своего панциря перевязь с мечом. Другой также поспешно расставался с развесистыми, в стиле лосиных рогов, шпорами. И цепью - крупной, не слишком вычурного плетения, напоминавшей по форме якорную, с тяжелым черным эмалевым медальоном посередине, украшенным по центру золотым сияющим диском.
     Старикан-прапор приблизился к Сереге вплотную, сделал рукой властное такое мановение - мол, хотя бы привстань, раз уж встать не в состоянии. Серега, который с радостью (точнее, даже со злорадством) отказался бы от предстоящей процедуры, подняться не поспешил. Попросту не возжелал. Он, конечно, мог бы и вовсе отказаться - мол, не желаю, не достоин и вообще... да ну вас всех в баню! - но леди Клотильда так непередаваемо проникновенно и даже нежно ликовала по сему поводу... Поэтому он никак не мог огорчить ее, отказавшись вступать в ряды доблестного местного рыцарства. Старикан в ответ на такое явное неприятие идеи рыцарского подъема - и в прямом, и в фигуральном смысле - снова помотал в воздухе длинными кистями. Клювоносые архангелы тут же повтыкали древки в землю, приблизились к Сереге. Мощно воздели его вверх, старательно установили на коленках. Старик выдрал меч из поданных ему ножен и троекратно легонько обстучал Серегу - левое плечо, макушка, правое плечо.
     - Властью, данной мне людьми в лице рыцарей и по праву благодетеля короны... отныне ты есмь рыцарь! Вот и все, сэр Сериога. Сэры рыцари...
     Его дружно подняли с колен, отряхнули и спереди, и сзади. Приволокли из неизвестных далей уже послужившие бравому делу освобождения порядком побитые сапоги, нацепили на истрепанные каблуки икебаны из шпор, опоясали узорчатой перевязью с мечом. Почтительно возложили на плечи тяжеленную цепь - золотую, судя по весу и блеску.
     - Теперь, сэр Сериога, - до крайности торжественно провозгласил старикан-прапор, - отныне вы можете зваться сэром по полному вашему праву. Итак... Милорд, леди Клотильда. Благодарности вам принесены. Имена ваши как благодетелей и спасителей всего нашего ордена история империи сохранит и прославит в веках - это уж я вам гарантирую. Соответствующие предания напишем, распространение их по всей империи обеспечим. Ибо что может быть более сладостной наградой для двух рыцарей, чем слава? Не так ли? Но пока попрошу вас об одной услуге - сохранить все здесь произошедшее в тайне... Таковы обстоятельства. Наши враги сильны и спустя столетия, нам же следует тщательно, в полном покое и безвестии подготовиться к встрече с ними. Итак, ничего не случилось, не произошло, вы направлялись в расположенное здесь неподалеку сельцо Дебрайфер, были слегка выпивши, в темноте сбились с дороги, всю ночь проплутали по лесу...
     - Милорд, - скромно склонив голову, прошептала леди Клотильда, - лучше уж в лежащий невдалеке город Дебро, мы все равно как раз туда ехали... А про селение Дебрайфер я в первый раз слышу, честно говоря.
     - Думаю... Впрочем, не важно. Пусть будет Дебро. Вот уже и несут ваш меч, милорд. Теперь еще кое-что... и не такое приятное. Речь идет о ваших знаках рыцарского отличия, сэр Сериога. На время мы вернем их себе.
     С него так же споро, как и надевали, содрали все: и цепь, и шпоры, и меч с перевязью, - словом, все драгоценные рыцарские цацки.
     - Ибо там на каждой даже самой малой детали стоит клеймо нашего ордена. Не волнуйтесь, сэр Сериога, в свое время все вам будет возвернуто. Да, и еще кое-что напоследок, милорды, то есть милорд и миледи: почему вы так и не воспользовались данной вам силой? Нашей силой, палагойской...
     - Э-э... - промямлил Серега (Клотильда, густо залившись краской стыда за допущенную оплошность, отвечать была не в состоянии). - А как ею пользуются? Мы, то есть я, собственно, и не в курсе даже...
     - О! Следовало вам, приняв позу танцующей птицы хер, мысленно собрать всю данную вам силу в нижней точке равновесной ауры, по методу хенде... затем переправить сию силу в верхнюю точку равновесной ауры по методу хох. И уже затем, с высвобождающим криком "хенде хох!" высвободить ее, но не просто...
     - Не! - практически одновременно выкрикнули Серега с леди Клотильдой. - Мы и так, без "хенде хохов" обошлись...
     - Зря, зря... Ну да ничего, дело молодое, вот потренируетесь лет сорок, тогда, может...
     - Тогда - обязательно! - заверил старца Серега и подхватил несомый чуть ли не целой процессией свой вновь обретенный эльфийский меч. Закинул в заспинные ножны, выразительно указал глазами уже начавшей подниматься с колен леди Клотильде:
     - А вот и наши бравые коники, то есть ваша буренка вместе с моей... Поехали? Он сказал "поехали!", он взмахнул рукой...
     - Стойте, - опять припомнил что-то свое старик-прапор, - я же могу и по-другому... И вам лучше, не придется придумывать, где были да что наворотили... Время. Все забываю, что и это могу. Сверну-ка его в кольцо и отправлю-ка вас к началу. Вот только не забыть бы - к началу событий этой ночи, не всех времен... А то - не приведи Всевышний промахнуться, как уже бывало... Ну да ничего, даст бог, не промахнусь. Да, вот еще и раны эти на вас, ожоги... ни к чему им на вас быти, не ровен час, подумает кто еще что-нибудь такое, вовсе уж небывалое...
     Он присел в хитрую позу, покачался с ноги на ногу. Позу хер принял, не иначе...
     ... Голубовато-белый слепящий свет.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Не секрет, что друзья не растут в огороде...

     Они снова сидели в трактире, за столом с гарчиковыми костями на блюдах. С пустым кувшином в центре. И в притолоке торчал все еще чуточку подрагивающий трехгранный кинжал - его, надо думать, метнули вот только что...
     - Дела... - сказал Серега, - И раны исчезли, и одежка целехонька.
     - Заклятие излечения и сохранности покровов, - откликнулась задумавшаяся о чем-то леди Клотильда. - Вот только... - Она торопливо охлопала себя по доспехам. - Черт... Придется нам, сэр Сериога, второй раз за один и тот же ужин платить! Монеты ко мне, увы, обратно не вернулись, а трактирщик наверняка уже напрочь позабыл о прошлом платеже.
     - Не беда, - откликнулся Серега, припомнив о золотишке в поясе, - не проблема. А проблема в том, что теперь все по-другому. Пророчества на мне сбываются, это уже выяснено. А вот сбываются ли задания?
     Клоти посмотрела на него как-то странно, грустно, что ли, или с завистью? Затем решительно тряхнула головой, став прежней Клотильдой - без страха и упрека.
     - Итак, сэр Сериога... Обсудим без свидетелей наши дальнейшие планы. Тропа кончилась, начался торговый путь, идущий к Дебро. Идем ли мы по нему дальше или поворачиваем назад?
     - Для чего поворачивать-то? - с унылой ноткой в голосе возразил ей Серега. - Конечно, наш этот... текулли вполне мог бы помочь проникнуть внутрь баронского замка, но, думаю, барон уже принял все меры предосторожности против гостей из стен. Так что подземные ходы для нас теперь бесполезны, а то и вовсе погибельны - если господин барон догадался разломать кое-где стены, найти ходы и разведать их, а затем и устроить там засады на случай незваных гостей со стороны, кои к нему уже разочек наведывались...
     - Дельная мысль, - кивнула головой Клоти. - Он подлец, но далеко не дурак. Должен был догадаться. Но тогда что мы будем делать, добравшись до Дебро?
     - Леди Клотильда, вам доводилось слышать такое изречение: война план покажет?
     - Нет, - мотнула головой Клоти. На ее светлых прядях тут же замигали золотистые искорки отсветов от догорающего в очаге пламени. Серега, моментально ощутив некое стеснение в груди (и не только в груди, говоря по совести), с трудом отвел от силуэта миледи глаза. - Но мне нравится это изречение. Что ж, кони наши не передохнули, так потом передохнут. Впрочем, они там только паслись. Пора в путь! Прибудем к Дебро на рассвете, до заката понаблюдаем издали. Может, и увидим что. Или придумаем.
     - Аларм, леди Клотильда, - вздохнул Серега, поднимаясь из-за стола.
     Они вышли на крылечко. Он, не глядя, метнул в протянутую трактирщиком руку золотой чаури, предупредил:
     - Сдачу на выходе... - и пошел вслед за леди Клотильдой к конюшне.
     До восхода светила было еще далеко, но со стороны, где, собственно, и должен был заниматься местный рассвет, по небу протянулась полоска фиолетового свечения. Кони, уже сыто храпевшие (именно храпевшие, а не храпящие) в теплом уютном мирке конюшенных стойл, идею вновь идти под седло восприняли безо всякого энтузиазма. Черный битюг цапнул леди Клотильду за палец, Серегина более кроткая коняга попыталась незаметно наступить ему на ногу. Причем пыталась целых три раза. Тем не менее процесс оседлывания был продолжен и успешно завершен. Они потащили своих верных и слегка упирающихся четвероногих спутников к выходу из конюшни.
     Во дворе царил маленький переполох. По воздуху летали белые куриные перья, одна суматошная квочка носилась взад и вперед, хлопая крыльями и изредка судорожно кулдыкая. Гоголевского персонажа нигде не было видно.
     - Что за черт... - недовольно проговорила леди Клотильда и совершенно рефлекторно, как отметил про себя Серега, бросила руку на рукоять меча за плечом. - Где этот олух? Трактирщик!
     - У-ум! - горестно донеслось до них из открытых дверей маленького сарайчика в углу двора. Затем персона трактирщика явилась оттуда, вся в перьях и в растрепанных чувствах, судя по горестной физиономии. За собой он волок на веревке чье-то скулящее и дергающееся тело. Волок прямо по земле.
     - Милорды! То есть... миледи и милорд! - плачущим тоном возопил средневековый Плюшкин и, обернувшись назад, с размаху пнул ногой скулящий предмет. - Оборотень! На меня... то есть на моих кур напал оборотень-лис! Я разорен! Увы! Все мои куры, коих откармливал я к дебровской ярмарке, - все, все убиты! И три мои лучшие наседки, коих я сажал на яйца гарчиков, - тоже! Убийца! Разоритель! Вор!
     И трактирщик снова пнул предмет ногой.
     - Это начинает мне надоедать, - скучающим тоном проговорила леди Клотильда. - Этот чертов лис стал попадаться нам на глаза так же часто, как попрошайка, которому по глупости дали-таки монетку. Любезнейший, может, вы наконец сподобитесь оставить нас в покое? Сэр Сериога, я предлагаю вам предоставить этого несчастного его собственной судьбе. Я странствующий рыцарь, а не защитница неудачливых куроедов! Едем отсюда! По крайней мере, если он помрет сейчас, то больше уже не будет нуждаться в нашей с вами помощи.
     Серега глянул на валяющийся у ног трактирщика куль и мгновенно узнал в нем лиса-оборотня, вновь принявшего свой человеческий облик. Незадачливый охотник на кур лежал голой спиной на земле, прижимая руки к лицу и судорожно подергивая согнутыми в коленях ногами. Веревка, за которую трактирщик волок его за собой, была привязана к шее и выглядела как удавка.
     - Что с ним? - спросил Серега после некоторого молчания.
     - Серебро, милорд! - радостно взвизгнул трактирщик и торжествующе воздел вверх руку, в которой блеснул краешек чего-то светлого. - Я как раз раздумывал, то есть я как раз собирался отдать вам сдачу от вашей платы за обед, а тут это! Я же во двор, когда благородная миледи... ну, ножичком в меня - а я и побежал! Ха-ха - смешно было, правда, миледи? Только у благородных господ такое прекрасное чувство юмора - ножичек-то прямо над самой головой пролетел, ну, искусница миледи, да и только! А потом вы монетку... А потом я со сдачей во двор - а в курятнике-то переполох! Пес мой прямо на цепи спит - эти твари умеют наводить на собак сонный морок, - а в курятнике-то куры ну прям как люди кричат! И я-то ведь не растерялся, серебром ему в морду - бляк! Он сразу в человека и перекинулся, а морда-то вся волдырями пошла - эва, что серебро пречистое с тварями нечистыми делает! Вот гляньте, милорд!
     И субъект в лохмотьях, счастливо выпучив глаза, швырнул вниз серебряную монетку, целя в скулящего оборотня.
     Монета угодила тому в прижатую к лицу руку. Оборотень страшно взвизгнул. На тыльной стороне ладони мгновенно вспух и разросся алый ожог.
     - Вижу, - после короткого молчания сказал Серега. - И... надолго это у него останется?
     - Волдыри-то? О, да не извольте беспокоиться, милорд! Я счас его свяжу хорошенько, натяну на него свои самые крепкие штаны, перетяну их кое-где веревками - и в штаны ему серебряную монетку, туда ему ее, поганцу! А то волдыри-то быстро проходят, а как пройдут - нипочем его не удержать, милорд! Перекинется в зверя - и ищи-свищи! А если серебро-то все время на коже будет, тут и волдыри не кончатся, и в лиса ему опять не оборотиться! А я его, родимого, в Дебро. Уж там от Священной комиссии мне и наградка за него воспоследствует.
     - Большая награда-то? - довольно сухо поинтересовался его сиятельство герцог Де Лабри.
     - Да... да вроде бы не меньше ста маврикиев, милорд!
     - Сколько ты мне должен с той золотой монеты? - еще суше спросил милорд, и трактирщик весь как-то сжался и усох.
     - Ну... э-э. Девяносто три маврикия, милорд.
     - Давай сюда.
     Серега разложил у себя на ладони жестяным блеском отсвечивающие кружочки, с сомнением оглядел их.
     - Э-э... Здесь всего восемьдесят три маврикия, сэр Сериога. И наш, э-э... обед никак не мог стоить больше трех маврикиев, - деликатно высказалась из-за его плеча леди Клотильда.
     - Да? - несказанно обрадовался подсказке сэр Сериога. - Где еще десять, нет, четырнадцать маврикиев, ты, плесень!
     Трактирщик бухнулся на колени и жалобно возопил:
     - Нету! Не извольте казнить, милорд, миледи, но нету! Бедность умучила, путников в наши времена мало... вовсе нет! Нету у меня больше, все монетки мои здесь, перед вами, все у вас, мои милые серебрушечки, мои деточки...
     - Н-да, - веско сказал герцог Де Лабри. - А где по крайней мере та, которую ты собирался оборотню в штаны засовывать? Спрятал от меня, морда? А ну давай ее сюда, ты, отрыжка феодализма!
     Трактирщик, трагически скуля о полном своем безденежье и грозящей ему отныне голодной смерти, полез дрожащими пальцами в недра своих рваных одежек. На Серегу и леди Клотильду шибануло в нос ароматом тела, не мытого от самого рождения, никак не иначе. На нечувствительную к таким мелочам леди Клотильду это амбре особого впечатления не произвело, но у Сереги по горлу прокатилась целая серия рвотных позывов. Очень настойчивых, кстати сказать, позывов.
     - Во-от... - плачущим тоном протянул трактирщик и продемонстрировал Сереге монетку.
     - Врет. Все врет, - равнодушно сказала леди Клотильда. - Если хорошенечко поискать, а еще лучше не искать, а просто сунуть пятками в костер, то тут такие богатства найдутся...
     Субъект опять возопил и бухнулся милорду и миледи в ноги.
     - У меня хорошее настроение, вшивый гусь, - медленно сказал Серега и про себя вздохнул - вылитым феодалом он становится, с каждым днем все вылитее и вылитее, что ни говори:
     - Держи свои девя... восемьдесят три маврикия и этот, припрятанный. Вот тебе еще...
     Он торопливо выскреб из пояса еще один толстенький золотой диск, бросил его на землю. Трактирщик прыгнул на монетку всем телом и, задрав голову, снизу вверх благоговейно посмотрел на Cepeiy.
     - А мы забираем оборотня, - договорил Серега. И вздохнул. Пора было приступать к дезинформации противника. Вот только как на это отреагируют свои? - Мы с миледи жаждем получить от него благодарность. Которую он нам непременно дарует. А мы ею в полной мере насладимся. В чистом поле, в шкуре и наедине друг с другом...
     И он похотливо, с самой сальной ухмылочкой, на которую только был способен, подмигнул трактирщику.
     Леди Клотильда зашлась в возмущенном вздохе, едва не задохнулась в нем, всхрапнув напоследок так, что стало ясно: еще немного, и она прямо-таки вспыхнет от ярости. Но от слов все же как-то воздержалась. Молодец. Умница. И еще красавица. И явно спортсменка. И вообще...
     Но трактирщик его дезу проглотил. Еще и осмелился погладить снизу вверх своими масляными глазками стройные ножки леди, мерзко ухмыльнувшись при этом.
     - Конечно, конечно, милорд. Дело молодое, само собой разумеется. И сладкое, хе-хе...
     - Ты на кого так смотришь, мурло, - медленно сказал Серега, закипая и впервые в жизни осмеливаясь на то, что там, в том мире, называлось разборкой. В конце концов здесь, в этом мире, он герцог. А герцог - это при феодализме круто как-никак. - Живо кланяйся баронессе и чтобы глаза твои даже следов ее не смели больше касаться, ты, дерьмо!
     Трактирщик вновь повалился вниз как подкошенный. И принялся биться лбом о землю у ног леди Клотильды. Точнее, у ног ее жеребца. Черный битюг, до этого стоявший с философски закрытыми глазами и не обращавший ровным счетом никакого внимания на все происходящее во дворе, теперь с недоумением встрепенулся и завернул назад морду. Удары трактирщиковой головы о землю раздавались буквально возле самых его копыт. И ложились при этом все ближе и ближе к ним. В конце концов черный зверь не выдержал и принялся опасливо отдергивать копыта, тщательно избегая соприкосновения с покрытой сальными патлами головой. При этом он еще и с презрением косился на всех двуногих вокруг себя.
     - Вольно, - сказал наконец Серега, понуждаемый к этому, помимо презрительных взоров черного жеребца, еще и убийственной яростью в глазах опасно молчаливой Клоти, - свободен. И давайте... давай-ка грузить нашу покупку на коня...
     Перепуганный до смерти местный Плюшкин помог ему дотащить слабо дергающегося оборотня до черного жеребца и загрузить на его широкий круп. Леди Клотильда, демонстративно не разговаривающая с Серегой (да и ни с кем здесь вообще не разговаривающая, если вдуматься), взлетела вверх, на спину вороного зверя, дернула повод, отчего жеребец яростно ковырнул землю передними копытами и рванул с места могучим карьером. Серега спешно загрузился на своего Тишайшего, как он в уме уже окрестил принадлежащего ему кроткого гнедого (в процессе загрузки активно был задействован вспомогательный снаряд в виде спины трактирщика), кольнул его стременами - за неимением утерянных шпор. Тишайший вылетел за ворота, завернул вправо и рьяно понесся по дороге. В направлении, противоположном тому, откуда они прибыли. Увы, леди Клотильды и ее коня в густом сумраке, царившем в этот час в лесу, Серега, как ни пытался, разглядеть уже не мог. Оставалось надеяться на правильность чутья гнедого. Впрочем, до сей поры чутье Тишайшего его ни разу еще не подводило.
     Итак, они понеслись вправо.
     Где-то через полчаса гнедой перешел на ровную рысь. Серега решил уже было, что конь устал, но спустя несколько мгновений из темноты вынырнул силуэт коня со всадником и тюкообразным вздутием на крупе. Черный жеребец стоял совершенно неподвижно. Леди Клотильда. Ждет его? Значит, он-таки прощен?
     Черный жеребец беззвучно развернулся, когда Сереге до него оставалось не больше метра. И, равномерно топоча, двинулся по дороге дальше. Не обращая никакого внимания на послушно трусящего следом Тишайшего.
     Значит, все еще не прощен, вздохнул про себя Серега. Интересно, чем все-таки больше всего обижена прекрасная леди - тем, что он не прислушался к ее предложению и спас от смерти незадачливого куроеда, или тем, что в качестве объяснения выдвинул не совсем приличные мотивы? Последнее, скорее всего. Ну и ладно, не погибать же бедняге-оборотню только из-за того, что милейшая леди Клоти страдает отвращением к зоофилии - в отличие от многих других благородных и "приятных во всех отношениях" дам. Вот уж действительно - во всех. Вообще, иногда полезно почувствовать себя одним... одной из многих. Пускай учится быть членом общества во всем, в том числе и в сексуальных пристрастиях
     Вот он, например, никакого отвращения к подобному не ощущал. Только любопытство и, пожалуй, отчуждение. Чужая жизнь, чужие нравы. Интересно было бы посмотреть со стороны, попредставлять, как это все могло бы быть - человек обращается в лиса и живет... хм, и ощущает себя при этом зверем. Но стать участником подобного действа он лично все же не согласился бы. Или согласился? Нам, девственникам, как-никак терять нечего, кроме цепей своего девственного незнания...