ложь. Но  так  далеко на  севере в Ираке нет прессы,  сказал он
себе. Та что, может  быть, все  это  правда, может,  все  обрывки  несвязных
разговоров, это  кусочки правды, которую  он, как не  весьма  смышленый,  не
может сшить вместе. Он подумал, что скажут жители поселка, если их спросить:
как они думают,  является ли поле цветов входом  в Рай? Он задумался, почему
ответы,  которые они давали следователям, были засекречены? Наверное, жители
знают что-то такое, что командование не хочет, чтобы услышали все остальные.
Лучше не  задумываться  над  такими  вещами, лучше уколоть  немного  боевого
раствора и стать слюнявым и красноглазым. Тем не менее, он об этом думает. О
том,  что  знает,  о том,  что  слышал.  Сложить  все  вместе  -  это  Вызов
Сегодняшней Новой Армии.  Он  выключил  музыку  и включил внутренний  канал,
услышав, как  Бакстер говорит: "...живут в выдолбленных жемчужных раковинах.
Каждый мужчина получит два сада из золота и два сада из серебра."
     "Я не  слышала,  что  женщинам  предполагается  туда  входить", сказала
Джанет Пердью. "Хотя думаю,  что смогу послать их на фиг." Она засмеялась, и
другая женщина патруля, Гей Робан, ГРоб, присоединилась к ней.
     Транспортер остановился и огни стали красными. Уилсон понял, что они на
краю  поля.  Время  раствор  вколоть, пряжку  подтянуть,  вставить  ружье  в
компьютер, все  обезопасить.  Бакстер продолжал  жужжать,  толкуя  теперь  о
многообразии демонов и ангелов, и  как люди  приходят из  ада все обгорелые,
кроме лиц, и ложатся на берега реки, чтобы поправиться. Как в судный день ад
вытащат из-под  земли на  семидесяти тысячах  веревок.  Уилсон  настучал  на
компьютере смесь наркотиков, готовя себе сухой  мартини для  Божьего  удела,
чуть пошептавшись с IQ. Игла шприца уколола предплечье. За несколько  секунд
его охватило  патологически  ровной  ощущение  компетентности и уверенности,
подчеркнутое   потоком   возмущения  и   преданности  долгу.  Клаустрофобное
окружение транспортера казалось стручком, который  вскоре лопнет и  выбросит
их, развернув так,  словно  идет посев  демократии на новом  грунте.  Хоть и
заглушенная  скафандрами и  шлемами,  свирепость  его  товарищей  по  оружию
излучалась вокруг. Выражения лиц, частью скрытые  красными отражениями, были
одинаково  мрачными. Кроме  ДеНово, который  включил свой  скрывающий экран.
Вместо  глаз, носа и рта  его лицевая  пластина демонстрировала видеокадр из
домашнего кино, какие-то ребята - один из них, вероятно, сам ДеНово - играли
на чьем-то  заднем  дворе, плескаясь в пластиковом бассейне. Свой скрывающий
экран  Уилсон  запрограммировал  показывать  фотографии  Скалистых  гор,  но
подумывает, не поменять ли его.
     Голос полковника Риза зазвучал по внутреннему каналу. Уилсон никогда не
встречался  с  полковником, ни  разу  не  обменивался  с  ним  взглядом.  Он
подозревал, что Риз не существует, что  он просто компьютерная программа, но
он слушал слова и позволял их созданию контролировать себя.  Он рисовал Риза
башнеподобной  воинственной фигурой,  а  не  рыхлым  капелланом.  Стоящим  в
хрустящей парадной форме, глядящим на них строго, однако дружески и любовно.
     "Идея, за  которую вы  сражаетесь,  слишком велика, чтобы  держать ее в
памяти",  говорил полковник.  "Если б она была  видимой, то  была бы слишком
велика для обозрения. Как  ширина неба или форма  вселенной.  Здесь, в  этом
месте страха и беззакония,  вы  являетесь единственным выражением этой идеи.
Вы представляете ее огненный  край,  вы  несете ее  пламя,  вы  носители  ее
очищающего огня. Вы самые опасные мужчины и женщины мира. Вы убиваете, чтобы
не  надо было убивать другим, и лучше вас в  этом деле нет никого. И если вы
погибнете,  вы будете в какой-то форме продолжать это делать, потому что то,
что  живет  в вас  и через вас,  никогда не умирает. Даже ваша смерть  будет
освещать путь."
     Полковник  говорил  о  доме,  о  Боге,  о  стране, в чьих  национальных
интересах была  создана эта  красиво  скроенная,  корпоративно  спонсируемая
проповедь военной религии,  произносимая, чтобы  воодушевить в них пылкость,
сравнимую с пылкостью Врага. Он упомянул каждого солдата по имени и ссылался
на элементы  их  частной жизни, на особые моменты, на  знакомых им  людей  и
знакомые места. Слова Уилсону казались проповедью, и он заткнул уши.

06:37
     Было три  патруля,  в  команде  каждого  по  восемь,  еще две  подобные
патрульные группы должны  были последовать  за  ними  по  расписанию.  Всего
семьдесят  два солдата.  Время  от времени Уилсон проверял экран шлема,  где
показывалась цифровая анимация их продвижения, маленькие  коричневые фигурки
по колена в  желтых цветах. Он мог  управлять  экраном, чтобы  тот давал ему
картинку под  любым  желаемым  углом,  даже  крупные  планы шлемов,  которые
открывали выражения лиц каждого солдата в каждый момент  времени, нанесенные
на   очертания,  хотя  и  индивидуализированные,  но  прорисованные,  как  у
супергероев комиксов.  Иногда он приказывал экрану дать ему вид снизу вверх,
то  на одного  солдата, то на другого, крутая точка  зрения, заставляющая их
казаться гигантами, двигающимися  под пустым серо-голубым  небом. Он смотрел
так на  Бакстера, когда игрушечный вертолет  появился на  цифровом небе  над
образом  Бакстера.  Мигающие  красные  слова  материализовались  на  экране,
приказывая продвигаться быстрее, патрули в тылу готовы к высадке.
     Жерло  пещеры, вырытой  бомбой, шириной  в  четыреста  шестьдесят  семь
футов, но  его глубина  на инструментах  Уилсона читалась как бесконечность.
Даже еще  более огорчительно, казалось,  что пещера  занимает весь фундамент
горы - невероятный  тоннаж  по существу парит  в  воздухе, поддерживаемый на
высоте от  сорока одного до  семидесяти  семи футов только тонкими каменными
стенками. Думая, что шлем, наверное, грохнулся, Уилсон проверил  показания у
других.  Везде показывалось то  же самое. Красные  слова  продолжали мигать,
приказывая   продвигаться.   Бакстер,    возглавлявший   патруль,   попросил
подтверждения от командира  и получил его. Мысль, что он близок к гибели, на
нервы Уилсону  не действовала. Смерть будет быстрой,  его растворы хороши, а
слова полковника Риза были ножом, который порезал  его страхи так тонко, что
они  растворились в нем, как  горячее  масло в бисквите. Он двинулся вперед,
передвинув винтовку,  чтобы лучше  покрывать свой  сектор. Проходя под зубом
нависающей скалы у входа в пещеру, он переключился на частный канал и вызвал
Бакстера.
     "Эй, пес!", сказал Уилсон.  "Есть еще  добрые  советы, как вести себя в
послежизни?"
     Бакстер пару секунд не отзывался, потом сказал: "Ага. Будь готов."
     "Хреново  командование  это и  так знает,  мужик.  Они  знают, что  все
грохнется."
     "Думаешь?",  спросил   Бакстер  слегка  заторможенным  голосом.  "Вколи
малость IQ, мужик. А то идиотизм проклевывается."
     "Здесь  нет времени клеваться",  сказал  Уилсон.  "Время смотреть прямо
вперед. Время мыслить только по карте."
     "IQ хорош в любое время. Ты выбрал смесь, от  которой  слишком думаешь,
мужик. Эту хреновину дома потом жги."
     Несколько секунд они шли молча.
     "Олл райт. Я отключаюсь", сказал Бакстер.
     "Эй, Бакстер!"
     "Чего?"
     Уилсону  хотелось сказать что-то, чтобы подкрепить  их  союз,  признать
его, потому что в центре его львиного пыла,  его сверхъестественного чувства
направления,  была  незащищенная  часть,  которая  нуждалась  в человеческом
приятии; но он  не мог  найти слов.  Наконец,  он  произнес: "Мы крутые,  а,
мужик?"
     "Только так, мужик. Ты это знаешь. Только так."
     "Окей... крутые."
     Они тащились  вперед,  круша под  ногами желтые цветы, а  потом Бакстер
сказал:  "Знаешь, что говорит эта книга о  Рае? Говорит, ты войдешь  в Рай в
самой красивой и совершенной из форм... в форме Адама."
     "Адам, который Адам и Ева?"
     "Ага, ты  войдешь в Рай, и станешь в точности, как он. Будешь  высокий,
как пальма. Ростом в шестьдесят кубитов."
     "Хренов Рай, должно быть,  серьезное хреновое местечко", сказал Уилсон,
а Бакстер отозвался: "Не может быть намного больше, чем эта  пещера, правда?
Это последнее, что я прочитал."
     Они оставались вместе в молчании.
     "Олл райт, мужик", сказал Бакстер. "Отключаюсь."

07:42
     Цветы, очевидно, не кончались, чем глубже они заходили в пещеру, и свет
оставался  все таким  же без видимых его  источников,  словно  они двигались
внутри пузыря бледного рассветного сияния, неся  его  вперед с собой. Уилсон
думал,  что если  пещера  и вправду Рай,  тогда весь Рай это,  должно  быть,
только  этот свет и эти  цветы. Они  больше не  могли видеть  стены  пещеры,
только ее каменистый  потолок. Под конец его цифровой экран  зарегистрировал
на краю дисплея что-то круглое  и белое. Массивный белый шар, размером более
двухсот  футов в диаметре. Однако, когда  они  подходили  ближе к сюрреально
выглядящему  объекту,  он  понял,  что  хотя  шар  достаточно  велик,  чтобы
забраться внутрь и обойти кругом - для  такой цели была открыта дверь - он и
близко не такой большой,  как  говорят приборы. Поверхность его  глянцевая и
блестящая, как у жемчужины.  Вместо  того,  чтобы  стоять на  уровне грунта,
дверь  располагалась  на высоте,  наверное, восемнадцати-двадцати футов  над
головой. От нее отходили следы раздавленных желтых цветов, заставляя думать,
что  эта  штука брошена  беззаботной  рукой  и  что она катилась  до полного
останова. Дверную раму полосками окрашивали пятна яркой крови.
     По  внутреннему каналу забубнили  голоса.  Бакстер приказал всем, кроме
Уилсона, заткнуться, и быть настороже. Уилсон настучал  укол IQ. Время  быть
мудрым. Он благоговейно рассматривал жемчужину, пока Бакстер контактировал с
командованием,  и, когда  укол  возымел эффект,  он подумал,  что  жемчужина
вполне могла быть две сотни футов в диаметре. Если они в  самом деле вошли в
Рай,  то их тела, в соответствии с Кораном, ростом в двадцать кубитов, и это
ставит жемчужину в совершенно иную перспективу. Конечно, это  бредятина,  но
сама их  миссия - бредятина. Бредятина может оказаться критически важной для
выживания.
     "Не  могу  достучаться",  по частному  каналу Бакстер  сказал  Уилсону.
"Командный канал сдох."
     Уилсон ждал приказа.
     "Давай-ка  загляни  туда",  указал  Бакстер  на  дверь.  "Оставайся  на
частном, когда рапортуешь."
     Уилсон  проверил  энергохранилище  на   своих  волшебных  ботинках.  Он
согнулся, высоко  подпрыгнул,  схватился  за край двери и  затащил  себя  на
порог, там закрепился, и посмотрел  вниз в  жемчужину.  То,  что он  увидел,
называется роскошью. Занавеси из персикового и бирюзового шелка, гобелены на
стенах;  посуда  из  серебра  и  золота;  оббитые  шелком  диваны и подушки;
витиеватые  ковры,  инкрустированные  столы  и  кресла.  Но  все  порванное,
разбросанное, сломанное, как после  жестокого вторжения  грабителей. Арочный
проем  вел в другую  роскошную  примыкающую  комнату. Странная  штука, пол -
соответственно  расположению двери -  был  сильно скошен, мебель должна была
вся соскользнуть в  сторону;  но,  хотя опрокинутая  и  побитая,  мебель  не
подчинялась закону тяготения, и если бы Уилсон упал вниз, на таком склоне он
не смог бы стоять. Это дезориентировало.
     Он отрапортовал Бакстеру и тот сказал: "Я поднимаюсь."
     Бакстер  прыгнул, схватился  за  дверь. Уилсон протянул  руку  в боевой
перчатке, помог перевалить порог.  Они  скорчились вместе  в дверном проеме,
неуклюже балансируя, цепляясь друг за друга.
     "Выглядит  чисто",  сказал  Бакстер,  обозрев все.  "Может,  это и есть
путь."
     "Путь?  Путь  куда,   мать-перемать?",  спросил   Уилсон.  "Это  не  по
протоколу, мужик. Нам поручено разведать пещеру и сообщить, что мы нашли. Не
предполагается, что мы полезем внутрь того говна, которое найдем."
     "Я не так понял приказ."
     Равнодушие Бакстера, его отрывистый солдафонский тон, вывели Уилсона из
себя. "Я на хрен почтительно не согласен. Я  думаю, что чертов капрал держит
голову выше жопы."
     "Проверь свой дисплей, мужик. Видишь размеры пещеры?"
     Размеры показывались бесконечными во всех направлениях, кроме потолка.
     "Командный  канал сдох",  сказал Бакстер.  "Направления нет  никуда. Мы
можем бродить по трахнутым  цветам  пока не завоняем в  своих  скафандрах, а
можем  исследовать апартаменты  этого чертова  обиталища. И  я  скажу, каким
путем мы пойдем."
     "Я понимаю логику капрала. Я признаю в ней некую степень смысла. Тем не
менее..."
     "Закрой пасть, мужик!"
     "...  я  намекаю, что, возможно, не самый мудрый способ действия, когда
мы прыгаем в первую же трахнутую кроличью нору, на которую наткнулись."
     ДеНово посигналил по внутреннему каналу и Бакстер попросил рапортовать.
     "Вам  стоит посмотреть!", возбужденно сказал  ДеНово.  "Здесь  здоровый
провал. Внизу, похоже, лесочек. Деревья... золотые.  Стволы и листья, все из
золота!"
     Уилсон заметил ДеНово на расстоянии, крошечная коричневая фигурка.
     "Какого черта ты там делаешь? Немедленно убирай  свою задницу оттуда!",
потребовал Бакстер.
     "Это поразительно, Бакстер!", сказал ДеНово. "Озверительно красиво!"
     Уилсон вывел  цифровой образ ДеНово на экран шлема и взял крупный план.
Выражение  лица  было преувеличенно  радостным,  выражение неистового  героя
комиксов - итальянца.  Уилсон сместился на  вид сверху, увидел провал,  ряды
компьютерно реализованных желтых деревьев и кустов. Он снова переключился на
крупный  план  ДеНово. Бакстер  вопил,  приказывая  ДеНово  вернуться, когда
что-то темное мелькнуло поперек экрана и он исчез. Уилсон взглянул на точку,
где  последний  раз видел  ДеНово.  Только  желтые  цветы. Тревожные  голоса
застрекотали по внутреннему каналу. Бакстер прокричал им замолчать, приказав
всем отступить к жемчужине.
     "Ты видел, что это было?", спросил он Уилсона.
     "Я следил за своим экраном, мужик. Там было просто пятно."
     Бакстер кивнул в сторону комнаты внизу. "Прыгаем туда."
     "Бакстер, я не думаю..."
     "Нам больше некуда идти. Я подержу дверь. Давай."
     Уилсон прыгнул, совершил мягкую посадку на своих  волшебных башмаках, и
упал на четвереньки. Он поднялся, держа винтовку наготове, пытаясь на экране
обнаружить следы живого. "Все чисто", сказал он Бакстеру.
     "Оставайся там!" Бакстер продолжал торопить  остаток  патруля,  а потом
заорал:  "А,  черт!", и  завопил  на них. Уилсон услышал очереди стрелкового
оружия и разрывы гранат. Он проверил экран. Волки, подумал  он, когда увидел
фигуры, что приближались к жемчужине. Но это не были  настоящие волки, у них
человеческие ноги  и  руки... если не  считать,  что на  пальцах  когти. Они
бегают,   касаясь   невероятно   длинными    руками   земли,   они   покрыты
красновато-коричневой  шкурой,  того же цвета, что и гора. И они  с  длинной
челюстью.  С  красными  глазами.  Их  члены  тонкие, нити  слюны  тянутся  с
подбородков,  когда  они мчатся по цветам,  настигая гораздо меньшие фигуры,
спешащие к  жемчужине. Даже  сгорбившись, их головы скребут  по потолку, так
что они должны быть в сорок-пятьдесят футов росту - если верить приборам. Но
как он может  им  верить,  как  может  он принять этих цифровых  монстров за
правду?  Он  обратился  к  Бакстеру,  спрашивая, что  тот видит, но  Бакстер
слишком занят  приказами, чтобы  ответить. Уилсон  сосредоточился на  экране
шлема. И  следил,  как  неуклюжая  поступь  одного из вервольфов привела его
близко к бегущему солдату.  Джанет Пердью. Он  схватил ее когтистой рукой  и
перекусил  пополам,  словно  она  была  леденцовой  палочкой  с дергающимися
ногами. Кровь  расплылась,  как в  японском  мультфильме.  Потрясенный, не в
состоянии поверить, Уилсон нажал повтор и проследил, как это случилось,  еще
раз.
     Солдат появился в раме дверного  проема наверху  и  спрыгнул вниз.  Гей
Робан, выглядела устрашенной за лицевой панелью. Она отстегнула шлем и сняла
его, сорвав шапочку, что закрывала ее  коротко подстриженные светлые волосы.
Она  оцепенело посмотрела  на  Уилсон, потом перевела глаза на беспорядок  в
комнате.
     "Это волки там, ГРоб?", спросил  Уилсон, беря  ее  за руку.  "Или вроде
вервольфов?"
     Она оттолкнула его и сказала смутно: "Хреновы монстры."
     Бакстер  спрыгнул  вниз,  закрыв  за  собой дверь перед  этим,  и  ГРоб
завопила на него: "Трусливый подонок! Ты не можешь их просто бросить!"
     "Проверь  экран", ответил  он,  и  когда она  не  захотела успокоиться,
заорал: "Они погибли, черт побери! Проверь!"
     Действуя ошеломленно,  ГРоб снова  надела шлем. Уилсон  вывел  на экран
широкий угол обзора. Вервольфы шатались кругом,  наклонялись, чтобы понюхать
цветы, потом хромой, горбящийся походкой торопились в другое  место и нюхали
снова.  Никаких  солдат  не было видно, но  то, что вервольфы  охотились  за
выжившими,  заставило  Уилсона  думать,  что некоторые  могут быть живы,  их
скафандры выключены, может быть погребены под грязью. Три патрульные группы.
Семьдесят  два солдата. Они  же  не могут  быть единственными,  кому удалось
выжить. Все произошло так быстро.
     ГРоб подняла свой шлем. "Боже!"
     "Сучий пророк ошибался", прямо сказал Бакстер.
     "Может, какие-то наши люди еще есть  там",  сказал  Уилсон. "Они  могли
отключиться, они..."
     "Да?", хохотнул Бакстер. "Мы  не пойдем назад  ради "может". Выкинь это
из головы."
     "Мы не может оставаться здесь", постучала ГРоб по стене. "Кто-то поднял
эту  чертову штуку и  швырнул ее.  Ты видел следы, что  она оставила. На что
похоже? Они ею  швыряются! Ты хочешь быть  здесь,  когда какой-то сукин  сын
вернется?"
     "Мы здесь не привязаны", сказал Бакстер.
     "Мы не выйдем наружу, мы  здесь  не привязаны...", сказала  ГРоб  ему в
лицо. "Ты как-то сделаешь, чтобы мы исчезли, Баксман? ..."
     Бакстер увильнул от конфронтации и нацелил на нее палец. "Тебе бы лучше
остыть, женщина!"
     Ее щеки  покраснели, ГРоб  сверлила  его  яростным  взглядом,  и,  даже
посреди страха  и  идиотизма, Уилсон чувствовал тягу  старого влечения, того
устойчивого чувства, что ощущал когда-то  к  ней. Он удивлялся, как он может
думать о сексе,  хотя бы мимолетно, хотя бы с  ГРоб, которая накаченная,  но
выглядит как женщина, а не как  стероидная королева, вроде Пердью. Вырвемся,
подумал  он. Его гормоны обещают ему  выход. Он  все  еще не мог смириться с
тем, что Пердью мертва. Она была бешено трахающимся солдатом.
     "Настучи-ка себе  успокоителей",  сказал  Бакстер,  обращаясь  к  ГРоб.
"Легкий уровень."
     Гроб и не шевельнулась.
     "Это приказ!" Он взглянул на Уилсона. "И ты тоже."
     "Это глупо, мужик! Мы не принимаем успокоитель в таком дерьме!"
     "Слышал, что я сказал? Это приказ!"
     "Я уже  сделал амфи,  когда показались волки", сказал Уилсон,  не желая
тупить свою остроту восприятия. "Я-то сделаю, но не поможет."
     Бакстер посмотрел на  него с подозрением,  потом сказал устало: "Это не
волки, а шайтаны. Я говорил о них в транспортере."
     "Я слушал не все время."
     "В  мусульманском аде  некоторые дьяволы  напоминают  волков.  Их мы  и
видели."
     "Я  думал, что  здесь  предполагается  Рай", сказал  Уилсон, и  Бакстер
ответил: "Кто на хрен  знает?  Может, оборванцы в деревне не хотели говорить
прямо. Может, кусали нас в задницу. Не в первый раз."
     ГРоб,  набирая код наркосмеси,  пренебрежительно  фыркнула.  "Мы просто
будем сидеть и кайфовать, пока дерьмо не рассосется? Таков план?"
     Бакстер проверил  смесь на ее  компьютере,  сказал добавить амфи, потом
обратился к Уилсону: "Просмотри жемчужину для нее."
     Внутренность жемчужины  состояла  из  камер  и камер,  которые казались
бесконечной  прогрессией  комнат  разных  пропорций.  Уилсон  отрапортовал и
Бакстер сказал: "Поняла, ГРоб?  Бесконечность. Эта комната,  потом дру