осты через Маас.

Однако вторая волна так и не выступила. Штаб группы армий сумел
собрать лишь небольшую часть требующихся американских танков и
грузовиков, недостающие пришлось возместить камуфлированными
немецкими машинами. Эта прозрачная маскировка требовала
осторожности, а на северном участке, где предстояло действовать
этой бригаде, явного прорыва не наметилось, поэтому выступление
бригады было отложено и в конце концов отменено.

Зато первая волна добилась поразительного успеха, даже большего,
чем ожидалось. Около 40 джипов прошли в прорыв и начали
выполнять свою задачу -- сеять панику. Все машины, за
исключением восьми, благополучно вернулись назад, а те немногие,
что попали в руки американцев, причинили немало беспокойства: у
американцев сложилось впечатление, будто в тылу действует
множество подобных диверсионных групп. Это вызвало сильнейшую
панику, и сотни американских солдат, не сумевших дать
удовлетворительные ответы допрашивающим, были арестованы. Сам
Брэдли пишет:

"...полмиллиона американских солдат, каждый раз встречаясь на
дороге, играли меж собой в кошки-мышки. Ни чин, ни
удостоверения, ни протесты не освобождали проезжающего по
дорогам от допросов на каждом перекрестке. Трижды бдительные
солдаты приказывали мне удостоверить мою личность. Первый раз я
должен был назвать столицу штата Иллинойс -- Спрингфилд
(допрашивающий меня считал, что это -- Чикаго); во второй раз
мне предложили указать место защитника на лини схватки в регби;
в третий раз мне предложили назвать очередного супруга блондинки
по имени Бетти Грэбл. На Грэбл я споткнулся, но часовой,
довольный, что ему удалось поставить меня в тупик, разрешил мне
продолжать путь".

В еще более трудном положении оказались английские офицеры связи
и проезжие штабные офицеры, которые не могли правильно ответить
на такие коварные вопросы.

Затем 19 декабря один из пленных диверсантов заявил на допросе,
что некоторые экипажи джипов имели задачу убить Эйзенхауэра и
других высших командиров. Этот необоснованный слух
распространился в учебном лагере диверсантов до того, как им
сообщили действительную задачу. Однако теперь, когда этот слух
дошел до штаба союзников, он вызвал панику в службе
безопасности, которая сразу же приняла жесткие меры по охране
вплоть до Парижа.

Военно-морской адъютант Эйзенхауэра капитан 1 ранга Батчер
записал в дневнике 23 декабря:

"Сегодня я был в Версале и веидел Айка. Он пленник нашей службы
безопасности и ужасно раздражен ограничением свободы
передвижения, хотя ничего не может сделать. Дом усиленно
охраняется, в том числе пулеметчиками, и Айку приходится ездить
в штаб и из штаба в сопровождении джипа с вооруженной охраной".

Немцы, однако, тоже испытывали чрезмерные трудности и напряжение
средств в стремлении выполнить честолюбивые планы Гитлера,
фантазия которого не знала границ.

Суть плана хорошо сформулировал Мантейфель:

"План наступления в Арденнах был полностью разработан штабом
верховного главнокомандования и направлен нам в виде директивы
фюрера. Была поставлена цель добиться решающей победы на Западе
силами двух танковых армий: 6-й под командованием Дитриха и 5-й
под моим командованием. 6-й армии предстояло нанести удар в
северо-западном направлении, форсировать Маас между Льежем и Юи
и наступать на Антверпен. Ей отводилась главная роль и
выделялись основные силы. Моей армии ставилась задача
форсировать Маас между Намюром и Динаном и наступать в
направлении на Брюссель, прикрывая фланг 6-й армии. Общая цель
наступления состояла в том, чтобы отрезать английскую армию от
баз снабжения и заставить эвакуироваться с континента"Прим. авт.>

Гитлер полагал, что успех этого "второго Дюнкерка" практически
выведет англичан из войны, и он получит передышку, чтобы
сдержать натиск русских.

В конце октября с планом были ознакомлены Рундштедт и начальник
штаба группы армий фельдмаршал Модель. Описывая свое
впечатление, Рундштедт говорит:

"Я был поражен. Гитлер не советовался со мной об осуществимости
плана. Мне было ясно, что имеющихся сил совершенно недостаточно
для такого крайне честолюбивого плана. Модель разделял мою точку
зрения. Фактически ни один военный не верил, что цель захватить
Антверпен реальна. Однако я уже знал, что Гитлеру возражать
бесполезно. Посоветовавшись с Моделем и Мантейфелем, я решил,
что единственная надежда отговорить Гитлера от его
фантастического плана -- это выдвинуть альтернативное
предложение, которое может ему понравиться и будет более
реальным. Я предложил провести наступление с ограниченной целью
-- окружить войска союзников в районе Ахена".

Гитлер отверг этот более скромный план и настоял на
первоначальном варианте. Подготовка велась с максимальной
скрытностью. Мантейфель вспоминает:

"Все дивизии моей 5-й армии рассредоточились на широком фронте
между Триром и Крефельдом, чтобы никто не мог понять, что
готовится. Войскам объяснили, что они готовятся к отражению
предстоящего наступления союзников на Кельн. Лишь весьма
ограниченное число штабных офицеров было информировано о
фактическом содержании плана".

6-я танковая армия сосредоточилась в районе между Ганновером и
Везером. Ее дивизии были сняты с фронта для отдыха и
перевооружения. Любопытно, что до самого начала операции Дитриха
не проинформировали о поставленной ему задаче и не
посоветовались с ним относительно плана, который ему предстояло
выполнять. Большинство командиров дивизий узнали об операции за
несколько дней до ее начала. Что касается 5-й танковой армии
Мантейфеля, то выход на исходные позиции был совершен за три
ночи.

Эта стратегическая маскировка обеспечила внезапность действий,
но за такую крайнюю секретность пришлось поплатиться дорогой
ценой, особенно 6-й танковой армии. У командиров, которых так
поздно информировали, оказалось слишком мало времени для
изучения своей задачи, разведки местности и необходимой
подготовки. В результате многое было упущено и, когда началось
наступление, возникли многочисленные препятствия. Гитлер в своем
штабе детально разработал план с Йодлем и, видимо, полагал, что
этого вполне достаточно для его выполнения. Он не уделил
никакого внимания местным условиям и индивидуальным задачам
исполнителей. Столь же оптимистично он смотрел и на потребности
участвующих в операции войск.

Рундштедт писал, что не были предусмотрены ни достаточные
резервы, ни снабжение боеприпасами, и хотя число танковых
дивизий было значительным, танков в них было мало.

Острее всего ощущалась нехватка горючего. Мантейфель говорит:

"Йодль заверил нас, что бензина будет достаточно, чтобы
развернуть все наши силы и довести наступление до конца. Это
заверение оказалось совершенно ошибочным. Беда отчасти была в
том, что штаб верховного главнокомандования исходил из
стандартных математических расчетов количества бензина,
необходимого для передвижения дивизий на 100 километров. Мой
опыт в России показывал, что в боевых условиях фактически
требуется вдвое больше. Йодль этого не понимал.

Принимая во внимание дополнительные трудности, которые, по всей
вероятности, возникнут в зимнее время на такой сложной
местности, как Арденны, я лично докладывал Гитлеру, что
необходимо обеспечить впятеро б[ac]ольшую норму бензина.
Фактически, когда началось наступление, нам дали лишь полторы
нормы. Хуже того, значительная часть горючего находилась слишком
далеко в тылу, в больших колоннах грузовиков на восточном берегу
Рейна. Когда кончилась туманная погода и начала действовать
авиация союзников, доставка горючего очень затруднилась".

Войска, не зная обо всех этих скрытых слабостях, безгранично
верили Гитлеру и его заверениям в победе. Рундштедт вспоминает:
"В начале наступления моральный дух войск, участвующих в
операции, был поразительно высок. Они, в отличие от высших
командиров, которым были известны факты, действительно верили в
возможность победы".

После того как Гитлер отклонил его "минимальный" план, Рундштедт
оставался в тени, предоставив Моделю и Мантейфелю, которые имели
больше шансов повлиять на Гитлера, бороться за чисто технические
изменения в плане -- единственное, что соглашался обсуждать
Гитлер. Рундштедт лишь номинально участвовал в заключительном
совещании, состоявшемся 12 декабря в его штабе около
Бад-Наугейма. Гитлер присутствовал на совещании и руководил его
работой.

Что касается технических изменений и тактических
усовершенствований, то о них ярко рассказал Мантейфель. Его
рассказ соответствует данным, полученным впоследствии из
документальных и других источников.

"Когда я увидел приказ Гитлера о наступлении, я был поражен,
обнаружив, что там изложены даже метод и время атаки. Артиллерия
должна была открыть огонь в 7.30; атака пехоты назначалась на
11.00. В промежутке авиации предписывалось бомбить штабы и
коммуникации. Танковые дивизии не должны были наносить удар,
пока массы пехоты не прорвут оборону противника. Артиллерия была
рассредоточена по всему фронту.

Это показалось мне неразумным в нескольких отношениях, поэтому я
немедленно разработал другой метод и объяснил его Моделю. Модель
согласился со мной, но саркастически заметил: Вы лучше
договоритесь об этом с фюрером. Я ответил: Хорошо, я
так и сделаю, если вы поедете со мной. И вот 2 декабря мы
оба отправились к Гитлеру в Берлин.

Я начал словами: Никто из нас не знает, какая будет погода
в день атаки. Уверены ли вы, что авиация сможет выполнить свою
задачу, учитывая превосходство союзников в воздухе? Я
напомнил Гитлеру два прежних случая в Вогезах, где танковые
дивизии совершенно не могли двигаться днем. Затем я продолжал:
Все, чего добьется наша артиллерия в 7.30, -- это разбудит
американцев, и у них будет три с половиной часа, чтобы принять
контрмеры до начала нашей атаки. Я также указал, что
немецкая пехота в своей массе не так хороша, как прежде, и вряд
ли способна вклиниться так глубоко, как требуется, особенно на
такой трудной местности. Ведь американская система обороны
состояла из цепи передовых опорных пунктов, а главная полоса
обороны проходила далеко позади, и прорвать ее гораздо труднее.

Я предложил Гитлеру внести ряд изменений. Во-первых, начать
наступление в 5.30, под покровом темноты. Правда, это ограничило
бы количество целей для артиллерии, но позволило бы
сосредоточить огонь на важнейших объектах -- батареях, складах
боеприпасов и штабах, места расположения которых точно
определены.

Во-вторых, я предложил в каждой пехотной дивизии сформировать по
одному штурмовому батальону из самых опытных солдат и офицеров.
Эти штурмовые батальоны должны были начать атаку в 5.30 без
артиллерийской поддержки и пройти в промежутки между
американскими передовыми опорными пунктами. Им следовало по
возможности уклоняться от боя, пока они не вклинятся достаточно
глубоко.

Прожекторы, выделенные зенитным частям, должны освещать путь
штурмовым батальонам. Незадолго до этого на меня произвела
большое впечатление демонстрация этого метода, и я считал это
решающим фактором для быстрого вклинения до наступления
рассвета.

Изложив свои альтернативные предложения Гитлеру, я стал
доказывать, что нельзя вести наступление иным способом. Я
утверждал: В 16.00 уже стемнеет. Следовательно, если
наступление начнется в 11.00, у нас останется только пять часов
светлого времени для осуществления прорыва. Весьма сомнительно,
что этого удастся достичь вовремя. Если вы примете мои
предложения, у нас будет лишних пять с половиной часов для
достижения этой цели. Потом, с наступлением темноты, я могу
двинуть танки. Они будут наступать в течение ночи, пройдут через
боевые порядки нашей пехоты и к рассвету следующего дня смогут
самостоятельно атаковать главную полосу обороны".

По словам Мантейфеля, Гитлер без звука принял эти предложения.
Это было важно. По-видимому, он был готов выслушать предложения
генералов, в которых верил (в их число входил и Модель), хотя
испытывал инстинктивное недоверие к большинству высших
генералов. Опираясь на собственный штаб, Гитлер понимал, что его
генералам не хватало опыта в боевых условиях.

Однако улучшение перспектив наступления в результате этих
тактических изменений сводилось на нет из-за сокращения
предназначенных для участия в нем сил. Командиры, которым было
поручено вести наступление, вскоре, к своему разочарованию,
узнали, что они не получат части обещанных сил вследствие
угрожающих ударов русских на Востоке.

В результате концентрический удар 15-й армии, которой теперь
командовал Блюментрит, на Маастрихт пришлось отменить, и тем
самым союзники получили возможность беспрепятственно подтягивать
резервы с севера. К тому же 7-й армии, которая должна
была прикрывать фланг южного крыла наступающих войск, оставили
лишь несколько дивизий, но ни одной танковой.

С точки зрения планирования заслуживает внимания ряд ключевых
вопросов, которые следует иметь в виду при описании хода боевых
действий во время арденнского наступления немецких войск. Первым
фактором было то, что немцы, что немцы придавали большое
значение проведению наступления при облачной погоде. Немецкие
руководители отлично знали, что союзники, если потребуется,
могут бросить в бой свыше 5 тыс. бомбардировщиков, тогда как
Геринг для авиационной поддержки мог обещать только 1000
самолетов всех видов. Гитлер, который теперь стал осторожнее
относиться к обещаниям командования ВВС, снизил цифру до
800--900. В действительности его расчет оказался реальным лишь в
течение дня.

Вторым фактором было то обстоятельство, что после июльского
заговора ни один генерал не мог и не стал бы категорически
возражать против плана Гитлера, какими бы безрассудными они ни
были. Самое большее, что они могли сделать, это убедить его
принять технические и тактические изменения, однако и в этом
случае он прислушивался к предложениям только тех генералов,
которые пользовались его особым доверием.

Другими важными факторами были: сокращение первоначально
обещанных сил; пассивная роль, отводившаяся фланговым армиям;
решительные действия американских войск в районе Ахена, которые
сковали немецкие дивизии, первоначально предназначавшиеся для
использования в нанесении контрудара; перенос начала наступления
немецких войск с ноября на декабрь, когда условия были менее
благоприятными.

Многое зависело от быстроты наступления 6-й танковой армии СС
Дитриха, которая находилась ближе всех к р. Маас на главном
направлении. Для расчистки пути здесь могли бы очень пригодиться
парашютно-десантные войска, но их в распоряжении немецкого
командования уже не было. Лишь за неделю до наступления удалось
наскрести тысячу парашютистов и сформировать из них батальон под
командованием полковника Хайдте. Связавшись с командованием ВВС,
Хайдте узнал, что больше половины экипажей выделенных ему
самолетов не имеют опыта парашютно-десантных операция и что не
хватает необходимого снаряжения.

Задача, поставленная парашютно-десантным войскам, в конечном
счете предусматривала не захват одного из труднопреодолимых
дефиле на пути наступления танков, а высадку на Мон-Рижи, вблизи
перекрестка дорог из Мальмеди, Эйпен и Вервье, с целью задержать
подход подкреплений союзников с севера. Однако вечером накануне
наступления обещанный транспорт для переброски рот на аэродромы
не прибыл, и высадку отложили до следующей ночи, когда
наступление сухопутных войск уже началось. В дальнейшем только
треть самолетов смогла достичь намеченной зоны выброски десанта,
а так как Хайдте удалось собрать лишь две сотни человек, он не
смог выполнить задачу. В течение нескольких дней парашютисты
вели беспокоящие действия на дорогах, а затем, поскольку войска
Дитриха так и не пришли им на выручку, попытались пробиться на
восток, им навстречу, но попали в плен.

Удар войск Дитриха на правом фланге быстро отразили упорно
оборонявшиеся американцы у Монжуа. На левом фланге немцы
прорвали оборону и, обойдя Мальмеди, 18 декабря переправились
через р. Амблев, пройдя 30 миль от исходного рубежа. В этом
узком дефиле их остановили контрманевром американцы. Новые
попытки немцев продвинуться вперед не увенчались успехом, так
как силы американцев росли по мере подхода подкреплений.
Наступление 6-й танковой армии захлебнулось.

Армия Мантейфеля наступление начала успешно. Вот что говорит он
сам:

"Мои штурмовые батальоны, подобно дождевым каплям, быстро
просочились через американские позиции. В 16.00 двинулись танки
и продолжали наступать в темноте при помощи искусственного
лунного света".

Однако после переправы через р. Ур войскам Мантейфеля пришлось
преодолеть еще одно трудное дефиле у Клерво на р. Клерф. В зимних
условиях это вызвало задержку наступления.

"Везде, где появлялись крупные танковые силы, сопротивление
таяло, но на этой ранней стадии слабость сопротивления сводилась
на нет трудностями движения", -- писал Мантейфель.

18 декабря немцы, пройдя около 30 миль, вплотную подошли к
Бастони, но их попытка штурмом овладеть этим важным узлом дорог
была отбитаПрим. авт.>.

Две резервные дивизии Эйезенхауэра 18 декабря были наконец
отправлены в район боевых действий в Арденнах. Но они находились
у Реймса, и им предстояло пройти 100 миль. Дивизию,
предназначавшуюся для Бостона, из-за ошибки в штабе направили на
север. Только случайно, в результате пробки на дороге, дивизия
19 декабря утром оказалась в Бастони.

Удары немецких войск, предпринятые в течение следующих двух дней
были отражены. Мантейфель решил обойти Бастонь и наступать в
направлении на р. Маас. К этому времени со всех сторон стали
подходить сильные резервы союзников, значительно превосходившие
наступавшие немецкие войска. Два корпуса Паттона двинулись в
северном направлении на помощь Бастони. Хотя контратаки войск
Паттона были отражены, эта угроза со стороны американцев привела
к дальнейшему сокращению сил, которые мог выделить Мантейфель
для наступления.

Для немцев дни больших возможностей миновали. Обходный маневр
Мантейфеля вызвал тревогу в штабе союзников, но не больше. По
плану предусматривалось взять Бастонь на второй день
наступления. Немцы же достигли этого города лишь на третий день,
а обошли его только на шестой. 24 декабря передовые части
Мантейфеля почти вышли к р. Маас у Динана, но это был предел
продвижения немецких войск, и вскоре эту группировку разгромили.

Неудовлетворительное состояние дорог и нехватка горючего
значительно снижали темпы наступления. По этим же причинам
удалось ввести в бой только половину артиллерии. Если в первые
дни туманная погода, приковавшая к земле авиацию союзников,
благоприятствовала наступлению немцев, то 23 декабря туман
рассеялся, и скудные ресурсы немецких ВВС оказались неспособны
прикрыть наземные войска от сокрушительных ударов. Это умножило
расплату за потерянное время. Гитлер поплатился и за то, что
предпочел отвести главную роль правому крылу -- 6-й танковой
армии, в которой преобладали его излюбленные войска СС, однако
не учел, что местность здесь гораздо больше ограничивала
возможности маневра и плотность войск союзников была гораздо
большей.

В первую неделю наступление не оправдало надежд, а ускоренное
продвижение в начале второй недели оказалось иллюзорным: немцы
лишь глубже вклинились между главными узлами дорог, которые
американцы теперь прочно удерживали.

После такого общего обзора боевых действий желательно более
подробно рассмотреть некоторые важнейшие этапы сражения на
различных участках фронта. 6-я танковая армия СС, действовавшая
на направлении главного удара, имела задачу прорвать оборону
союзников около Уденбрата силами трех пехотных дивизий, которые
после пополнения еще двумя пехотными дивизиями должны были
занять отсечную позицию, обращенную фронтом на север. Четыре
танковые дивизии намечалось ввести в прорыв на двух участках с
задачей наступать в направлении на Льеж -- крупный город и узел
дорог.

1, 2, 9 и 12-я танковые дивизии состояли целиком из войск СС и
в