голосе сожалением поинтересовался Серега.
     - Навряд ли, - оборотень чуть слышно фыркнул. - Какой еще дурак послушает незнакомого человека и в одиночку... пардон, в компании двух зверей полезет на рожон? Не требуя никаких пояснений и четких указаний на тему, что там его ждет и что он должен делать... Вам прямо-таки предопределено быть героем, сэр Сериога Лабрийский. Раз ума недостало...
     - Милорд, - разъяренно сказа! Серега. - Милорд я... А для вас, почтеннейший, и вовсе ваше сиятельство. (Впрочем, оборотень был кругом прав.)
     Ничуть не смутясь, оборотень, балансируя на заднице, отвесил ему шутовской поклон:
     - Вась сиясьтво...
     - А сам не боишься тут присутствовать? - после минутного размышления спросил Серега. - Раз дело, судя по твоим же словам, туманное и непонятное?
     - А меня им не убить, - откровенно скалясь, заявил оборотень. - Серебра у них не может быть точно - они же в нечисть черную переродились из людей, нечистый и душами и телом их завладел в обмен на силу кой-какую. Так что серебра у них не может быть точно. А без серебра - хоть ошметочки, да останутся, так что выживу все равно. В отличие от вас, ваше сиясьтво.
     - А Мухтар? Он-то как?
     - Плиша пожалел? - изумился оборотень. - Сам же его бросил, можно сказать, на произвол судьбы, а теперь вдруг жалко стало?
     - Жалко у пчелки... Значит, говоришь, серебра они не любят? - сквозь сжатые зубы поинтересовался Серега.
     - Точно. Вот видишь, кой-какую нужную информацию я тебе дал... Да не озирайся ты так отчаянно, где ты видел серебро в колодезном закуте?
     - Может, в пыточную сбегать? То есть сплавать, - задумчиво сказал Серега. - Могут же быть у барона какие-нибудь серебряные инструменты... там, щипцы, щипчики...
     - Вась сиясьтво, - почти что вздохнул оборотень. - Извольте обратить внимание. Серебро у вас в руках. Эльфийский меч. Но...
     - Что? - подтолкнул его Серега.
     - Даже присутствие серебра не решает задачу, когда речь идет о таких тварях, - с неохотой вымолвил оборотень. - Припомните, милорд, - я мучаюсь от серебра, но не умираю от него довольно долгое время. Если вовремя убрать его с моего тела... или из моего тела, всякое может быть, то и буду я снова жив-здоров...
     Мухтар на узком поребрике вдруг отчаянно зашипел и выгнул спину дугой.
     - О черт... не к ночи будь помянут, - сказал, перегнувшись, враз посерьезневший оборотень. - Милорд, к нам идут гости.
     В неширокой колодезной трубе, нескончаемо уходящей вниз и заполненной светящейся водой, вверх по стенке ползло широкое черное кольцо.
     - Быстрее, - поторопил оборотня Серега, - пока они еще не приблизились, - что еще вы можете сказать? Как вообще убить можно... ну, к примеру, вас?
     - Милорд, вы такие интересные вещи у меня спрашиваете... Никак. Только серебро и только на достаточно долгий срок. А иначе мы... и предположительно ОНИ тоже - снова оживут.
     - Голову отрубить? Сердце вырезать? - продолжал допытываться Серега, бросая через плечо опасливые взгляды.
     - Фу, ужасти-то какие... Можно и так, только голову и сердце надо унести достаточно далеко и спрятать в каком-нибудь святом месте. А здесь... Пока вы эти головы да сердца собирать будете, туловища вас самого в рубленку превратят.
     - Черт...
     Оцепенев на месте, Серега вглядывался в кольцо мрака. Сердце колотилось о грудную клетку вытащенной из воды рыбой.
     - Правда, если обратиться к легенде, то можно попробовать порассуждать, - разглагольствовал рядом оборотень. - Сказано там - "отомстит и полностью освободит от чар". Это цитируя дословно...
     - А не пошел бы ты! - бросил Серега, вертясь на колодезном ограждении с мечом наголо и ножом в правой руке, оглядываясь и примеряясь к этому сооружению на предмет организации здесь активной обороны. - Так! Барон же сказал - твари непременно сами выйдут? И пойдут меня искать? Значит, нам нет смысла сидеть здесь и дожидаться. И в коридоре можем их встретить. Поплыли!
     Он ухватил Мухтара за шкирку, усадил на все еще ноющее от кошачьих когтей плечо. Заткнул меч за пояс, нож засунул обратно за голенище сапога. Бросился в воду, с силой оттолкнувшись от колодезной стенки. И по-собачьи принялся выгребать к коридорному проему.
     - Полностью освободить земли от чар - это, так сказать, в легенде желаемый результат, - продолжал за его спиной свои рассуждения оборотень, - а ключевым словом, предположим...
     Серега выбрался из воды на пол коридора. Мухтар, за время этого короткого заплыва до крови исцарапавший ему весь загривок, молнией выпрыгнул на сухое место, когда сам Серега был еще в воде. И тут же резво умчался по коридору. Отсюда...
     - И я его не виню, - с сожалением пробормотал Серега, вытаскивая нож вместе с мечом и принимая некое подобие боевой стойки - в подражание тому, как это делала леди Клоти, - пусть хотя бы кот да поживет еще...
     Где-то вдали, в темном окончании коридора, радостно и счастливо заверещал барон. Видимо, тоже как-то почуял приближение своих спасителей.
     - Ваша лисья светлость, - пересохшими губами (а ведь вроде бы только что из воды вылез) пробормотал Серега. - Плывите сюды, а то вдруг да и ошметочков даже от вас не останется...
     Оборотень степенно соскользнул с поребрика в воду, не забыв при этом брезгливо опробовать ее кончиком ноги. И поплыл. Плыл и рассуждал:
     - Предположим, ключевым словом во всей этой сказке является слово "отомстит"... Тогда...
     Хоп! Лента черного мрака выметнулась из жерла колодца, пронеслась над головой безмятежно плывущего оборотня и с глухим стуком ударила по стене напротив Сереги. Тяжелые черные брызги окатили лицо. Он машинально утер их рукавом рубахи. Хотя лицо, похоже, чище от этого не стало - вещество было липким и тягучим, словно смола, тянулось за рукавом струйками, но с кожи счищаться напрочь отказывалось.
     - И что, это и есть... души тех самых виновных? - с некоторым сомнением громко спросил Серега. Оборотень из воды отозвался:
     - Нечистью стали и души и тела их по воле Творца... Таким образом, и погибли, и не погибли они. Все еще несут сии твари великую угрозу тем землям, что некогда погубили. А тела их преобразовались в сосуды для силы диавольской...
     "Хорошую религию придумали индусы - что мы, отдав концы, не умираем насовсем..."
     Громадный ком черной грязи перед ним начал медленно формироваться в отдельные фигуры. У него на глазах из потеков и комьев вылеплялись головы, руки, плечи, животы... Со стороны комнаты, обращенной в бездонный бассейн, доносился голос продолжавшего плыть в направлении коридора оборотня, бубнящего свое:
     - Итак, спаситель должен непременно отомстить... За что? За совершенное деяние... В убийстве, однако, обвинить их невозможно - тот егерь умер по причине неудобной позы, кровь в голову, гм... притекла, женщина просто-напросто истекла кровью, младенец, гм... и не умер вовсе. Остается только...
     Серега, мощно замахнувшись, косо рубанул мечом по вырастающей перед ним группке человекообразных созданий из черной грязи. Узкое лезвие эльфийского меча светло блеснуло, погружаясь в вязкую массу. И прошло ее замедленно, с большим трудом. На месте удара появился глубокий порез, тут же начавший куриться дымками. Рты успевших вылепиться голов открылись - этакая вереница черных дыр. И извергли из себя ужасающе громкий рев. От него враз заложило уши, в барабанные перепонки мощно стрельнуло дикой болью. Несколько комочков грязи, прилипших к лезвию, с хрустом ломающейся горелой корки падали вниз, на пол. Вверх от них постреливали струйки дыма, доносились страдальческие шепотки. Серега, припомнив кое-что из того, что делала леди Клотильда, перехватил меч поудобнее и нанес по массе косой удар сверху. Затем еще один, под углом к первому, - вышел клин. Первый клин, как водится, комом, прокомментировал он про себя, ножом выковыривая из общей массы упирающийся и липкий кусок. Вся масса в этот момент оглушительно визжала, даже подергивалась слегка от судорог. Он вылущил клин, тут же начавший опадать на пол. У самого пола его встретила Серегина нога, пинком отфутболила в воду комнатного озерца. Нога тут же вернулась на место, он, до хруста выворотив руку в плечевом суставе назад - для мощи размаха, нанес удар снова, намереваясь повторить операцию... и в этот момент краешком глаза увидел, что комок, отброшенный им перед этим, разлапистой кляксой выскользнул из воды на коридорные плигы. И быстро-быстро пополз к основной массе. На воссоединение.
     Не получится у него, с содроганием осознал Серега. Ничего не получится, потому что, сколько бы он ни сек эту вязкую грязь, она будет прирастать на свое место снова и снова. Рано или поздно (причем сто против одного, что скорее рано, чем поздно) он выдохнется, сил не будет даже на то, чтобы поднять меч, и вот тогда... Кстати, а что тогда? Помнится, леди Клотильда обещала, что "мстители за барона" всего-навсего вернут их в руки баронского правосудия. Всего-навсего...
     Он отбросил от себя все эти мысли - лучше от них не становилось, а вот колени и руки явно начинали дрожать, да и сердчишко тряслось в груди, как пригретый за пазухой у волка заяц. И начал по одному срубать головы, все отчетливее и отчетливее вылепляющиеся на фоне маслянисто поблескивающей черноты. Срубал, с усилием протаскивая лезвие меча через сопротивляющуюся вязкую субстанцию, пинком ноги отправлял отсеченные комки подальше в воду, стараясь не задевать при этом оборотня, доплывшего наконец до коридорного проема и с мечтательным видом вылезавшего на берег, то есть на камни коридорного пола. На фоне воплей, которые издавала черная масса, слышался его голос, довольно звучный, густо приправленный менторскими назидательными интонациями и отдающийся в сводах потолка гулким эхом:
     - Несомненно, единственным злодеянием, свершенным и могущим быть предъявленным им в вину, является изнасилование... Уложение королевских законов трактует это всего лишь как грех прелюбодеяния и посему предает грешников в руки Священной комиссии, каковая карает их наложением месячного воздержания от женщин и вина, а также штрафом в четверть чаури...
     Рука, державшая меч, уже начинала уставать. Мелкие судороги боли катились по запястью, заставляя дрожать сжатую на рукояти меча кисть. Вместе с ней мелко подрагивал и меч. Мышцы плеча и локтя надсадно ныли, оповещая о приближении момента, когда любое усилие станет для них просто невозможным. Он рубил массу, благодаря Бога хотя бы за то, что масса и не думала активно сопротивляться. Впрочем, возможно, вся ее активность была еще только впереди, ибо неизвестно, что будет, когда у него не останется сил даже на один-единственный замах. Тогда все, на что его хватит, - это стоять и смотреть на преображение массы в человекообразные фигуры. Которые, надо полагать, любовью к нему не воспылают...
     - Это совершенно смехотворное наказание, - высказался сбоку оборотень. - Даже за кражу карают жестче... я уж не говорю про кражу имущества у своего сеньора... Сэр Сериога! А как бы вы сами наказали насильников? В конце концов вы нынешний герцог Де Лабри, а перед вами как-никак - бывшие подданные герцогов Де Лабри...
     - Отре... Отрезал бы! - сердито огрызнулось задыхающееся "в труде и бою" его сиятельство Де Лабри. - Орудие... По самое по это... Под ноль!
     - Страшная кара! - с непритворным ужасом в голосе воскликнул оборотень. - Но - такова ваша герцогская воля! Приступайте же, сэр Сериога.
     Сэр Сериога, впавший уже в некоторое умственное отупение, все же нашел силы на удивление:
     - К чему?!
     - К каре, - на полном серьезе возвестил оборотень, - к справедливому отмщению то есть... Ваш приговор вами объявлен. Извольте же его привести, так сказать, в исполнение.
     - Слушайте, но я-то тут при чем? К тому ж... Чтобы... - он, задыхаясь, сопровождал каждое новое слово новым ударом меча - уже совсем не таким, как раньше, не молодецким, ослабленным, но все же ударом, - сделать то... что я... надо дать... дать им стать людьми!
     - Ну и дайте, - заумным тоном посоветовал ему оборотень, - сейчас - вам все равно их не победить. А так у вас будет хоть какой-то шанс. В том случае, если наш творец... а может, и души тех самых двух погибших из-за них посчитают ЭТО достаточной карой...
     Серега опустил меч и, тяжело дыша, прислонился к стене коридора дрожащей спиной. В рассуждениях оборотня вполне могло быть рациональное зерно, к тому же он уже выдохся. А так, по крайней мере, у него будет передышка - перед тем, что вполне может стать (да скорее всего и станет, чего уж там греха таить!) его мучительным и страшным концом. Он прислушался - вопли барона давно смолкли, слушает, паскуда, превозмогая боль, кто же здесь победит...
     Кучи черной мерзости перед ним хватило ровно на пять человек.
     Именно человек. Отчетливо можно было различить морщинки на лицах, пряди волос, узловатые вены на здоровенных руках... Просто все это было антрацитово-черным и выполнено из той самой массы. И посему эти пятеро, в сущности, напоминали скорее не живых людей, а отлитые из черной пластиково-резиновой массы людские копии. Индивидуальные копии...
     Серега, успевший выровнять дыхание, отлепился от стены и поднял меч. Косо срубил голову первому тому, кто стоял ближе всех прочих. Привычным движением ноги отбросил голову в воду. Прижал гарду меча к животу и, налегая всем телом, под оглушительный визг безголового тела высверлил довольно внушительную скважину на месте гениталий. Брезгливо подхватил вязкий ком и затем, подумав секунду, запустил им в глубь затемненного коридора. Ухо уловило далекий влажный шлепок, а нож в правой руке в это время уже врезался в живот следующего...
     Странно, но комки, отрезанные им на этот раз, обратно уже не возвращались.
     "Загадочная вещь - местные сказания и легенды", - лихорадочно размышлял он, перепиливая ножом руку одной из тварей, крепко державшую его в этот момент за горло. От недостатка воздуха голова уже кружилась, и перед глазами с бешеной скоростью вертелись сияющие звездочки... но тут нож наконец дошел до конца, и он рыбкой протиснулся в щель меж двух концов разрезанной пополам конечности. Другая тварь - та, что слева, оглушительно взвыла и, выставив руки вперед, попыталась выдавить ему глаза. Он терпел, уворачивался, отчекрыживая тем временем уже следующую паховую область. Итак, загадочная вещь, крутилось в его голове. Два кома, которые он успел послать во тьму коридора, назад не вернулись. Должно ли это принять как знак, что у него хоть что-то да получается? Он допилил перешеек, соединявший отрезаемый им кусок от туловища, крутясь в цепких объятиях, которыми вновь обхватили его твари, вскинул руку с отвоеванным куском над головой. Для того чтобы бросить, у него уже не было пространства для замаха. И тут он увидел оборотня, с видом праздного наблюдателя стоявшего у стены в отдалении. Даже ручки на груди беззаботно сложил, мерзавец...
     - Лови! - заорал Серега. И получил в ответ возмущенный до глубины души взгляд - мол, чего ты, не видишь - я же смотрю! - Бросай подальше в коридор! Ну! А то погибну здесь, и будете искать нового дурня для своего Предначертания!
     Оборотень, содрогнувшись всем телом (а это еще почему - неужто дурней на свете так мало осталось?), поймал ком. И могучим броском переправил его туда, куда и было велено.
     Серега присел рывком, уходя из тугих и, увы, почему-то совершенно не нежных объятий, коими облепили его твари. Углядел снизу следующий "объект", поднес нож и, вонзая его, одновременно головой боднул тварь, к которой "объект" относился. Тварь, взверещав, неожиданно для самого Сереги опрокинулась на спину, масса из ее тела, зажатая в кулаке у Сереги, натянулась резиновой полосой. Он, ловя момент, резко рубанул по ней лезвием ножа. Хлопнуло, и он переправил ВСЕ ЭТО уже успевшему снова заскучать у стены оборотню.
     Оставался целеньким только один, последний. Правда, те четверо тоже никуда не делись, лезли на него, как тараканы на крошку хлеба, то и дело предпринимая попытки, соотносимые скорее с ухватками палачей, а не бойцов, - засовывали пальцы в ноздри, до дикой боли растягивая их в разные стороны, давили и щелкали по глазным яблокам, выдирали клочья волос, то и дело пробовали на изгиб его кости. Еще пытались душить и затыкать нос и рот липкими, пластилиново входящими внутрь тела руками. Но он, худой и стройный как плеть (правда, мать определяла это состояние его тела совсем по-другому, а именно мудреным словосочетанием "шкелет врастяжку"), умудрялся пока что протискиваться сквозь толстенные лапы наружу, выкручиваться и вновь браться за супостата... Хотя как умудрялся - он и сам не понимал.
     Серега на четвереньках вылез из кучи-малы, в очередной раз сомкнувшей над ним свои крепкие объятия. Жадно отдышался - по пути сюда его в очередной раз придушили маленько. На подгибающихся ногах отошел к противоположной стене, оглядел тварей, которые тоже уже начинали замедленно подниматься на ноги. Беда была в том, что тот, единственный уцелевший, видимо, наученный горьким опытом своих товарищей, теперь все время прятался от него за их спинами. Возня затягивалась. А его силы были явно на исходе. Слабенькими этих гадов никак нельзя было назвать.
     Четыре твари, уже лишенные причиндалов, построились попарно и шеренгой двинулись на него. Пятый, паразит, предусмотрительно остался стоять на месте, прячась за их спинами.
     - В конце концов... - хрипло сказал Серега, - стою я тут с гордо поднятой головой, а там кое-кто позади...
     - Не мое дело, - мгновенно отозвался оборотень, - и вообще, не царское это дело - у бедолаг причинные места срезать перочинным ножичком. Ай-ай! А от криков-то их ну просто сердце разрывается. Зверь вы, милорд Де Лабри... Так что и исполняйте свое зверское дело.
     - Ладно... Припомню... еще...
     Серега из последних сил махнул мечом, как дубиной. Лезвие плашмя ударило по твари справа, и он, используя секундное замешательство в рядах неприятеля, нырнул вперед - по наклонной к полу. Ударился о каменные плиты всем телом, судорожно скребнул ногами, выигрывая еще несколько сантиметров до намеченной цели. Приподнялся на отбитых об пот локтях и ожесточенно всадит руку с ножом меж ног того самого, спрятавшегося. Его хватали за плечи, били по голове, но он уже ничего не чувствовал, вися на двух руках - на левой, клещом вцепившейся в нужный кусок тела твари у самого основания, и правой, рывками пилящей тугую, неподдающуюся массу...
     Сонливость вместе с тошнотой вдруг окатила его, и он перестал ощущать свое тело. Ощущать вместе с руками, которые, как то могли засвидетельствовать его глаза, продолжали свое дело - держали и пилили. Пилили и держали...
     А потом Серега и вовсе отключился
     И пришел в себя от ударов по щекам. Хлестким и обжигающим.
     - А?! Что?! - вскинулся и тут же шлепнулся обратно на ледяной каменный пол - тело было как мертвое. Каждая мышца, каждая жилочка была разбита так, что он и помыслить не мог о том, что надо подняться. И вообще хоть как-то двигаться...
     - Лежи-лежи, - прямо-таки отечески зажурчал над ним голос оборотня. - Лежи, отлеживайся. Надежа ты наша. Опора-герцог - спаситель всем, отец народу... Для ходьбы немножко сил наберись - не на руках же мне тебя к подданным выволакивать, конфуз какой будет
     - А... эти - все? - наморщив лоб, после долгих раздумий выдавил из себя надежа и опора
     - Все-все, не сомневайся, милейший герцог. Разрушена последняя тень, угрожавшая благополучию бывших Отсушенных земель, уничтожена последняя надежда на спасение барона Квезака, отныне ты, то есть вы, милорд, - самый настоящий владелец и титула и земель. Все исполнено как нужно - пришел герцог, весь из себя на звере верхом, со зверем на плече, вынес должный приговор и привел его в исполнение. Твари уже небось в подземной Лимбе перед Сатаной корячатся, барону к вечеру, пожалуй, и конец придет... Только вот еще что..
     Оборотень, засмущавшись вдруг не хуже любой девки, спрятал глаза.
     - Что... - с трудом сглотнув, просипел Серега.
     - Зверек твой, плиш этот... которого т