думают?
     - История подтвердила это, мой дорогой. Роберт отвернулся и слегка покачал головой:
     - Значит, история ошиблась. Мы были друзьями, только и всего. Никаким влиянием я не пользовался, иначе смог бы... - Роберт умолк, тоже опустился на скамью и оперся локтем о колено. - Правда заключается в том, что я вовсе не хотел уезжать из Марсэя. Мне пришлось это сделать. Оставаться там было невозможно; объяснить тебе причину я не могу.
     Маргарет взяла сына за руку.
     - Тебе вовсе не нужно оправдывать передо мной свои поступки. Я просто хочу удостовериться, что ты сам себя понимаешь. В конце концов, все случившееся дело твоей совести, а не моей.
     Роберт поднял на Маргарет мрачный взгляд:
     - Значит, ты считаешь, что я поступил неправильно, когда уехал?
     - Ты любил Селара, был ему предан той преданностью, которой знаменит род Дугласов. Не имеет никакого значения, что я думаю. Важно лишь, чтобы ты верил в истину. Ты сделал все, что мог.
     - Сделал ли? - На мгновение глаза Роберта вспыхнули холодным блеском. Он прижал руку Маргарет к губам. - Знаешь, я думаю, матушка, что Финлей был прав. Только никогда не говори ему об этом.

***

     Дженн стояла у окна и смотрела, как солнце садится в туманную дымку. Ветерок доносил сладкий запах вереска и далекое блеяние овец. У протекавшей в низине реки шелестели деревья, роняя золотые и алые листья. Год шел к концу, скоро наступит зима.
     Когда на небе остался лишь оранжевый отблеск, Дженн закрыла ставни. Время пришло. Кто-то вошел в комнату, но это не был Роберт. И не королева тоже с ней Дженн уже простилась.
     К Дженн неслышными шагами приблизилась Маргарет и взяла ее за руки.
     - Я хотела поблагодарить вас. Роберт рассказал мне, что вы сделали для Финлея.
     - Рассказал? - нахмурилась Дженн.
     - Да, а что? Что в этом плохого?
     - Ничего. - Дженн не могла отвести глаз от стоящей перед ней женщины. В темных глазах отражалась решимость, спокойная вера во что-то, чего не могли поколебать недавние открытия. - Значит, вам все известно.
     - Моя душа разрывается теперь надвое, - мягко улыбнулась Маргарет.
     Дженн опустила глаза:
     - Простите меня.
     - За что? - Дженн только покачала головой, не находя нужных слов. - Будьте осторожны в дороге, - продолжала Маргарет. - Мика и ваши люди будут ждать вас у конца туннеля. Может быть, мы скоро снова встретимся.
     Дженн хотела уйти, приказывала ногам двигаться, но они отказались повиноваться. Ей так хотелось побыть еще в тепле, излучаемом старшей женщиной, в безопасности, которую обещала ее спокойная уверенность в себе. Как будто догадавшись о чувствах девушки, Маргарет улыбнулась и протянула к ней руки. Дженн обняла ее, потом неохотно отстранилась, вышла из комнаты и начала спускаться по холодному камню ступеней.
     Оказавшись в туннеле, Дженн помедлила, чтобы дать глазам привыкнуть к темноте. Удушливая тьма давила на нее почти невыносимо. Не беспокоясь больше о том, что может себя выдать, Дженн вскинула руку и зажгла колдовской огонь. Язычок пламени был крохотным и слабым, но его было достаточно, чтобы видеть дорогу. Осторожно пробираясь по скользким камням, Дженн шла по длинному туннелю, и мысли ее казались ей такими же ограниченными и однообразными, как этот подземный ход.

***

     - Главное, Мика, не старайся, во что бы то ни стало избегать дозоров. Они не могут знать ни кто ты такой, ни почему отправился в путь. Только не признавайся, что едешь из Данлорна.
     Мика кивнул и в последний раз проверил, хорошо ли застегнута подпруга у коня Дженн. Остальные были готовы и только ждали, когда она появится из туннеля. Патрик ходил вокруг темного отверстия, готовый помочь Роберту закрыть его, как только путники уедут. Он был необычно молчалив и насторожен.
     Кончив возиться с подпругой, Мика направился к собственному коню. Рядом с ним, как часовой, стоял Роберт, закутанный в черный плащ; длинные волосы падали ему на плечи, как капюшон. Он явно ждал, когда же все кончится.
     - Еще одно, Мика, - тихо сказал он слуге. - Хорошенько присматривай за ней. Ты единственный, кому я могу доверять. Тебя она послушается, а если бы я послал кого-то другого, она могла бы настоять на своем. У тебя одна задача: благополучно доставить ее домой.
     Мика посмотрел на своего господина, но тот намеренно встал так, чтобы его лицо оставалось в тени.
     - Хорошо, милорд. Обещаю вам это.
     Мика вскочил на коня. Через мгновение из темного туннеля появилась Дженн и погасила свой колдовской огонь. Подойдя к Патрику, она быстро обняла его на прощание, потом, не обращая внимания на темную фигуру Роберта, направилась к своему коню. Только сидя в седле, она повернулась к Роберту.
     Ни один из них не произнес ни слова. Ни жеста, ни прощальной улыбки ничего. Тишину нарушали лишь беспокойные движения лошадей и вой ветра в лощине. Легкое облачко, набежавшее на луну, скользнуло прочь, все вокруг снова залило холодное голубое сияние.
     Роберт медленно поднял руку и погладил по шее коня Дженн, повернулся и, даже не оглянувшись, исчез в отверстии туннеля.
     Первой дала шпоры коню Дженн. Она поскакала вверх по склону, следом за ней двинулись Шейн и Киган. Последним ехал Мика. Выбравшись из лощины, всадники повернули на север.
     - Когда ты вернешься, - неожиданно заговорила Дженн, придержав коня, чтобы оказаться рядом с парнем, - я хотела бы, чтобы ты выполнил одну мою просьбу. Это может оказаться нелегко: я не знаю, как он все воспримет.
     - Конечно, я попытаюсь. Что нужно сделать?
     - Не поблагодаришь ли ты от моего имени своего отца? Он тогда оказал мне доверие, хоть и видел в первый раз. Не знаю, что бы я делала, скажи он "нет".
     Мика бросил на Дженн любопытный взгляд, но только голос выдал его чувства:
     - Хотел бы я знать, как вам удалось убедить его отправиться в замок.
     - Все было просто. Я сказала ему, кто я такая. Должно быть, он решил, что я не стала бы просить о помощи, не будь положение действительно отчаянным.
     Мика кивнул:
     - Он очень уважает ваше семейство. Ваш батюшка решительно выступил против Селара и не поклялся ему в верности. Такие вещи очень важны для моего отца.
     - Да? - пробормотала Дженн. - Тогда лучше не говори ему, что, по моему мнению, Роберт поступил совершенно правильно. Не стоит разбивать иллюзии твоего отца, правда?
     Казалось, земля разворачивается перед ними, как нарисованная на пергаменте карта: сначала коричневая, потом, ближе к Элайте, зеленая. Погода их не подвела: даже ночами не было особенно холодно. Когда на второй день пути пошел дождь, они переждали его в придорожной таверне. Там-то Мика и стал расспрашивать Дженн о жизни в Элайте. Сидя напротив следившего за каждым ее движением блестящими озорными глазами Мики, не ответить ему, девушка не могла. Она откровенно рассказала ему о приюте, о брате Бенедикте и даже о том, как повстречала Розалинду. Было так приятно говорить свободно, не следя за каждым своим словом. Радовало Дженн и то, как подружились Мика, Китай и Шейн. Почти полные противоположности по характеру, Мика и Шейн все время подшучивали друг над другом, заставляя Кигана то ворчать, то смеяться. Только это и делало обратный путь в Элайту выносимым для Дженн. Пока ее спутники болтали между собой, она могла отдаться собственным мыслям. Мужчины ни о чем ее не спрашивали, только Мика иногда бросал на Дженн внимательный взгляд.
     Наконец в сумерки, когда на небе появилась полная луна, они поднялись на холм, откуда открывался вид на Элайту. Отсюда Мика должен был повернуть обратно.
     - Надеюсь, вы не обратитесь в бегство, как только я повернусь спиной? - лукаво спросил Мика.
     - Куда же мне бежать? - Дженн кивнула в сторону Кигана и Шейна. - Эти двое не отстанут от меня ни на шаг.
     Мика, подняв руку в прощальном приветствии, поскакал вниз по склону, и только ветер донес его смех. Дженн снова почувствовала одиночество.
     Стража замка заметила их приближение издалека. Ворота оказались распахнуты, во дворе ждал Нейл. Не успела Дженн спешиться, как он отвел ее в сторону.
     - Добро пожаловать домой, госпожа. Ваш батюшка ожидает вас в кабинете.
     Управляющий ничего больше не добавил, но предчувствие тяжким камнем легло на сердце Дженн. Она собиралась умыться и сменить дорожное платье, прежде чем подняться к Якобу, но слова Нейла заставили ее передумать. Если отец ждет ее, нужно идти немедленно.
     Якоб в одиночестве сидел, как обычно, в кресле у камина. На коленях у него лежало письмо со свешивающейся на шнуре восковой печатью. Когда Дженн вошла, старик не поднял глаз.
     - Закрой дверь.
     Дженн сделала, как ей было сказано. Ей хотелось обнять отца, хотелось согреть руки у огня, но она не осмелилась.
     - Я и сказать не могу, как в тебе разочарован, - начал Якоб, все еще не глядя на Дженн. - Нет нужды говорить, что ты причинила мне боль. Я принял тебя обратно, несмотря на твое прошлое, принял, надеясь и веря, что ты, урожденная Росс, сможешь научиться всему, что нужно, чтобы занять подобающее место. Вместо этого ты навлекла на нас бесчестье.
     Сердце Дженн оборвалось, руки ее начали дрожать. Она хотела что-то сказать, но не решилась, понимая, что как только она откроет рот, ледяной тон Якоба сменится яростью.
     В наступившей тишине Якоб, наконец, поднял голову. Глаза его блестели холодной сталью.
     - Где ты была? - Дженн все еще не могла вымолвить ни слова, и старик продолжал: - Я послал тебе письмо в Мейтленд, чтобы напомнить: нужно вернуться к празднованию годовщины твоего возвращения. Но тебя там не было, ты там и не появлялась. Ты виделась с Данлорном, не так ли? Твое обещание никогда с ним больше не встречаться было просто ложью!
     Этого Дженн не выдержала. Упав на колени, она протянула к отцу руки:
     - Батюшка, пожалуйста, выслушай меня! Ты не понимаешь...
     - Слушать, пока ты будешь изобретать новые отговорки? Я надеялся, что у Данлорна сохранились хоть остатки чести!
     Дженн хотелось убежать не только из этой комнаты, а вообще от всего и всех. Однако этого позволить себе она не могла. Стиснув дрожащие руки, она попыталась придать своему голосу твердость.
     - Я не собиралась обманывать тебя, батюшка, но все произошло так быстро... Роберт не имел никакого отношения к моему отъезду...
     - Ты, в самом деле, рассчитываешь, что я этому поверю? - бросил Якоб. - О подлом предателе я слышать ничего не желаю!
     - Но ты должен выслушать, батюшка, - прошептала Дженн, пытаясь проглотить комок в горле, - если хочешь услышать от меня правду.
     Она выложила все, как ни хотела скрыть, чтобы не вовлечь отца в опасное дело, с того момента, как оказалась на ферме Маркаллена, и до своего отъезда из Данлорна. Со всеми подробностями она описала, как принял ее Роберт, как настаивал он, чтобы она уехала следующей же ночью, как отчитывал ее за участие в побеге королевы. Дженн не стала скрывать ничего за исключением колдовства. Она рассказала отцу обо всем, что ей поведала Розалинда: об издевательствах Селара, о его насилии над королевой, о его военных планах.
     Начав говорить, Дженн почувствовала, что сами боги не могли бы заставить ее умолкнуть. Только полностью все, рассказав Якобу, она в изнеможении присела.
     - Прошу тебя, не вини Адди, Шейна и Кигана. Накажи меня, я заслужила, а они только старались присмотреть за мной, уверяю тебя. - Дженн опустила голову, не смея взглянуть на отца.
     - Ты... ты решила помочь королеве в таких ужасных обстоятельствах и даже не подумала сказать мне! - пробормотал Якоб в ужасе. - Ты рисковала жизнью!.. - Голос старика оборвался, он отвел глаза. - Ради всех богов, Дженнифер! Почему? Разве ты не доверяешь мне? Разве думаешь, что я не пришел бы на помощь королеве? Что я мог бы отдать ее в руки солдат короля?
     - Нет, батюшка, - с жаром ответила Дженн, сердце которой все еще бешено, колотилось, - но так, если бы меня схватили, никто не смог бы ни в чем обвинить тебя. Всем известно, что я непослушная, своевольная. Все можно было бы свалить на мое прошлое. И ты, и Белла были бы в безопасности. Раз вы с ней ничего не знали, вас ни в чем нельзя было бы обвинить.
     - Так ты хотела меня защитить? Твоего собственного отца! И как же ложью и готовностью подвергнуть свою жизнь опасности! - Якоб наклонился вперед и стиснул руку Дженн. - А не пришло тебе в голову, что это моя обязанность защищать тебя?
     - Прости меня, батюшка, - поникла Дженн, и Якоб выпустил ее руку.
     - Данлорн был прав, ты вела себя глупо, - наконец проворчал Якоб. - Наказывать твоих помощников я не стану я слишком хорошо знаю, как ты умеешь обвести человека вокруг пальца. Вот и меня ты снова приручила. Как ни возмущен я твоими замашками, не могу не восхититься мужеством, с которым ты пришла на помощь королеве. Ну что там, - ворчливо продолжал он, - придется признать, что Данлорна я недооценивал. Помощь Розалинде очко в его пользу, хоть и нельзя сказать, что это искупает его прежние грехи. Какая-то честь у него осталась достаточно, чтобы встать на сторону преследуемой королевы. Жаль, что он не сделал этого гораздо раньше, прежде чем ей пришлось обратиться в бегство.
     Якоб, хмурясь, взглянул на Дженн; лоб его прорезали глубокие морщины.
     - Что же касается тебя, Дженнифер... Как я тебя ни люблю, доверять тебе не могу. Ты мне солгала. Это отчасти и моя вина нужно было внимательнее следить за твоим воспитанием. Нужно было с самого начала быть бдительнее тогда бы тебя не похитили! Но больше я твоего своеволия не потерплю: без моего прямого разрешения ты не будешь покидать замок, да и то только чтобы побывать в деревне. Никаких больше дел с отцом Бенедиктом! Пусть вместо тебя ему помогает Шейн это послужит ему наказанием. И еще...
     Якоб умолк, его взгляд снова обратился к лежащему у него на коленях письму.
     - Что ж, скоро твое своеволие перестанет быть моей проблемой. После бегства королевы Селар старается избавиться от всякой угрозы своему трону, и с этой целью решил выдать тебя замуж. Через две недели он прибудет сюда с твоим нареченным и с сильным войском. Он ожидает встретить с твоей стороны готовность выполнить его волю.
     Дженн, охнув, поднялась на ноги:
     - Всего через две недели? Якоб против воли смягчился:
     - Да. Всего через две недели. Мало времени даже для того, чтобы приготовить свадебный наряд. Однако таков королевский приказ, и я не могу ему противиться. - Он помолчал, и лицо его утратило суровость. Якоб протянул руку к Дженн, но не коснулся ее. - Мы ведь знали, что рано или поздно такое случится. Мне очень жаль: я ничего не могу сделать, чтобы избавить тебя от этого.
     Так, значит, действительно все кончено... Прощай свобода, приключения, опасности... Через две недели она выйдет замуж, и ее жизнь снова полностью переменится.
     - Говорится ли... - Дженн сглотнула и начала снова: - Говорится ли в письме, за кого я должна выйти замуж?
     Якоб кивнул; его лицо исказила гримаса отвращения.
     - Тебе, моя дорогая, предназначен не какой-нибудь простолюдин, а очень высокородный супруг. Тьеж Ичерн, герцог Эйр, кузен Селара. Кровожадный солдафон, не обладающий ни изяществом, ни воображением, не говоря уже об уме. Говоря по правде, Дженнифер, ты выиграла бы, если бы постриглась в монахини.
     Дженн медленно кивнула; руки ее все еще дрожали. Срывающимся голосом она пообещала:
     - Я буду, готова, батюшка. Тебе больше не придется за меня краснеть.
     - Не придется краснеть, - повторил Якоб тоном, которого Дженн раньше не слышала, - и чтобы доказать это всем, я устрою тебе такую свадьбу, какой еще не было в нашем роду. Я приглашу всех своих друзей быть свидетелями жертвоприношения, которого требует Селар. Ему не удастся провернуть это дело тихо и трусливо. Хотя бы это для тебя я сделаю.
     Опустив голову, Дженн пробормотала что-то о необходимости умыться и отдохнуть с дороги. Она не могла больше оставаться в кабинете отца. Проходя по короткому коридору в зал, она не в силах была даже ответить на приветствия слуг, зажигавших свечи. Добравшись до лестницы, она поднялась на самый верх и, наконец, оказалась в своей комнате. Здесь все было так, как и до ее отъезда две недели назад. В камине пылал огонь, на столе дожидался ужин.
     Дженн повернула ключ в замке и, шатаясь, подошла к столу. Горшочек меда, хлеб, мягкий желтый сыр... Одним движением она смахнула все на пол, потом, поднатужившись, опрокинула стол. Хватая ртом воздух, Дженн кинулась к постели, сгребла одеяла и простыни и расшвыряла по комнате. Гнев, отчаяние, злость, которые она сдерживала так долго, наконец, вырвались на свободу. Разгромив все, что могла, Дженн рухнула на пол и неудержимо зарыдала. Сжавшись в комок, крепко зажмурив глаза, она забилась в угол и долго всхлипывала, лелея свою боль и одновременно страстно желая, чтобы она прошла.

***

     Так, значит, война.
     Селар собрался начать войну с Майенной, вознамерился завладеть короной своего брата. Люсарские войска нужны ему, чтобы завладеть тем, что никогда по праву ему не принадлежало. Для этого все средства хороши нападения разбойников, раскол церкви, потакание Гильдии, лишь бы утолить жажду мести, жажду крови.
     Якоб подвинул кресло ближе к окну. Колесики заскрежетали по камню, но он не обратил на это внимания. Распахнув окно, старик оперся локтями на подоконник. Рассвет еще только занимался, чистый и свежий, полный новых надежд и обещаний.
     Однако на самом деле единственное обещание война. Что же касается надежды...
     В