бушевало сейчас это пламя, всего несколько часов
назад Федеральный Следователь,  поспешая,  чтобы снова не отстать
от провожатого и не заблудиться в  зеленом  мраке  джунглей,  все
порывался  хотя  бы  уяснить  свой  теперешний  статус,  но то-ли
крупный -- по подбородок ему -- по всему судя разумный -- богомол
не  так  хорошо  знал  английский,  как  показалось  Федеральному
Следователю в момент задержания (по  крайней  мере  он  пока  так
окрестил  происшедшее),  то  ли  провожатому  вообще  было  не до
докучливого землянина,  и единственной  его  заботой  было  сбыть
неожиданно  свалившегося ему на голову спутника кому-то дальше по
инстанции...  Попытку Кая сдать встретившемуся  ему  вооруженному
довольно грозного вида,  хотя и легковатым копьем, туземцу личное
оружие   и   удостоверяющие   личность    документы,    последний
пригнорировал и,  только тяжело вздохнув, скомандовал: Пойдешь со
мной -- с начальником говорить будешь...  --  Сказав  это,  он  с
такой  скоростью стал пробираться куда-то на северо--восток,  что
уже один раз чуть не  потерял  ведомого...  Своим  копьем  он  не
злоупотреблял  --  тащил  его  на  плече,  рискуя  только заехать
острием в  глаз  замешкавшемуся  спутнику,  и  явно  не  проявлял
должной   агрессивности.   В  случае  необходимости,  Федеральный
Следователь  мог  бы  обойтись  без  оружия,  навыков   различных
единоборств,   да   и   без   применения   силы   вообще.  Просто
остановиться, присесть на травку и плюнуть на все это дело.
     Наконец, искомый командир (староста?  жрец?)  был  найден  в
сени  довольно изящно сплетенной,  а может,  выращенной из корней
громадного дерева,  хижине -- одной из нескольких других подобных.
В  тех,  впрочем,  вроде  кипела  какая-то  ( явно хозяйственного
толка) жизнь.  Хозяин же  этого  обиталища  предавался,  судя  по
всему, медитации. Вид у него был еще более "богомольный".
     Туземец --  конвоир -- что-то заблекотал своему старейшине и
блекотал очень долго.  Потом,  не дожидаясь  какой-либо  реакции,
круто развернулся и убыл. У Кая осталось смутное впечатление, что
он уже сто лет подряд как слушает такой-вот жаргон...
     Начальник, наконец, обратил свои, почти человеческие  глаза
на Федерального Следователя и спросил:
     -- Оружие... Пистолет -- продаешь?
     -- Я не торгую оружием.  Если необходимо -- я могу  его  вам
сдать. Но, желательно, -- под расписку...
     -- Оружием не  торгуешь  --  хороший  человек,  --  заключил
начальник. Думаешь, мы оружие украдем? Глупый человек...
     Пауза была довольно долгой...
     -- Если  бы  ты  пришел  убивать -- ты бы уже давно стрелял,
правда? В Ни-ни -- он тебя привел... Или в Ни-ей -- это в меня...
В других... Так ты не стрелял.
     -- Не стрелял.
     -- Тогда зачем тебе отдавать нам свой пистолет?
     Логика старейшины была своеобразной, но последовательной...
     -- Вас интересует моя личность?
     -- Вас уже называли по радио.  С Корабля и из Периметра. Тебя
зовут Гвидо. Или Кай. Ты прилетел узнать кто убил Большого Окаму.
Одобряю. Хотя ты ничего не узнаешь.
     -- Почему?
     -- Ты не успеешь. Скоро начнут убивать. Думаю, и тебя убьют,
Гвидо. Или Кай.
     -- Кай.
     -- Значит  Гвидо -- это тот,  кого ведет сюда учитель Ю.  Он
еще успеет его привести.
     -- Нам нужно попасть в Периметр...
     -- Вы  можете  ходить  куда  хотите,  когда  не  убиваете...
Периметр найти легко. Через Лес идти не так легко...
     -- Может  быть,  кто-нибудь  поможет   нам?   Проводит?   Мы
заплатим...
     -- Раньше вам бы помог кто-нибудь. Теперь не успеет никто...
     --  Почему,  черт  возьми?
     -- Я же сказал -- скоро начнут убивать... Если хочешь -- мы
поможем подождать...  Спрятаться...  Но,  наверное, вас все равно
убьют...  А Тайный Пророк живет не здесь...  Но он  действительно
хочет вас взять... Мы с ним не ссоримся...
     -- Я ничего  не  говорил  ни  о  каком  Тайном  Пророке...  --
удивленно заметил Кай.
     -- Верно -- но ты помянул Черта.
     -- Это одно и то же?...
     -- Ты  сильно   утомишь   меня,   если   попросишь   полного
объяснения...
     Кай ощущал довольно сильный душевный дискомфорт:  ясно,  что
туземцы  были  в курсе предстоящей высадки Легиона.  Но развивать
эту тему -- это  уж  как-то  слишком  походило  на  предательство
интересов  рода  людского,  хотя и представленного не лучшими его
образчиками.
     -- Ладно.  Но вы спрячете нас? От тех, кто придет убивать...
И если мы останемся живы -- проводите до Периметра?
     -- Не стоит обсуждать того,  что будет после Крови... Все мы
станем другими.  В основном -- мертвыми...  Там -- наверху сейчас
уже стальные драконы отошли от корабля...  У меня будет много дел
здесь...
     -- Ну  а  Черту вы нас не сдадите?  Мы заплатим...
     -- Мы не отдадим вас Черту и не возьмем  ваших  денег.  Если
Черт не спросит.
                               17.

     "Ну вот,  грузовые отвалили,  -- с облегчением констатировал
про  себя кэп Вартанян.  -- Теперь десантные пойдут...  Первый...
Второй..."
     Для него  было  истинным  наслаждением  наблюдать,   как   с
интервалом ровно в сто двадцать секунд арендные единицы хозяйства
Галактического Легиона отваливают от  "Проциона",  превращаясь  в
самостоятельные   космические   тела   и,  главное,  в  абсолютно
самостоятельные
        юридические единицы.
     -- Ну   все,  --  сказал  он,  наконец,  вслух.  --  Сэконд,
проверьте -- не шибко они там нахозяйничали в тамбурном коридоре.
И начните наведение порядка.
     -- Шеф,  -- доложил дежурный  снизу.  --  Эти...  Они  здесь
кое-что позабыли...
     -- О,  ч-черт!  -- воскликнул  сэконд.  --  Опять  служебной
переписки не оберешься... Что у них там?
     -- Самоходка.  И  два  трупа.   Рядовые   --   погибли   при
разгерметизации, наверное...
                               18.

     -- Это самое безопасное место  здесь  и  сейчас,  --  сказал
доктор   Одрин,   аккуратно,  совсем  на  земной  манер  протирая
затянутые в пластиковые перчатки кисти рук какой-то антисептикой.
Только  вот  рук  было  четыре,  а  пальцев в каждой из кистей --
кажется,  штук по  восемь...  --  Это  наш  подземный  госпиталь.
Отделение первой помощи...  В то же время,  именно здесь и сейчас
вы и будете наиболее полезны...  Или,  по крайней мере,  наиболее
безопасны...  Вы,  безусловно  владеете  техникой оказания первой
помощи при  ранениях  типа  огнестрельных...  Одним  словом,  при
тяжелых поражениях?
     -- Да...  Но применительно к э... человеческому организму...
-- несколько растерянно ответил Кай.
     -- Ничего -- сможете жгут наложить -- и то польза... Увы, вы
увидете сейчас, что нам просто не будет хватать рук для переноски
раненых,  не то,  что для  оказания  квалифицированной  помощи...
Война.
     Тряхнуло. Глухие,  вибрирующие удары один за  другим  тяжело
покатились,  казалось, отовсюду. Мигнуло, переключившись, видимо,
на сеть автономных аккумуляторов, освещение...
     -- Ну  вот  и началось,  -- глухо сказал доктор.  Только что
сообщили, что началось ковровое бомбометание...  Обычно  так  ОНИ
готовят  места  для  высадки.
     --  Сообщили?  Я не слышал,  -- несколько бестолково завертел
головой Федеральный Следователь.
     -- Вы и не могли  слышать  ничего...  Простите,  но  большая
часть   звуков,   которыми  мы  э-э...  обмениваемся,  лежит  вне
диапазона звуковых  частот,  обычного  для  вашего  восприятия...
Слышимые  для  вас  звуки  мы используем только когда общаемся на
небольшом расстоянии...
     -- Кстати,  я приятно удивлен тем, как хорошо местные жители
владеют языками Земли... Я уже слышал троих или четверых...
     -- Пока  еще не началась эта...  нелепая вражда...  До того,
как воздвигли Периметр... В те времена очень многие здесь считали
полезным для себя изучить хотя бы английский...  Торговля и обмен
шли в гору, и мы надеялись... А вот и первый...
     Первым клиентом подземного госпиталя  был  рослый  легионер,
которому  не повезло с первым же выстрелом из гранатомета.  Заряд
завяз в невидимой паутине,  и от взрыва  больше  досталось  самим
непрошенным   гостям,  чем  проявившим  неожиданное  благородство
хозяевам.  Жгут наложить Кай сумел. Только ясно было, что это уже
-- впустую.

                 ГЛАВА 4. НА ВОЙНЕ КАК НА ВОЙНЕ

                               1.

     Неутомимо матерясь  и  сплевывая  набившуюся  в  рот  вязкую
грязную  жижу,  Шаленый  продирался  по сельве за своим взводным.
Фернандо де ля Руэда,  заметно утративший за последние  два  часа
свой   начальственный  лоск,  вторил  репликам  Шаленого  крутыми
испан--  скими  ругательствами.  У  оставшихся   членов   изрядно
потрепанного  за  время блужданий по джунглям взвода,  не было ни
сил, ни желания ругаться. Да и что возьмешь в этом смысле с Богом
обиженных  англосаксов?  Из  всех доступных человеческих эмоций у
легионеров, уныло бредущих к "месту эвакуации", остался лишь ужас
перед  страшными  туземцами,  бесконечными  мрачными  джунглями и
безотрадным будущим.  В рассказах лихих вербовщиков все выглядело
иначе...  Из  пятнадцати человек,  приземлившихся в этих чертовых
дебрях в 8.30 по местному времени -- сутки здесь  менее,  чем  на
час  отличались  от  земных,  --  в живых осталось только семеро.
Пол-взвода  за  половину  отведенного   для   операции   времени.
Экстраполяция  такой закономерности на ближайшее будущее наводила
на совсем неутешительные мысли.  А до "устройства эвакуации"  еще
нужно было добраться.  Кроме того, куда-то запропастились четверо
снайперов,  выдвинутые для прикрытия взвода на  вершину  холма  в
четверти мили отсюда.
     Лейтенант де  ля  Руэда  с  ненавистью   взглянул   на   еле
поспевающими за русским остатки его команды.
     -- Живей,  доходяги!  Добивать отставших  не  обещаю,  но  и
задерживаться  из-за  вас я здесь не намерен.  В частридцать этот
район разлетится к  чертовой  матери,  а  потом  его  еще  польют
напалмом.
     Последние легионеры ускорили шаг, но лейтенант не  увидел  в
их глазах энтузиазма. "Ничего, когда пройдет шок от первого  боя,
они придут в себя.  А  там,  глядишь,  и  научатся  по-настоящему
драться".
     Фернандо вспомнил высадку и сморщился, как от  зубной  боли.
Начиналось все отлично. Они сразу же подстрелили  трех  туземцев,
не успевших спрятаться в норы, но уже через  десять  минут  после
этого потеряли пятерых парней у "дерева-дикообраза".
     Лейтенант готов был поклясться, что когда он  впервые  попал
на Гринзею, это дерево выглядело по-другому и  стреляло  максимум
на десять шагов. Да и метательные колючки тогда были  значительно
тоньше и   без  зазубрин.  А  в  этот  раз  растение  --  монстр,
преградившее путь их  взводу,  оказалось  настоящей  фурией.
     Руэда вспомнил отвратительный треск,  как будто одновременно
сломались сотни карандашей, и тучи остроконечных шипов обрушились
на его легионеров.  Но их недаром тщательно инструктировали перед
полетом. Лейтенант отлично знал, что там, в глубине переплетенных
корней, прячется пара "кротовиков", инициирующих отстрел колючек.
Поэтому он тут же приказал саперам задействовать по  периметру
ствола  фугасные  мины.  Это было его ошибкой.  Нужно было просто
уходить оттуда как можно скорее.
     Взрыв коряво разворотил дерн  вокруг  деревьев  и  вместе  с
комьями земли, и вправду, подбросил к верхушкам крон два  трупика
"кротовиков". Но, видимо, туземцев под землей было побольше,  ибо
через пару минут после подрыва, почва, сделавшись вдруг мягкой  и
зыбкой, вдруг  стала  уходить  из-под  ног  легионеров,  а земля
расступилась дюжиной трещин.  А там,  как водится,  их уже  ждали
песчаные гадюки и большие щетинистые сколопендры.
     Словом, на той опушке они  потеряли  пятерых.  Еще  двое  не
успели   опустить   щитки  защитных  шлемов,  когда  их  атаковал
разъяренный рой шершневидных крапчатых  пчел,  явно  натравленных
аборигенами. Ребята недолго мучались -- смерть от этого вида шока
наступает почти  мгновенно.  Но  на  их,  вмиг  распухших  лицах,
застыла  такая  боль,  что наскоро засыпав тела погибших землей и
листьями,  лейтенант поторопился увести своих людей  подальше  от
этого места.
     Последней потерей   был   Гарсилос,   на    которого    упал
паук-попрыгунчик.  Впрочем,  упал  -- не совсем точное слово.  Их
обычно выстреливают из  гибкой  лианы-катапульты  спрятавшиеся  в
зарослях богомольцы. Но для Гарсилоса это было уже несущественно.
Опутанный липкой, мгновенно разъедающей кожу паутиной, он катался
по земле, пытаясь оторвать от себя проклятые нити.
     Взглянув в обезумевшие от  боли  глаза  сержанта,  лейтенант
ввел   ему  двойную  дозу  "улыбки  феи",  и,  оставив  затихшего
Гарсилоса досматривать последний в его жизни сладкий сон,  быстро
повел оставшихся в живых людей на север.
     -- Эй,  лейтенант, --  прервал  его  мрачные раздумья низкий
баритон русского.  -- Кажись,  ломится кто-то сюда.  Не ровен час
уроды зеленые,  или другая какая мерзость с  нами  поздоровкаться
хочет. Не то лицом, не то торцом...
     Руэда прислушился.  Метров  в  пятидесяти  от   них   кто-то
действительно,  не таясь,  пер на них через сельву, ломая и круша
все на своем пути.
     " Господи,  лишь  бы  не  стег,"  -- мысленно вознес молитву
Фернандес.  И уже во весь голос гаркнул на своих  подчиненных:
     -- Взвод!  К бою!  Капрал Грег, огнеметом с упреждением пять
метров по объекту,  ТОВСЬ!...  Рядовые Клейст и Чалены, короткими
очередями.... Остальные -- страхуйте фланги.
     Но огневой  залп  не  получился.  Из  зарослей,  путаясь   в
растрепанной амуниции,  выскочил не разъяренный стегозавр или его
уменьшенная туземная копия,  чего боялся Руэда, а всего лишь один
из четерех пропавших снайперов -- Христо Станчев.
     Не без труда влив в перекошенный  от  страха  рот  болгарина
изрядную  долю  спирта,  взводный  добился от него истории гибели
снайперской группы прикрытия.  Он  (Христо  Станчев)  и  Марчелло
несли  боевое  дежурство  на вершине холма,  то есть периодически
поливали из огнемета ближайшие заросли и постреливали во все, что
еще шевелилось среди ветвей.  Два других легионера кемарили после
бессонной ночи на "Проционе".
     Выжженная на  пол-километра  растительность  еще  дымилась,
распространяя удушливый запах гниющих сырых  листьев  и  сожженой
заодно  мелкой живности,  не успевшей вовремя смыться.  Обзор для
стрельбы был отличный, туземцы не предпринимали попыток атаковать
позиции отделения, и ребята немного расслабились.
     Станчев не помнил, кто первый заметил фигуру, силуэт которой
внезапно  проступил  сквозь  дым,  стелющийся по выжженной земле.
Человек,  а в том,  что это был имеено человек земной расы,  а не
туземец,  ни Христо,  ни Марчелло не усомнились, был бос и одет в
белые ниспадающие до земли одежды.  Он медленно шел прямо на них,
мягко ступая  голыми  ногами  по  дымящемуся  пеплу,  и временами
из-под его босых ступней вместе с облаками  дыма  взлетали  вверх
голубые язычки  пламени.  Идущий  к  ним  человек,  казалось,  не
замечал  этого,  и  на  лице  его   застыла   маска   равнодушия,
спокойствия и отрешенности.
     Дым мешал легионерам рассмотреть  подробности,  но  Марчелло
отбросил ручной огнемет и с коротким вздохом "Иезус Мария" рухнул
на колени,  склонив  голову  в  молитвенном  экстазе.  По  словам
Станчева,  он чуть не последовал примеру своего набожного соседа,
но что-то помешало ему поддасться магии незнакомца.  В свое время
его  отец,  чудом  переживший  Плевенскую резню,  порассказал ему
кое-что  о  секте  неонестинаров,  затеявших  тот  бунт,  и   вид
человека,  бредущего по огню,  расшевелил старые воспоминания. Он
инстинктивно отступил назад.  Одна часть его  сознания  требовала
выпустить очередь по чужаку,  а другая призывала упасть на колени
перед новым мессией.  Так он и стоял,  словно  заколдованный,  не
смея решиться ни на одно, ни на другое.
     И лишь,  когда  незнакомец  оказался  совсем  рядом,  Христо
разглядел,  что  лицо его стало искажаться,  принимая зеленоватый
оттенок,  а  вся  фигура  стала   странно   вытягиваться,   теряя
человеческие пропорции.  До него с опозданием дошло, что он видит
перед собой  "оливкового  богомольца",  относящегося  к  наиболее
опасной разновидности аборигенов, из встречающихся в этом районе.
     Руки-клешни туземца трижды сухо щелкнули, и Станчев  увидел,
как один за другим рухнули на землю его  товарищи  со  свернутыми
набок, словно в немом удивлении головами.
     Дальше он ничего не помнил, ибо бросился бежать, не разбирая
дороги, и бежал так добрую милю, пока не догнал своих товарищей.
     -- Мне  здорово  не  нравится это затишье,  -- сказал Руэда,
прервав наступившую после выслушанного рассказа, паузу.
     -- Пошло  оно  все к энтой самой матери,  -- молвил Шаленый,
достал пакет  с  суточным  пайком,  зубами  разорвал  на  совесть
сделанную  упаковку  и  стал  оглядываться  в  поисках места,  на
которое можно было бы присесть на время экспресс-трапезы.
     -- Да,  --  сказал  он  сам себе,  пиная тяжеленный,  навека
вросший в землю обрубок ствола.  -- Здесь и  задницу  не  к  чему
прислонить  --  жуть  берет...  Эх, -- не садись на пенек, не ешь
пирожок...
     С этими словами он уселся на опробованный пень  и  проглотил
порядочный кусок какого-то подобия мясной запеканки.
     После чего,  вместе с пнем и  потоком  мата  канул  в  недра
планеты,  тут же сомкнувшиеся за ним и плюнувшие в остаток взвода
чем-то, надолго прервавшим процесс нормального дыхания.
     -- И  этому   хана...   --   отплевавшись   и   отчихавшись,
комментировал  происшедшее  Руэда.  --  А  жаль.  Капрал  Грэг --
доложите Первому по рации...

                               2.

     Люк -- бармен дневного (малого и слывущего  спокойным)  зала
"Рая грешников" -- привык к тому, что снятый с принтера очередной
список укокошенных  и  пропавших  без  вести  следует  вывешивать
поближе к меню со списком выпивки -- глядишь, кто часом высмотрит
в нем своего приятеля,  а то и родственника, да и помянет грешную
душу... Человеку -- облегчение от захмеления, заведению -- лишний
грош...  С каждой неделей список становился все длиннее --  война
набирала обороты,  хотя войной все никак не звалась... Сегодня он
был рекордно длинен -- сантиметров сорок в длину,  этот список --
неудачная карательная акция Легиона.  Кроме того,  он не висел на
положенном ему месте, а был примят к стойке бара локтем и животом
пузатого  мужика,  потихоньку посасывющего то уж очень дорогую на
вид сигару,  то объемистую емкость с "Мартини".  Но,  несмотря на
эти   признаки  принадлежности  к  Гринзейскому  полусвету,  тип,
осмелившийся сорвать с положенного гвоздика Список, вылетел бы из
бара  как  пробка  из  бутылки,  не будь он единственным и полным
владельцем "Рая грешников" -- Барсуком Беррилом...  То,  что  шеф
снял  документ  с положенного места,  выпивает над ним крепкое (а
шеф  по   наблюдениям   местной   челяди   вообще   редко   когда
прикладывался  к рюмке) и посыпает его сигарным пеплом еще не так
поразило Люка,  как  то,  что  он  увидел  в  глазах  хозяина  --
грусть...
     -- Что-то с вашими близкими,  мсье? -- спросил он деликатно,
протирая и  без  того  безупречно  чистый  бокал.
     -- Близкими...  Близкими  этих  двоих  я  бы  не   назвал...
Благодаря  одному  из  них  я  носу не могу показать с этой милой
планетки,  а другой...  Другой,  как я понимаю, летел сюда, чтобы
открутить  мне  голову напрочь ...  Оба -- без вести пропавшие --
это,  считай,  и пепла не осталось...  Ты,  Люк, смотри, дырку не
протри  в  склянке-то  этой,  а налей в нее чего покрепче...  Вот
так... И мне добавь... И давай, помянем на пару души рабов Божьих
Дмитрия и Кая...
     -- Я что-то не пойму,  шеф, -- сказал Люк, осторожно поднося
к устам наполненный "Бурбоном", и на гораздо более мягкие напитки
рассчитанный своим объемом,  бо