моста у Глер (между Седаном и Сент-Менжем), по которому
на противоположный берег реки устремились танки.

И все же положение немцев утром 14 мая еще нельзя было считать прочным,
поскольку реку форсировала всего лишь одна дивизия и в распоряжении
наступающих находился только один мост, по которому переправлялись
резервы и подвозились средства материального обеспечения. Этот мост
подвергся мощной атаке союзной авиации, которая решила воспользоваться
временной благоприятной возможностью, поскольку все силы немецкой
авиации были сосредоточены в другом районе. Однако зенитно-артиллерийский
полк из состава корпуса Гудериана обеспечил надежное прикрытие важного
моста, и атаки союзной авиации с тяжелыми для нее потерями были отбиты.

К полудню все три танковые дивизии Гудериана переправились через реку.
Отразив запоздалую контратаку французских войск, Гудериан неожиданно
повернул на запад. К исходу следующего дня немецкие танки прорвали
последнюю оборонительную позицию противника и открыли себе путь на
запад -- к побережью Па-де-Кале.

Ночью на долю Гудериана выпало нелегкое испытание. Гудериан пишет:
"Из штаба танковой группы пришел приказ остановить наступление
и ограничиться тем плацдармом, который заняли войска. Я не мог согласиться
и никогда бы не согласился с подобным приказом, поскольку это означало
утрату внезапности действий и сводило к нулю наш первоначальный успех".

После жаркого спора по телефону Клейст согласился "разрешить продвижение
еще в течение 24 часов с целью расширения захваченного плацдарма".

Из этого осторожного разрешения Гудериан извлек максимум выгоды: танковым
дивизиям была дана полная свобода действий. Прорыв трех дивизий Гудериана
совпал с наступлением двух дивизий Рейнхардта, форсировавших р. Монтерме,
а также двух дивизий Гота, форсировавших реку близ Динана. Сопротивление
французских войск было полностью подавлено, и немцы получили возможность
беспрепятственно продвигаться вперед.

К ночи 16 мая немецкие войска продвинулись более чем на 50 миль по
направлению к Па-де-Кале и вышли к р. Уаза. Но тут они снова остановились
-- опять по приказу свыше.

Немецкое высшее командование было удивлено той легкостью, с какой
войска преодолели р. Маас, и никак не могло поверить своей удаче.
Оно все еще опасалось мощного контрудара французских войск во фланг.
Гитлер разделял эти опасения и потому наложил запрет на дальнейшее
продвижение, задержав его на два дня, чтобы подтянуть пехотные соединения
и создать фланговый заслон по р. Эна.

После обсуждения вопроса в высших командных инстанциях Гудериан получил
разрешение "продолжать активную разведку". В понятие "активная
разведка" Гудериан вкладывал весьма широкий смысл, что дало ему
возможность в значительной степени сохранить темпы наступления в течение
всей двухдневной паузы, когда пехотные корпуса 12-й армии начали формировать
фланговый заслон по р. Эна. Затем Гудериан получил разрешение свободно
продвигаться к побережью Па-де-Кале.

На предыдущих этапах было выиграно так много времени и противник был
настолько дезорганизован, что пауза на р. Уаза не повлияла на успех
немцев. Эта пауза лишь со всей очевидностью показала значительную
разницу между быстротой реакции немцев и их противников.

По словам командующего фронтом генерала Жоржа, французы рассчитывали,
что оборудованные на бельгийской границе препятствия задержат выход
немецких войск к р. Маас "по крайней мере на четыре дня".
Начальник штаба фронта генерал Думенк писал: "Полагая, что противник
будет действовать обычными методами, мы считали, что он не попытается
форсировать р. Маас, пока не подтянет достаточное количество артиллерии.
Необходимые для этого пять-шесть дней дали бы нам возможность подтянуть
резервы".

На каждом этапе кампании решающую роль играл фактор времени. Контрудары
французских войск раз за разом срывались из-за того, что французское
верховное командование действовало слишком медленно, не успевая за
развитием событий, в то время как немецкие войска продвигались даже
быстрее, чем планировало их верховное командование.

Французы предполагали, что немцы начнут форсировать р. Маас не раньше
девятого дня наступления. Примерно такие же сроки устанавливало и
немецкое командование, пока не вмешался Гудериан. Когда же планы французов
расстроились, последовало самое худшее. Французские военачальники,
привыкшие к медлительным методам времен первой мировой войны, оказались
морально неспособными справиться с танковым прорывом, и это обстоятельство
парализовало все их действия.

Одним из немногих среди союзников, кто вовремя осознал опасность,
был новый французский премьер-министр Рейна. Еще до войны он призывал
своих соотечественников развивать бронетанковые войска. Хорошо понимая
их эффективность, Рейно 15 мая позвонил Черчиллю и сказал: "Мы
потерпели поражение". Черчилль на это ответил: "Опыт показывает,
что наступление должно остановиться. Я помню 21 марта 1918 года. После
пяти или шести дней они вынуждены были остановиться, чтобы подтянуть
тылы, и тогда представилась возможность для контрнаступления. Так
говорил мне маршал Фош".

На следующий день Черчилль вылетел в Париж, где категорически возражал
против вывода войск союзников из Бельгии. Но Гамелен слишком медлил
с их выводом. Он планировал контрудар, придерживаясь методов 1918
года, то есть намечал использовать большое число пехотных дивизий.
Черчилль слепо верил в успех этого предприятия. К сожалению, Гамелен
продолжал идти по проторенной дорожке, хотя он, как никто другой во
Франции, имел возможность принять решительные меры.

Рейно решил сместить Гамелена и вызвал из Сирии генерала Вейгана.
Вейган прибыл лишь 19 мая, и, таким образом, в течение трех дней французская
армия фактически не имела главнокомандующего. 20 мая войска Гудериана
вышли к Па-де-Кале, отрезав коммуникации союзных армий в Бельгии.
А Вейган оказался еще более старомодным, чем Гамелен, и тоже продолжал
планировать боевые действия по образцу 1918 года, так что надежда
на улучшение положения исчезла.

В общем, союзные руководители делали все или с запозданием, или неверно.
В итоге они так и не смогли предотвратить катастрофу.

Английским экспедиционным силам удалось эвакуироваться из Дюнкерка
только потому, что в это время в ход боевых действий вмешался Гитлер.
Когда немецкие танки захватили север Франции и отрезали английскую
армию от ее баз, Гитлер вдруг остановил продвижение ударной группировки.
Это произошло как раз в тот момент, когда немецкие танки готовы были
ворваться в Дюнкерк -- единственный порт, через который англичане
могли эвакуировать свои войска. В то время главные силы английских
войск находились еще на большом удалении от порта. Однако Гитлер задержал
свои танки на три дня!

Приказ Гитлера фактически сохранил английским солдатам жизнь, когда,
казалось, уже ничто, не могло их спасти. Позволив английским войскам
улизнуть, Гитлер дал им шанс восстановить силы, продолжать войну,
организовать оборону побережья своей страны и не допустить вторжения
противника. Понимая, что возможность эвакуироваться из Дюнкерка была
ничтожной, и не зная причин, обусловивших эту возможность, английский
народ заговорил о "дюнкеркском чуде".

Почему же Гитлер отдал роковой приказ остановить наступление? Даже
для немецких генералов осталось и, возможно, навсегда останется загадкой,
как фюрер пришел к этому решению и каковы были его мотивы. Даже если
бы Гитлер и дал какое-то объяснение, ему вряд ли можно было поверить.
Люди, занимающие высокий пост и совершающие роковую ошибку, редко
говорят об этом правду, а Гитлер был одним из тех, кто не очень-тo
любит правду. Более вероятно даже, что его свидетельство только перепутало
бы все следы. Также весьма вероятно, что он и сам не смог бы дать
правдоподобного объяснения, даже если бы и захотел этого, ибо мотивы
его поступков часто зависели от настроения, а порывы были изменчивы.

После долгих исследований этого критического события историки получили
достаточно данных, чтобы не только восстановить всю цепь событий,
но и вскрыть причинную связь, приведшую к этому роковому решению.

Отрезав линии снабжения левому крылу союзных войск в Бельгии, танковый
корпус Гудериана вышел 20 мая к морю недалеко от Абвиля. Затем Гудериан
стал продвигаться дальше на север, к портам в Па-де-Кале, в тыл английской
армии, которая еще находилась в Бельгии и едва сдерживала натиск пехотных
соединений Бока. Во время продвижения на север справа от Гудериана
действовал танковый корпус Рейнхардта, входивший в состав группы армий
Клейста.

22 мая войска Гудериана отрезали пути отступления англичан к Булони,
а на следующий день -- к Кале. Они вышли к Гравлину, расположенному
всего лишь в 10 милях от Дюнкерка -- единственного порта, оставшегося
в распоряжении англичан. Танковый корпус Рейнхардта также вышел к
каналу на участке Эр, Сент-Омер, Гравлин. И вот здесь продвижение
танков было остановлено приказом свыше. Командиры танковых соединений
получили приказ остановиться у канала. На многочисленные вопросы и
протесты ответ был один: "Это личный приказ фюрера".

Прежде чем проанализировать это спасительное вмешательство Гитлера,
давайте посмотрим, что происходило в это время у англичан, и проследим
за ходом эвакуации.

16 мая командующий английскими экспедиционными силами генерал Горт
отвел свои войска с передовых позиций у Брюсселя. Но прежде чем они
заняли новые позиции на р. Шельда, Гудериан перерезал коммуникации
английских экспедиционных сил на юге. 19 мая кабинету доложили, что
Гарт "изучает возможность отхода к Дюнкерку, если в этом возникнет
необходимость". И хотя кабинет знал, что в войсках Гарта продовольствия
осталось на четыре дня, а боеприпасов на один бой, все же отправил
Гарту директиву двигаться вглубь Франции в южном направлении, сквозь
боевые порядки прорвавшихся немецких войск.

Эта директива соответствовала плану, разработанному французским главнокомандующим
Гамеленом. Однако в тот же день Гамелен был отстранен и заменен Вейганом.
Новый главнокомандующий немедленно отменил приказ Гамелена, однако
через три дня предложил план, который, по сути дела, ничем не отличался
от плана его предшественника и осуществить который было уже нельзя.

Сам Горт утверждал, что директива кабинета неосуществима, однако попытался
нанести удар в южном направлении от Арраса силами двух пехотных дивизий
и одной бронетанковой бригады. (Всего у Горта было 13 пехотных дивизий.)
Фактически в контрударе, нанесенном 21 мая, участвовало только два
танковых и два пехотных батальона. Танки сумели немного продвинуться
вперед, но не были поддержаны пехотой, поскольку она подверглась налетам
пикирующих бомбардировщиков. Французская 1-я армия должна была выделить
для участия в этом контрударе две дивизии, но это оказалось невыполнимо.
Налеты пикирующих бомбардировщиков и быстрый натиск немецких танков
парализовали французов.

Тем не менее примечательно, какой панический страх нагнал этот неудавшийся
контрудар на высшее военное немецкое командование, если оно сразу
же решило остановить наступление своих ударных танковых соединений.
Сам Рундштедт назвал этот момент "критическим": "В течение
некоторого времени мы опасались, что наши танковые дивизии будут отрезаны
раньше, чем подойдут пехотные дивизии"Прим. авт.>.
Все это свидетельствует о том, какая важная перемена произошла бы
во всей кампании, если бы англичане нанесли контрудар не двумя танковыми
батальонами, а двумя танковыми дивизиями.

После осечки в Аррасе союзные армии, находившиеся на севере, не делали
никаких дальнейших попыток вырваться из западни. Запоздалое наступление,
предпринятое Вейганом с целью оказания им помощи с юга, фактически
явилось фарсом. Наступление разбилось о заслон из немецких моторизованных
дивизий на р. Сомма. Этот заслон был создан немцами, чтобы пресекать
любые попытки союзников задержать продвижение танковых дивизий на
север. При той медлительности, какая отличала действия войск Вейгана,
его высокопарные приказы имели не больше практического значения, чем
обращение Черчилля к армиям, где он призывал отбросить мысли об обороне
на каких-то рубежах и перехватить инициативу путем "решительных
и стремительных атак".

В то время как в высших кругах продолжали обсуждать нереальные планы,
армии, отрезанные от главных сил союзников, откатывались к побережью
Па-де-Кале. Избежав смертельного удара танковых войск с тыла, они
оказались под усиливающимся фронтальным давлением пехотных соединений
Бока.

24 мая Вейган сетовал на то, что "английская армия по собственной
инициативе отошла на 25 миль, в то время как французские войска движутся
на север, чтобы соединиться со своими союзниками". В действительности
же наступление французских войск с юга не дало сколько-нибудь ощутимого
результата, а англичане и не начинали отход. Заявление Вейгана, таким
образом, отражало его смятение.

Вечером 25 мая Горт принял окончательное решение отходить к морю,
в район Дюнкерка. Немецкие танковые соединения вышли в этот район
на 48 часов раньше и остановились у канала, находящегося всего в 10
милях от порта. 26 мая английский кабинет дал санкцию военному министерству
направить Горту телеграмму с одобрением принятого им решения и уполномочил
Горта провести эту операцию. На следующий день Горт получил телеграмму,
предписывавшую ему эвакуировать экспедиционные силы морем.

В этот же день войска Бока прорвали оборону бельгийской армии. У бельгийцев
не оказалось никаких резервов, чтобы ликвидировать этот прорыв. Король
Леопольд через адмирала Кейеса посылал Черчиллю предупреждение за
предупреждением о том, что положение становится безнадежным. После
удара немцев безнадежность положения стала фактом. Большая часть Бельгии
была уже захвачена, а бельгийская армия оказалась прижатой к морю
на узком клочке территории, где к тому же скопилось огромное число
беженцев. Вечером 26 мая король решил просить о перемирии, и на следующее
утро был отдан приказ о прекращении огня.

В результате капитуляции Бельгии над английскими экспедиционными силами
нависла опасность того, что они лишатся пути отхода к Дюнкерку. Черчилль
обратился к королю Леопольду с призывом держаться. В личной беседе
с Гортом он назвал этот призыв "просьбой пожертвовать собой ради
нас". Окруженные бельгийцы, хорошо понимая, что английские экспедиционные
силы собираются эвакуироваться, восприняли этот призыв в ином смысле,
чем имел в виду Черчилль. У короля Леопольда не было желания следовать
совету Черчилля "бежать на самолете, пока не поздно".

Отступление англичан к побережью приняло характер отчаянной гонки.
Англичане хотели опередить немцев и погрузиться на корабли раньше,
чем захлопнется западня, поэтому английское командование уже не обращало
никакого внимания на горькие протесты и упреки французов. К счастью,
в Лондоне еще неделю назад предприняли подготовительные меры, хотя
и в силу иных предположений. 20 мая Черчилль одобрил мероприятия,
имеющие целью "собрать как можно больше мелких судов и держать
их в готовности направиться к портам и бухтам французского побережья",
чтобы помочь при эвакуации отдельных подразделений английских экспедиционных
сил, которые, возможно, оказались бы отрезанными от главных сил при
попытке прорваться на юг Франции, как предусматривалось планом боевых
действий. Адмиралтейство быстро выполнило это указание. Днем раньше,
19 мая, оно поручило адмиралу Рамсею оперативное руководство эвакуацией
войск. Эта операция получила кодовое наименование "Динамо".
В распоряжении Рамсея находились паромы, дрифтеры и другие суда. Было
отдано распоряжение взять на учет все суда водоизмещением более 1000
т, базирующиеся на стоянках в районе между Гарвичем и Веймутом.

С каждым днем обстановка ухудшалась, и скоро адмиралтейству стало
ясно, что Дюнкерк будет единственным возможным пунктом эвакуации.
26 мая в полдень, то есть за 24 часа до просьбы Бельгии о перемирии,
а также до того, как кабинет разрешил эвакуировать войска, был отдан
приказ начать операцию "Динамо".

Поначалу полагали, что спасти удастся лишь часть английских экспедиционных
сил. Адмиралтейство в своем распоряжении Рамсею настоятельно рекомендовало
в течение двух дней эвакуировать 45 тыс. человек, поскольку в дальнейшем
противник сделает эвакуацию невозможной. К ночи 28 мая в Англию было
эвакуировано лишь 25 тыс. человек. К счастью, возможность эвакуации
сохранялась значительно дольше, чем предполагалось.

В течение первых пяти дней эвакуация шла медленно из-за нехватки небольших
лодок для перевозки личного состава с берега на транспорты. Рамсей
с самого начала предвидел необходимость в таких лодках, но его требование
не было вовремя удовлетворено. Теперь же адмиралтейство прилагало
все силы к тому, чтобы увеличить количество лодок и обеспечить управление
ими. Для этой цели, помимо военных моряков, привлекались добровольцы
из гражданского населения: рыбаки, спасатели, яхтсмены -- все,
кто имел навыки в управлении лодками. Рамсей писал, что очень хорошо
показала себя команда парома "Мэсси Шоу" из лондонской пожарной
бригады.

Поначалу на побережье царило большое смятение из-за неорганизованности
личного состава, ожидавшего посадки на суда. В то время это был в
основном личный состав базы. По мнению Рамсея, смятение усиливалось
"тем, что форму армейских офицеров невозможно было отличить от
формы рядового солдата, но, как только появились морские офицеры,
порядок был наведен... Позже, когда на побережье прибыли войска боевых
соединений, эти трудности исчезли".

Первый мощный воздушный налет произошел вечером 20 мая, и "только
по счастливому стечению обстоятельств выход из жизненно важной бухты
Дюнкерка не был блокирован тонущими судами". Сохранение этого
выхода было самым важным делом, поскольку большая часть войск грузилась
на корабли именно в этой бухте и меньше одной трети -- непосредственно
с берега.

В доследующие три дня воздушные налеты усилились, и со 2 июня пришлось
отказаться от эвакуации в дневное время. Истребители английских военно-воздушных
сил, базировавшиеся на аэродромах в южной Англии, делали все возможное,
чтобы не подпустить немецкую авиацию. Однако, уступая противнику численно
и действуя с отдаленных баз, англичане не могли обеспечить эвакуирующимся
войскам надлежащего авиационного прикрытия. Частые бомбардировки изматывали
войска, которые томились в ожидании погрузки на транспорты. Значительные
потери англичане понесли на море: 6 эсминцев, 8 транспортов с личным
составом и более 200 мелких лодок из 860 английских и союзных судов
всех размеров, привлеченных для, эвакуации. К счастью для англичан,
немцы не попытались использовать подводные лодки или торпедные катера.
Эвакуации, кроме того, благоприятствовала исключительно хорошая погода.

К 30 мая было эвакуировано 126 тыс. человек. Остальные силы английских
экспедиционных войск (за исключением попавших в окружение при отходе)
уже прибыли в район Дюнкерка. Англичане усилили оборону района порта.
Немцы постепенно сжимали кольцо окружения, но возможность уничтожения
английских экспедиционных сил они уже упустили.

Высшие французские военачальники в Бельгии, продолжая цепляться за
невыполнимый план Вейгана, никак не могли решиться отступать к морю
и сделать это возможно быстрее вместе с англичанами. В результате
такого промедления 28 мая почти половина войск, оставшихся от французской
1-й армии, была отрезана в районе Лилля, а 31 мая была вынуждена сдаться.
Правда, перед этим они в течение трех дней оказывали мужественное
сопротивление, что позволило эвакуироваться другим частям французской
армии и англичанам.

К полуночи 2 июня были погружены на транспорты последние подразделения
английских экспедиционных сил. Эвакуация была завершена. В Англию
благополучно переправилось 224 тыс. человек. Потери в результате гибели
судов при переходе морем составили около 2 тыс. человек. Помимо личного
соста