олмиков и ложбинок,
напоминающих море, навечно  остановленное  в  момент  неистовства  стихий.
Кусты - мирт и прочие - были припорошены серебряной пыльцой лунного света,
а в неизменном ветре не было ничего сверхъестественного.
   Сара и Питер выбрались из джипа, а через секунду за ними последовала  и
Сара. Колени у Питера дрожали, и  он  прислонился  к  борту  машины;  Сара
пристроилась рядом, соприкасаясь с ним  бедрами.  Питер  ощутил  запах  ее
волос. Салли всматривалась в сторону Мадакета. Она все  еще  бормотала,  и
Питер разобрал отдельные слова.
   - Безмозглый... слушать меня не хотел... ни за что... сукин сын... буду
держать это про себя, черт меня подери...
   Сара подтолкнула его локтем:
   - Ну, что скажешь?
   - Остается только ждать.
   - Все будет хорошо,  -  решительно  сказала  Сара  и  потерла  костяшки
пальцев левой руки основанием  правой  ладони.  Этот  трогательно  детский
жест, призывающий удачу, пробудил в Питере нежность. Притянув Сару к себе,
он заключил ее в объятия. Глядя поверх ее головы на перекаты холмов, Питер
вообразил себя  и  ее  типажами  влюбленных  с  обложки  женского  романа,
прильнувших друг к дружке на вершине одинокого  холма,  а  впереди  у  них
целое будущее. Банально, что тут говорить, но  Питер  не  находил  в  этом
фальши,  потому  что  ощущал  головокружительную   всеохватность   чувств,
полагающихся персонажу женского  романа.  Конечно,  чувства  не  настолько
отчетливы, как раньше, но, может статься,  отчетливость  более  недоступна
для него. Быть может, прошлая отчетливость объясняется просто-напросто его
духовной незрелостью, юношеским недомыслием, искаженными представлениями о
том, как это бывает на самом деле. Но так это или нет, самоанализ  тут  из
тупика не выведет. Подобное мышление просто учит тебя закрывать  глаза  на
окружающее, отбивает охоту идти  на  риск.  Примерно  так  и  произошло  с
учеными, потому-то они настолько замкнулись на своих теориях,  что  начали
отвергать факты, противоречащие им, стали консервативны в суждениях вплоть
до отрицания необъяснимого, сверхъестественного. И если сверхъестественное
существует - а Питер в этом ничуть не сомневался, - то  подходить  к  нему
надо, отринув путы логики и полученных знаний. Более года Питер не  помнил
об этом и воздвиг оборонительный вал против веры в сверхъестественное;  но
всего за одну ночь этот вал развеялся во прах, и ужасной ценой Питер вновь
приобрел право рисковать собой, питая надежды.
   И тут же внимание его привлекло обстоятельство, не оставившее от надежд
ни следа.
   К обычным звукам морского  ветра  добавился  новый  голос,  и  со  всех
сторон, насколько хватало глаз, посеребренные светом луны окрестные  кусты
заволновались, выдавая куда более сильный  ветер,  чем  овевающий  вершину
холма. Питер отстранил Сару. Проследив направление его взгляда, она зажала
рот ладонью. Колоссальность  протосущества  поразила  Питера.  Они  словно
стояли на утесе посреди бурного моря, затерявшегося в межзвездной тьме.  И
тогда, несмотря на испуг, Питер  впервые  осознал  красоту  протосущества,
точность и замысловатость  подвластной  ему  мощи.  Только  что  оно  было
веянием ветерка, способным к нежнейшим прикосновениям, и вдруг  обратилось
в создание величиной  с  город.  Листья  и  ветки  срывались  с  кустов  и
взвихривались черной метелью,  вставая  столбом,  будто  шесть  обелисков,
выстроившихся через равные интервалы вокруг Алтарного камня ярдах в ста от
него. Свист ветра перешел в вой, вой  сменился  ревом,  столбы  потянулись
кверху и начали утолщаться. Они росли прямо на глазах  -  через  считанные
секунды их верхушки уже затерялись во тьме  -  и  ничуть  не  походили  на
приземистые, конические торнадо; они  даже  не  извивались  и  не  дергали
своими хвостами, лишь слегка покачиваясь - стройные, грациозные и грозные.
Лунный свет делал их кружение почти незаметным, и они казались выточенными
из  блестящего  эбенового  дерева,  будто  шестеро   чудовищных   дикарей,
изготовившихся к нападению. Долго ждать не пришлось. Обелиски двинулись  к
холму. Кусты у их подножия разлетались вдрызг, пулей  взмывая  вверх,  рев
слился в  диссонансный  аккорд,  зарокотавший,  как  сотни  органов  -  но
намного, несравненно громче.
   При виде Сайасконсетской Салли, метнувшейся к  джипу,  Питер  вышел  из
оцепенения; втолкнув Сару на заднее сиденье, сам он уселся рядом с  Салли.
Мотор работал на полные  обороты,  но  за  ветром  его  натужный  рев  был
совершенно не слышен. На сей раз Салли  вела  машину  еще  небрежнее,  чем
прежде; остров покрыт сетью узких проселков, и Питеру показалось, что  все
они до единого состоят из одних колдобин.  Юзом  сквозь  сумятицу  кустов,
перелетая через вершины холмов, ныряя вниз по склонам. Заросли  почти  все
время заслоняли окружающий пейзаж от взора, но неистовство ветра  окружало
машину со всех сторон, а один раз, когда она пересекала участок, где кусты
выгорели, Питер мельком заметил ярдах в пятидесяти сбоку эбеновый обелиск.
И понял, что ветер движется рядом, терзая, изводя, загоняя их  до  полного
изнеможения. Питер совершенно утратил ориентацию; весьма сомнительно,  что
Салли сама знала, куда едет. Пытаясь совершить невозможное,  она  силилась
обогнать вездесущий ветер, оскалив зубы в гримасе ужаса.  И  вдруг  -  они
только что свернули на  восток  -  ударила  по  тормозам.  Сара  до  пояса
вылетела на переднее сиденье, и, если бы Питер не держался, он  непременно
вылетел бы сквозь ветровое стекло. Чуть дальше на проселке стоял  эбеновый
обелиск, заступая им дорогу. Питеру пришло в голову, что обелиск похож  на
бога. Эбеновая башня, вознесшаяся от земли до неба, вздымающая у основания
тучи пыли и растительного мусора, двинулась к ним. Медленно - пару футов в
секунду, - но совершенно явственно. Джип затрясло; рев исходил отовсюду  -
от земли, от воздуха, от самого тела Питера,  словно  атомы,  составляющие
предметы, со скрежетом терлись друг о друга.  Салли  с  окаменевшим  лицом
никак не могла одолеть трансмиссию. Сара  закричала,  а  вслед  за  ней  и
Питер, когда ветер высосал ветровое стекло из рамы и  швырнул  его  прочь.
Питер уперся в приборную доску, но руки совсем ослабли, и сразу же  Питера
охватил стыд, потому что мочевой пузырь тоже сдал. До обелиска  оставалось
уже менее сотни футов. Он неуклонно подступал громадной вихревой  колонной
тьмы, и стало видно, что  составляющий  ее  материал  разделен  на  плотно
сбитые кольца, подобные сегментам  червя.  Воздух  загустел,  как  кисель,
стало нечем дышать. И тут машина каким-то  чудом  ускользнула  от  черного
столба, от  рева,  подав  задом  по  проселку.  Проскочив  поворот,  Салли
включила переднюю передачу,  джип  начал  взбираться  по  склону  высокого
холма... но тут же она  ударила  по  тормозам  и  в  безысходном  отчаянии
повалилась лицом на руль. Впереди был Алтарный камень.
   И Хью Уэлдон дожидался их там.
   Он сидел, опершись затылком о валун, давший холму свое имя.  Глаза  Хью
наполнял мрак, рот был разинут,  грудь  порывисто  вздымалась  и  опадала.
Дышал он тяжело, словно только что пробежал длинную дистанцию. Полицейская
машина куда-то запропастилась. Питер  попытался  его  окликнуть,  но  язык
прилип к небу, и стиснутое  горло  издало  лишь  невнятный  клекот.  Питер
предпринял еще попытку:
   - Уэлдон!
   Сара зашлась рыданиями, Салли охнула. Питер не знал, что  их  напугало,
да и не придавал этому значения; поток его мыслей обмелел,  обратившись  в
узенький ручеек, способный следовать  лишь  одним  руслом.  Выбравшись  из
джипа, Питер заковылял к шефу полиции, снова повторив:
   - Уэлдон!
   Тот лишь тяжело вздохнул.
   - Что случилось? - Питер опустился рядом с  ним  на  колени  и  положил
ладонь ему на плечо; послышалось шипение, и тело Уэлдона прошила дрожь.
   Правый глаз шефа полиции начал выпучиваться. Потеряв равновесие,  Питер
с маху шлепнулся на задницу. Глаз выскочил и упал  в  пыль,  а  из  пустой
глазницы с тонким свистом и потоком кровавых брызг вырвался  ветер.  Питер
повалился на спину, заелозив по земле от усилий отодвинуться  подальше  от
Уэлдона. Труп завалился на бок, и голова его затряслась, потому что  ветер
продолжал истекать из глазницы, бурля в пыли под ней. На  валуне  осталась
темная клякса в том месте, где покоился затылок убитого.
   Пока сердцебиение успокаивалось, Питер лежал, устремив взгляд на  луну,
яркую и далекую, как мечта. Хотя рев ветра, окружавший его со всех сторон,
стал громче, Питер упорно отказывался признать это. Однако в конце  концов
он все-таки встал и оглядел холмы.
   Он словно стоял в центре невообразимо  громадного  храма,  подпирающего
небеса десятками и сотнями черных колонн,  возносящихся  с  темно-зеленого
пола. Ближайшие, отдаленные всего ярдов на сто, хранили неподвижность,  но
на глазах у Питера дальние заскользили назад и вперед, вплывая  в  порталы
неподвижных колонн и выплывая обратно, как танцующие кобры. Разлившееся  в
воздухе ощущение горячки, пульсация жара  и  клокочущей  энергии  вкупе  с
необузданной, чуждой  величественностью  пейзажа  опутали  Питера  чарами,
обратив в соляной столп.  Заглянув  к  себе  в  душу,  он  обнаружил,  что
переступил за  грань  страха.  От  протосущества  не  спрячешься,  как  не
скроешься от глаз Бога. Оно уведет Питера на погибель в море, и могущество
его столь необоримо, что оно почти заслужило такое право. Питер забрался в
джип.
   - Можешь взять мою шхуну. - Салли дотронулась  немощной  рукой  до  его
ноги.


   По пути в Мадакет  Сара  сидела,  зажав  ладони  между  коленей,  храня
внешнее спокойствие, хотя в  душе  ее  царила  полнейшая  сумятица.  Мысли
метеорами  проносились  в  голове,  оставляя  по  себе   лишь   мимолетные
впечатления, да и те мгновенно угасали среди ослепительных вспышек  молний
ужаса. Ей хотелось сказать Питеру что-нибудь, но слова  не  способны  были
выразить охватившие ее чувства. В какой-то момент она решила отправиться с
ним, но это решение внезапно воспламенило в ней негодование.  Ведь  он  не
любит ее! С какой же стати жертвовать собой ради него? Затем, осознав, что
он жертвует собой ради нее, что он любит ее - то есть по крайней мере  это
именно деяние любви, - она решила, что если пойдет с ним,  то  перечеркнет
сам смысл его подвига. Это решение  заставило  ее  задаться  вопросом,  не
пользуется ли она его самопожертвованием, чтобы откреститься  от  истинной
причины своего желания остаться - от страха. А так ли  уж  непогрешимы  ее
чувства к нему? Неужто они до такой степени нестойки, что  страх  способен
поколебать их до основания? Во вспышке абсурда ей  вдруг  показалось,  что
Питер вынуждает ее отправиться с ним, доказать свою любовь, хотя сама  она
не требовала от него ничего  подобного.  А  по  какому  праву?!  Половиной
рассудка понимая, насколько  безосновательны  эти  рассуждения,  Сара  все
равно не могла  отмести  их  в  сторону.  Она  ощутила,  как  все  чувства
развеялись прахом, оставив в  ее  груди  пустоту...  как  в  Хью  Уэлдоне,
заполненную лишь ветром, подпиравшим Хью и наделявшим его подобием  жизни.
Чудовищность сравнения заставила ее еще глубже уйти в себя,  потускнеть  и
ощутить страшную опустошенность, замкнувшись в молчании.
   - Не вешай нос,  -  вырвал  ее  из  удрученных  раздумий  голос  Салли,
похлопавшей Питера по колену. - У нас припасена еще  уловка.  -  А  затем,
изумив Сару неуместным весельем,  старуха  добавила:  -  Но  если  она  не
сработает, на борту есть снасти и пара ящиков шерри. Я вчера так обалденно
назюзюкалась, что мне было не до разгрузки. Бренди  будет  получше  водицы
там, куда ты намылился.
   Питер в ответ не обмолвился ни словом.
   Когда они въехали в поселок, протосущество подступило к  ним  вплотную,
кружа обломки, взметая  листву,  подбрасывая  предметы  высоко  в  воздух.
Играет, подумала Сара. Оно играет. Резвится, будто счастливый  щенок,  как
капризный ребенок, добившийся своего и теперь  расплывшийся  в  улыбке  до
ушей. Ненависть к нему обрушилась на нее с  оглушительной  силой,  и  Сара
впилась ногтями в обивку сиденья, от всей души жалея, что не  в  состоянии
причинить ему ни малейшего вреда. Когда они  проезжали  мимо  дома  Джулии
Стэкпол,  труп  старухи  сел.  Повесив  окровавленную  голову  на   грудь,
безвольно хлопая руками по бокам, тело затряслось,  а  потом,  вытворяя  в
сопровождении  кружащихся  рядом  бумажек  и  мусора  жуткие  расхлябанные
кульбиты, покатилось по газону, пока не наткнулось на сломанный стул. Сара
еще глубже забилась в  угол  сиденья;  хриплое,  частое  дыхание  с  шумом
вырывалось из ее груди. Прозрачное  облако  проплыло  невдалеке  от  луны,
сразу стало куда светлее, и серые стены  домов  вдруг  стали  призрачными,
бесплотными, зато зияющие в них черные дыры обрели вещественность,  словно
стены, двери и окна являли взору лишь фасад, таящий пустоту.
   Салли затормозила в паре сотен ярдов от мыса Смита, у лодочного сарая -
хлипкого деревянного строения  размером  с  гараж.  По  ту  сторону  сарая
протянулась полоска черной воды, играющей бликами в лунном свете.
   - До шхуны пойдешь на веслах, -  сказала  Салли  Питеру.  -  Весла  вот
туточки.
   Она отперла дверь и включила  свет.  Внутри  сарай  оказался  ветхим  и
обшарпанным, как сама Салли, - необструганные  доски,  опутанные  паутиной
банки от краски и сломанные  ловушки  для  омаров,  сваленные  как  попало
доски. Салли принялась копаться в рухляди, ворча себе под  нос  и  пинками
расшвыривая предметы в поисках весел; от ее  шагов  висящая  под  потолком
голая лампа начала раскачиваться, и желтый свет заплескался по стенам, как
грязная вода. Конечности Сары  налились  свинцом.  Она  была  не  в  силах
шевельнуться - должно быть, потому что уже исчерпала свою квоту  движений.
Питер  сделал  пару  шагов  к  середине  лодочного  сарая  и  остановился,
растерянно озираясь  и  беспомощно  подергивая  повисшими  вдоль  туловища
руками. Саре подумалось, что в его чертах, как в  зеркале,  отражается  ее
собственное лицо - безжизненное, с обвисшими, дряблыми  щеками  и  черными
полумесяцами  синяков  под  глазами.  И  тогда  шагнула   вперед.   Дамба,
сдерживавшая ее чувства, рухнула, и вот уже ее руки обвились вокруг  него,
а из уст вырываются  горячечные,  бессвязные,  обрывающиеся  на  полуслове
признания в том, что она не может его отпустить в одиночку.
   - Сара, - только и выговорил он. - Господи!
   И очень крепко прижал к себе. Но в следующую секунду она услышала тупой
стук, Питер вдруг обмяк и съехал на пол, едва не свалив ее с ног. Подкинув
на ладони брус, Салли наклонилась к нему, примерилась  и  еще  раз  огрела
Питера по затылку.
   - Да вы что?!  -  вскрикнула  Сара,  бросившись  на  старуху.  Руки  их
сплелись, и несколько секунд они кружились по сараю, будто вальсируя в лад
неистовой пляске голой лампочки под  потолком.  Салли  брызгала  слюной  и
раздраженно ворчала, роняя пену с губ. В конце  концов,  сердито  хрюкнув,
она оттолкнула Сару прочь. Та попятилась,  пытаясь  удержаться  на  ногах,
споткнулась о Питера и растянулась рядом с ним.
   - Слушай, ты! - Салли склонила голову к плечу, ткнув дубиной в  сторону
крыши. - Черт побери! Сработало!
   Сара осторожно встала:
   - Это вы о чем?
   Салли подняла свою  рыбацкую  шляпу,  свалившуюся  с  головы  во  время
борьбы, и нахлобучила ее себе на макушку.
   - Да ветер, дьявол его разбери! Я ж говорила этому  сукиному  сыну  Хью
Уэлдону, так нет же! Нипочем не хотел никого слушать.
   Громкость  ветра  вздымалась  и  опадала  с  такой  регулярностью,  что
создавалось впечатление, будто  сотворенное  из  ветра  существо  неистово
мечется туда-сюда. Что-то с хрустом сломалось вдали.
   - Не понимаю, - проронила Сара.
   - Беспамятный для него все одно что мертвый. - Салли указала брусом  на
Питера. - Я знала, что оно так, потому что, когда оно покончило с Миллзом,
оно ринулось ко мне. Оно общупало меня всю, и я уразумела, что,  раз  так,
оно согласное на меня. Да только этот  безмозглый  ублюдок  и  слушать  не
хотел. Ему, видите ли, все надо  было  сделать  по-своему,  дьявол  ему  в
печенку!
   - Оно согласно на вас? - Сара бросила взгляд на недвижного  Питера.  Из
его рассеченной головы сочилась кровь. - То есть вместо Питера?
   - А как же еще? - нахмурилась Салли. - Какой  толк  ему  идтить?  Мужик
молодой, у его еще все впереди. Ну а я... - Салли ухватила себя за  лацкан
плаща, будто собиралась швырнуть себя прочь. - Мне-то  чего  терять?  Пару
лет одиночества. Оно меня тоже не прельщает, понимаешь ли. Но наоборот еще
хужее. Я все пыталась втолковать это Хью, но  его  заколодило,  чтоб  быть
чертовым героем.
   Ее блестящие птичьи глаза сверкали из  паутины  морщин,  и  Сара  вдруг
взглянула на нее тем же взглядом, что и  в  детстве,  увидев  сумасбродную
старуху, полоумную, но одним глазком взирающую на некий уголок мироздания,
недоступный более ничьему взору. Ей вспомнились все байки о  Салли.  Салли
пытается подавать знаки луне  при  помощи  фонаря  "летучая  мышь";  Салли
гребет наперекор северо-восточному ветру, чтобы снять шестерых  моряков  с
Китовой банки; Салли, пьяная в стельку, является на церемонию,  устроенную
береговой  охраной  в  ее  честь;  Салли  спускает  собак  на  только  что
избранного сенатора от Массачусетса,  приехавшего  наградить  ее  медалью.
Чокнутая Салли. Внезапно она показалась Саре бесценной.
   - Вы не можете... - начала она, но  тут  же  осеклась  и  поглядела  на
Питера.
   - Не не могу, - Салли цокнула языком.  -  Пригляди,  чтоб  мои  псы  не
остались без присмотра.
   Сара кивнула.
   - И позаботься о Питере. Боюсь, я приложила его чересчур крепко.
   Сара почти было уступила, когда ей в голову пришла неожиданная мысль:
   - А оно не поумнело на этот раз? Питер уже отключался один раз. Оно  не
учится на опыте?
   - Наверно, учится. Только оно взаправду дурное и навряд  сообразит  про
это. - Она указала на Питера. - Валяй. Глянь, как он там.
   Волосы на голове Сары встали дыбом,  когда  она  опустилась  на  колени
рядом с Питером, и она не сразу осознала, что в глубине души загодя знала,
что будет. Но удар все равно ошарашил ее.



10

   Лишь под  вечер  следующего  дня  доктора  допустили  к  Питеру  других
посетителей, кроме  полиции.  Он  все  еще  страдал  от  головокружения  и
расстройства зрения, а в отношении психики попеременно впадал из эйфории в
депрессию и обратно. Видел мысленным взором изувеченные тела и  кружащиеся
черные колонны.  Вскидывался  при  малейшем  шелесте  ветерка  вдоль  стен
больницы. Вообще-то он как  бы  отгородился  от  эмоций  толстыми  стенами
безучастности, но, когда Сара зашла его навестить, эти стены  рухнули.  Он
привлек Сару к себе и зарылся лицом в ее  волосы.  Они  долго  лежали,  не
обменявшись ни словом, но в конце концов Сара прервала молчание.
   - Тебе поверили? - поинтересовалась она. - По-моему, мне не поверили.
   - У них нет особого выбора.  По-моему,  им  просто  не  хочется  в  это
верить.
   Помолчав, она спросила:
   - Ты уедешь?
   Питер отодвинулся от нее. Еще ни разу не видел он Сару более красивой -
глаза широко распахнуты, губы поджаты; пережитое  словно  вытопило  лишнюю
унцию пухлости из ее лица.
   - Это зависит от того, уедешь ли ты со мной, - ответил он. - Оставаться
я не хочу. Стоит ветру изменить направление, и каждый нерв во  мне  вопит,
как сирена воздушной тревоги. Но тебя я не оставлю.  Я  хочу  жениться  на
тебе.
   Ее реакция оказалась совсем не такой, как он ожидал. Закрыв глаза,  она
запечатлела на его лбу нежный материнский поцелуй, потом вновь  устроилась
на подушке, спокойно глядя на Питера.
   - Это предложение, - сказал он. - Ты что, не уловила?
   - Выйти замуж? - Казалось, эта идея поставила ее в тупик.
   - А почему бы и нет? Мы с тобой одного поля ягоды. - Он ухмыльнулся.  -
Оба контуженные.
   - Вот уж не знаю. Я люблю