толмач поспешил перевести. Один из  сивоусых
дернулся, но Ярина положила ему руку на плечо.
   - Сама! Дверь под прицел!
   Незнакомец ждал, спокойный, уверенный. На молодом красивом лице ничего не
отражалось - кроме откровенной скуки.
   -  Стой  где  стоишь!  -  девушка  помедлила,  затем  сделала  еще   шаг,
остановилась. - Я - Ярина Загаржецка, дочь моцного  и  зацного  пана  Логина
Загаржецкого, сотника валковского. Кто ты и что здесь делаешь?
   Незнакомец  ответил  не  сразу:  словно  ждал,  покуда  невидимый  толмач
переведет чужую речь. Наконец кивнул, дернул головой в коротком поклоне:
   - Добрый вечер, госпожа Ирина! Меня зовут Рио, и я здесь по делу. И вновь
почудилось, будто слова странного пана Рио  звучали  совсем  по-другому.  Но
думать об этом не было времени.
   - Предъяви подорожную, пан  Рио.  На  себя  да  на  спутников  своих.  На
красивом лице мелькнуло удивление. Пан Рио задумался, затем рука  скользнула
за ворот.
   Один из Черкасов предостерегающе кашлянул, но девушка не дрогнула.
   Что у него там? Пистоля? Не безумец же он в самом деле!
   Пистоли за пазухой не оказалось. Вместо нее  в  руке  появился  свиток  -
странный свиток из странного твердого материала. Неужели пергаментный?  Экая
старина!
   Девушка протянула руку. Пан Рио шагнул  вперед,  их  пальцы  встретились,
слегка соприкоснулись - и вдруг Ярина с изумлением поняла, что краснеет.
   - Прошу, госпожа! - незнакомец улыбнулся, а девушка сердито  нахмурилась.
Ишь, любезник нашелся!
   Свиток действительно оказался пергаментным, с  тяжелой  золотой  печатью.
Ярина только головой покачала.  Это  кто  же  такие  подорожные  выписывает?
Царская? Цесарская? Нет, там печати обычные - свинцовые или сургучные.
   Девушка развернула свиток, всмотрелась, наморщила нос.  Темно!  Только  и
видно, что буквицы в заголовке. Искусно писанные, красные с золотом.
   - Сейчас принесу огня, госпожа!
   Пан Рио вновь улыбнулся, но эта улыбка ничуть  не  успокоила.  Что-то  не
так! Незнакомец ведет себя как хозяин. А сам хозяин где? Когда же это  было,
чтобы за порог первым гость выходил?
   Пан Рио исчез и почти сразу вернулся - уже со свечой. Неровный свет  упал
на пергамент.
   Понятнее не стало. Буквицы оказались  незнакомы:  не  свои,  русские,  не
польские, не латинские. И не жидовские.
   - Агмет!
   Татарин словно ждал - мигом оказался рядом. Девушка поднесла пергамент  к
свету:
   - Гляди! Не турецкий?
   Агмет всмотрелся, качнул головой:
   - Йок, ханум-хозяйка! Не турецкий, не татарский. Агмет такого не видеть!
   Оставалось позвать всезнающего Хведира, но тот был  уже  рядом.  Блеснули
толстые стеклышки окуляр. Бурсак вгляделся, хмыкнул:
   - Койне! Диалект давнегреческого! Ну надо же!
   - Прочтешь?
   - Попытаюсь...
   Хведир склонился над пергаментом. Пан Рио ждал, не двигаясь  с  места,  и
это спокойствие почему-то с  каждым  мигом  нравилось  Ярине  все  меньше  и
меньше. Где хозяин? Где Гринь Чумак? В хате было  тихо,  но  вот  из  дверей
донесся странный звук, похожий на кошачье мяуканье. Младень? Ах да, конечно,
байстрюк вдовы Киричихи! Чертенок!
   - Тут написано... - Хведир поднял голову, неуверенно пошевелил губами.  -
Какой-то деспот... Владыка или князь... Посылает героя Рио...
   - Как? - девушке показалось, что она ослышалась.
   - Героя, - бурсак пожал плечами. - Так и сказано - доблестного героя Рио.
Посылает с каким-то заданием в сопровождении трех спутников  и  просит  всех
оказывать помощь. Внизу - именной знак, подпись секретаря. Ну и печать.
   - Ясно!
   Ясного, правда, было мало. Документ составлен верно  (если,  конечно,  не
считать "доблестного героя"). Составлен, но не заверен  -  ни  в  гетьманкой
канцелярии, ни в полковой. А ведь без этого "герой" Рио не  добрался  ни  до
Гонтова Яра ни с севера, ни с юга. Откуда же он взялся?
   - Вам придется отправиться со мной в Валки, пан Рио, -  девушка  передала
пергамент Агмету, усмехнулась. - Старшим  там  сейчас  пан  Еноха,  сотенный
писарь. Пусть он и решает.
   - Нет...
   - То есть как: нет?
   Сзади послышалось ворчание. Сивоусые тоже услыхали ответ героя.  Услыхали
- и, наверное, мигом взялись за янычарки.
   - Нет, - повторил пан Рио. - Госпожа Ирина, я... Мы должны ждать здесь. В
течение суток к нам должен прийти наш... консул... представитель. От него мы
должны получить разрешение... визу на выезд...
   На этот раз невидимый толмач явно сплоховал. Ярина  ясно  услыхала  чужую
речь: непривычную, странную.  Выходит,  так  и  есть  -  с  нею  говорят  на
неведомом наречии, а какой-то чаклун  переводит!  Да  так,  что  слова  сами
ложатся в уши!
   На миг стало страшно. Ярина закрыла глаза, вздохнула.  Может,  ну  его  к
бесу, этого героя? Пусть катит в свое пекло!
   Но страх вдруг исчез, сменившись злостью. Колдун, значит? Напугать решил?
Не выйдет, пан герой!
   - Разрешение, пан Рио, дает у нас не Консул, а местная власть. И я говорю
от ее имени. А не веришь, так мы поможем - под руки отведем!
   Улыбка на лице  незнакомца  стала  еще  шире.  Ладонь  как  бы  ненароком
скользнула к поясу, к странной шпаге.
   - Госпожа Ирина! Мне... Нам не требуется разрешение местной власти. Я уже
получил его, потому и смог попасть в ваш мир... в вашу  местность...  землю.
Ни нам, ни вам не нужны неприятности... трудности... сложности...
   Невидимый толмач старался вовсю, но Ярина уже все поняла. Добром этот Рио
в Валки не пойдет. Не пойдет - и вдобавок смеет угрожать. Так, значит?
   Она обернулась, желая отдать приказ черкасам, как вдруг в хате послышался
шум, сдавленный  вскрик,  возня.  Это  почуяла  не  только  она  -  пан  Рио
вздрогнул, ладонь легла-таки на эфес...
   ...Поздно! Высокий парень, крепкий, в черном кожухе, появился на  пороге.
На его плече лежала чья-то рука, парень дернул плечом, освободился, рванулся
вперед:
   - Помогите! Помогите, Панове! Они  братика...  Братика!  Хлопнула  дверь,
заскрежетал засов. Пан Рио исчез.
   - Помогите!
   Парень оступился, упал на снег, вскочил.
   - Назад! Шибко назад!
   Агмет схватил его за руку, потащил за плетень. Хведир замешкался, но  его
тут же поторопили, толкнув в спину. Ярина отступала последней, жалея, что не
захватила с собой пистоли. Этак шибанут сейчас из оконца!
   Малей и Луцык уже ставили лошадей - одну к  другой,  чтобы  закрыться  от
выстрелов. Янычарки смотрели на врага, но в хате было тихо.
   - Второй выход есть? Есть, бачка? - татарин тряс парня в кожухе за ворот,
но тот только головой мотал. Наконец пришел в себя, резко выдохнул:
   - Нет! И оконца узкие - не пролезут.
   Ярина удовлетворенно кивнула - быстро соображает, молодец!
   - Ты Гринь Чумак?
   Последовал быстрый кивок. На лицо парня смотреть  было  неприятно:  синяк
под глазом, еще один - на лбу, из рассеченной скулы сочилась кровь.  Девушка
поморщилась и сразу вспомнила. Камни! Выходит,  чумаку  и  вправду  пришлось
несладко.
   - Я - Загаржецка, дочь...
   - Знаю, панна сотникова, слыхал! -  быстро  перебил  ее  Гринь.  -  Панна
зацная! Панове! Спасите братика! Не винен он! Ни в чем не винен! Разве можно
дите за чужие грехи карать?
   - Погодь! - Луцык, один из сивоусых, дернул парня за плечо. -  Кони!  Где
ихние кони?
   - За хатой... Сарай там...
   Ярина мысленно выругала себя за недогадливость. Ну конечно! Кони - первым
делом. Каким бы ни был пан Рио героем, без коней далеко по снегу не уйдет.
   Сивоусые переглянулись. Луцык показал рукой налево, вдоль  плетня,  Малей
согласно кивнул. Ярина поняла - в обход, чтоб пулей из окошка не задели.
   - Агмет! Дверь! Дверь под прицел!
   Татарин кивнул, вскидывая рушницу. И в ту же секунду  послышался  громкий
скрип, а вслед за этим отчаянный крик Гриня:
   - Нет! Нет! Не надо!
   Агмет хрипло выругался - и опустил янычарку.
   На пороге стояла женщина. Низкорослая, худая, с большим пищащим  свертком
в руках. Ни шапки, ни платка - густые смоляные волосы падали на плечи.
   - Ведьма это! - застонал Гринь.  -  С  братиком!  Не  стреляйте!  Черкасы
неохотно опустили рушницы. Чернявая женщина шагнула  вперед.  За  ее  спиной
показался кто-то знакомый. Ярина скривилась. Хорош  герой,  за  бабью  спину
прячется!
   Рио  оказался  не  один.  Вслед  за  ним  из  хаты   вышел   страховидный
густобородый мужик с чем-то, напоминающим шило, в  крепкой  руке;  следом  -
худой фертик в зеленом плаще.
   - Мы сейчас уйдем! - голос пана Рио звучал спокойно, но в  нем  слышалась
насмешка. - Не стоит преследовать... догонять нас, госпожа Ирина!
   Девушка  беспомощно  оглянулась.  Стрелять  нельзя  -   чернявая   ведьма
заслонялась ребенком. И к коням не успеть...
   - Постойте! Вы не имеете права!
   Хведир! Ярина тихо охнула, бросилась вперед, но опоздала. Бурсак поправил
сползавшие с носа окуляры, быстрым шагом прошел во двор.
   - Даже разбойники не трогают детей, пан Рио! Побойтесь Бога! А если нет -
побойтесь Дьявола!
   Они стояли лицом к  лицу:  широкоплечий  "герой"  в  сверкающих  латах  и
нескладный семинарист в простом темном кожухе. Ярина растерялась - но только
на миг. Молодец, Хведир-Теодор! Пока он будет говорить...
   Агмет тоже понял, ухмыльнулся - и заскользил вдоль плетня.
   - Мы не сделаем ничего плохого этому ребенку, - красивое  лицо  пана  Рио
внезапно  дернулось.  -  Я...  Мы  не  обижаем  детей.  Мы  доставим  его  к
родственникам... к свойственникам... Он будет получать воспитание... уход...
   Невидимый толмач вновь  не  справлялся.  Сквозь  колдовской  дурман  ясно
слышалась чужая речь - странные гортанные слова с непривычными ударениями.
   - По Статуту Литовскому не можно младеня, что  от  вольных  родителей  на
свет появился, без дозволения его  ближних  силою  исхищать.  Брат  же  его,
Григорий Кириченко,  прозвищем  Чумак,  отнюдь  своего  согласия  не  давал,
напротив...
   Ярина улыбнулась - ну, храбрый же парень! Когда б не  окуляры  -  славный
черкас бы вышел! Жалко, если попом станет,  да  еще  и  с  дурой-попадьей  в
придачу!
   Агмет был уже за хатой, возле сарая. Еще немного...
   Резкий крик - бородатый страхолюда ткнул рукой назад, в сторону сарая. На
этот раз толмач промолчал. Но этого и не требовалось - заметили!
   Все  остальное  случилось  в  единый  миг.  Чернявая   подняла   ребенка,
заслоняясь им, словно щитом. Пан Рио быстро отступил назад...
   И наткнулся на Хведира. Каким-то дивом нескладный бурсак сумел  заступить
дорогу.
   - ...А посему побойся Бога, пан Рио, и оставь  младеня...  Договорить  не
успел. Темнобородый страхолюда с  быстротой  молнии  выбросил  руку  вперед.
Неярко сверкнул узкий клинок...
   - Хведир!
   Парень пошатнулся, но упасть ему не дали. Пан Рио вместе с еще  одним,  в
зеленом плаще, подхватили его, прикрываясь безвольно обвисшим телом.
   - Не стрелять! - отчаянно крикнула девушка, понимая, что опоздала.  Рядом
громко, в полный голос, черно лаялись черкасы.  Враги  отступали  -  быстро,
умело. Вот послышалось конское ржание, ударили копыта.
   - Братик! Братика увозят! - Гринь бросился вперед, но тщетно. Из-за  хаты
вырвались кони. Впереди на огромном белом жеребце скакал пан Рио; за ним, на
соловой кобыле, чернявая ведьма с ребенком в руках...
   Выстрел  ударил  внезапно  -  резкий,  словно  удар  бича.  Агмет  мрачно
усмехнулся и опустил дымящуюся янычарку. Ярина вначале не поняла, но тут  же
увидела еще одного коня - гнедого, с пустым седлом. Значит, не промахнулся!
   Последним ускакал фертик в зеленом  плаще  -  на  вороном,  точно  смоль,
аргамаке. Гнедой помчался вслед, но  затем  неуверенно  остановился,  ударил
копытом по звенящему насту, повернул назад...

***

   На окровавленном снегу лежали двое: Хведир - без шапки, в залитом  кровью
кожухе, и тот, что ударил его, - страшила со вздыбленной бородищей.
   - Жив? - Ярина бросилась к парню, но кто-то, то ли Луцык,  то  ли  Малей,
положил ей тяжелую ладонь на плечо:
   - Не лезь, панночка! Мы сами!
   Девушка закусила губу, отступила на шаг. Хведира приподняли, чьи-то  пуки
расстегнули кожух. Послышался сдавленный стон.
   - В хату! В хату несите скорее!  -  опомнившийся  Гринь  подбежал,  помог
поднять раненого. - Заморозите!
   - Н-не надо! Я... Сам... Живой! Ярина облегченно  вздохнула.  Кажется,  и
вправду  живой!  Бурсака  осторожно  поставили  на  ноги.  Близорукие  глаза
раскрылись, моргнули:
   - Окуляры! Яринка, скажи, чтобы нашли!
   Девушка кивнула, походя отметив "Яринку".  Прямо  как  в  детстве,  после
драки, когда пропавшие окуляры приходилось искать то в кустах, то  в  ручье.
Она уже успела заметить большое красное пятно на правом  плече.  Значит,  не
смертельно. Только бы кровь остановить!
   Окуляры лежали на снегу, целые, только дужка слегка погнулась.
   Подбежал заполошный Гринь, мотнул головой:
   - Бабку нужно! Бабка Руткая  кровь  останавливает!  Она  тут,  рядом!  Да
только, боюсь, не пойдет...
   - Пойдет, пойдет! - Агмет ощерил кривые зубы. - Сам не пойдет - на аркане
бабка притащим!
   Ярина махнула рукой, соглашаясь. Между тем один из сивоусых склонился над
бородачом:
   - А ведь жив, панна Ярина! Или прирезать? Девушка подошла ближе. Страшила
лежал на земле. В открытых темных глазах горела ненависть.
   - Ишь, ровно волчина! - добавил второй черкас. - Да только  резать  ни  к
чему, панночка. Не на войне, чай! Вот копный суд соберется, там и  определим
лиходея!
   - Хорошо, - вздохнула Ярина. - Этого - тоже в хату. И найдите сани...
   Вокруг была ночь. Под копытами звенел наст,  сквозь  редкие  тучи  неярко
светила осторожная луна. Кони шли шагом - ехать  предстояло  долго,  а  силы
были еще нужны.
   - Нагоним! -  Ярина  кивнула  вперед,  где  за  широким  оврагом  темнели
сгрудившиеся у дороги хаты. - Некуда им деваться,  разбойникам!  Шлях  один,
снег глубокий, не свернут.
   - Так, панна! - Гринь вздохнул, поудобнее пристраиваясь в  седле.  Ездить
верхом он был не горазд. - Только бы до  Минковки  не  доехали,  там  дорога
сворачивает.
   Девушка пожала плечами. Враги уходили на юг, но до кордону еще скакать  и
скакать, а путь вел через  села,  где  каждого  подозрительного  обязательно
остановят. А не остановят - погоню пустят.
   Раненых  отправили  в  Валки.  У  Хведира  оказалось   проколото   плечо,
страхолюду пуля пробила бок. Бабка Руткая остановила кровь, заметив:
   "Что чорт, что бурсак -  выдюжат!"  Осмелевшие  мужики  в  дюжину  глоток
вызывались помочь, но Ярина решила взять с собой только Гриня. Во-первых, не
побоится - за братом едет. А во-вторых,  спокойнее,  дабы  посполитые  сдуру
вновь за камни не взялись.
   - Ну-ка расскажи еще раз! - велела панна сотникова.
   - Ну... - Гринь вздохнул. - Появились,  стало  быть,  они  и  спрашивают:
чего, мол, тут происходит? Потом ко мне: жив братик? Я и смекнул  -  нечисто
дело. Главного, в  доспехе  который,  Рио  зовут;  того,  что  пана  бурсака
подранил, - Хвостик; а ведьму эту клятую (парень  не  выдержал,  сплюнул)  и
вовсе - Сало!
   Девушка невольно усмехнулась. Хороши имена! Немцы? Вряд ли!
   - А молодой - он вроде как лекарь, К'Рамольником кличут. Мы  как  в  хату
пришли, он вместе с этой ведьмой братика смотреть стал. Мол, не захворал ли.
А как цацку золотую увидели, обрадовались, и к этому  старшому  -  Рио.  Тот
тоже обрадовался...
   Село приближалось. Возле крайней хаты мелькнула  темная  фигура.  Девушка
нахмурилась и невольно коснулась сумы, где ждали своего часа пистоли.
   - Я так понял, панна Ярина, - ждали они кого-то. Вроде как проводника.
   Ярина кивнула - что-то подобное говорил и пан Рио...
   - Стой! А ну, стой!
   Из-за ближайшего плетня выбежали четверо, загородили путь.
   - Кто такие?
   Пугаться или пистоли доставать было не  к  чему.  Это  оказались  свои  -
местные черкасы-подсоседки, поднятые среди ночи по тревоге.
   Объяснились быстро. Ярина не ошиблась: сторожа видела беглецов. Не только
видела, но и задержать пыталась. Да не  смогла:  верховых  коней  у  местных
посполитых не оказалось, и всадники ушли дальше на юг - к Минковке.
   С шага перешли на рысь. Минковка была рядом, за горбом. А там уж беглецам
деваться некуда. В селе - тоже сторожа, но  уже  не  из  подсоседков,  а  из
настоящих Черкасов. Эти не пропустят.
   - Как думаешь, Гринь, зачем им твой брат? Парень насупился, отвернулся:
   - Так... Оно и говорить нехорошо, панна сотникова. Батька его - исчезник,
чортяка. А эти - оттуда же, видать. Родичи!
   Ярина еле сдержала усмешку. Как это бедняга-Хведир назвал? Фольклор?  Вот
уж точно, фольклор! Но пергамент с золотой печатью заставлял  задуматься.  И
вправду - приходит в Гонтов Яр чуж-чуженин, явно  издалека,  женку  заводит,
сын рождается. Потом этот чужак куда-то исчезает, а затем... Затем за  сыном
приезжают  -  тоже  издалека!  Приезжают,  на  амулет  смотрят,  что  батька
оставил... Интересно,  в  каких  это  краях  на  подорожные  золотые  печати
вешают?
   - Слышь, Гринь, а батька братика твоего  куда  девался?  Отвечать  чумаку
явно не хотелось. Он вздохнул, скривился:
   - Мы с ним... Подрались мы. Очнулся - нет его. Да только потом  он  вроде
как приходил - цацку золотую братику оставил.
   Девушка согласно кивнула - сходится. Не иначе, прятался  чужак.  Забрался
подале, да только и  здесь  нашли.  Вот  и  ушел,  а  сына  оставил.  Думал,
наверное, что младень в безопасности будет. А не вышло!
   - Родитель этот... Батька который. По-нашему говорил? Православный?
   - Да где там православный! - вновь скривился Гринь. - Чортяка и был, хоть
бы раз на образ перекрестился! А говорил по-нашему, да как-то странно. Вроде
пана Рио.
   И это сходится! Опять не обошлось без  невидимого  толмача.  Кто  же  это
такие?
   - В том пергаменте сказано, что пана Рио какой-то владыка послал, - вслух
заметила девушка. - Владыка - или  князь.  Значит,  чортяка  этот  ему  либо
родич, либо ворог смертный. Так, что ли, Гринь?
   Чумак не ответил и поспешил сотворить крест.  Ярина  улыбнулась.  Видимо,
парень вспомнил, кто всем чертям князь и владыка.
   Фольклор!
   При въезде в Минковку  их  вновь  остановили.  Да  не  просто  окриком  -
стволами в упор.  Ярина  даже  испугаться  не  успела.  Набежали,  наставили
рушницы и только после  извинились  -  узнали.  Старшой,  пожилой  черкас  с
глубоким шрамом  на  всю  щеку,  только  руками  развел,  прося  прощения  у
"панночки Загаржецкой". Обдурили старого! И как обдурили!
   Беглецы были в Минковке за полчаса до этого. Въехали с криком и  воплями,
старшого кликнули и принялись плакаться, что-де купцы они заморские,  лихими
людьми грабленные. А люди эти лихие все как есть забрали - и возы, и золото,
и бумаги, какие были, а теперь за ними, бедолашными, вдогон  идут.  Товарища
их уже убили, ребятенок расхворался, плачет. А люди лихие не  успокаиваются,
за ними наметом скачут...
   Пока старшой суетился, Черкасов поднимая да стражу  у  околиц  выставляя,
пока рушницы заряжали и рогатку посреди улицы громоздили, беглецы и сгинули.
Не по большому шляху,  что  на  полдень  ведет,  -  там  своя  сторожа,  без
разрешения не пропустит, - а по дороге, что в лес сворачивает.
   Теперь  старшой  с  досады  усы  седые  рвал,  перед  панной   сотниковой
извиняясь. И действительно: кто ж его знал? У беглецов и зброи  огненной  не
было, одни шабли, и не шабли даже, а так, баловство заморское.  И  дите  при
них, и баба. Ну как не поверить?
   Впрочем, было еще не поздно. Уехали  беглецы  совсем  недавно,  а  дорога
плохая, узкая, снегом покрытая. К тому же ведет не в город, не в село же,  а
к Дикому Пану.
   Ярина отправила Гриня на околицу - следы  поглядеть;  сама  же  подозвала
Стариков-Черкасов. Те выглядели изрядно смущенными. Не  беглецов  боялись  ~
тут дело простое. Двое мужиков да баба - невелико  войско,  к  тому  же  без
рушниц. А вот Дикий Пан...
   О Диком Пане Ярина слыхала и сама. Слыхала -  и  даже  как-то  знакомство
свела, когда тот в Валки ненароком заглянул. Да т