. Нервы, подумала Салли. Чертовы старушечьи  нервы.  Может,  это  и
правда какие-то подростки залили зенки да врезались  на  машине  в  стену.
Вывернувшийся откуда-то  ветерок  задул  спичку,  и  Салли  зажгла  новую.
Ветерок задул и эту, и тогда Салли осознала, что  подростки  ни  при  чем,
потому что на сей раз ветерок не ускользнул  прочь,  но  принялся  порхать
вокруг нее, задирая ей  платье,  играя  волосами,  извиваясь  вокруг  ног,
охлопывая и обшаривая ее со всех сторон,  и  в  нем  угадывалось  чувство,
осведомленность, отчего кости Салли обратились  вдруг  в  осколки  черного
льда. Нечто пришло с моря, некое злобное существо, воплотившееся в  ветре,
проломившее стены, дабы исполнить свою  отвратительную  музыку,  леденящую
кровь, и оно окружало Салли  со  всех  сторон,  забавлялось  ею,  готовясь
унести ее к чертям и скрыться. Оно источало липкий, едкий запах,  льнувший
к ее коже во всех местах, где оно коснулось.
   Салли попятилась в первую комнату, испытывая желание закричать,  но  не
находя голоса и издавая лишь слабый скрежет. Ветер потек  следом,  вздымая
газеты и швыряя их в Салли, будто складчатых белых нетопырей, облепляя ими
ее лицо и грудь. И тут она завизжала. Шмыгнув сквозь пролом, Салли  очертя
голову ринулась в бегство, чувствуя, как сердце подкатывается  под  горло,
спотыкаясь, падая, вскакивая снова, размахивая руками и вопя. За ее спиной
ветер с ревом хлынул из дома, и Салли привиделось, как он принимает  облик
циклопического черного демона, насмехающегося  над  ней,  позволяющего  ей
думать, будто  удастся  улизнуть  в  целости  и  сохранности,  прежде  чем
наброситься на нее и разодрать в клочья. Она скатилась по склону последней
дюны, со всхлипами втягивая воздух измочаленными легкими,  рванула  дверцу
джипа, трясущейся рукой ткнула ключ в  замок  зажигания,  в  душе  вознося
молитву, пока двигатель не завелся, и под натужный скрежет коробки передач
свернула на Нантакетскую дорогу.
   Лишь промахнув полдороги до Сайасконсета,  она  успокоилась  настолько,
что смогла пораскинуть умом, соображая, что предпринять,  и  первым  делом
решила катить прямиком в Нантакет и выложить все Хью Уэлдону. Хотя Господь
ведает, как он себя поведет. Или что  скажет.  Кремень  худосочный,  а  не
человек!  Скорее  всего  расхохочется  ей  в  лицо  и  помчится  к   своим
собутыльникам, чтобы растрепать свеженький анекдотец  про  Сайасконсетскую
Салли. Нетушки, постановила  она.  Больше  никаких  историй  про  то,  как
старуха Салли налакалась до чертиков и давай нести околесицу про  ветряных
жупелов. Злоба вспыхнула в ее душе миниатюрным солнцем, бесследно  выжигая
страшные тени и распаляя кровь почище дозы бренди. Будь что  будет,  пусть
себе идет, как пошло, уж тогда-то истории будет  сказывать  она,  тогда-то
она возвестит, мол, я бы и раньше сказала, да только вы бы меня записали в
чокнутые. О нет! Уж на сей-то раз она не станет мишенью  для  их  шуточек.
Пусть узнают сами, что из моря вышел новый дьявол.



4

   Баркас Миллза Линдстрома оказался  крашенным  в  синий  цвет  тупоносым
бостонским китобойцем, футов двадцати в длину, с  парой  сидений,  рулевой
колонкой и пятидесятипятисильным  навесным  мотором,  тарахтевшим  позади.
Саре пришлось пристроиться у Питера на коленях,  и,  хотя  он  был  бы  не
против этого в любом случае, на этот раз он  с  радостью  принял  капельку
дополнительного тепла. Несмотря на штиль, по морю катились  длинные  валы,
над попавшим в холодный фронт островом  нависли  тяжелые  тучи;  далеко  в
открытом море проглядывающее солнце играло бликами на волнах, но  ближе  к
берегу над  водой  стлался  белесый  туман.  Однако  пасмурная  погода  не
угнетала Питера; он предвкушал приятные выходные в компании Сары  и  почти
не думал о цели нынешней экскурсии, поддерживая неумолчную  беседу.  Миллз
же, напротив, всю  дорогу  был  молчалив  и  задумчив;  когда  же  впереди
замаячил  свободно  плавающий  грязевой  агрегат  -  грязно-бурое   пятно,
раскинувшееся на сотни ярдов во все стороны, - он  достал  из-под  бушлата
трубку и яростно закусил чубук, словно сдерживая страстную тираду.
   Позаимствовав  бинокль  Миллза,  Питер  посмотрел  вперед.  Поверхность
агрегата испещрили тысячи белых предметов, с  такого  удаления  казавшиеся
костями, торчащими из-под тонкого слоя почвы. Пласты тумана клубились  над
ним, а край агрегата вяло шевелился, будто непотребная  лепешка,  елозящая
по зыбкой  припухлости  воды.  Ничейная  земля,  омерзительная  клякса  на
поверхности океана, и по мере приближения  все  более  тошнотворная.  Чаще
всего белыми объектами оказывались пластиковые бутылки от  ядохимикатов  и
моющих средств, нередко используемые рыбаками в качестве поплавков  сетей;
хватало и люминесцентных трубок,  всяческого  пластикового  хлама,  рваных
сетей  и   плавника,   увязших   в   рыжевато-буром   желе   разлагающихся
нефтепродуктов. Экая Голгофа неорганического мира, подумал Питер,  равнина
крайней духовной немощи, триумфа энтропии; быть может, в  один  прекрасный
день такой станет  вся  земля.  От  едкого  солоноватого  запаха  по  коже
поползли мурашки.
   -  Боже,  -  выдохнула  Сара,  когда  баркас  повернул  и  пошел  вдоль
периметра; она раскрыла рот, словно собираясь  продолжать,  но  так  и  не
нашла слов.
   - Понимаю теперь, с чего вас вчера потянуло на спиртное, - сказал Питер
Миллзу, но тот лишь хмыкнул, покачав головой.
   - А туда зайти нельзя? - поинтересовалась Сара.
   - Обрывки сетей мигом опутают винт, - косо глянул на  нее  Миллз.  -  А
чего, с отсюдова недостаточно погано смотрится?
   - Можно поднять мотор и подойти на веслах, - предложил Питер. - Ну  же,
Миллз! Это же все равно что высадиться на Луне.
   И в самом деле, когда они сели на  весла  и  баркас  вошел  в  агрегат,
рассекая рыжевато-бурое месиво, Питер  ощутил,  что  они  пересекли  некую
невидимую границу,  вторгнувшись  на  территорию,  куда  не  ступала  нога
человека. Воздух стал тяжелее, словно  наполнился  сдерживаемой  энергией,
тишина стала более осязаемой, и нарушал ее лишь плеск весел. Миллз сообщил
Питеру, что образование приблизительно  спиральной  формы  из-за  действия
встречных течений, и это усилило ощущение  вторжения  в  неведомое;  Питер
представлял себя и своих  спутников  персонажами  фантастического  романа,
ползущими  по  поверхности  циклопического  аппарата,  встроенного  в  пол
заброшенного храма. Мусор побрякивал о  борта.  Бурая  жижа  смахивала  на
неправильно приготовленное апельсиновое желе, и когда Питер макнул  в  нее
пальцы,  на  них  повисли  желтоватые  капли.  Некоторые  образования   на
поверхности   обладали   отталкивающей,   почти   органической   красотой:
обесцветившиеся,  червеобразные   жгутики   сетей,   пропитанные   слизью,
напоминающие нездоровые погадки какого-то животного;  похожие  на  опарыша
щепочки,  приткнувшиеся  на  подстилке  из  блестящего  целлофана;   синяя
пластиковая крышка с личиком девочки  в  широкополой  шляпке,  виднеющаяся
среди  спагетти  стиропоровых  лент.  Пассажиры  баркаса  с  удовольствием
указывали бы друг другу на  подобные  диковинки,  но  говорить  никому  не
хотелось. Исходящее от агрегата ощущение безнадежности давило на  душу,  и
даже солнечный луч, ощупывающий лодку, будто прожектор из реального  мира,
не мог рассеять тяжкую мглу. Затем, ярдах в  двухстах  от  края  агрегата,
Питер заметил нечто блестящее в темном пластиковом футляре,  наклонился  и
подхватил находку.
   И мгновенно осознал, что взял тот самый предмет из видения, и уж  хотел
было отшвырнуть его, но ощутил сильнейшую тягу к нему и вместо этого  снял
крышку и вынул  пару  серебряных  гребней,  вроде  тех,  которыми  испанки
украшают волосы. Коснувшись их, Питер мысленным взором увидел яркий  образ
молодой женщины: бледное, бескровное лицо, которое  могло  быть  красивым,
если бы не было так истощено  и  состарено  печалями.  Габриэла.  Это  имя
выступило в его сознании, как вмерзший  в  землю  след  весной  проступает
из-под тающего снега. Габриэла Па... Паско... Паскуаль. Его палец скользил
по узорам гребня, и каждая завитушка несла в себе отпечаток  ее  личности.
Уныние, одиночество и -  сильнее  всего  -  ужас.  Она  очень  долго  жила
страхом. Захотевшая разглядеть гребни Сара  взяла  их  из  рук  Питера,  и
призрачное  видение  жизни  Габриэлы  Паскуаль  растворилось,  как   пена,
совершенно сбив его с толку.
   - Какие красивые! - проговорила Сара. - Должно быть, старинные.
   - Смахивает на мексиканскую работу, - заметил Миллз. -  Хмм...  А  чего
это у нас тут? - Он вытянул весло, пытаясь что-то подцепить; потом  поднес
весло Саре, и она сняла находку с лопасти - тряпку с проступающими  из-под
слизи желтыми полосками.
   - Блузка. - Сара вертела тряпку так и этак, брезгливо сморщив нос из-за
вынужденного прикосновения к слизи; потом вдруг прекратила это  занятие  и
вскинула глаза на Питера. - О Господи! Это блузка Эллен Борчард.
   Взяв у нее блузку, Питер обнаружил  под  фабричной  этикеткой  ярлык  с
именем Эллен Борчард и закрыл глаза в надежде воспринять какие-то  образы,
как с серебряными гребнями. Ничего.  Дар  покинул  его.  Но  его  охватило
гнусное ощущение, что он в точности знает судьбу девочки.
   - Оно лучше отвезти ее к Хью Уэлдону, - сказал Миллз. - Может...  -  Не
договорив, он уставился на агрегат.
   Поначалу Питер  не  понял,  куда  устремлен  взгляд  Миллза,  но  затем
заметил, что поднялся  ветер.  Ветер  весьма  специфический.  Он  медленно
огибал баркас по дуге, держась футах в пятидесяти от суденышка;  его  путь
четко прослеживался по пляске мусора в том месте, где он  проходил;  ветер
шептал и вздыхал, потом две пластиковые  бутылки,  чмокнув,  вырвались  из
слизи и взмыли в  воздух.  Всякий  раз,  завершая  очередной  круг,  ветер
становился чуточку сильнее.
   - Что за дьявол! - Кровь отхлынула от щек Миллза, и  сеточка  лопнувших
сосудов проступила на них, как алая татуировка.
   Ногти Сары впились в запястье Питера, и его  вдруг  оглушило  сознание,
что именно против этого ветра и предостерегало его предчувствие. В  панике
он стряхнул руку  Сары,  пробрался  на  корму  и  опустил  винт  навесного
двигателя в воду.
   - Сети... - начал было Милз.
   - В задницу сети! Надо убираться отсюда!
   Ветер взвыл, и вся  поверхность  агрегата  вздулась.  Скорчившемуся  на
корме Питеру опять бросилось в глаза сходство агрегата  с  кладбищем,  где
кости торчат  из-под  земли,  вот  только  теперь  все  кости  извивались,
стремясь вырваться на свободу. Некоторые  пластиковые  бутылки,  вихляясь,
катились по поверхности, подскакивая высоко в воздух при  каждом  ударе  о
препятствия. Это зрелище на миг парализовало его,  но,  как  только  Миллз
завел двигатель, Питер пробрался на свое место и потянул  Сару  за  собой.
Миллз направил баркас к Мадакету.  Слизь  чавкала  и  шлепалась  о  борта,
падающие на ветровое стекло бурые кляксы вязко сползали вниз и в  стороны.
Ветер с  каждой  секундой  становился  мощнее  и  громче,  взмыв  до  воя,
заглушающего рокот мотора. Люминесцентная трубка заскакала вокруг баркаса,
как дирижерская палочка; бутылки, целлофан и брызги нефтяной слизи  летели
в него со всех сторон. Сара уткнулась лицом Питеру в плечо,  и  он  крепко
прижал ее к себе, вознося молитвы, чтобы мотор не  подвел.  Миллз  заложил
резкий вираж, чтобы разминуться с доской,  проскочившей  у  самого  борта,
баркас вырвался на  чистую  воду,  прочь  из  объятий  ветра  -  хотя  его
неистовый рев по-прежнему  доносился  до  них,  -  и  заскользил  вниз  по
длинному валу.
   Испытывая безмерное  облегчение,  Питер  погладил  Сару  по  волосам  и
порывисто перевел дыхание, но, как только оглянулся,  облегчение  его  как
рукой сняло. Сотни, тысячи пластиковых бутылок,  люминесцентных  трубок  и
прочих  отбросов  кружили  в  воздухе  над  агрегатом  безумным   столбом,
подпирающим хмурое небо, а у самых его  пределов  вода  вздымалась  узкими
полосками,  будто  клинок  ветра  хлестал  ее,  в  нерешительности  мечась
туда-сюда, не зная, продолжать ли преследование.


   Хью Уэлдон как раз  выехал  из  Мадакета,  чтобы  расследовать  выходку
вандалов в кондоминиумах, и,  получив  радиовызов,  добрался  до  коттеджа
Питера всего минут за пять. Он сидел рядом с Миллзом за садовым  столиком,
слушая их рассказ. С кушетки, где в обнимку с Сарой  сидел  Питер,  силуэт
шефа  полиции  на  фоне  серого  окна  напоминал  богомола;  кряхтение   и
вскрикивание полицейской рации казалось неотъемлемой частью его  личности,
исходящей от него эманацией. Выслушав их  рассказ,  он  встал,  подошел  к
плите, поднял конфорку и плюнул внутрь; плита с треском  плюнула  в  ответ
искрой.
   - Будь вы вдвоем, - повернулся Хью к Питеру и Саре, - я бы засадил  вас
обоих да поглядел, чего вы там  утаиваете.  Но  вот  у  Миллза  не  хватит
фантазии на подобные глупости, так что, пожалуй, придется поверить. - Он с
лязгом опустил конфорку на место и с прищуром взглянул  на  Питера.  -  Вы
говорите, что писали чего-то насчет Эллен Борчард в своей книжке. Чего?
   Питер подался вперед, опершись локтями о колени.
   - После наступления сумерек она пришла на мыс Смита. Она  сердилась  на
родителей и хотела напугать их. Так что она сняла блузку - у нее  с  собой
была сменная одежда, потому что она собиралась убежать из дому - и  хотела
ее изорвать, чтобы они подумали, будто ее убили, когда ветер действительно
сделал это.
   - И каким же способом? - осведомился Уэлдон.
   - В книге ветер выступает в роли стихийного протосущества, жестокого  и
капризного. Оно играло с  ней.  Повалило  и  протащило  по  гальке.  Потом
отпустило и снова повалило. Она изрезалась ракушками, была с головы до ног
залита кровью и кричала. В конце концов оно сорвало ее в воздух и унесло в
море.
   Питер не отрывал взгляда от своих рук, чувствуя  непомерную  тяжесть  в
голове, будто заполненной ртутью.
   - Боже правый! - проронил Уэлдон. - Миллз, ты-то что на это скажешь?
   - Что ветер не был нормальный, чего я еще могу сказать.
   - Боже правый! - повторил Уэлдон, потер  шею  ладонью  и  уставился  на
Питера. - Я двадцать лет на этой работе,  понаслышался  всякого.  Но  чтоб
такое... Как вы сказали? Протосущество?
   - Ага, только наверняка сказать не могу. Может, я узнаю о нем побольше,
если смогу подержать эти гребни снова.
   - Питер. - Сара положила ладонь  ему  на  предплечье.  -  Может,  лучше
предоставить это Хью?
   Уэлдона идея Питера позабавила.
   - Не-а, Сара. Пускай себе мистер Рами поглядит, чего может  сделать.  -
Он хмыкнул. - Может, он мне поведает, как "Ред Сокс" отыграют  в  нынешнем
году. А мы с Миллзом можем еще раз поглядеть на это морское непотребство.
   Миллз втянул голову в плечи:
   - Я туда не пойду, Хью. А если хочешь знать  мое  мнение,  так  и  тебе
нечего туда соваться.
   - Черт побери, Миллз! - Уэлдон хлопнул  ладонью  по  бедру.  -  Я  ведь
просить не буду, но ты можешь избавить меня от кучи  хлопот,  это  уж  как
пить дать. У меня уйдет целый час, чтобы стащить  ребятишек  из  береговой
охраны с насеста. Погодите-ка! - Он обернулся к Питеру. - Может, вам  всем
это померещилось? Эта дрянь  наверняка  испаряет  кучу  всякой  химической
пакости. Может, вы надышались всей толпой.
   На улице взвизгнули тормоза, хлопнула автомобильная дверца. Через  пару
секунд неряшливо одетая Салли Макколл мелькнула за  окном  и  постучала  в
дверь.
   - А ей-то какого рожна надо? - спросил Уэлдон.
   Питер открыл дверь, и Салли одарила его щербатой улыбкой.
   - Добренькое утречко, Питер. - Поверх обычного ассортимента  платьев  и
свитеров на ней был надет перепачканный плащ и мужской галстук веселенькой
расцветочки вместо шарфа. - А этот костлявый старпер Хью Уэлдон тута?
   - Салли, сегодня у меня нет времени на твою  ерундистику,  -  отозвался
тот.
   Салли протиснулась в дом мимо Питера:
   - Добренькое утречко, Сара. И Миллз.
   - Слыхал, одна из твоих псин как раз ощенилась, - сказал Миллз.
   - Угу. Шесть  ворчливых  ублюдочков.  -  Салли  утерла  нос  рукавом  и
обозрела манжету, интересуясь итогом. - На тебя рассчитывать?
   - Может, забегу кинуть взгляд. Доберманы или овчарки?
   - Доберманы. Злющие будут.
   - Салли, ты чего замыслила? - перебил их Уэлдон, становясь перед Салли.
   - Хочу сделать признание.
   - Чего ты натворила на этот раз? - хмыкнул Уэлдон. - Магазин одежды  ты
не обворовывала, это ясно как день.
   Салли нахмурилась, отчего морщины на ее лице проступили еще резче.
   - Ты узколобый сукин сын, - отрезала она. - Клянусь, когда Господь тебя
делал, у Него уже все вышло, окромя навозу.
   - Слушай, ты, старая...
   - А наместо мозгов Он натолкал тебе дерьма, -  не  унималась  Салли,  -
а...
   - Салли! - Втиснувшись между ними, Питер взял  старуху  за  плечи.  При
взгляде на него  ее  остекленевшие  глаза  обрели  осмысленное  выражение.
Наконец она стряхнула его  руки  и  поправила  волосы  движением  на  диво
женственным для столь бесформенной и опустившейся старухи.
   - Надо б сказать тебе раньше, - заявила она Уэлдону,  -  но  у  меня  в
печенках сидят твои насмешки. Потом я решила, что это может быть  важно  и
следовает рискнуть выслушать твое дурацкое ржание. Вот я и говорю.  -  Она
посмотрела в окно. - Я знаю, кто разворотил эти кондоминиумы. Это ветер. -
Она опалила Уэлдона ненавидящим взглядом. - И никакая я не  чокнутая,  вот
оно как!
   У Питера подкосились колени. Его охватило ощущение, что  беда  окружила
их со всех сторон, как тогда в море за мысом Смита, только ощущение  более
сильное, словно Питер сделался более восприимчивым к нему.
   - Ветер, - ошарашенно повторил Уэлдон.
   - Именно, - с вызовом бросила Салли. - Проломил дыры в ихних  треклятых
стенах и свистал  сквозь  них,  будто  музыку  наигрывал.  -  Она  свирепо
воззрилась на шефа полиции. - Чего, не веришь?
   - Верит, - подал голос Питер. - Мы считаем, что это  ветер  убил  Эллен
Борчард.
   - Только не разносите об этом  по  округе!  Мы  еще  не  уверены!  -  с
отчаянием в голосе попросил Уэлдон, цепляясь за неверие, как за соломинку.
   Салли пересекла комнату и остановилась перед Питером:
   - Это правда насчет девочки Борчардов, а?
   - По-моему.
   - И эта штуковина, что ее убила, она здесь,  в  Мадакете.  Ты  ведь  ее
чуешь, так ведь?
   - Ага, - кивнул он.
   Салли направилась к двери.
   -  Ты  куда?   -   спросил   ей   вслед   Уэлдон.   Пробормотав   нечто
невразумительное, она вышла; Питеру было видно, как она вышагивает взад  и
вперед по двору. - Психопатка старая!
   - Может, оно и так, - откликнулся Миллз. - Да  только  не  след  бы  ее
травить опосля всего, что она сделала.
   - А что она сделала? - заинтересовался Питер.
   - Допрежде Салли жила в Мадакете, - пояснил  Миллз,  -  и  когда  какой
корабль налетал на Сухую банку или какую прочую мель, Салли отправлялась к
месту крушения  на  своей  старой  посудине.  Обыкновенно  она  обставляла
береговую охрану. За эти годы спасла душ пятьдесят - шестьдесят, выходя  в
море в самую наихудшую погоду.
   - Миллз! Отвези меня на эту свою помойку, - настырно попросил Уэлдон.
   Миллз встал и подтянул штаны.
   - Хью, ты чего, глухой, что ли? Питер и Салли талдычат, что  это  самое
слоняется где-то окрест.
   Расстроенный  Уэлдон  снова  потянул  воздух  между  зубами;  лицо  его
отражало напряженную работу мысли.  Он  взял  футляр  с  гребнями,  бросил
взгляд на Питера и снова отставил футляр.
   - Хотите поглядеть, что я по ним узнаю? - напрямую спросил Питер.
   - А чего, вреда-то никакого, - пожал плечами Уэлдон, устремив взгляд  в
окно, будто ему нет до того никакого дела.
   Взяв футляр, Питер сел подле Сары.
   - Постойте, - встрепенулась  она,  -  я  что-то  не  поняла.  Если  это
существо где-то поблизости, разве не следует побыстрее убираться отсюда?
   Никто не отозвался ни словом.
   Футляр на ощупь б