.
     - Ну вы, навозные! - обратился к ним с прочувствованной речью ближайший стражник, как только построение закончилось. - Сейчас - бегом вокруг замка. Сбежать и не мечтайте, впрочем, вот помечтать об этом вполне можете. Сие даже навозу не повредит, ха-ха! Камни не скидывать! Нам из-за вас предстоит бежать три круга! Ну и вам, само собой. Только вам с дополнительной радостью - это я как о камнях, так и о дерьме в штанах! От натуги, навозные, на навоз изойдете, о-хо-хо! И не советую отставать, особенно первым! Впрочем, можете и отстать, а то по вечерам в последнее время скучновато! Ну, трогай!
     Сбежать действительно не было никакой возможности - дюжие молодцы с оружием из числа стражи, сопя, бежали рядом, ради развлечения покалывая бегущих крестьян концами копий. Многие дергались от боли, роняли камни, потом им приходилось заново взваливать себе на плечи скользкие глыбы, снова бежать, только уже еще быстрее, потому что надо было догонять ушедший вперед строй... Впрочем, Сереге в данный момент было совершенно не до жалостливых чувств. Потому что рядом с ним бежал Луги.
     К концу первого круга зад у Сереги стал одной кровавой раной. Луги изгалялся как мог... И как ему только удавалось держаться, - ну, не впереди, конечно, всего лишь в конце строя, но все ж в строю, на ногах, бегущим и не отстающим, - Серега ума не мог приложить. Видимо, шатания по лугам да по лесам с леди Клотильдой давали-таки о себе знать. И это радовало. Ибо прозрачные намеки стражника на развлечения по вечерам за счет первого отстающего были чересчур уж прозрачны. Строй тяжело бежал на подгибающихся ногах, рядом радостно бухали стражники - налегке, с одними копьями. Сбежать и вправду не было никакой возможности. Лично он и не собирался этого делать, но вот крестьяне, со стонами трусившие спереди и сзади, надо думать, явно не отказались бы.
     Третий круг оказался просто пыткой. Легкие горели, горло перехватывало, ноги, казалось, просто не существовали - так деревянные подпорки ниже пояса, которые он как-то умудрялся переставлять. Оказавшись при этом впереди всего строя. Луги, давно отставший на одном из поворотов - забор за замком выписывал долгий, усеченный с краешку эллипс, - ковылял теперь где-то в хвосте колонны. Так что Серегин зад отдыхал...
     Они закончили третий круг и повалились на землю, хрипя и задыхаясь. Даже стражники сделали то же самое, а ведь у них-то бег был налегке, без камней. Калитка растворилась, перед людьми, лежавшими вповалку, опять объявился милорд Жанивский. Пушистая собачонка на этот раз красовалась на плече, вернее, на могучем козырьке подплечника. Милорд подбоченился, обвел всех картинным взором - ну ни дать ни взять полководец перед верными войсками. Суворов на марше, бля... Серегу его сраное благородство обласкало особым взглядом. Мол, герой, паря, победитель забега...
     - Мои верные и новые солдаты! Вы с честью выдержали первое испытание, и я уже почти могу вам доверять! Сейчас вас покормят! Еда будет отличной - вы это заслужили! И по чаше пива на человека - вы это тоже заслужили! Ну а теперь поговорим о тех, кто этого не заслужил! Приведите ко мне первого... нет, трех из числа отставших первыми!
     Где-то на левом фланге, позади, возникла некоторая суматоха. И кончилась, сменившись воплями. Стражники за руки подволокли к милорду трех упирающихся и дико кричащих бедолаг.
     - Вот они, первые недостойные быть среди вас! Солдаты мои! Я не опозорю вас, зачислив в ваши ряды отвратительных слабаков! Э-э... Возьмите вот этого.
     Он ткнул одного из бедолаг носком сапога из зеленой замши. Двое остальных тотчас умолкли, отползли в стороны. Стража им не препятствовала. Помеченный милордом тоже прекратил орать, сжался на земле в тугой комок, затрясся, тихо всхлипывая.
     - Итак, слабак... Рожден мужчиной, но не ведешь себя по-мужски... Таким ни к чему радоваться красотами этого мира.
     Стражники поволокли сжавшегося в комок несчастного к калитке. Туда же проследовал и милорд Жанивский. Лежавших на земле крестьян подняли пинками. Вслед за господином погнали во двор.
     В центре пятачка, прямо под задними окнами замка, сооружалось что-то шибко похожее на крест. Серегу вместе с остальными новобранцами подогнали поближе. Выстроили полукругом. Вокруг загадочного сооружения прогулочным шагом туда-сюда расхаживал милорд, гладил собачонку, притулившуюся на плече. Привели крестьянина, подтащили к кресту. По лесенке загнали наверх и присобачили веревками в классической позе распятого Христа. К ногам привязали вязки соломы... Сердце у Сереги нехорошо екнуло. Он уже начал помаленьку догадываться, какого рода "развлечение" им уготовил увидеть милорд. Гад, Нерон малахольный выискался...
     - Солдаты! - опять завел излюбленную пластинку холеный красавчик в зеленом. - Тот, кто недостоин быть солдатом, должен... просто обязан очистить землю от своего присутствия. Или за него это должны сделать другие. Надеюсь, вы согласны со мной. Так?! Не слышу...
     Толпа справа и слева от Сереги заволновалась, раздались торопливо-испуганные вскрики:
     - А как же! Точно, наш милостивец... Так точно, ваше благородие! Все, что милорд говорит... все оно и верно, уж так верно...
     Милорд обвел нестройно кричащую толпу недовольным взглядом. Выждал тишины и заявил со значением:
     - Не нуждаюсь в вашем одобрении. В следующий раз, чтоб вы знали, следует вам только дружно проорать: "Многих лет милорду"... Понятно? Ну а теперь... Честь освободить эту землю и наши ряды от недостойного я предоставлю... предоставлю...
     Взгляд Жанивского скользнул по рядам и уперся в Серегу. Губы его благородия растянулись в маслянистой улыбочке.
     - Лучшему! Пусть докажет, что и впрямь может стать лучшим из моих новообретенных солдат. Подведите его к заготовке...
     Серега стоял как замороженный. На фига было вырываться вперед, стучало у него в голове. На фига, на фига... Подошел ухмыляющийся Луги, ухватил за плечо, рывком выдрал его из строя, прошипел:
     - Ну, гаденыш, посмотрим, так ли ты хорош... Не разонравишься ли милорду невзначай!
     И подволок его к основанию креста. Милорд Жанивский продолжал гаденько-сладенько улыбаться ему поодаль, привязанный к кресту непрерывно что-то скулил и постанывал в вышине. Сереге сунули в руку факел.
     - Я... - сказал Серега и осекся, - я не буду. Не...
     Он хотел уж было сказать - не смогу, но одернул себя. Здесь "не смогу" прозвучит как признак слабости. Подобного признания ему уж точно не простят. Могут и сжечь вместо бедолаги, а могут и вместе с ним. И его не спасет, и сам пропадет. А ведь он здесь не просто так. Ему, как Штирлицу, дело следовало сделать, невзирая ни на какие гестапы...
     - Батюшке моему... - начал он, тщательно подбирая слова и направление разговора, - клятвенно обещал, что не убью того, кто не угрожает напрямую мне или моим близким...
     Милорд тут же подскочил к Сереге. Собачонка, возмущенно тявкнув, слетела с плеча. Глаза у милорда, ядовито-зеленые, как две свернувшиеся в клубок гусеницы соответствующей раскраски, впились ему в лицо.
     - Этот слабак угрожает мне - и моей армии... Жги! Я приказываю!
     - Милорд! Ваше благородие! В лагере вашей светлости и под руководством столь прославленного воина, как вы, даже этот несчастный наверняка очень быстро превратится в стоящего вояку. Ваше руководство... тренировки ваших новобранцев поставлены столь разумно...
     Грубая лесть - самая действенная лесть, думал Серега, глядя в моментально помягчевшее лицо милорда Жанивского. И усилил натиск:
     - Помилованный и знающий, что только вам он обязан своей жизнью, этот... этот недочеловек будет служить вам не за страх, а за совесть. Величие и милость милорда... - Он замолчал, просто-напросто не зная, что плести дальше. Милорд Жанивский стоял мечтательно притихший, с полузакрытыми глазами. Серега порылся в памяти, и, махнув на все рукой, продолжил:
     - Трусь лбом о порог милости вашей. Вы ж как светило - согреваете нас благостью и этим... лучезарностью. Да сохранит Всевышний вашу жизнь, как мы будем хранить каждый ваш день!
     Всевышнего, похоже, он упомянул зря. Припоминая, какие именно планы у этого садиста на волю Всевышнего в его жизни... Милорд тут же размежил веки и одарил Серегу злым пронзительным взором.
     - Хранить каждый мой день, говоришь... Погляжу! Но прежде... Жизнь я ему оставлю, может быть. Но... Нельзя же уйти отсюда без зрелищ. Эй, дайте ему нож! И поджигайте этого! А лесенку - оставьте!
     Сереге кто-то сзади тут же сунул в руку нож с грубо обделанной занозистой деревянной рукоятью. Приговоренный к сожжению страшно завыл сверху. Подбежавший стражник сунул сразу два факела в солому, и она тут же занялась. Потянуло едким дымком горящей прелой травы.
     - А ты, - повернулся Жанивский к Сереге, - можешь его спасти... С моего соизволения! Если успеешь, конечно. Ну... Но - не сметь тушить огонь или что-то еще там делать! Все, что тебе позволяется, - это только вытащить из огня этого бедолагу! Понял?!
     Последние слова его благородию пришлось произносить в пустоту. Потому как Серега, не дожидаясь повторного пршлашения, уже лез вверх по утлой, дергающейся под ногами во все стороны лестнице. Торопливо перепилил веревки на щиколотках у бедолаги. Тот, не дожидаясь его команды, сразу же задрал ноги чуть ли не к плечам - вязки соломы внизу горели уже вовсю. Едкий дым лез в глаза. Слава богу, ветерок сносил его до какой-то степени в сторону, а еще он пока что предусмотрительно задерживал дыхание. Пока удавалось... Рывком отчекрыжил веревки на руках - его собственные штаны уже то ли тлели, то ли и вовсе горели, времени посмотреть вниз и поахать как следует никак не удавалось выкроить, недосуг все, знаете ли, было, - и они оба кубарем скатились вниз по споро покрывающейся язычками пламени лестнице. Штаны на Сереге и вправду горели, сжимая голени в обручах невыносимой боли, которую он только сейчас и начал замечать.
     - Ну... - прозвучало над ним в вышине, когда он вдоволь накатался по утоптанной земле, гася одежонку. Серега вымученно скосил глаза и увидел нерешительно как-то мнущегося рядом милорда Жанивского. - Спасать его тебе было ни к чему. Хочешь, докажу это прямо сейчас? - Местный бог и господин приосанился, прочистил горло многозначительным кашлем. И взревел:
     - Ты, недостойный! - Надо думать, относилось это к спасенному. - Не думаешь же ты, что я тебя и в самом деле помиловал?!
     - Слово милорда... - перепуганно пискнул тот.
     - Мое слово?! Оно мне и принадлежит. Я сказал, что один из вас, недостойный стать мужчиной, должен стать пеплом, и я это слово сдержу! Но, поскольку он пожалел тебя... ПОЖАЛЕЛ! А мужчина жалеть не должен, то есть настоящий мужчина жалеть просто не может! Стало быть - или он, или ты. Ты или...
     - Он! - завопил худосочный, лежавший буквально на расстоянии вытянутой руки от Сереги. И захлебнулся в кашле - наглотался все-таки дыма, мерзавец. - Конечно, он, господин милорд его высокоблагородие!
     - Дать тебе факел? - почти благожелательно сказал милорд. И ласково, отечески так улыбнулся.
     - Да! - вопил спасенный. - Дайте мне факел, ваша милость, я сожгу его прямо счас...
     - Видел? - Жанивский повернулся к Сереге. - Не следовало тебе его спасать. Но так и быть, пощажу. Сильный, выносливый, пригодишься. Но только вот что, э-э...
     Субтильный красавчик поманил его пальцем и скорым шагом потопал к своему задрипанному сзади замку. Сереге даже вставать на ноги не пришлось - чья-то мощная рука ухватила его за шиворот и поволокла следом. Открылась дверь - должно быть, это был черный ход. Его заволокли за порог, бросили на мощенный прохладным камнем пол. Тащивший его, так и оставшийся неизвестным, тут же развернулся и утопал в направлении двора. В поле зрения начавшего кое-как подниматься с пола Сереги был теперь только милорд Жанивский. Крайне изящно опустивший свой обтянутый зеленым бархатом зад в крохотное креслице - на взгляд Сереги, годное разве только на то, чтобы обезьянок принимать. Не крупнее макаки.
     - Крестьянин, - благожелательно спросил милорд, - хочешь земли? И открепительную грамоту от всех моих прав и на тебя, и на всех твоих домочадцев?
     Ага, сказал сам себе Серега, значит, рекрутский набор проводился строго в пределах личных деревенских владений милорда. Надо бы учесть - вдруг да пригодится...
     - Не теряйся, крестьянин, не бойся. - ласково прокурлыкал между тем зеленый силуэтик в креслице. - Не рассержусь. Итак, хочешь?
     Серега задрал руку, старательно почесал подмышку. Смущенно так признался:
     - Хочу...
     - А! - Жанивский довольно улыбнулся, завозился в кресле - ну ни дать ни взять обезьянка перед получением банана. - Тут, видишь ли, дело кое-какое имеется. Моя невеста, прежде чем выйти замуж, возжелала получить некое Зеленое Око. Чтобы я его - ей на радость - прямо тут, во дворике, расположил. Любовь и все такое... сам понимаешь, крестьянин, должен я постараться выполнить пожелание дамы моего сердца.
     "Ишь как гладко чешет", - хмуро подумал Серега. Сейчас ему и в самом деле следует расстараться, чтобы бедная Лиза, не дай-то бог, не отказалась выйти за него замуж...
     - Мои люди, э-э... нашли это Зеленое Око. Но, чтобы его перенести, много дней потребуется. А свадьба должна состояться через три дня. Должна!
     Эк его корячит, размышлял Серега, наблюдая, как Жанивский нервно обкусывает себе ногти. Холеные, кстати, и идеально подстриженные.
     - Но возможно... есть один раритет. По преданию, спрятан он в могиле рыцаря Геркая. Могилу, конечно, охраняют пасели... Но ты, крестьянин, ведь знаешь, как с ними бороться? Ты вообще сильный, могучий...
     Серега отстраненно покивал. Откажешься, крутилось у него в голове, и на костер могут. Дурак ты, Серега. А еще сэр Сериога! Вот тебе и гибель от руки молившего до этого о спасении...
     - Беда в том, что не знаю я, как сей раритет доподлинно выглядит. И никто не знает. И в описаниях нет.. Известно только, что рыцарь Геркай при помощи его не раз спасал как друзей, так и замки их от осады и истребления, перенося их в другие места. Также и войска, изготовившиеся к нападению, переносил он в тыл врага. И после смерти... ну, родственнички, конечно, засуетились. Но, увы! Никто не мог опознать сей раритет доподлинно. В лицо, так сказать. А рыцарь Геркай себе могилу снарядил заранее - не слишком богато, но... Оружие, рыцарское снаряжение, дары любви от прекрасных дам... Одних шарфов, говорят, набралась куча со стог сена! Да и не было возможности пошарить там особо - через три дня после кончины, как и положено, на могилу явились пасели... В общем, иди и разыщи! Ежели не найдешь, то и думать не смей от меня скрыться! И учти - не найдешь, так я и тебя, и всю твою семью живьем сожгу! Всех, всех изничтожу!
     Милорд напыжился, с губ у него летела слюна. Серега с удивлением взглянул на него, потом перевел взгляд на собственные ноги. М-да. Не след являться к могиле древнего рыцаря в подобном виде. В сожженных чуть ли не до задницы штанах.
     - Одежду дайте, - заявил он требовательным тоном. - В таком виде - и к знатному сеньору - да его высокоблагородие призрак тут обидеться может, и до смерти обидеться причем...
     - Он и так уже мертв, смерд! - взвизгнул милордишко.
     - Да? Ну так он до моей смерти обидится, милорд. А вы ж сами понимаете, что вот мне-то как раз и нельзя помирать. Раньше задания...
     Жанивский враз успокоился, заулыбался даже. Чудак. О его ли задании речь...
     Серега переоделся в принесенное (уже во второй раз на дню переодевался, как и положено герцогу).
     Надо отдать должное, милорд на него не поскупился. Только не поймешь, с кого он содрал одежонку - рыцарей, как заметил Серега, у Жанивского в замке не было, одни только стражники, набранные, судя по их замашкам, из самого что ни на есть отребья. А одежка самого милорда была бы Сереге явно маловата. Но то, что принесли - черная крепкая ткань, вполне приличный пошив: и штаны, и камзол с рубахой скроены как на благородного, по краю воротника скромное черное же шитье с редкими вкраплениями бисера того же цвета, - явно шилось не на стражника милорда. И размер оказался точь-в-точь, а этого крайне трудно бывало добиться прежде, учитывая несоразмерную длину рук и ног, совмещенную с крайней худобой... Впрочем, за последние дни (или уже месяц?) он ощутимо поплотнел в плечах и бедрах. Точно, поплотнел...
     В завершение картины Серега водрузил себе на голову объемистый черный берет - со стальной шапочкой внутри вместо подкладки. Интересные здесь моды! Потом нагло заявил трущемуся поблизости милорду Жанивскому (тот, как и король Федя, находился рядом. Похоже, просто боялся, как бы не сбежал смерд проклятый.)
     - Как благородный смотрюсь, а?
     Жанивский покривил злобно губы, но ничего не сказал - боялся, видно, и словом задеть посланца, пока раритет не принесен. - С кого, интересно, ваше высокоблагородие, одеяньице-то содрано? Ну да это меня не касается. Меч вот еще пожалте, ваше сиятельство. Батюшка сказывал, что против пасели меч сподручнее...
     Жанивский сначала побелел от такой наглости. А потом и позеленел - в тон своему бархату. И стал самой натуральной жанивской зеленью. М-да, жанивская зелень все перебьет. Интересно, это все же как - строго в смысле цвета... или имеется в виду еще и способность милорда издавать некие специфические ароматы? Эх, спросить бы прямо сейчас и в лицо, но ведь и сжечь могут тут же и тоже прямо сейчас, не дожидаясь и раритета...
     Принесенный меч оказался длинной оглоблей. На манер, точнее, размер в размер с Клотильдиной. Серега застегнул на груди пряжечку заспинных ножен, мельком оглядел лезвие - вроде бы ровное, щербин не заметно - и пожаловался:
     - Эх, не точено лезвие-то...
     - Иди! - У милорда, стоявшего рядом, аж скулы повело в разные стороны от злобной и бессильной в данный момент ярости. - Ступай, смерд! Иди и принеси мне, что обещал, а не то... Стража! Проводить до точки и ждать там!
     Похоже, в деле магии местный милорд, так сказать, и впрямь был "впереди планеты всей". Потому как стража, цепко подхватив Серегу под локоточки, поволокла не наружу, во двор, а внутрь замка. Впереди споро бежал обезьянистый милорд Жанивский, разнося по всему коридору запах тяжелых, смердящих чем-то особо нехорошим благовоний. Такими благовониями только нужники поливать. Им от этого все равно хуже не станет. Не то что ему, Сереге... Отворилась дверь, они все вместе влетели в какую-то комнатенку, темную, прямо как Серегина будущность в этом дивном местечке.
     - На могилу рыцаря Геркая! - сорвавшимся на фальцет голосом возопил во всю мочь месье Жанивский.
     Полыхнуло алым, белым, синим - родимый триколор, короче говоря...
     Они дружной компанией очутились на небольшом холмике посреди самого настоящего луга - вон и петля речушки вилась в отдалении, и стеночка леса на горизонте присутствовала. Пышным ковром росла вокруг местная сине-зеленая травка - во всех видах и фасонах сиренево, лазорево и ало полыхали на ней и в ней цветочки всех размеров. Пахло незнакомо, странно, но все же это был именно запах прогретого теплыми лучами пойменного луга, сладковатый, пряный, терпкий и приторный одновременно. Вовсю и на все лады жужжала вокруг местная насекомая фауна, в вышине, в лазорево-синем небе, купалась в просторе неизвестная Сереге птаха и заливисто свистела на все лады. И нигде не было ни следа, ни напоминания о замке милорда Жанивского. Кроме разве что его охранников рядом и его самого вместе с ними, родимого и зелененького...
     - Вот! - возвестил милорд и уморительно так притопнул ножкой - ни дать ни взять карапуз, бьющийся в очередной истерике. - Здесь, прямо перед нами, и есть могила Геркая. Во-он туда глянь, крестьянин, на закат...
     Серега кое-как сориентировался. Светило над головой, но клонится к закату. А клонится - приблизительно туда. Стало быть...
     Смотреть следовало по направлению к точке поворота речной петли. Там, как раз на середине расстояния между ними и излучиной, вздымался холмик гораздо солид