тследил взглядом пухлую нижнюю губку, оттопыренную в порыве усердия. В трепетном свете светильничка длинную и глубокую тень отбрасывали на атласную щечку чуть вздрагивающие ресницы.
     Все вокруг занимались своим делом. Слуди, выпроставший Микки из вороха одежек, теперь бегал вдоль противоположной стены, раскладывая прямо на сундуках тряпье для просушки. Карлик приволок кувшин с каким-то снадобьем, тазик с водой и тряпицу. Размотал черные шелковые полосы с ног бедолаги и принялся обрабатывать его раны. Запахло едким и горьким. Раны страдальца-лекаря широкими манжетами опоясывали голени. Выглядели они... Странно. Словно кожу кто-то склевал или грубо соскреб, оставив кровоточащую, с висящими лохмами мяса рану. Крысиная пытка, вспомнил Сергей. Именно так назвал о, чему подвергали этого несчастного, карлик. Похоже, смысл ее заключался в том, что специальные клетки надевались на разные части тела. А затем туда запускали крыс. Голодных злых крыс... Господи ты боже мой...
     - Схожу на разведку, - решительно объявил Серега и встал. Все недоуменно посмотрели на него. Правильно. Привыкли, что сказать подобное может только леди Клотильда. - Посмотрю, как там и что! Послушаю. Опять-таки нам нужна еда и питье...
     - Питья - нет! - горячо запротестовал карлик. - Маленькая колодца здеся!
     Он помахал рукой в темноту. - Оч-чень хорошо. Но нужна еда. И это... молоко. Для Микошки.
     Леди Клотильда, доселе не отрывавшая глаз от своего занятия (единственная из всех!), соизволила наконец-то посмотреть на Серегу.
     - Рубаху не надевайте, сэр Сериога, - посоветовала она. - Разуйтесь, подверните штаны, пусть выглядят коротковатыми. Как выйдете, лицо и волосы измажьте грязью. Ведите себя... Как простолюдин. Униженно, запуганно. Голову втягивайте в плечи. И побольше печали на лице.
     ?Во-во, - сердито подумал Серега. - Запуганно - это как раз про него. Здешний мир уже запугал его по самое не могу...?
     - Купите хлеба, сыра. Ребенку - кувшин молока и... Что там еще ему может понадобиться, Слуди?
     - Пряники, - оживился гном.- Яичко вареное. Курочка. Яблоки. Каша. Колбаса. Сало копченое. Пиво...
     - Короче, все то, что он перечислял в самом начале, - хмуро одернула гнома Клоти, - точнее, то, что сумеете найти. Из всего этого. Держитесь как можно незаметнее. Э-э... Уважаемый матуподи... Или маниоди? В общем, где здесь поблизости можно закупить снеди? И подешевле.
     - Маккилиоди, - обиженным тоном поправил ее карлик. И замолчал. То ли задумался над поставленной задачей, то ли обиделся.
     - Я знаю, - скрипуче выдохнул субъект с ранами на голенях. - Мы ведь в торговых амбарах на берегу отводной канавы, так? Если многоуважаемый сэр Сериога пройдет еще несколько манауров по каналу, но, конечно, не в сторону крепости...
     - Само собой.
     Субъект и леди Клотильда недоуменно уставились на Серегу.
     - Боюсь, вы несколько... неправильно выражаетесь, сэр Сериога, - прокашлявшись, осторожно позволил себе заметить бедолага лекарь. - Можно сказать - само собой разумеется. Но, однако, использовать столь сильно усеченную форму в качестве положительного ответа...
     - Это неважно, - жестко сказала леди Клотильда. - Так что там через несколько манауров?
     Субъект печально вздохнул.
     - Дом вдовы Кочи. Такой ярко-зеленый, весьма приметный. У нее маленькое хозяйство - огородик, две коровы, куры. Она продает кое-что съестное тем, кто к ней заходит, морякам с торговых барж, приказчикам и грузчикам из амбаров. Я и сам, бывало, у нее покупал. Она, знаете ли...
     - Благодарю, - четко оборвала его прерывисто-трепетную речь леди Клотильда; бывший лекарь тут же испуганно смолк.- У нас есть какие-нибудь деньги, Слуди?
     Гном погрузил обе кисти а широкую полотняную полосу на своем теле, поелозил там. Вытащил их с разочарованной гримасой. Видимо, пояс был заботливо очищен от всего ?лишнего? перед тем как поместить их бесчувственные тела в подвал - и действительно, зачем покойникам деньги?
     - Здеся есть, - подал голос карлик. - Но тебе, леди, не дам. Вот ему, текулли, дам. А ты дашь свой решадль смотреть?
     Пропал, подумал Серега. На нем ничего такого нет, если не считать, конечно, изорванных штанов и размокших от воды сапог. Но они на виду и так, и совершенно незачем просить дать их посмотреть.
     - Сэр Сериога? - Леди Клотильда с любопытством смотрела на него. - Дайте ему этот ваш решадль, и дело с концом. Микки голоден, вот-вот заревет от...
     - Да не знаю я, о чем он! - отчаянно прошипел Серега. - Хоть режьте, хоть убейте - нет у меня ничего такого, и вообще, не знаю я, о чем это он там лопочет!
     - Текулли не может врать, - убежденно сообщил всей честной компании карлик. - Но решадль твой! У тебя. Ты забыла? Я не вороваю, нет. Я смотрю только. Дай. Там.
     Он вытянул руку и ткнул пальцем куда-то в область Серегиного зада. Леди Клотильда приглушенно хихикнула - похоже, ей тоже приходили в голову кое-какие интересные мысли. Лекарь, до этого уныло разглядывавший собственные раны, поднял голову.
     - Э-э, сэр Сериога... Возможно, он имеет в виду ваш карман? Сзади. Там что-то...
     - Нет там ничего! - рявкнул Серега и сунул руку в вышеуказанное вместилище, намереваясь вывернуть его наизнанку и подтвердить тем самым правоту своих слов, - нет и быть не... Пальцы наткнулись на нечто бархатисто-гладкое и маленькое. Он вытащил ЭТО и разжал пальцы.
     На ладони лежал крохотный костяной кинжальчик-игрушка. На дне звездочек, прорезанных тончайшими линиями, так же безмятежно и чисто искрились прозрачные и крохотные, как капельки росы, камешки. Игрушка была прекрасна по-прежнему. Видения вихрем пронеслись вокруг Сереги - лес, луг, речка. Голоса детей перекликаются между деревьями. Стайка малышей в упоении носится по лугу, в высокой траве разбросаны игрушки. И пахнет согретой под солнцем травой, сладким медвяным ароматом цветущего клевера... В речке на мелководье плещется ребятня. Звонкие крики. И в солнечных лучах искрятся взлетающие вверх тучи водяных брызг... - Да-ай...
     Рука карлика, протянутая к нему, дрожала. Вместо ногтей на ней были белые наросты шрамов. Эта рука была настолько несовместима с прелестью игрушечного кинжальчика, настолько...
     Серега, скрипнув зубами и озлясь внезапно сам на себя - что, детство в одном месте ни с того ни с сего вдруг взыграло, что ли? - вложил кинжальчик в руку карлика. Игрушку ему, видите ли, жалко отдавать... И это когда Микки голоден.
     Лицо-череп изобразило сначала недоверие, затем восторг. - Текулли... Я бы плакать, но не могу...
     Да, мрачно подтвердил про себя Серега, тебе плакать нечем. Карлик продолжал бормотать что-то, подковылял к одному из сундуков, откинул крышку. Серега подошел поближе.
     Громадный сундук (примерно в таких на Земле собирали приданое для юных девиц) был полон доверху. Золотые монеты, сияние драгоценных камней на каких-то дамских цацках. В сундуке лежало огромное богатство - что по меркам его мира, что по меркам этого. Иметь такое и жить в подвалах, радуясь чужим объедкам... Серега с нехорошим интересом поглядел на карлика. Тот отвернулся от золота с выражением полнейшего равнодушия на лице. И весь погрузился в созерцание костяного кинжальчика. Что-то нежно бормотал, поглаживая его кончиками изуродованных пальцев...
     Сергей наклонился, захватил пригоршню золота. С сомнением взвесил на руке. Интересно, почем здесь хлеб насущный? И сколько ему брать...
     - Только одну монетку, - сердито подсказала из-за спины леди Клотильда, - и купите еду на три дня. Что-нибудь малопортящееся. Если вдруг кто спросит, откуда у вас, у оборванца, золотая монета, скажете, что благородный сэр бросил, когда вы попросили подаяния у его дамы. Идите!
     Карлик, с трудом оторвавшись от упоенного созерцания безделушки под названием ?решадль?, выпустил его наружу. Продемонстрировал ему местный аналог ?сим-сима? - колышек, то ли деревянный, то ли просто старательно сделанный под дерево, торчавший снаружи из земли совсем рядом со стеной. Колышек следовало дважды дернуть строго вверх, а затем, выждав паузу, повторить эту операцию. И все. Но ни в коем случае не допускать перекосов или еще как-то неподобающе тревожить заветный колышек...
     Дождь уже закончился, выглянуло яркое солнышко. То есть местное светило. Парило, как в оранжерее. Серега отыскал углубленьице с начавшей уже подсыхать грязью. Щедро макнул ладонью, проломив корку, художественно обтер грязную кисть о волосы и лицо. Подумав, добавил еще немного бомжовского колорита на плечи и живот. Окунул в грязь босые ступни. И уже увереннее пошел по еле заметной тропке к каналу, являя собой местную модификацию беспризорника, великовозрастного правда. Но все же прошу любить и жаловать. Даже его скелетообразная худоба (пособие по костям и мечта анатома, как тонко охарактеризовывала особенности его телосложения мама-врач) оказалась весьма кстати.
     Ворота амбара, в середине которого пряталось их убежище, были по-прежнему заперты. Зато возле остальных амбаров картина изменилась, и изменилась разительно. Из распахнутых недр соседнего склада целая вереница юрких грузчиков бодро выволакивала какие-то мешки и грузила ими караван телег. Вокруг кипела суматоха, под ярким солнцем туда-сюда шмыгали голодранцы. Самого юного подросткового возраста и с ужасно деловым видом. Оставалось только надеется, что внешне он похож на них в достаточной степени. В достаточной для того, чтобы не вызывать подозрений. Справа со стороны замка приближалась внушительная кавалькада из верховых, вооруженных длиннющими копьями. Отсюда явно пора было двигать...
     Серега втянул голову в плечи, сильно ссутулился и потрусил вдоль канала. Не слишком быстро, чтобы не приняли за убегающего воришку, но и не слишком медленно, дабы поддержать видимость умеренно спешащего по своим делам бомжа. На него никто не обратил внимания. Слава тебе господи, мимикрировал в окружающую среду... Верховые обогнали его и помчались дальше, веерами разбрызгивая грязную жижу. Все, кому выпало несчастье находиться в этот момент по обочинам дороги, тотчас принялись отряхиваться, густо забивая воздух местными матерными сопряжениями. Грузчики, и без того убийственно грязные под своими мешками, радостно скалили зубы, возчики и субъекты в одеждах подороже, стоявшие возле них, торопливо принялись комментировать случившееся.
     - Из замковой тюрьмы сбежали, - сказал мрачный худой типчик с лицом, на котором мучивший его геморрой был прописан крупными буквами. - Бают, просто звери какие-то. Бедных палачей господина барона сказнили страшной смертию, прямо-таки все кости перемолотили!
     Серега тормознул и свернул за угол ближайшего амбара, по пути демонстративно развязывая пояс своих штанов, якобы по мелкой нужде.
     - Бяда какая! Чума на них, прости господи, - злорадно поддакнул плечистый грузчик, только что скинувший на подводу типчика свой мешок. - Я слыхал, главному палачу полчерепушки снесли, ну прям как по яйцу ложкой долбанули. А евоному помощнику ручки аки веточки переломали и колечками свернули - поиздевались от души, словом. Эхма, что энти душегубы с такими добрыми да хорошими людьми уделали!
     И детина с топотом уличался, радостно поблескивая белками глаз и зубами.
     - Ищуть их, - метнув вслед грузчику злобный взгляд, продолжил типчик с геморроем. - Въезды-выезды из города перекрыты. Всех осматривать будут на предмет энтого, значитца.
     - И-и, воры да убивцы, знать? - фальцетом поинтересовались от соседних подвод.
     - Оне самые. И как только наш хоробрый барон не убоится заключати в своем замке таких злодеев... И ведь опять спымать их хочет, сокол наш, ужо и про награду у Объявного столба кричали - по двести маврикиев за кажного, а общим-то числом их шестеро!
     - Эт што ж, ежели проскладать, чуть ли не тыща выходит?
     Типчик тут же принялся сосредоточенно складывать что-то на пальцах.
     - Тышша и есть! - наконец объявил он заинтересованной аудитории, и все дружно ахнули.
     Прибежал давешний грузчик, бухнул на подводу еще один мешок.
     - Ты бы, дядя, - с азартом рявкнул он, - хучь описал бы их. Глядишь, мимо кто пробегить. Тут мы их и... А?! Те ж усе равно уезжать, так посочувствуй оставаюшимся - каково нам тута оставаться-то, с татями-разбойниками за кажным углом и без баронских маврикиев к тому ж!
     Толпа дружно грохнула хохотом. Типчик важно откашлялся, выдавил из себя предупредительно-сигнальное ?э-э-э?, и все быстро умолкли.
     - Шестеро их, - строго провозгласил он, указующе воздев к небу перст. - Ростом преогромны и плечьми преразмашисты, одно слово - тати и душегубы. Одна из их -девка, смердовка беглая, еще в малолетстве некоего благородного господина премерзко совратившая, втершаяся к ему в дом и оттого ухватки и манеры благородной дамы досконально знающая и изображающая. Волосом светла, лицом хороша, очеса имеет синие и телом могуча. Еще бывший лекарь города вашего, спознавшийся с гостями из преисподней и черной магией творивший падеж скоту, мучительные смерти бедным горожанам и младенцев по ночам резавший, дабы утробу свою их плотью и кровью невинной набить! Третий - преотвратный оборотень-скелет, на коего остановительное заклятие наложил некий святой отец в самый момент его превращения, и оттого он навеки теперя - полускелет-полулюдь! Ликом страшен и духом зело зол, беззащитным человекам творит мерзопакостное. Бойтеся его, честные люди! Дале - гном, творение нечистое, душой не обладающее, смрадное и отвратное Богу! Пятый - злой колдун, погуба роду человецкому, в младенца человецкого ж превратившийся-переродившийся, дабы еще второй срок на матушке-землице пожити и хучь бы на втором сроку жизненном род людской на самом корню сгубити!
     - Во-во, и будет он на энти самые корни-корешки людские заклятия класть! - радостно вклинился в появившуюся паузу вновь прибежавший с очередным мешком на плечах давешний грузчик. - Так что берегите ваши корешки, земляки-граждане!
     Аудитория частью захихикала, частью испуганно заозиралась, ладошками поприкрыв область пониже пояса.
     Типчик метнул в шутника возмущенный взгляд.
     - А последний из них и, значитца, шестой по счету, - заявил он, до предела возвысив голос, - самый страшный злодей! Лицом и телом аки вьюнош, и зело опасен он для девиц и молодок и деток женскага полу, а также почтенных хозяек и добрых матерей преклоннага возрасту! Развращает он сих несчастных и творит с имя столь непотребные вещи, что Бог на небе плачеть кровавыми слезьми!
     Н-да, подумалось Сереге, эк меня... расписали. Значит, я теперь совратитель малолеток, несовершеннолетних и старух. Н-да... То ли обижаться, то ли... гордиться, что ли. Хотя чем здесь гордиться?
     - Развратом гнилостным наполнены очи его! - вещал тем временем типчик. - А орудие его, бают, несоразмерно огромно и посему прельстительно для лиц женского полу. И опосля энтого злодея ни одна баба простым муш-шиной удовлетворена не будет, а беспременно будет опять желать энтого ирода!
     Зрители возмущенно охнули. Посыпались возгласы: ?И воистину злодей!?, ?На кол его надо, братцы! За такие-то достоинства?, ?Да живьем жечь, за такое-то гадство!?, ?Девка-то, она того, братцы... Она завсегда господину барону пригодиться могет - для оприходованию, а вот энтого беспременно сжечь нужно!?.
     ?Прирезать бы тебя, добрый дядя, - в ярости подумал Серега. - Ишь какой ты хороший и добрый... Вот того рассказчика за ?смердовку беглую? только утопить охота, а вот этого радетеля о бароновых нуждах и посильнее ?порадовать? не грех. Скажем, пятки к языку присоединить безо всякого присутствия хирургов... И потом повесить это колечко на сучку проветриться. Глядишь, вони в воздухе станет поменьше без его незатейливых измышлений на тему леди Клоти... Клотильды?.
     - Лицом бел, телом высок и сухощав, глаза бесстыжие - карие, власы русые... - бегло перечислял его собственные приметы субъект.
     Ай молодца барон, ай молодца... Оперативно среагировал. И как просчитал! Главным зверем на этой охоте назначен явно он, Сергей. За него даже маврикиев теперь просить не будут. Прямо на месте и просто на клочки и порвут. За ?несоразмерно огромное орудие?. И не будет никакого герцога Де Лабри, а вместе с ним и угрозы баронским владениям. Чисто и со вкусом сделано. Эстет у нас господин барон, однако. Что же до леди Клотильды... После такой уничижительной рекомендации, каковую выдал ей барон Квезак... В конце-концов, навалившись на нее всем скопом, ее одолеют. Когда-нибудь и господину барону выдадут, не пропадать же маврикиям? Но что с ней будет до этого, господи ты боже мой...
     - А маврикии-то дадут хучь за живых, хучь за мертвых! - с торжеством в голосе провозгласил рассказчик. В унисон Серегиным мыслям.
     Ну что тут сказать - ай молодца! Светлая у барона голова, ничего не скажешь... И пусть грядущая охота на ведьм сметет всех, кто хоть мало-мальски смахивает на беглецов, ему-то что? В огромном количестве предоставленных трупов опознает искомые, и дело с концом. И, если вдуматься, даже маврикии можно не платить - обознались-де вы, ребята, не те это. И нос в борще, и губа в лапше, и вообще...
     И вообще двигать пора отсюда, вот что.
     Серега вынырнул из-за угла, затрусил прочь. В прежнем умеренно-спешащем темпе. Что ж, будем надеяться, что грязь достаточно надежно замаскировала цвет его волос, и весь его нынешний облик прирожденного босяка с обликом коварного обольстителя мало совместим...
     На него, как и прежде, никто не обратил внимания. Он рысью преодолел энное расстояние и добрался до хибарки ярко-зеленого цвета. Веселенький домик, ничего не скажешь... Осторожно стукнул в чистенькое окошко с белыми занавесками. Никого. Он постучал погромче, еще и еще. Опять ни ответа ни привета.
     - Шибче стучи, малой, - со знанием дела посоветовал проходивший мимо парень в линяло-полосатой рубахе. - Вдова небось на огороде задницей кверху красуется. Или в спаленке и с дружком, ха-ха! - Тю на тебя, охальник! - грозно донеслось из-за высокого забора, идущего по обе стороны от домика. Хихиканье тут же оборвалось, и парень пулей припустил по улице. Чувствовалось, что вдову тут знали и уважали. И чувствовалось, что уважали за дело - видать, почтенная дама скора была на расправу с подобными болтунами. Калитка в заборе жалко скрипнула и с размахом отворилась. Словно кто-то пнул в нее изнутри. На пороге возникла достойного вида особа. Широкую талию опоясывал фартук. В руках красовалось оружие - скалка весьма опасных размеров. ?А также почтенных хозяек?, - припомнил Серега кое-что из речи типчика возле амбара. Так что вот эта дама мне, ?совратителю?, - на один зуб... Внушительные пропорции особы были выдержаны в ха-арошем малороссийском духе. Руки дамы были по локоть в муке. И тянуло из-за ее спины ароматным запашком то ли пельменей, то ли чего-то такого, сильно на них похожего... - Мне бы еды... - жалко промямлил Серега. Живот острой судорогой подвело аж до самого позвоночника. Ароматец прямо-таки бил в ноздри. Особа одарила Серегу взглядом из разряда ?нищим не подаю? и молча взялась за щеколду на калитке, намереваясь закрыть ее. Серега торопливо сунул ей под нос кулак, в котором весело взблеснул краешек золотой монеты. Взгляд вдовы мгновенно помягчел. Дама слегка посторонилась, давая проход. И приглашающе помахала скалкой. За забором обнаружился ухоженный сельский дворик - по утоптанной земле кочевали целые куриные стада, неотрывно занятые поисками зерен или чего еще, из широко распахнутых дверей коровника несло сеном, молоком и свежим навозом, на задворках живописно высилась могучая, аки гора, поленница чистеньких, мелко наколотых дров. Громадный пес на толстенной цепи, по толщине не уступающей той, которую леди Клотильда вынесла на себе из баронского подвала, ел Серегу глазами рвущегося отработать свой хлеб секьюрити. И вышколенно молчал, отчего казался еще более страшным. Вдова подперла свободной рукой необъятную талию. - Ну, че тебе?
     - Еды. - Некоторое смятение продолжало царить в Серегиных мозгах. - Э-э... А что, собственно, у вас есть? - Ишь ты, - фыркнула тетк