рес нерадивых слуг. На стол с гулким грохотом и в спешном порядке опускались многочисленные блюда, тарелки, кувшины и кружки.
     Леди Клотильда, занявшая место во главе стола, скоренько свела ладони и скороговоркой пробормотала нечто замысловатое, вскользь упоминающее Бога, его милость по отношению к леди Клотильде, выразившуюся в том, что ее трапезы уже довольно долгое время проходят без присутствия за столом лорда такого-то (вина вышепоименованного лорда, как уяснил Серега из молитвенных речей Клоти, состояла в том, что он был уж слишком склонен пускать ветры за столом), а также упоминался поросенок, красовавшийся посреди стола. Причем поросенок был назван ?прекраснейше и вкуснейше зажаренным тельцом свиной породы, источающим ароматы, кои...?. Серега слушал эту молитву, навострив уши, так как звучание ее то и дело заглушалось громогласным голодным урчанием желудков всех присутствующих за столом. Наконец леди Клотильда развела ладони и принялась за еду, в перерывах между пиками своего кусательно-жевательного процесса задавая хозяину вопросы. Тот, стоя рядом и угодливо склонясь чуть ли не до столешницы, многословно отвечал. Да, действительно, эти ду... да простит его великодушная миледи, искатели Благотворной Часовни действительно всегда останавливаются только у него. У него есть барак на задах, за огородом, берет он за него очень дешево и разрешает этим нечестивцам устраивать в своем бараке их богомерзкие моления, хотя соседи и жалуются. Но ему тоже надо как-то кормиться, миледи... понимаете, да? А ведь так много уходит в наши дни на еду и налоги, а еще детей надо ставить на ноги... Паломников всегда бывает много, они покупают у него еду, платят за воду из его собственного колодца, спят в бараке... раньше это был коровник, но он построил новый, старый совсем обветшал и для коров не годился, можно было бы там складывать дрова или сено, но нет, даже от старого коровника старый Хедди...хе-хе... умудряется по-прежнему получать молочко. Не-ет, миледи, пока что барак пуст. Но он слыхал, что вот-вот должны подойти. Паломники идут пешком, по бездорожью, каждого, кто охромеет или занедужит, продолжают тащить с собой. С час назад заезжал кум Тьерри, гончар из деревни неподалеку, приехал сюда распродать свои корявые горшки, так вот он говорил, что возле их деревни видели толпу этих... искателей-взыскателей, не при них будь сказано, миледи. Идут сюда. Ну да, ну да, миледи на коне и по дороге... Она обогнала этих черепах, не иначе. Да, миледи, он будет нем как рыба и всенепременнейше известит ее, как только... Так сразу, да-да. И его слуги также, ваше благородство! Вина для миледи! Трок, отнеси слуге миледи наверх, в их покои! И воспитанника миледи не забудь! Ах вашего... Прошу прощения, ваше сиятельство! Сиятельнейший герцог... Кувшин молока? Слушаюсь, милорд... Что, вскипятить?! Ну-у... Нет, миледи, я ничего такого не имел в виду, боже упаси, что вы, миледи! Да, милорд, слушаюсь, милорд, простите великодушно за непонятливость... Прекраснейшая, благороднейшая миледи! После обеда, непомерно объемного и сытного, они приходили в себя, отлеживаясь на кроватях в своей комнате. Отлежавшись, навестили платную помывочную, расположенную всего за два дома от таверны. Аналог публичных бань в этом мире представлял из себя незатейливый сервис в виде отдельных комнат, где из соскообразных кранов жидкими струйками текла чуть теплая вода и предлагалось слегка вонючее мыло, деревянные бадейки и ветошь стойкого серого цвета на роль полотенец. За отдельную плату им было предложено даже постирать одежду, на что Серега согласился с радостью. Леди Клотильда долго торговалась с прачкой, но в конце концов все же вручила ей объемистый тюк, который притащила с собой. Серега, кстати, не озаботившийся ни о чем подобном и не принесший с собой даже сменной одежды, поимел некое неудобство в виде мокрой после стирки одежды, которую пришлось с робкими (по причине отсутствия опыта в этом сложном искусстве) матерками напяливать на мытое тело. Ну что, пока доберемся до комнаты, глядишь, и просохнет...
     Клоти вышла из мыльни свеженькая, чистенькая и сияющая, как облупленное яичко. Серега поднялся ей навстречу, ежась от колкости мокрой одежды. Кожа, которую он скреб ногтями и мотком спутанной шерстяной пряжи, заменявшей здесь мочалку, слегка горела. Они вернулись в таверну, проведали в конюшне своих коней, сыто и спокойно дремлющих в тепле стойла, и поднялись к себе. Слуди дремал, Микки дергал за хвост вконец обожравшегося и спящего прямо посреди комнаты Мухтара. Клотильда беззлобно ругнулась, выкинула так и не проснувшегося кота через распахнутое окно на соседнюю крышу и подхватила с пола Микки - скорее как щенка, чем как ребенка. Швырнула счастливо взвизгнувшее тельце в пухлости широченной перины, разулась и сама бухнулась рядом с ним. Очень скоро из глубин перины начал доноситься здоровый рыцарский храп. Микки повозился, сел, недоуменно осмотревшись вокруг, но ничего веселенького вокруг не наблюдалось, и он завалился назад, на спину. Тоже, очевидно, решил поспать.
     Серега, поминутно оглядываясь на свою койку, не такую роскошную, как у леди Клотильды, но все равно ужасно желанную, стащил с себя липнувшую к коже мокрую одежду. Упал на постель и моментально уснул.
     Снилось что-то нехорошее, ужасное. Его грубо тащили куда-то вниз (в преисподнюю, вяло предположил спящий Серега), потом под ним что-то долго и мучительно тряслось, словно он лежал на ложе из спин пытаемых чертями грешников. Потолок грезился алым, словно и не потолок простирался над его головой, а закатное небо, время от времени чьи-то смутные лица начинали мелькать то сбоку, то прямо над ним. Все это перемежалось вспышками тупой боли в голове. Его снова волокли вниз по лестнице злые чудища, босые пятки больно бились об острые ступеньки, где-то рядом кто-то тоскливо стонал...
     Ведро благословенно-холодной воды окатило лицо, струйки потекли по шее, по плечам. Кстати, плечи... ныли. Отлежал, тупо подумал Серега, попытался двинуться и не смог.
     Рванулся, выдирая себя, свое сознание из глубин странного, тошнотворного забытья, рванулся, прогибаясь телом. И наконец очнулся полностью.
     Кромешная тьма вокруг него рассеивалась двумя слабо горящими факелами. В мутных кругах света, которые они кидали на стены, Серега различил грубую каменную кладку. Где-то капала вода - методично, громко. Сбоку кто-то непрерывно постанывал - тихонько так, точно щенок поскуливал. И все его тело страшно ныло.
     Он повертел головой, все больше и больше приходя в себя и оценивая ситуацию. Под задницей ледяной каменный пол, спина опирается о стену, руки задраны вверх. В запястья врезались металлические полосы браслетов, утягивающих вверх руки. Сергей шевельнул затекшими до полного онемения плечами - сверху тихо звякнуло. Похоже, браслеты прикреплены к цепям. Сбоку в такой же позе сидела леди Клотильда, по всей видимости еще не пришедшая в сознание, со свесившейся на грудь кудлатой головой. Негромкий щенячий скулеж исходил из угла слева и, судя по тону и гнусавым ноткам, принадлежал Слуди.
     Сверху что-то загрохотало, потом послышался надсадный скрип, и загрохотало вновь. Подняв глаза, Сергей увидел, как из сплошной тьмы вверху возник желтый язычок пламени и начал плавными рывками спускаться вниз. Ступеньки, определил Серега, глядя на то, как зигзагами сплывает к нему колеблющийся свет. Тот, кто нес его (светильник? свечу?), умудрялся делать это так, что лицо оставалось в тени.
     Смутный силуэт закончил спуск по лестнице и направился к Сереге. И наконец-то осветил лицо.
     Мужчина, который смотрел на Серегу, являл собой столь сногшибательный образчик мужской красоты, что наверняка у местных дам перехватывало дыхание от одного взгляда на него. При всем при том внешняя красивость в его лице была еще и щедро приправлена волей и умом. Примечательное лицо, вполне годящееся в ?герои нашего времени? для этой эпохи. - Мои гости... - насмешливо протянул мужчина и, приблизив руку со свечой к Серегиному лицу, прищурившись, начал его изучать. Леди Клотильда простонала несколько громче, чем раньше, и хрипло откашлялась. - О-о, кажется, прекрасная леди тоже приходит в себя...
     Клоти сплюнула. Сухой щелкающий звук плевка прокатился по подземелью. - Барон Квезак... - К вашим услугам, миледи.
     Мужчина отвесил глубокий, преисполненный шутовской почтительности поклон леди Клотильде. Свеча в его руке дернулась и подплыла еще ближе к Серегиному лицу. Кончик носа запекло. Потянуло паленым.
     - К сожалению, не могу вам предложить ничего лучше, то есть глубже, чем этот подвал, миледи. Обстоятельства...
     - Эльфийская мандонада на тебя!!! - придушенно-яростно прошипела Клотильда и махнула ногой, пытаясь достать до носа барона.
     Барон резво выпрямился.
     - Ах, какая чувствительность... С вами наверняка должно быть оч-чень интересно в постели, миледи... и - ах, все эти дивные, милые сказания для простолюдинов... - почти пропел он и улыбнулся. - Да-да, эти смерды мне рассказывали, мне даже показалось, что они пытались мне угрожать... этим смешным рассказиком. Ну, этого я никак не могу стерпеть - не так ли, баронесса? Пришлось их должным образом наказать.
     - И что же ты сделал? Заставил их слушать свои томительные мяуканья? - холодно поинтересовалась леди Клотильда.
     Барон слегка дернулся, но тут же принял картинно-небрежную позу, призванную, по всей видимости, олицетворять презрительную скуку.
     - Я? О, я дал им возможность досмотреть то увлекательнейшее представление, которого вы их так жестоко лишили за день до этого, милейшая баронесса. Посадил на кол каждого второго. Довольно забавно. Думаю, мне надо почаще практиковать подобные развлечения для народа, м-м-м... Знаете, это может стать даже крылатой фразой, вот, послушайте - когда народ должным образом развлекаешь, он не бунтует. Главное - суметь развлечь его так, чтобы уж дальше некуда...
     - И вам, я смотрю, это хорошо удалось, барон, - не выдержал Сергей. Субчик действовал на нервы даже сильнее, чем ноющая боль во всем теле и абсолютная нечувствительность, начинающаяся от плеч и уходящая к кончикам пальцев. - Не боитесь помереть во сне, откушав что-нибудь из рук небунтующего народа?
     Барон пожал плечами.
     - Не боюсь, знаете ли. Все мы смертны, увы. А после меня, кстати, все эти поместья достанутся моему младшему братцу, изгнанному в свое время нашим папашей за страсть к бесцельным истязаниям слуг, смердов и просто проезжих... Так что мои подданные молят бога продлить мои дни как можно дольше, и в этом наши стремления сходятся. Но я отвлекся, господа! Итак, как я уже упоминал, все мы смертны. Но... вам это придется осознать раньше, чем мне. Не могу выразить, как это меня радует, ну, прощайте. Дамы ждут, и все такое. Милорд... Миледи...
     Барон легко отвесил два танцующих поклона, с изяществом повернулся и направился к лестнице.
     - Стойте! - заорал Серега. - Что все это значит?! Что с нами будет? По какому праву вы нас... - Что будет? Да и в самом деле любопытно... Барон обернулся через плечо и скучающе глянул на Серегу.
     - Ну не могу же я оставить в живых герцога Де Лабри. Увы, осколки бывшего майората Де Лабри - это почти все, чем я нынче владею. Конечно, все окружающие это порядком подзабыли, но на картах королевских хранилищ, а таковые по-прежнему есть в каждом крупном городе королевства, то бишь теперь уже бывшего королевства... так вот, на картах королевских хранилищ все эти земли помечены черным и синим - цвета давно истлевших в земле и всеми благополучно позабытых герцогов Де Лабри... Ну а вы, леди Дю Персиваль... Ах как мне жаль, что я не буду иметь чести поставить памятник на вашей могиле. Непременно распорядился бы выбить на нем: ?Я оказалась не в том месте, не в тот час и не с тем человеком?. Ах как звучит! Несколько двусмысленно, правда, ну да девицы из рода Персивалей никогда и не блистали целомудрием...
     Леди Клотильда со свистом втянула воздух. И сказала совершенно спокойно:
     - Мои братья непременно пойдут по моему следу. Они найдут тебя, вонючий червяк. И пусть не боишься ты мести эльфов, но жди и бойся мести баронов Дю Персивалей!
     Барон поднялся на несколько ступенек - огонек свечи прыгнул вверх раз, другой, третий. И только тогда насмешливо сказал из темноты:
     - В двух дерах отсюда есть... вернее, была когда-то одна деревушка. Бытует поверье, что все ее жители умерли некогда от странной болезни, которая иссушила их тела так, словно их... этих поселян... уморили голодом. Местные жители туда не заходят - считается, что каждый, кто забредет в это проклятое место, также может умереть от этой болезни. Ваши тела подтвердят это поверье. Знаете, просто обожаю народные легенды. Трактирщик подтвердит, что миледи с другом отправились туда на прогулку, сильно заинтересовавшись стариной и не вняв его предупреждениям ввиду пребывания в состоянии подпития. Лицезрение развалин и все такое, вместе с презрением к суевериям смердов... Нашим опечаленным братцам выпадет честь найти ваши бренные останки, иссушенные голодом и жаждой... ах нет, простите, болезнью. Знаете, я их непременно приглашу в свой замок, всячески помогу - утру их скупые мужские слезы, упою вином, ссужу деньгами на дорогу, чтобы было на что со всей почтительностью довезти тело баронессы Дю Персиваль до семейного кладбища. Кажется, это единственный кусок ваших, бывших владений, который вы пока еще, я подчеркиваю - пока еще, не продали, не так ли, уважаемая госпожа баронесса?
     - Подлец!!! - выдохнула Клоти и яростно зазвенела цепями.
     Огонек уплыл в темноту и исчез.
     Слева из тьмы вылепился горбатый, весь какой-то изломанный силуэт в развевающемся, разодранном на ленточки одеянии. Фигура прохромала в темный угол справа, ведро в ее руке задевало о камни, и грохот отдавался эхом во всех углах каменной темницы. Скрипнуло и грохнуло - дверь? Или опустившаяся решетка...
     Они остались одни.
     - Дьявол! - взревела сбоку леди Клотильда и снова грохнула цепями. Умрем, подумал Серега. Есть нам не дадут, пить тоже. Умрем прямо здесь, максимум через три дни - леди Клотильда, Слуди, я. Да-а, позабыт-позаброшен с молодых юных дней... Предстоящие муки жажды и голода пока что его не пугали. Видимо, все это было еще впереди. Па-адаждем... Вот и эльфы что-то такое вроде зашиты обещали, глядишь, и заглянут на огонек.
     - Микошка! - всхлипнул Слуди. Послышался шорох возящегося тела. Всхлипывания. Снова шорох.
     По каменному полу от Слуди к Сереге ползло крохотное тельце. О господи...
     - Дьявол! - снова взвыла Клоти, но теперь в ее голосе была не только ярость, но еще и тоскливая обреченность загнанного зверя.
     ?Вот теперь мне уже очень страшно, - лихорадочно думал Серега. - Вот это уже... Господи, ну что же делать-то??
     А что он может? Просто сидеть здесь и ждать мифического освобождения от не менее мифических эльфов... Хотя не настолько и мифических. Однако... однако.
     Что у нас там с руками? Он подергал онемевшими, полностью бесчувственными кистями. Мокрая (благодаря ведру воды, вылитому на него горбатой фигурой) кожа скользнула по металлу браслетов. Скользнула неожиданно легко.
     Что же это получается, а? Похоже, делались эти браслетки на более солидные в запястьях и кистях ручонки, на местных татей и душегубов, и уж никак не на местных тинейджеров... Нет, держатъ-то они его держали, но как-то... ?как-то не по-взаправдашнему и как-то издалека?. Знал ли об этом господин барон? Впрочем, откуда господину знать об особенностях собственной тюремной утвари... Надо попробовать освободить руки. Вот так, господин барон, есть еще одна крайне интересная фраза - хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо, сделай это сам. Попробовать размять занемевшие кисти...
     Микки доверчиво заполз к Сереге на колени, уселся и робко хныкнул. Нет, малыш, ты мне пока не ко времени. - Слуди! - громким шепотом позвал Серега. - Ты как? Связан? Впрочем, не все ли равно... Позови к себе Микки! Снова послышался шорох. Слуди, похоже, только связан, бряканья цепей не слышно. Гном умильно загулькал. Микки на Серегиных коленях радостно взмахнул всеми четырьмя конечностями, скатился на пол и пополз на знакомые звуки. Сергей подтянул ноги, повозившись, уселся на пятках. Оттягивающее давление на кисти сразу ослабело, стальные (предположительно, стальные) браслеты соскользнули ниже запястий. Чудненько... Сергей всполз вверх по стене, встал в полный рост. Кисти теперь висели прямо у него перед глазами. Он покрутил и поработал пальцами, выгоняя из них онемело-каменную неподвижность. Жизнь потихоньку возвращалась в них вместе с толчками крови и колкой болью. Еще поработать кистями. Поиграть пальцами. Покрутить... Сустав большого пальца изо всех сил прижать к ладони. Сильнее, еще сильнее. Изогнуть ладонь, под углом выволакивая сустав большого пальца из железной окольцовки. Не идет. Узко, все же как узко! Еще. Сильнее. Еще сильнее, Рывком! Ах черт... че-ерт... черт! Кожа ободралась и на большом пальце, и на ребре ладони. Пролившаяся кровь, похоже, облегчила дело, он громко охнул и зашипел, но сильнее боли было чувство радости - свободен, свободен хотя бы на одну руку! Ура, здравствуй, наша правая рука... Короче, как приятно снова быть вместе. Теперь левая рука. Тихо сам с собою левою рукою... Он поплевал на освобожденную длань щедро, как только мог, и торопливо намазал висевшую на цепи кисть. Слюна смешалась со свободно текущей кровью, и под браслетом сразу стало скользко - видимо, получилась неплохая смазка, потому что с левой рукой все прошло куда легче. Впрочем, может, все дело в том, что, по слухам, у человека и левая рука, и левая ступня меньше правой. Взгромоздился на ноги, затылок тут же отозвался на это пульсирующей болью. Постоял, покачиваясь... Итак, что же дальше? - Сэр Сериога!
     Голос леди Клотильды, непривычно идущий снизу, звучал абсолютно спокойно.
     - Здесь была дерзкая тварь, посмевшая окатить нас водой из ведра. Вода, к слову сказать, не вонючая, и вряд ли ее доставили сверху - как-никак это потайной подвал для приговоренных к смерти и прочей мрази-шушеры, не притащили же сверху вниз да по крутым ступенькам? Вода похожа на проточную, и источник ее расположен весьма близко, даю руку на отсечение. Мерзкий тип ухромал в правый угол, помните? Судя по звуку, там опускная решетка. Без замка, но с простым запорным устройством - типа засова или шпильки. Подойдите, осмотрите ее, я подскажу, если что. Там, как я думаю... должны быть еще подземелья. Раз вода проточная, значит... должны быть и выходы наружу, наверх, правда, и урод этот тоже может быть там. Но это уж... Пора же вам хоть разочек кого-нибудь убить! Вы сейчас... Без единого слова возражения - это приказ! Вы сейчас перережете веревки, которыми связан Слуди, заберете ребенка и попытаетесь уйти отсюда. Втроем и быстро. Вдруг да барон передумает насчет голодной смерти, восхочется ему для нас чего-нибудь позрелищней, например смерти в пожаре. Так что к решетке, живо!
     Серега дернулся и остался стоять на месте. Оставить одного... то бишь одну леди Клотильду? Предать ее ради...
     - Размазня, - совершенно спокойно сообщила ему леди Клотильда из полумрака. - Сопливый юнец. Можешь стоять тут и дальше, первые мгновения - это как раз то время, когда еще можно попытаться убежать, после могут прийти проведать, глянуть, все ли протекает так, как его баронская милость возжелала. Лежим ли, дохнем ли. Знаешь, как... КАК дети от голода и жажды плачут? Совсем не так, как взрослые. Страшно плачут - жалко так, почти неслышно. И слушать их весьма страшно, мокрогубый мой сэр Сериога! О, вижу по вашему лицу, что вам такого слушать не доводилось. Что ж, услышите, услышите, сэр Мокри...
     Он метнулся к факелу, выдрал скользкое металлическое держало из тугих колец. Подхватил Микки под мышки, усадил на колени леди Клотильды, тщательно отводя глаза от ее лица. Слуди уже переворачивался с готовностью на живот, выгибался, тыча вверх связанными за спиной руками. Серега рывком стащил с себя камзол, напрочь разорвал при этом шнуровку, скрутил в ком на случай