французских сил в Северной Африке, Сирии и других местах, Рузвельт
поднял новый вопрос:

"Я твердо убежден, что первоначальные удары должны нанести исключительно
американские сухопутные войска... Я пойду еще дальше п скажу с полным
основанием, что одновременная высадка англичан и американцев вызовет
сильное сопротивление французов в Африке, тогда как первоначальная
высадка американцев без английских сухопутных войск имеет реальные
шансы на то, что французы не окажут никакого сопротивления или что
оно будет чисто символическим... Мы считаем, что немецкие воздушно-десантные
или парашютные войска не смогут быть доставлены в Алжир или Тунис
в сколько-нибудь значительном количестве раньше чем через две недели
после первоначального удара".

Англичан пугала мысль о длительной паузе накануне высадки в восточных
районах, имевшей более важное значение для достижения стратегических
целей, чем высадка в западных районах. Не разделяли англичане и оптимистического
мнения американцев о том, что немцы не смогут эффективно вмешаться
раньше чем через две недели.

Черчиллю очень хотелось использовать сильное влияние американского
посла при правительстве Виши адмирала Леги в целях облегчения задачи
в политическом и психологическом отношении. Хотя Черчилль "стремился
сохранить американский характер экспедиции", а потому был готов
держать английские войска, "насколько это физически возможно,
на заднем плане", он не считал необходимым скрывать тот факт,
что большая часть транспортных судов, поддерживающей авиации и военно-морских
сил будет английской и что они проявят себя раньше, чем сухопутные
войска. Черчилль коснулся этих вопросов в тактичном ответе Рузвельту
1 сентября и отметил, что, "если политически бескровная победа,
на которую, я согласен с Вами, имеются хорошие шансы, не удастся,
произойдет военная катастрофа, чреватая очень большими последствиями".
И далее: "Наконец, несмотря на трудности, нам представляется жизненно
важным, чтобы Алжир был занят одновременно с Касабланкой и Ораном.
Это самое дружественное и обнадеживающее место во всей Северной Африке,
где политическая реакция будет наиболее решительной. Отказываться
от Алжира ради вряд ли осуществимой высадки в Касабланке представляется
нам весьма опрометчивым решением. Если это приведет к тому, что немцы
упредят нас но только в Тунисе, но и в Алжире, произойдет весьма прискорбное
нарушение равновесия сил на всем Средиземном море".

Этот веский довод в пользу высадки в Алжире не содержал упоминаний
о необходимости высадки дальше к востоку и ближе к Бизерте. Это была
не только уступка, но и упущение, имевшее роковые последствия для
шансов на скорый стратегический успех.

3 сентября, отвечая на телеграмму Черчилля, Рузвельт согласился включить
в план высадку в Алжире при условии, чтобы американские войска высадились
первыми, а "в течение часа вслед за ними и английские войска".
Черчилль согласился с этим предложением при условии, что численность
войск, предназначенных для высадки в Касабланке, будет сокращена настолько,
чтобы обеспечить успех высадки в Алжире. Рузвельт дал на это согласие
в иной форме, предложив сократить на "один усиленный полк"
десант в Касабланке и на столько же в Оране, чтобы предоставить "10
тыс. человек для использования в Алжире". Черчилль телеграфировал
5 сентября: "Мы согласны с предлагаемым Вами планом. У нас достаточно
войск, хорошо подготовленных для высадки. Если это удобно, они могут
надеть вашу форму. Они с гордостью будут ее носить. С транспортами
будет все в порядке". В тот же день Рузвельт ответил одним словом:
"Ура!"

Таким образом, в результате обмена телеграммами между Рузвельтом и
Черчиллем вопрос был окончательно урегулирован. Через три дня Эйзенхауэр
определил дату высадки -- 8 ноября, но отклонил предложение Черчилля
одеть английских "коммандос" в американскую форму, так как
хотел, чтобы первая высадка была целиком американская. Черчилль примирился
с отсрочкой и с изменением плана. В телеграмме Рузвельту от 15 сентября
он писал: "Во всей операции Торч я считаю себя в военном
и политическом отношении Вашим помощником; прошу только разрешения
прямо излагать Вам свои мнения"

"Ура!" Рузвельта в телеграмме от 5 сентября завершило "трансатлантическое
состязание", хотя Маршалл продолжал высказывать сомнения, а его
непосредственный политический начальник военный министр Стимсон жаловался
президенту по поводу решения о высадке в Северной Африке. Решение
президента позволило ускорить детальное планирование, приостановленное
в период проволочки. Впрочем, план таил в себе обоюдоострые последствия
компромисса. Уменьшая шансы на быстрый решающий успех в Северной Африке,
он неизбежно на длительное время отвлекал усилия союзников в районе
Средиземного моря. Это официально признают и подчеркивают американские
историки.

Согласно окончательному плану, высадку на Атлантическом побережье
с целью захвата Касабланки производили только американские войска
численностью в 24 500 человек под командованием генерал-майора Паттона
с кораблей Западного оперативного соединения ВМС под командованием
контр-адмирала Хьюитта. Оно отправлялось прямо из Америки (большая
часть -- из Хэмптон Роудса) и состояло из 102 кораблей и судов,
в числе которых было 25 транспортов.

Задачу захвата Орана предстояло выполнить Центральному оперативному
соединению (американские войска численностью 18 500 человек) под командованием
генерал-майора Фридендолла, а его переход морем обеспечивало соединение
английских кораблей под командованием коммодора Трубриджа. Оно отплывало
из Клайда, так как состояло из американских войск, доставленных в
Шотландию и северную Ирландию в начале августа.

Операции по высадке в Алжире осуществляло Восточное оперативное соединение
ВМС, состоявшее полностью из английских кораблей под командованием
контр-адмирала Бэррофса. Десантная группа состояла из 9 тыс. англичан
и 9 тыс. американцев, командовал ею американец генерал-майор Райдер.
Кроме того, американские войска общей численностью в 2 тыс. человек
были включены в состав отрядов английских "коммандос". Такой
странный смешанный состав был задуман в надежде на то, что выдвижение
американцев напоказ в первые ряды заставит французов думать, будто
десантная группа состоит из одних американцев. На второй день после
высадки, 9 ноября, общее командование всеми союзными войсками в Алжире
должен был принять командующий вновь сформированной английской 1-й
армией генераллейтенант Андерсон.

Войска десанта, предназначавшиеся для высадки в Оране и Алжире, отплыли
из Англии двумя большими конвоями: более медленный конвой отправился
22 октября, а более быстроходный -- через четыре дня. Эти сроки
были определены с таким расчетом, чтобы оба конвоя могли одновременно
пройти через пролив Гибралтар в ночь на 5 ноября. В дальнейшем их
должна была прикрывать часть английского Средиземноморского флота
под командованием адмирала Эндрю Каннингхэма. Этого оказалось достаточно,
чтобы удержать итальянский флот от вмешательства даже после высадки.
Каннигхэм с сожалением отмечал, что его мощным силам пришлось "попусту
крейсировать". Однако работы Каннингхэму хватало, так как, будучи
командующим союзными военно-морскими силами, подчиненными Эйзенхауэру,
оп отвечал за все морское обеспечение операции "Торч". Включая
суда с запасами, прибывшие с передовыми конвоями в начале октября,
из Англии отправилось более 250 торговых судов, из них около 40 транспортов
(в том числе три американских), а английские военно-морские силы,
привлеченные к операции, включали до 160 боевых кораблей разных типов.

Дипломатическая прелюдия к высадке напоминала смесь детектива и вестерна
с комическими интерлюдиями, разыгрываемыми на сцене истории. Главный
американский дипломатический представитель в Северной Африке Мэрфи
активно готовил почву для высадки, осторожно зондируя мнения французских
высших офицеров, которые могли бы сочувствовать плану и оказать ему
помощь. Мэрфи особенно рассчитывал на генерала Маста, командующего
войсками в алжирском секторе (бывшего начальника штаба главнокомандующего
генерала Жуэна), и на генерала Бетуара, командующего войсками в секторе
Касабланки (в целом этот сектор находился под командованием адмирала
Мишелье, и этого не учли американцы).

Маст настаивал, чтобы в Алжир тайно прибыл старший военный представитель
союзников для закулисных переговоров и обсуждения планов с Жуэном
и другими. В ответ на это требование в Гибралтар вылетел генерал Кларк
(только что назначенный заместителем командующего операцией "Торч")
с четырьмя ответственными штабными офицерами. Оттуда всю группу переправили
на английской подводной лодке "Сераф" на виллу, расположенную
в 60 милях к западу от Алжира. Подводная лодка прибыла в указанный
район утром 21 октября, но слишком поздно, чтобы высадить группу Кларка
до рассвета. Подводной лодке пришлось весь день оставаться в погруженном
состоянии. Озадаченные и разочарованные французы уехали назад. С подводной
лодки в Гибралтар была отправлена радиограмма, которую передали по
секретному радиоканалу в Алжир. Мэрфи с несколькими французами вернулся
на виллу. Группа Кларка на четырех парусиновых лодках, одна из которых
перевернулась при посадке, высадилась на берег. Ориентиром для них
служила лампа, выставленная в окне на фоне белого одеяла.

Кларк в общих чертах информировал Маста о том, что крупные американские
силы готовятся к отправке в Северную Африку и что их будут поддерживать
английские военно-воздушные и военно-морские силы. Сообщение Кларка
было недостаточно откровенным. Более того, в интересах секретности
он не назвал Масту время и пункты высадки союзников. Такая чрезмерная
осторожность при переговорах с человеком, чья помощь имела огромное
значение, была неразумной, так как лишала Маста и его коллег возможности
точно планировать и осуществлять совместные мероприятия. Кларк, правда,
уполномочил Мэрфи сообщать Масту дату высадки накануне, но не называть
места. При таких обстоятельствах Маст не успел бы известить своих
коллег в Марокко.

Совещание было временно прервано появлением французской полиции, заподозрившей
неладное. Кларка с коллегами поспешно спрятали в пустом винном погребе.
Когда полицейские наконец ушли, не освободившись от подозрений и готовые
снова вернуться, Кларка и его группу ждала новая неприятность. В сумерках
при сильном прибое они пытались сесть в лодки, лодка генерала перевернулась,
и Кларк чуть не утонул. При новой попытке на рассвете перевернулись
и другие лодки. В конце концов им удалось преодолеть буруны. Насквозь
промокшие, Кларк с коллегами благополучно добрались до подводной лодки.
На следующий день летающая лодка доставила группу в Гибралтар.

На этом совещании обсуждался и такой важный вопрос, как выбор наиболее
подходящего французского руководителя, который сумел бы привлечь французские
войска в Северной Африке на сторону союзников. Жуэн в частной беседе
благосклонно отнесся к идее высадки, но он стремился как можно дольше
сохранять нейтралитет и не хотел брать на себя инициативу. Старшие
из его подчиненных не имели достаточного престижа и тоже не хотели
предпринимать никаких решительных шагов в разрез с распоряжениями
правительства Виши. Главнокомандующий вооруженными силами Виши (и
вероятный глава государства в случае смерти престарелого маршала Петэна)
адмирал Дарлан в 1941 году намекал Леги, а позже и Мэрфи, что он готов
отказаться от политики сотрудничества с Германией и привлечь Францию
на сторону союзников, если получит гарантии американской военной помощи
в достаточно широком масштабе. Однако Дарлан так долго заигрывал с
Гитлером, что его намеки не внушали доверия. К тому же он питал предубеждение
в отношении Англии, которое, естественно, усилилось из-за английской
акции против французского флота в Оране и других местах после падения
Франции в 1940 году. Позиция Дарлана вызывала сомнения еще и потому,
что трудно было скрыть тот факт, какая важная роль предназначалась
англичанам в операции "Торч".

Генерала де Голля исключили по иной причине. Его неповиновение Петэну
в 1940 году и участие в дальнейшем в мерах, предпринятых Черчиллем
против Дакара, Сирии и Мадагаскара, не вызывали сомнения в том, что
французские офицеры, оставшиеся верными Виши (даже те, кто жаждал
сбросить германское ярмо), не согласятся на кандидатуру де Голля как
руководителя. Этот довод, выдвинутый Мэрфи, охотно признал Рузвельт,
который питал глубокое недоверие к суждениям де Голля и которому не
нравилось его высокомерие.

Черчилль подчинился Рузвельту, и де Голлю ничего не сообщили о проекте
высадки.

В этих условиях американцы, начиная с президента и ниже, охотно согласились
с мнением генерала Маста и его коллег, что самым приемлемым кандидатом
в руководители французов в Северной Африке является генерал Жиро.
Об этом Мэрфи сообщил еще до совещания. Жиро, командовавший армией
в 1940 году, был взят немцами в плен, но в апреле 1942 года ему удалось
бежать. Он добрался до неоккупированной части Франции. Ему разрешили
остаться при условии, что он будет поддерживать власть Петэна. Жиро
поселился вблизи Лиона. Находясь под наблюдением, Жиро все-таки связался
со многими офицерами как в самой Франции, так и в Северной Африке,
которые разделяли его стремление организовать с помощью американцев
восстание против господства немцев. Жиро изложил свою точку зрения
в письме к одному из своих сторонников генералу Одику: "Мы не
хотим, чтобы американцы нас освободили; мы хотим, чтобы они помогли
нам освободиться, а это не совсем одно и то же". В конфиденциальных
переговорах с американцами Жиро поставил одним из условий, что командовать
союзными войсками на французской территории везде, где сражаются французы,
будет он. Из полученного им сообщения Жиро понял, что Рузвельт принимает
его условия, однако для Эйзенхауэра было полной неожиданностью, когда
7 ноября, накануне высадки, Жиро прибыл в Гибралтар, чтобы встретиться
с ним.

Жиро доставила та же самая английская подводная лодка "Сераф"Прим. авт.>, которая переправляла Кларка
с его секретной миссией на алжирское побережье. Потом Жиро пересадили
на летающую лодку. Прибыв в Гибралтар, он был ошеломлен сообщением,
что союзники высаживаются в Северной Африке на следующее утро (ему
говорили, что высадка намечена на следующий месяц). Еще больше его
потрясло то, что командование войсками поручено Эйзенхауэру, а не
ему. Последовал горячий спор. Жиро, ссылаясь на свой более высокий
ранг и полученные им заверения, неустанно повторял, что, если ему
не предложат пост верховного командующего, будет нанесен ущерб не
только его престижу, но и престижу его страны. Утром 8 ноября переговоры
возобновились, и Жиро примирился с ситуацией, так как его заверили,
что он возглавит французские войска и администрацию в Северной Африке.
Это обещание вскоре было аннулировано под предлогом практической целесообразности
доверить все адмиралу ДарлануПрим. ред.>.

При высадке во Французской Северной Африке американцы добились такой
внезапности, что привели в замешательство своих друзей и помощников
даже больше, чем противника. Французы оказались не подготовленными
к оказанию эффективной помощи по расчистке пути, и большинство французских
командиров, потрясенных внезапным вторжением, реагировали так, как
было естественно в подобных обстоятельствах, то есть сохраняли верность
законной власти маршала Петэна. Поэтому десант вначале встретил сопротивление;
правда, в Алжире меньшее, чем в Оране и Касабланке.

Командир французской дивизии в Касабланке генерал Бетуар поздно вечером
7 ноября получил сообщение о том, что высадка состоится в 2 часа ночи
8 ноября. Он выделил группы из своих войск, чтобы арестовать членов
немецкой комиссии по перемирию, и выставил нескольких офицеров для
встречи американцев на берегу у Рабата, в 50 милях севернее Касабланки,
полагая, что они высадятся именно в этом месте, поскольку там не было
батарей береговой обороны и Рабат являлся резиденцией французского
правительства в Марокко.

Приняв предварительные меры, сам Бетуар с батальоном пехоты захватил
штаб армии в Рабате. Далее Бетуар отправил письма генеральному резиденту
(и командующему войсками) в Марокко генералу Ногесу и адмиралу Мишелье,
сообщив им, что вскоре высадятся американцы, что прибывает генерал
Жиро для командования всеми войсками во Французской Северной Африке
и что его самого Жиро назначил командующим армией в Марокко. В письмах
Ногесу и Мишелье Бетуар предлагал им не оказывать сопротивления американцам
при высадке или держаться в стороне, пока им не будет более удобно
признать совершившийся факт.

Получив письмо, Ногес постарался занять нейтральную позицию в ожидании,
пока прояснится обстановка. В это время Мишелье принял срочные меры,
однако его патрульные самолеты и подводные лодки до наступления темноты
не обнаружили приближающейся армады. Мишелье решил, что Бетуара ввели
в заблуждение или просто обманули. Заверения Мишелье, что никаких
крупных сил вблизи берега не обнаружено, так подействовали на Ногеса,
что, даже когда после пяти часов утра к нему поступили первые сообщения
о высадке, он решил, что это не более как рейды "коммандос".
Ногес переметнулся на антиамериканскую сторону и приказал французским
войскам оказывать сопротивление десантам. Бетуара он арестовал по
обвинению в государственной измене.

Главные силы Паттона высадились в районе Федалы, в 15 милях севернее
Касабланки, а вспомогательные -- в районе Мехдия, Сафи, в 140 милях
южнее Касабланки. В Федале удобные для высадки берега благоприятствовали
подходу к этому городу и его сильно защищенному порту -- единственному
крупному и хорошо оборудованному порту на Атлантическом побережье
Марокко. Мехдия была избрана для высадки как ближайшее место к аэродрому
Порт-Лиоте -- единственному в Марокко аэродрому с бетонной взлетно-посадочной
полосой. Десант в Сафи мог парировать удар сильного французского гарнизона
города Марракеш в направлении Касабланки. В Сафи также находился порт,
где можно было выгрузить средние танки (новые танкодесантные корабли
находились в производстве и не были готовы к началу операции "Торч").

Когда американская армада после спокойного перехода по океану 6 ноября
приближалась к берегам Марокко, поступило сообщение о "сильном
волнении на море"). Прогноз погоды на 8 ноября грозил сорвать
высадку из-за сильного прибоя. Однако личный метеоролог адмирала Хьюитта
предсказывал, что шторм пройдет. Адмирал решил рискнуть и выполнить
план высадки на Атлантическом побережье. 7 ноября море начало утихать,
8 ноября совсем успокоилось. Прибой был слабее, чем во всякое другое
утро этого месяца. И все же из-за недостатка опыта произошло множество
неприятностей и задержек.

Дела шли, во всяком случае, лучше, чем предвосхищал Паттон в своей
"зажигательной" речи на последнем совещании накануне посадки
на корабли, когда он язвительно бросил представителям военно-морских
сил, что их тщательно разработанные планы могут "рухнуть в первые
пять минут", н добавил: "История не знает случаев, когда флот
высаживал армию в намеченное время и в намеченном месте. Но если даже
вы высадите нас где-либо в пределах 50 миль от Федалы и в пределах
одной недели от дня Д, я пойду вперед и одержу победу".

К счастью, замешательство и растерянность среди французов были так
велики, что волны десанта благополучно достигли берега. Когда обороняющиеся
открыли организованный огонь, уже достаточно рассвело, и американская
корабельная артиллерия подавила береговые батареи. Но на плацдарме
высадки и при его расширении возникли новые затруднения из-за неопытности
н неорганизованности армейских отрядов обеспечения высадки, так что
Паттону пришлось перенести свою яростную критику на собственные войска
и свой вид вооруженных сил, и войска, и десантно-высадочные средства
были перегружены. Хотя наступление на Касабланку началось на второй
день и не встре