я.  Он  кивнул,  встал,
поглядел в небо - как тогда, перед витязем в голубой броне.
   - Я не знаю, кто победил, Несущая Мир! Я-нынешний  -  не  знаю.  Это  еще
будет. Так ли, по-другому - не ведаю.
   Замолчал. А Ярина вдруг поняла, отчего ей так плохо. Дивно, только во сне
и вспомнила! Или во сне она совсем другая?
   - Несущим Свет Люципера кличут. Сатану! Сказала - и глаза  закрыла.  Будь
что будет!
   - Я - не Сатана, Ирина!
   - Знаю!
   Вскочила, бросилась к нему. Остановилась. Знает?
   Четыре пальца на руке у Денницы. На другой... Шесть на другой!  Так  ведь
видела она такое! Просто вспомнить не могла. А вот сейчас - вспомнила.
   - Я пока - маленький мальчик, который очень быстро становится взрослым.
   - Знаю.
   На этот раз действительно - знала.
   - Ты - брат Гриня-чумака. Чортово отродье...
   ...Морозная ночь, выстрелы у чумаковой  хаты,  кровь  на  снегу,  конский
топот...
   "Братика... Братика увозят!"
   Вот из-за кого все началось! Из-за кого все случилось! И вдруг  поняла  -
нет у нее злобы. И обиды нет. Просто - страшно.
   - Моя мать - простая селянка. Ее звали, как и тебя, - Ириной. Она умерла,
чтобы дать мне жизнь. Отец - каф-Малах, ангел. Я не выбирал своих родителей,
Несущая Мир. Но если б мог - выбрал бы их снова.
   Она кивнула. Какой же нелюдь от батька с матерью откажется? И тут  только
поняла - ангел!
   Ангел?
   Обрадоваться бы ей. Да только не обрадовалась. Снова вспомнила...
   - "...Сатана, которого должно Противоречащим звать. Богу отнюдь не ворог.
Или Иова Многострадального книгу, не помнишь? И был день, когда пришли  Сыны
Божий предстать пред Господа; между ними пришел и Сатана. Поняла? Пришел  он
среди ангелов, потому как сам - ангел! К Господу приходит и от  него  наказы
получает!"
   Будь ты проклят, Дикий Пан! Замутил душу!
   - Чем я провинился, Несущая Мир?
   Не знала, что ответить. В глаза ему посмотрела. Чистые были глаза.
   - Ты... Ты ни в чем не виноват, Денница! Это я... Я... Говорила - словами
давилась. Но ведь не сможет она промолчать!
   - Ведь чего в книжках  написано?  Будто  был  такой  ангел,  Богу  первый
помощник. Люципером его звали. Выше всех стоял, у самого Божьего престола. А
потом - загордился и ребелию против Господа устроил...
   - ...И за это его низвергли в ад, - кивнул Денница. -  Читал!  Мог  бы  я
сказать, Ирина, что было все не так,  что  напутали  сочинители  те.  Но  не
скажу. Не знаю.
   - Как? - поразилась она. - Не знаешь? Но ведь будущее...
   - Его еще нет. А я - только твой сон. Может, я стану  таким,  а  может...
кто ведает? Прости. Я не буду больше смущать твой покой.
   - Погоди! - заторопилась Ярина. - Погоди, Денница! Не уходи! Не уходи!
   Поздно! Подернулся туманом зеленый лед,  сизый  сумрак  задернул  несомые
звезды.
   - Денница!..
   Эна одна - наедине с чужим страшным  миром.  Тишина  звенела,  отдавалась
болью в висках, но вот послышался голос - тоже знакомый, тоже памятный.
   - Вызволи меня, Ярина Логиновна! Вызволи-и-и!
   Л вдруг поняла панна сотникова, что держит она в руке ключ, а вот и замок
пудовый...
   - Вызволи!
   - Яринка! Яринка!
   Открыла глаза - засмеялась от радости. Хведир! Слава Богу, минул сон!..
   - Вставай, гости у нас!
   На этот раз не толпа собралась у замка - войско. Комонные в светлой броне
с пиками да мечами, пехота в панцирях, а вот и катапульту с телеги сгружают.
   В центре луга уже разбивали шатер - огромный, многоцветный. Рядом с ним и
штандарт вкопали: на зеленом поле - корона серебряная.
   - То быстро спохватились, Панове зацные, - хмыкнул Мыкола. - И тр„х  дней
не минуло. Видать, порядок у них в войске знатный! В  голосе  лихого  рубаки
было немалое удивление - но и уважение тоже. Оценил!
   - Серебряная корона - это вроде как полковничий знак, -  сообщила  Ярина,
вспомнив беседу с упырем-Мацапурой. - Только полковники у них наследству чин
получают.
   - То хвеодализм, - Хведир  важно  поднял  палец  вверх.  -  Сиречь  право
ленное, за службу сугубо даваемое!
   Девушка с опаской покосилась на пана бурсака. Опять! Сейчас  про  материи
тонкие вспомнит да про блаженного Варсаву...
   - Или пальнуть? - Мыкола выглянул из-за зубца, покачал головой. -  жалко?
Чего скажешь, Петро?
   - Гы! - сообщил молчун, поглаживая гаковницу. От и я о том.
   Между тем табор под стенами рос  на  глазах.  Один  за  другим  ставились
шатры, воины, сняв панцири, бодро работали лопатами,  копая  ров  и  насыпая
вал. Повозки расставляли, как и положено, - кругом.
   Порядок ведают! - вновь одобрил Мыкола. - Да  только  без  боя  огненного
долго им возиться  придется...  Ну  и  добре!  А  не  позавтракать  ли,  они
готовиться будут, а, Яринка?
   Но позавтракать не пришлось. Из многоцветного шатра вышли трое  -  все  в
яркой броне. У одного - значок зеленый на пике, у другого - труба медная.
   - Никак разговор будет? - предположил Хведир, свешиваясь  вниз.  -  Вроде
как сюда идут!
   Пан бурсак не ошибся. И нескольких минут не прошло, как пропела  труба  -
один раз, другой, третий...
   Тут  уже  всем  интересно  стало.  Чего  скажут?  На  милость   сдаваться
предложат?
   Так не на тех напали!
   Трубач руку опустил, пан с зеленым значком вперед выступил.
   - Господин Гоар, наместник Серебряного  Венца,  передает  свой  привет  и
наилучшие пожелания гарнизону крепости... фортеции Оход и поздравляет  их  с
началом осады!
   Все только рты раскрыли. Даже Ярина, больше иных в земле этой пожившая, и
та вначале решила, что напутал невидимый толмач.
   Или не напутал?
   - Вроде как обычаи лыцарские, - предположил всезнайка-Хведир. - Читал я о
таком в книжке одной. "Дон Кишот" называется.
   - Ответь им, Яринка, - вздохнул Мыкола. - А то я того "Дон Кишота"  и  не
осилил. На третьей странице заснул. Ответить?  Ярина  даже  растерялась.  Но
что? А, все равно, лишь бы пышно звучало!
   - Мыкола, пан зацный и моцный, роду шляхетного Енох-Валковских,  фортеции
Оход каштелян и  всей  округи  хранитель  и  сберегатель,  наместнику  Гоару
благодарность за поздравления передает и с тем же его гратулюет!
   Потрудись, толмач невидимый!
   Снизу молчали - видать,  переваривали.  Хведир  не  выдержал  -  фыркнул.
Мыкола же явно доволен остался,  панне  сотниковой  подмигнул.  Мол,  знатно
сказала, Яринка!
   -  Гоар,  наместник  Серебряного  Венца,   спрашивает   господина   Еношу
Валковского, называющего себя каштеляном... каштеляном... Не вынес толмач  -
сбился.
   - ...комендантом крепости Оход, примет ли он парламентера -  благородного
героя Рио?
   - Кого-о?!!
   Хором прозвучало. Даже молчун Петро не удержался.
   Пока Хведир-Теодор веревочную лестницу искал (не открывать  же  ворота!),
пока закреплял и вниз скидывал, Ярина только головой качала.
   Ну, тесен мир!
   Мыкола Еноха тоже головой мотал, да только не от удивления - от иного.
   - Ах он, герой, рассукин сын! - не выдержал наконец он. - Да что  же  это
деется, панове? Ведь отпустили мы его, поганца, пожалели!  А  он  чего,  гад
этакий, удумал? С нами воевать? А ну, Петро, давай сюда гаковницу!
   Втроем пришлось ту гаковницу из Мыколиных рук  вырывать.  Сильно  осерчал
горячий черкас. А как гаковницу отняли, плюнул, ушел, говорить  не  пожелал.
Видать, крепко обидел его пан герой!
   Ярина же обрадовалась отчего-то. Прав  Мыкола,  конечно.  Не  герой  сума
переметная тот пан Рио. А все-таки  вместе  за  столом  сидели,  имеете  под
пулями у Калайденского леса лежали...
   -  Я...  Я  рад  приветствовать...  Здравствуйте,  господа!  Здравствуйте
госпожа Ирина!
   Неуверенно звучала речь пана героя. И не толмач был тому виной.
   - Я понимаю, мое появление... поведение... образ действий...
   - Дивен зело! - сурово перебил Хведир-Теодор. - Ибо отпущены мы были, пан
Рио, волею нашей доброй - милосердия христианского ради напомнить я  должен,
что надлежало вам на суд в Полтаву ехать за злодейства разные, равно как  за
службу Мацапуре-Коложанскому, первому на земле нашей злодею и извергу!
   Пан  герой  вздохнул,  на  Ярину  поглядел.  Хотела  утешить  его   панка
сотникова, но - не стала.
   Пусть подумает, переметчик!
   - Я... Госпожа Ирина, вы знаете... В силу некоторых важных причин,  я  не
могу жить без службы. Сегодня  утром  я  говорил  с  господином  наместником
Серебряного Венца. Он предложил. Я... Я согласился. Я подумал, что смогу вам
оказать  помощь...  содействие.  Поэтому  я  попросился  в   парламентеры...
переговорщики.
   Переглянулись Ярина с Хведиром. Все ясно, пора и о деле говорить. Да  вот
кому? "Пан каштелян" не пожелал, на Петра надежды мало...
   Наконец кивнул Хведир. Мол, говори, Яринка, раз начала.
   - То мы слушаем вас, пан... пан переговорщик! Сказала и пожалела.  Совсем
скис пан герой!
   - Господин наместник Гоар... Наместник Серебряного Венца... Он... То есть
не он. Князь Сагор велел передать. Он согласен оставить вам замок  и  власть
над округой. Он даже предлагает...  предлагает  вам,  госпожа  Ирина,  титул
наместницы Медного Венца...
   Не удивилась панна сотникова - злостью зашлась.
   - Ой, добрый он, кнеж Сагорский! Слышишь, Хведир? Оторвала б  я  ему  две
руки, так он, поди, мне свой венец предложил бы! Так за что такая честь, пан
Рио?
   Опустил глаза герой, замялся.
   - Князь... Его Светлость не желает продолжения смуты в тяжелое... трудное
время. Вы же знаете, госпожа Ирина, у нас беда. Аспид...
   Замолчал - и на солнце поглядел. Тусклое было солнце. И  пятнышко  черное
рядом.  Прикинула  Ярина  -  быстро  растет,  знак  анчихристов!   Как   это
Мацапура-упырь говорил?  "Искрой,  пятном,  хоботом,  а  после  -  столпом"?
Кажется, уже и хобот видать. Маленький пока.
   Хоботок.
   - Поэтому Его Светлость и предлагает мир. У него только  одно  условие...
желание.
   Поглядела Ярина на братьев, потом - вниз, на воинство,  у  замковых  стен
кишащее.
   Мягко стелет, кнеж!
   -   Хочу   обратить   ваше   внимание,   госпожа   Ирина,   что   военное
противостояние...  столкновение  будет  не  в  вашу  пользу.   У   нас   нет
огненного... огнестрельного оружия, но есть иные способы.
   - Колдовством возьмете? - усмехнулась девушка,  вспомнив  свои  беседы  с
паном героем. - Был тут один колдун, так я ему язык его поганый вырвала.
   Сказала - и словно вновь все увидела. Плохо умер чаклун!
   Плохо! Да только не жалко!
   - Они... Князь Сагор это знает. Вас считают Аспидовыми пасынками, думают,
что вы присланы Аспидом. А  вас,  госпожа  Ирина,  принимают,  извините,  за
Глиняного Шакала. Но это ненадолго их сдержит. Есть способы... приемы...
   И вновь переглянулись Ярина с Хведиром. И это ясно.
   - Наместник Гоар вызвал какого-то сильного мага... волшебника.
   - Так чего ваш кнеж желает-то? - прервал его пан бурсак. - То  прошу  вас
ближе до дела, пан... переговорщик.
   - Он... - Рио оглянулся, вздохнул. - Князь Сагор хочет получить голову...
голову господина Мацапуры.
   Не елось. Не пилось даже. Отставила Ярина  в  сторону  миску  серебряную,
омочила губы в кубке.
   - Ну чисто змеи они, в мире этом! Эх, жаль,  батька  с  его  хлопцами  не
поспел. Веселее б хоть было!
   Кивнул  Мыкола.  И  Петро-молчун  кивнул.  Втроем   за   столом   сидели.
Хведир-Теодор на забороле сторожил. Хоть и ночь, хоть  и  дал  им  наместник
срок до утра, а все одно - бережение требуется.
   - То-то Сагор этот тебя к Мацапуре-ироду прислал, - проговорил Мыкола.  -
Видать, и он боится нелюдя!  Хоть  твоими  руками,  а  прикончить  все  одно
желает. Может, согласимся, а, Яринка?
   Не ответила девушка. Вновь почудилось, будто голос дальний:
   "Вызволи-и-и! Вызволи-и-и! А не вызволишь - сама погинешь, и батька  твой
погниет..."
   Вздрогнула, крест сотворила. И снова вспомнила, куда Мыкола ключ от замка
спрятал. Фу ты, химерия!
   - А я так думаю, - вздохнула она. - Друг нам кнеж  Сагорский  или  ворог?
Ворог, ясное дело! Так можно ли условия  его  сполнять?  Если  ему  Мацапура
мертвым нужен, то, выходит, нам...
   Не договорила. Аж не по себе стало.
   "Вызволи-и-и-и!"
   - Нужен он нам, -- хмыкнул Мыкола. - На  пале  нужен!  Вот  только  пусть
расскажет, что надо! Может, сейчас железо накалить да поговорить по душам  с
извергом этим?
   Усмехнулся, на брата младшего взглянул. Кивнул Петро-молчун,  соглашаясь,
подмигнул Ярине.
   Но не ответила девушка. Думала. И странные мысли в  голове  кружились  Ой
странные!
   - Понимаете, хлопцы, кнеж Сагорский - не просто  чаклун.  Камень  у  него
имеется - красный. И у Мацапуры такой  же  -  на  цепи.  Не  знаю  чего  это
значит... - Ска-ажет! - протянул Еноха-старший. - Все скажет!
   - Погоди! Выходит, кнеж ведает, в чем тайна Мацапурина?  Ведает  и  жизни
его лишить желает. Чтобы или он погиб, или... Или я! И чтобы вместе мы не...
   Вместе - что? Растерялась панна сотникова. Но ведь  так  и  выходит.  Для
чего кнеж ее в клетке к Мацапуре послал? Чтоб она его - в клочья или он ее -
со звонницы на плиты звонкие!..
   И опять почудилось: "Вызволи-и-и!"
   Качнул головой Мыкола, встал, из кубка прихлебнул.
   - Пустое это, Яринка! Чего гадать-то? И Мацапура  ворог,  и  кнеж  ворог.
Одно плохо - мало нас. И еще магия эта клятая... Ну, ничего, взял я с  собой
Спаса икону. Как из дому уходил, снял со стены да под рубаху спрятал. Завтра
на забороле выставим, нехристям этим на страх!
   Не ответила панна сотникова. Доброе дело - икона,  да  поможет  ли?  Небо
рушится, мир в пропасть неведомую вот-вот вытечет...
   Знать бы, чего кнеж задумал! Но только этого мало. Как помешать? Супротив
одного колдуна-лиходея другой нужен. Если бы Денница...
   Нет! Вздохнула Ярина, закусила губы. И вспоминать не  станет.  Все  плохо
выходит. Те двое, кнеж с Мацапурою, колдуны. А Денница кто таков? И подумать
страшно!
   Подошел к ней Мыкола, по плечу погладил.
   - Я вот чего тебе, Яринка, скажу...
   Да вот не сказал.
   Грянул выстрел, эхом от стен отразился.
   - Ворог! Ворог в замке!
   Хведир! Его голос!
   Взвился Мыкола, топнул ногой об пол, да так, что гул пошел.
   - Ах ты, чорт с дьяволом и  всех  бесов  клятых  кагал!  Хватай  пистолю,
Яринка!
   Поймала на лету. Мыкола уже рушницу-фузею на плечо  закинул,  у  Петра  -
гаковница в руках.
   А в коридоре шаги. Ближе, ближе. Бежит кто-то.
   - Ворог!
   Так это же пан бурсак!
   - Ты чего здесь, дурень безголовый?  -  гаркнул  Мыкода.  -  Чего  стражу
покинул? На забороло беги!
   - Так ведь... Внутри они! Наверху, где зала. Я шум услыхал, поднялся...
   - Беги!!!
   Сгинул Хведир. Чертыхнулся Мыкола от души, к панне сотниковой обернулся.
   - Зала? Где это?
   Задумалась Ярина. Не иначе, Зал Грамот, где они  с  Мацапурой  на  солнце
смотрели.
   - По лестнице. Той, что налево.
   - Вперед, Петро! А ты, Яринка,  не  спеши  -  ногу  береги.  Кого  чужого
дорогой увидишь - лупи из пистоли! Ну, с Богом!
   Пока бежала, пока по ступенькам карабкалась, десять раз падала. Кривилась
от боли, ругалась черно. Ах ты, калека безногая! Ведь хлопцев-то всего двое!
Пока она доползет,..
   Остановилась на миг - дух перевести. Прислушалась. Не палят ли? Нет пока.
А вот голоса...
   - Не стреляйте! Не стреляйте! Свои мы!
   Свои? Скривилась панна сотникова, дернула носом.  Знаем,  какие  свои  по
ночам в фортецию забираются! - Не стреляйте, панове!
   А ведь знакомый голос!
   - Это я... Я, Гринь-чумак из Гонтова Яра!.. Что-о-о-о?!
   Вначале  не  разобрала  ничего.  Не  горели  в  зале  свечи,  а  из  окон
стрельчатых только тьма сочилась. Енох-братьев, правда, разглядела. Вот они,
у входа. - Ты, Яринка? Ну, добре! А ну-ка ходите сюда, панове! Да смирно, не
то свинцом накормим!
   Панове? Всмотрелась панна сотникова в темноту.  Точно  -  трое!  У  самых
кресел собрались, которые для кнежа с кнежной выставлены. Да трое ли?
   Двоих - видно, а вот третий...
   - Это я! Я! Не стреляйте!
   Гринь!
   Подошел, наткнулся грудью на фузейное дуло, замер.
   - Эге, земляк, значит? - недобро проговорил Мыкола. - Слышь,  Яринка,  не
тот ли это чумак, что хлопцев под пули Юдкины подвел?
   Поняла Ярина - всего миг жизни чумаку остался. Поняла - заспешила.
   - Погоди, Мыкола! Погоди!
   - Годить? Да чего годить-то? Юдку-душегубца упустил, так хоть этого...
   - Не надо! Не надо братика!
   Замерла Ярина. Застыла. Протопали по плитам каменным маленькие ножки.
   ...Топ! Топ! Топ! Топ!
   - Не убивайте братика! Хороший он!
   - Тьфу ты! - даже сплюнул Мыкола, рушницу опуская. - Уходи,  хлопчик,  от
греха!
   - Это не он! Не он! Это я их в замок  провел!  Через  стену!  Там  тонкая
пленочка!..
   И снова шаги - легкие, женские.
   - У нас нет оружия, господа. Пожалуйста, выслушайте нас! Я -  Сале.  Вам,
наверно, про меня рассказывали?
   Ярина только вздохнула, ушам своим не веря.
   Сале!
   Ведьма Сало! Ну и дела!
   Запалили свечи, осмотрелись.
   Чортов ублюдок! Ты?
   Даже не узнала его панна сотникова. Он? Помнила,  каким  был,  когда  его
Мацапура-злыдень на закорках нес. На вид  года  три  было  тогда  байстрюку.
Меньше даже. А теперь...
   - Ну, то чем обязаны, панове? Переглянулись Гринь с ведьмой.
   - Мы... Мы хотим...
   - Я! Я скажу!
   Шагнул вперед бесов байстрюк. Ручку поднял - четырехпалую.
   Вздрогнула Ярина.
   - Я скажу! Это я попросил братика и  тетку  Сале  сюда  приехать.  Я  тут
главный!
   Не выдержал Петро  -  ухмыльнулся.  Даже  Мыкола  не  удержался,  головой
покачал.
   - Справный отаман ты, хлопче! Силен фортеции брать!  Ну,  знакомы  будем!
Еноха я, Мыкола Лукьяныч. А ты кто будешь?
   - Я? Я - Денница.
   Холодно стало Ярине. Он! Совсем другой,  непохожий,  но  он!  Сколько  же
времени прошло? Месяц, чуть больше? Или меньше?! А на вид  хлопцу  все  семь
лет будет. И лицо изменилось. Уже не страшное...
   Нет, страшное! Его это лицо! Его! Уже и узнать можно!
   - А ты главный, дядька Мыкола Лукьяиыч? Самый главный?
   - Гм-м...
   Даже смутился бесстрашный черкас. Смутился, ус покрутил.
   - Ну... Пока что главный я здесь, хлопче. Значит, через  стены  проходить
можешь? Лихо! Что предупредил - спасибо. Эх,  надо  было  у  панотца  нашего
крест напрестольный выпросить!
   - Это не нужно! - перебила Сало. - У  меня  есть  возможности...  способы
защитить замок от агрессивной... враждебной магии. Но это не главное.
   - Кому не главное... - нахмурился Мыкола. - А кому и жизнь дорога! Слыхал
про тебя, пани Сало. Всякое слыхал! И  как  ты  Мацапуру-нелюдя  на  перинах
тешила,  и  как  чародейство  мерзкое  творила.  Или  в  Господа   истинного
уверовала, пани пышная?
   Задумалась Сало, губы тонкие поджала.
   - Это... Это тоже не главное, господин Еноха. Не знаю, поймете  ли  вы...
Мне надоело бояться. И просить надоело. Я больше  не  служанка  -  ни  князю
Сагору, ни Самаэлю. Если мое  проклятие  еще  что-то  значит,  то  будь  они
прокляты! Трижды! И ныне, и всегда...
   - Нет! Не надо! Не говори! Взметнулась вверх ручонка. Шестипалая.
   -  Не  говори  так!  Никого  нельзя  проклинать.  Никого!  Дядька  Мыкола
Лукьяныч, мне с тобой говорить надо! Очень  надо!  Я  хотел  у  Бога  совета
спросить,  да  батька  не  позволил.  Говорит,  рано   мне   еще   с   Богом
разговаривать. Но он мне сказал, что делать нужно. Он умный, он все знает...
   Слушала Ярина и чуяла, как ужас к сердцу  подступает.  С  Богом  говорить
хочешь, Несущий Свет? И ведь поговорил бы, если б не батькин запрет!

Байстрюк из Гонтова Яра, младень-недоросль...

   Страшно! Ой страшно!
   - Говорить со мной хочешь? - нахмурился Мыкола. - То поговорим, хлопче!
   Рискнули - позвали Хведира. Тихо было в таборе  осадном,  покойно.  А  об
остальной химерии пани Сало, едва про наместника Серебряного Венца услыхала,
как тот под стенами войной встал, побеспокоиться обещала.
   Да только все одно не сдюжить, ежели с четырех сторон полезут!
   Горели свечи, и  факелы  горели.  Это  уж  Ярина  озаботилась.  Почему-то
страшно стало от тьмы кромешной.